Привилегированный класс: дачи и ЗИЛ’ы
ХЕДРИК СМИТ
ОТ РЕДАКЦИИ.
Хедрик Смит — лауреат Пулитцеровской премии 1974 года.
В качестве корреспондента газеты “Нью-Йорк Таймс” работал в Сайгоне, Париже, Каире, Москве.
Мы советуем читателю обратить особое внимание на отрывок из его романа “The Russians”. Книга вышла в 1976 году в Нью-Йоркском издательстве
Ballantine Books и мгновенно попала на первые позиции списка
американских бестселлеров, где удерживалась почти год!
Весьма необычная ситуация для книги, которая по жанру и тематике
совсем не принадлежит к обычному бестеллерному чтиву.
Не имеет смысла комментировать содержание публикуемого отрывка:
люди, хорошо помнящие наше недалекое коммунистическое прошлое,
правильно поймут описание вульгарной политизированной реальности,
которая озадачивала и забавляла автора. Воспоминания о тех временах, пропущенные сквозь сито американского прагматического сознания,
все-таки могут сослужить добрую службы иным из нас,
которые все еще подвержены припадкам
хронической идеологизированной ностальгии.
Выберите любой будний день и прогуляйтесь, как сделал я, по улице Грановского, лежащей в двух кварталах от Кремля, – вы увидите два ряда блестящих черных “волг” с работающими на холостом ходу двигателями и бдительно поглядывающими в зеркальца своих машин водителями. Они самоуверенно припарковались здесь, частью заехав на тротуар, несмотря на запрещающие остановку знаки, тем не менее милиции они явным образом не боятся. Их внимание приковано к двери дома № 2 по улице Грановского, блекло-бежевого сооружения с закрашенными краской окнами и табличкой, сообщающей: “В этом здании 19 апреля 1919 года Владимир Ильич Ленин выступил перед командирами Красной Армии, отправляющимися на фронты гражданской войны”.
Вторая табличка, та, что около двери, обозначает это здание просто как “Бюро пропусков”. Впрочем, как мне говорили, пропуска там дают не всякому. Только тем, кто работает в Центральном Комитете Коммунистической Партии, и членам их семей. Человек со стороны, не знающий о том, что партийные чиновники предпочитают ездить на черных “волгах”, и не научившийся обращать внимание на говорящие о многом буквы МОС и МОЦ на номерах автомобилей, приписанных к Центральному Комитету, ничего необычного здесь не заметит. Время от времени из “Бюро пропусков” выходят мужчины и женщины с тугими свертками, скромно обернутыми в бурую бумагу. Они удобно располагаются на задних сиденьях ожидающих их машин, и водители отвозят их домой. В глубине квартала, подальше от посторонних глаз, громкоговорители выкликают в закрытый, со всех сторон охраняемый двор других шоферов, чтобы те получили по телефону распоряжение касательно доставки на дом. Стоящий в воротах седоголовый охранник шугает случайных прохожих. Шуганул он и меня, когда я при-остановился, чтобы полюбоваться на развалины церкви во дворе.
Все дело в том, что эти люди – часть советской элиты, они приезжают сюда за покупками, в магазин, который намеренно не обозначен никакой вывеской, дабы не привлекать лишнего внимания. В него-то и пускают только по особым пропускам.
Целая сеть таких магазинов обслуживает высший слой советского общества – руководителей, или тех, кого один советский журналист неуважительно назвал “нашим коммунистическим дворянством”. Эти магазины защищают советскую аристократию от хронических нехваток, бесконечного стояния в очередях, грубости продавцов и иных ежедневных унижений, изводящих обычных граждан. Здесь политический помазанник может получить редкостные русские деликатесы, вроде икры, семги, превосходной консервированной осетрины, экспорт- ных сортов водки или коллекционных молдавских и грузинских вин, отборного мяса, зимой – свежих фруктов и овощей, которые трудно отыскать где-либо еще. Как-то одна русская женщина пересказала мне старый анекдот про девочку, спросившую у мамы, чем отличаются в России богатые от бедных, и получившую ответ: “Богатые едят помидоры круглый год, а мы только летом”.
Некоторые магазины снабжают элиту (по заниженным ценам) ино-странными товарами, которых пролетариат и в глаза никогда не видал: французским коньяком, шотландским виски, американскими сигаретами, импортным шоколадом, итальянскими галстуками, австрийскими меховыми сапогами, английским трикотажем, французскими духами, немецкими коротковолновыми приемниками, японскими магнитофонами и стереопроигрывателями. В других магазинах важные персоны могут получить “на вынос” даже только что приготовленные кремлевскими поварами горячие блюда. Качество этих продуктов настолько выше, чем у тех, что встречаются в рядовых государственных магазинах, что одна москвичка “со связями” объяснила мне однажды, почему ей и ее друзьям так по сердцу магазин “Диета” на Старом Арбате – в него, оказывается, свозят остатки из “Бюро пропусков”.
У советской системы привилегий имеется собственный протокол: права пользования ими распределяются соответственно рангу. Верхушка – главнейшие из вождей Политбюро Коммунистической Партии, члены могучего Центрального Комитета, члены Совета Министров и небольшая группа руководителей Верховного Совета, иначе говоря, парламента, – получает “кремлевский паек”, содержащий достаточно продуктов, чтобы их семьи могли роскошествовать целый месяц, – получает бесплатно1. (Для сопоставления: обычной городской семье из четырех человек приходится тратить на еду 180–200 рублей в месяц, это примерно половина ее заработков.) Самым важным из вождей пайки доставляют на дом, возможно также, они пользуются магазинами, находящимися прямо в Кремле и в здании Центрального Комитета. У заместителей министров и тех руководителей Верховного Совета, что пониже рангом, имеется собственный спецмагазин в Доме Правительства, мрачном сером здании на Берсеневской набережной, рядом с кинотеатром “Ударник”. Старые большевики, вступившие в партию еще до 1930 года и теперь пребывающие на пенсии, получают свои кремлевские пайки в трехэтажном доме на Комсомольском проспекте. Ценность и качество пайков выстроены в убывающем порядке, соответственно рангам тех, кто их получает.
Другие спецмагазины, торгующие по заниженным ценам, обслуживают маршалов и адмиралов, крупнейших ученых, космонавтов, директоров заводов, увешанных наградами Героев Социалистического Труда, писателей – лауреатов Ленинской премии, актеров, звезд балета, редакторов “Правды”, “Известий” и других важных изданий, московское начальство. Аппарат Центрального Комитета, как рассказывал мне человек, часто в нем бывающий, состоит из чиновников и служащих, распределенных по трем уровням, они ходят за покупками в разные магазины и питаются в столовых Центрального Комитета, строго соблюдая установленный порядок кормления. Принадлежащие к среднему уровню партийные функционеры, работники министерств, сотрудники Генерального штаба вооруженных сил или тайной полиции имеют собственные, средние, магазины – роскоши там поменьше и платить им приходится побольше, чем высокому начальству.
Крупные чиновники многих правительственных учреждений пользуются системой “спецраспределителей”, которая по сути дела предоставляет им доступ к спецмагазинам, находящимся прямо в их учреждениях. Как рассказал мне один бюрократ, за каждым важным чиновником закреплена определенная квота – сумма, которую он может по-тратить в таком магазине, – она проставлена на его пропуске и соответствует его рангу. Величина суммы держится в секрете от подчиненных. На третьем этаже ГУМ’а, главного московского универмага, расположена неприметная “сотая секция” – особым образом снабжаемый магазин готового платья, обслуживающий часть элиты. В Подвале “Военторга” (армейского магазина) на проспекте Калинина находится секретный магазин для офицеров армии и флота. По всей Москве разбросаны пошивочные, парикмахерские, прачечные, чистки, багетные мастерские и прочие заведения – вместе с продуктовыми магазинами, как сказал мне человек, имеющий доступ к этой сети, их насчитывается около ста и все они в обстановке строгой секретно-сти обслуживают избранную клиентуру. “Я глазам своим не поверила… Я бы все, что там есть, купила”, – говорила мне женщина-журналистка средних лет, после того, как один сановный знакомый тайком провел ее в такой магазин. “Для них, – добавил ее муж, – коммунизм уже наступил”.
Еще один привилегированный слой советского общества пользуется восемью магазинами “Березка”, торгующими в Москве за твердую валюту. Здесь русские, у которых есть “сертификатные рубли”, могут подешевке покупать импортные товары. Сертификатные рубли — это особая валюта, обычно выдаваемая тем, кто заработал какие-то деньги за границей: дипломатам, особо доверенным журналистам, поэтам и им подобным; заработанное они обязаны обменивать на советские деньги. Предполагается, впрочем, что важные правительственные чиновники получают часть зарплаты в этих же сертификатах, которые продаются на черном рынке за рубли по курсу восемь к одному. Практически каждый, кто регулярно имеет дело с иностранцами – гиды “Интуриста”, переводчики правительственных учреждений, сопровождающие иностранцев журналисты, обучающие дипломатов преподаватели иностранных языков, – получают некоторое количество сертификатных рублей, на которые можно купить импортный шарф, яркую рубашку или галстук, туфли на платформе, вообще как-то приукрасить свой по-советски тусклый гардероб. Вдобавок к этому, важным лицам, которым обычно приходится развлекать иностранных знаменитостей, доставляются из ресторана продукты для устройства приемов, а женам их, как я слышал, в особо важных случаях даже выдают напрокат меха. Один из американских дипломатов как-то обратил внимание на человека из тайной полиции, следившего, как он делает покупки в “Березке”. Существование этих магазинов, по сути представляющих собой сектор потребительского рынка, в котором не действуют советские деньги, многих русских раздражает. “Это так унизительно, так оскорбительно, что в нашей стране суще-ствуют магазины, в которых не принимают наших же собственных денег”, – гневно жаловался мне один служащий. Там не только не принимают советских денег, но и людей, у которых нет туда пропуска, заворачивает стоящая в дверях охрана – предмет особой обиды для некоторых моих друзей из числа русской интеллигенции, усматри- вающих в этом наглую насмешку над провозглашаемыми идеалами общественного равенства.
Магазин на улице Грановского, представляющий собой всего лишь видимый краешек целой горы приятных добавок к заработку, олице-творяет систему советских привилегий: как ни верти, а в стране существуют блага, которых за деньги не купишь1. Рядовым гражданам они не доступны, ибо представляют собой дивиденды, приносимые политическим рангом либо личными заслугами на государственной службе. На Западе водопроводчик, или мясник, или владелец магазинчика может купить себе такой же величины “кадиллак”, заказать такой же замысловатый обед, снять номер в таком же шикарном или укромном отеле или прибегнуть к услугам столь же опытного хирурга, что и губернатор штата. При советской системе – не тут-то было. Лучшее она приберегает исключительно для тех, кого югославский коммунист Милован Джилас называет “новым классом”: “…это те, кто обладает особыми привилегиями и экономическими преимуществами, благодаря принадлежащей им монополии на власть”.
Этот привилегированный класс составляет немалую часть советского общества – численность его изрядно переваливает за миллион, а если считать родственников, то, вероятно, и за несколько миллионов2. Точные размеры ее – одна из тех вещей, которые в советском обществе никак не даются в руки, поскольку русские вообще отрицают ее существование. Официально в стране имеется только два класса, рабочие и крестьяне, плюс “прослойка” служащих – служащие и интеллигенция. Подлинно привилегированный класс образует лишь верхний слой этой интеллигенции. Его ядром является верхушка Коммунистической Партии и Правительства, политическая бюрократия, которая правит страной, объединяя в себе крупных руководителей экономики, наиболее влиятельных администраторов в сфере науки и принцев партийной прессы и пропагандистской сети.
Нервный центр этой системы называется на советском жаргоне “номенклатурой” – это секретный реестр тех, кто занимает наиболее важные посты, будучи избран на них партийными боссами. Номенклатура существует практически на всех уровнях советской жизни – от деревни и до Кремля. Наверху номенклатурой Политбюро – то есть постами, назначения на которые производятся по прямому указанию самих советских правителей, – являются Кабинет Министров, глава Академии Наук, редакторы “Правды” и “Известий”, партийное начальство всех республик и областей, заместители министров в наиболее важных министерствах, послы в Соединенных Штатах и некоторых других ключевых странах, а также секретариат Центрального Комитета Коммунистической Партии. Этот секретариат – команда, обладающая куда большей властью, чем аппарат Белого Дома, – в свой черед называет тысячи людей, которым предстоит занимать другие важные посты, пониже, но все-таки очень важные. Так оно и продолжа-ется сверху вниз, докатываясь до республик, областей, городов, районов, деревень – колоссальная система патронирования.
Именно для поощрения этой системы патронирования а ля Таммани-холл, этой тщательно выстроенной иерархии, и существует сеть спецмагазинов и прочих заведений. Она расползлась по всей стране, даже в провин- циальных городах существуют свои, конечно, не такие раскидистые, сети закрытых магазинов и распределителей для элиты. Номенклатура работает как самодвижущееся, самообновляющееся сообщество. Рядовые члены партии дивидендов своей корпорации не получают, для этого есть партий- ные руководители и те, кто работает в “аппарате”, – аппаратчики.
Еще одним путем в советскую элиту, еще одним критерием при- обретения приметного положения в советской системе и связанных с ним привилегий, является способность личности внести свой, яркий вклад в мощь и престиж советского государства. За выдающиеся заслуги перед государством видный ученый, прима-балерина, космонавт, олимпийский чемпион, знаменитый виолончелист или прославленный военный могут получить в советской элите место, но не власть, а это существенная разница, как раз и отличающая политиче-скую элиту от всех остальных.
Знаменитости из сфер науки и культуры, задача которых состоит в том, чтобы являть мощь и успехи страны Советов, обязаны, чтобы сохранить свое положение и привилегии, демонстрировать всяческую лояльность. Партия монопольно награждает их немалыми премиями, дает чины, позволяющие вести безбедную жизнь, а то и просто решает, чьи сочинения следует публиковать и при этом щедро оплачивать. Партия же и наказывает. Она может задержать официальное признание, как она сделала некоторое время назад, отказав Александру Сол-женицыну в Ленинской премии; она может, если ее обидеть, отнять привилегии, как она сделала, лишив прославленного виолончелиста Мстислава Ростроповича, выступившего в защиту Солженицына, права выезжать за границу и даже давать концерты на родине. Но, как правило, для того, чтобы отметить выдающиеся успехи и привлечь к себе тех, кто таковые имеет, партийная бюрократия дарует представителям культурной и научной элиты звания народных артистов или лауреатов Ленинской премии, а с ними и привилегии в виде, скажем, хороших загородных дач, – совсем как русские цари, которые в течение нескольких веков награждали поместьями и высокими титулами дворянство, доблестно служившее трону.
1. Бывший чиновник Центрального Комитета в своей статье, напечатанной английским ежеквартальником “Survey” (осень 1974 – А. Правдин “Центральный Комитет КПСС изнутри”), сообщает, что для высшей партийной верхушки существует кремлевский паек двух видов – один обходится в 32 рубля, другой в 16. Однако, говорит перебежчик, цены эти ничего не значат, поскольку пайковые талоны “оплачиваются в золотом эквиваленте, так что их реальная покупательная способность раз в 15-20 выше”. Таким образом, лучший из пайков стоит 480–600 рублей (640–800 долларов) в месяц.