Константин Плешаков
СВЕТОТЕНИ БОГАТСТВА,
ИЛИ ВСЕЛЕНСКИЙ ГРОШ
Когда из категории кредиторов я перешел в разряд должников и, соответственно, пришел в хорошее настроение, успокоился и настроился на философский лад, я внезапно обнаружил, что деньги — превосходная тема для медитации. В сущности, гораздо удобнее брать за универсальную монаду грош, чем некую “истину”. Я вообще удивляюсь, почему японские мастера сатори проводят сеансы самопознания в садах камней, а не в банковских кладовых. Впрочем, это может объясняться именно тем, что в богатой, но небольшой Японии камней меньше, чем денег, и булыжник тем самым стоит дороже, чем купюра. Так что можно сделать вывод, что даже изысканные самураи поклоняются тому же самому вселенскому грошу.
Концепция монеты старше Луны и Солнца. Банковские операции лежат в основе религии. Боги никогда не занимались благотворительно-стью; любые скрижали всегда вы-ставляли человечеству точный счет. Земное благополучие, а также посмертные Канары требуют непременной оплаты: молитвой, постом, покаянием, воздержанием, самобичеванием. Причем некоторые наиболее деловитые Божественные законодатели оговаривают условия вполне конкретно: библейский Яхве, например, предлагает детям платить по родительским счетам до седьмого колена. Это, если можно так выразиться, налог на наследство плюс фамильные долги, отказаться от погашения которых никак нельзя. По мнению ученых богословов, отделаться от метафизического кредитора невозможно. В связи с этим родителям рекомендуется жить по средствам: жрать меньше мяса, аккуратно посещать храм и по вечерам читать приходскую газету. В противном случае они промотают состояние детей (и обеспечат божественное наказание даже правнукам).
Не менее сурова и буддийская ссудная касса. Конечно, карма подобна банковскому терминалу на Багамах: вам подберут все что угодно — при условии, что вы в состоянии оплатить покупку. За особую плату вы вообще можете стать Буддой. Если же вы, безмерно нагрешив, тем самым спустили весь свой первоначальный капитал, вас ждет долговая тюрьма — переселение в тело муравья или вовсе платяной моли, которая волей-неволей будет жить по принципу “по одежке протягивай ножки”.
Что интересно, небесная канцелярия функционирует на условиях безусловной предоплаты: сначала покаяние, потом рай, сначала молитва, потом чудо. Выясняется, что нью-йоркские кредитные компании, которые мы так клянем, на самом деле предлагают более выгодные условия: в отличие от них, метафизические банкиры в кредит не дают. Что роднит их с политиками.
Можно предположить, что политики, известные нам лучше всего — коммунисты, отняли у нас не столько свободу печати, сколько свободу страсти. Страсть была чужда идеальному коммунистиче-скому человеку, который должен был походить на умного долговечного робота. Однако красные идеологи прекрасно понимали, что одной лишь партполитработой человека никак не обуздать, и подошли к вопросу политэкономически: отменили деньги.
То есть деньги формально существовали, но они, как говорится, не были обеспечены товарной массой. Страсть же непременно должна базироваться именно что на товаре.
В советское время любовь к сослуживице могла в лучшем случае материализоваться в поездку в Сочи, сердоликовые бусы и ужин в зимнем саду ресторана “Прага” (круглым счетом — не более 400 баксов по тогдашнему курсу Госбанка). В результате любовь выходила куцая и несколько коммунальная. Ради этой гипотетической сослуживицы нельзя было заложить имение, продать фамильные жемчуга, проиграться в рулетку и прочее. В исключительном случае ради ее прекрасных глаз можно было присвоить 17 рублей из профсоюзной кассы.
Фарисеи могут возразить, что любовь деньгами не меряется. Вряд ли они окажутся правы, хотя их концепция чрезвычайно привлекательна именно в силу своей дешевизны. На самом деле на свете существует только одна надежная альтернатива деньгам: пуля. При этом надо оговориться, что в делах страсти оружие вовсе не всемогуще. Пистолетом можно добиться не любви, а капитуляции. Что тоже, конечно, немало. Однако все, наверно, согласятся, что любовь — процесс несколько более длительный, чем единичный половой акт в подъезде, с пистолетом или без.
Что ни говори, а любовное пламя нуждается в дровах. Ни младенцы, ни сонеты, ни даже койка пламя это поддерживать не в состоянии. Нужны именно что яркие, а следовательно, требующие расходов, доказательства страсти — промотанный капитал, сожженные сотенные бумажки, поездки на лошадях в горы, круиз по Мальдивам, разорительные ванны из французского шампанского или, в крайнем случае, швейцарского молока. В свете этого понятно, что настоящая любовная связь обходится недешево.
В Советском Союзе инвестировать в любовь было невозможно. Стоило первому секретарю Ленин-градского обкома партии Г.В.Романову прокатить певицу *** по Фин-скому заливу на военном катере “Красный утюг”, как об этом уже возмущенно зашептала вся страна, и трусливое Политбюро намылило Романову мужественную красную шею. Любовь Романова увяла, как опавший презерватив, однако и у остальных граждан любви не прибавилось.
Байдарочные походы вряд ли заменили круизы на яхтах. Посиделки на кухнях не могли сравниться с приемами в парадной зале дворца. К тому же во время кухонных посиделок мужья с гордостью сообщали, что при байдарочных переходах их супруги могут перенести полезный груз весом до 150 кг. Уверяю вас, измерять любовь в каратах несомненно приятней.
Любви вообще присуща некая буржуазность. Мускулистый румяный дикарь покупает любовь юной островитянки венком из орхидей только в фантазиях престарелой миллионерши, подсчитывающей свои (немалые) расходы на мальчиков. На самом деле даже дитя природы (островитянка) всегда предпочитало шикарное бунгало из ста семидесяти пяти пальмовых ли-стьев и эксклюзивное ожерелье из человеческих зубов, привезенное с далекого модного острова.
Несомненно, какое-то время женщина может получать удовольствие от того, что ее имеют в сарае с пауками, снятом за три рубля на окраине Сочи. Однако вряд ли ощущение райского блаженства продлится дольше первой ночи. Проснувшись поутру на застиранном влажном белье в окружении хрипящих табуреток, испятнанных обоев и угрюмой паутины, женщина вряд ли встретит день радостной улыбкой. Даже если рядом с ней посапывает Ален Делон. В подобном сарае любой красивый самец будет выглядеть не экзотической розой, распустившейся в грубых кустах, а скорее всего — вполне соответствующей окружающему обтерханной лебедой. Во флорентийском палаццо храп, воспаленные веки, седеющая щетина на подбородке и дряблый живот заметны куда меньше, чем в байдарочной палатке или на дощатой даче.
Может быть, все дело в своеобразной светотени богатства, в данном случае — в призматической игре итальянского солнца, счастливых прудов и зеркал в золоченых рамах. Однако я полагаю, что богатство попросту не позволяет человеку сосредоточиваться на каком бы то ни было объекте чрезмерно долго. Вместо того чтобы сжав зубы выщипывать подлые волоски из носа своего аманта, в палаццо женщина скорее займется аранжировкой цветов или размещением только что купленной картины Тинторетто.
В байдарочном походе супруги просто вынуждены следить за веселым ростом угрей на коже друг друга, не говоря уже о присутствии вовсе неаппетитных физиологиче-ских отправлений. На яхте их внимание отвлекают рыба-меч, показавшиеся на горизонте берега Корфу и стакан, разбитый неаккуратным матросом. К тому же здесь к их услугам косметолог или хотя бы крем от Azzarri, а также туалетные комнаты, облицованные лазуритом.
Если любовная страсть действительно строится на прожигании жизни, то у любовников непременно должно быть что прожигать. Процесс уничтожения материальных ценностей становится интересен лишь в том случае, когда любовники имеют дело со стоящим того материалом. Прожечь или даже вовсе сжечь пресловутый любовный шалаш может даже самец макаки, нашедший спички. Совсем иное — пустить по ветру ради прекрасных глаз конный завод или небольшую центрально-американ-скую страну.
В советское время у несчастных женщин не было шанса получить от любовника даже пулю в лоб. Вме-сто револьвера любовник оперировал анонимками мужу и приглушенными звонками в заводской партком. Обманутый же рогоносец был лишен сладкой возможности скупить некие акции или долговые расписки с тем, чтобы разорить незадачливого триумфатора. В лучшем случае он мог набить ему морду (но, кстати, никак не лицо). Согласитесь, синяки — ничто в сравнении с захватывающей процедурой банкротства.
В безденежном обществе потеряли остроту не только любовные, но и внутрисемейные отношения. От дяди можно было ожидать исключительно пакетик халвы к Новому году и хрустальную вазочку на свадьбу, — о существенном наследстве и речи не шло. Следовательно, этого дядю не надо было травить мышьяком или, напротив, катать в инвалидной коляске по Пьяцца Навона. Родственники на глазах теряли в денежной массе, становились никому не интересны, и семейные страсти, соответственно, вымирали.
Возможно, именно со скуки русские и пошли на то, чтобы свергнуть своих алых сатрапов. Теперь страна стала, без сомнения, живей. В ход пошли и мышьяк, и револьверы, и караты, и яхты, и Пьяцца Навона.
Здравствуй, страсть!