ИНГА КУЗНЕЦОВА
l
Я
обернусь — и что-то за спиной
Смутит мен
невинностью порядка.
Как
бы не так, здесь умысел двойной,
Здесь в
воздухе невидимая складка.
Опять шмыгнет,
дыханье затаит
Вчерашний ежик
с чуткими ушами.
И легче мне,
что страх имеет вид.
Пусть поживет
за нашими вещами.
В прозрачных стенах
движутся зверки,
Как будто рыб
подводные стеченья.
Здесь мысль
и плоть торжественно легки,
Пространство здесь
утратило значенье.
И если утром
встанешь, чтоб смахнуть
Пыль
со стола, сомнешь в воображеньи
Тот
странный мир, по полировке путь,
Оставленный тебе
как приглашенье.
l
Я прошу твоей нежности, у ног твоих сворачиваюсь клубком,
Превращаясь в зародыш и уже с трудом поворачивая языком.
Я мельчайший детеныш в подмышке твоей, не раскрой же
крыла,
Чтобы я, пока не
согрелась, упасть из него не могла.
Я
дремучая рыба, не успевшая обзавестись хребтом,
Бесхребетная бессребреница с полураспоротым животом,
Не удерживаюсь, переваливаюсь по ту сторону твоего
хребта,
За которым — вселенская тьма,
космическая пустота.
Не
покинь меня, вынь меня из толпы, извлеки на свет,
Прочитай по мне, что будет с нами за миллионы лет,
Проведи по мне. Я — это сборище дупел и выпуклых мест
—
ностей, новостей, дл
слепого — самый лучший текст.
Приложи ко
мне раковину ушную, послушай шум
Всех морей
и материков, приходящих ко мне на ум,
Всех тропических стран,
всех безумных базаров, клокочущих слов,
Всех цикад
и циновок треск, звон браслетов и кандалов.
Я
бескрайняя ткань, можешь выбрать любую часть,
Пусть я буду выкройкой тем, кто потом попадет под твою
власть.
Я люблю их за то,
что они будут иметь запах твоего тепла,
Я
ненавижу их, я умираю от подкожного рассыпавшегося стекла.
Скажи мне, что я птенец, что ты не отнимешь мен
от своей руки,
Скажи, что
мы будем жить на берегу никому не известной реки,
Мы станем сходить на дно, и снова всходить из вод,
Мы станем немы для всех, как рыбы, и невод нас
не найдет.