Опубликовано в журнале НЛО, номер 6, 2020
Инна Булкина (Институт проблем современного искусства НАМУ; PhD)
Inna Bulkina (PhD; Modern Art Research Institute of the National Academy of Arts of Ukraine)
Ключевые слова: Майдан, поэзия в Сети, политическая поэзия, фольклор
Key words: Maidan, internet poetry, political poetry, folklore
УДК/UDC: 821 + 316.75
Аннотация: В статье содержатся наблюдения над поэзией, спонтанной и профессиональной, порожденной киевскими событиями зимы 2014-го. Русские и украинские стихи рассматриваются как некий общий текст, сюжеты которого иногда напрямую соотносятся и взаимодействуют, иногда не совпадают, но, так или иначе, могут быть прочитаны как в плане медийных, так и в плане постсоветских и постколониальных стереотипов. При этом имеет значение наличие таких стереотипов в одной группе текстов и их отсутствие в другой. «Окказиональная» политическая поэзия с актуальным претекстом сосуществует здесь с жанром традиционного фольклорного плача, медийные сюжеты зачастую накладываются на библейские, а сетевое «расшаривание» сродни механизмам устной передачи и особенностям хождения популярной «рукописной» литературы.
Abstract: This article contains several observations on the poetry, both spontaneous and professional, that was generated by the events in Kiev in the winter of 2014. Russian and Ukrainian poems are examined as a common text, the plots of which sometimes directly correlate and interact, and sometimes do not coincide, but, one way or another, can be read both in terms of media and post-Soviet and post-colonial stereotypes. Moreover, the presence of such stereotypes in one group of texts and their absence in another has significance. “Occasional” political poetry with topical pretext coexists here with the traditional genre of the folkloric “lament,” media subjects are often superimposed on biblical ones, and online “sharing” is akin to oral transmission mechanisms and the particular characteristics of the way popular “handwritten” literature is circulated.
Цель этих заметок не в литературной историзации «майданной поэзии»; здесь— всего лишь некоторые наблюдения над огромной массой словесного творчества, порожденной киевскими событиями зимы 2014-го. О «русскоязычной поэзии» Майдана, ее риторических особенностях и способе функционирования в свое время писали Илья Кукулин [Kukulin 2016] и Хенрика Шталь [Stahl 2015]; соответствующие украинские сюжеты представила собравшая их в свое время Евгения Кононенко [Кононенко 2015]. Мы попытаемся показать русские и украинские стихи как некий общий текст, сюжеты которого иногда напрямую соотносятся и взаимодействуют, иногда — никоим образом не совпадают, но, так или иначе, могут быть прочитаны как в плане медийных, так и в плане постсоветских и постколониальных стереотипов. Причем наличие таких стереотипов в одной группе текстов и отсутствие их в другой представляется важным и требует объяснения.
Первые сборники и антологии «поэзии Майдана» — в Сети и «на бумаге» — стали выходить непосредственно после киевских и крымских событий 2014-го. Поначалу на киевских улицах появились стандартные билборды со стихами. Тогда же были созданы специальные сайты, собраны и менее чем за год изданы десятки антологий и сборников. Сборники эти эклектичны, среди их авторов поэты профессиональные, «статусные» (играющие там зачастую роль «свадебных генералов»), но в большинстве там — «спонтанные» стихотворцы, обитатели так называемой «Стихиры» (сервера http://www.stihi.ru) и ее украинского аналога (http://www.stihi.in.ua). Мы сосредоточимся именно на этом массиве «незамутненного» стихийного творчества. Для того чтобы дать представление о его объемах, отметим, что на соответствующем украинском сервере была создана отдельная страница «Память Майдана», на протяжении 2014 года она неизменно обновлялась, всего там было около двух десятков «подборок», оформленных как «альманахи». Это так называемая «спонтанная» поэзия, и в этом смысле наши наблюдения относятся скорее к культурной антропологии, нежели к поэтике. Однако в стихию «майданного» творчества, так или иначе, попадает поэзия профессиональная, и нас тут будет занимать вопрос: каким образом эти массивы — «спонтанный» и профессиональный — сосуществуют и как происходит их взаимовлияние. Мы попытаемся ответить на вопросы: каковы источники и жанровые модели этих текстов и каковы их ключевые сюжеты.
Первая из таких «спонтанных» подборок открывается поэмой под названием «Революция чести». Здесь интересны разве что попытка воспроизвести что-то вроде онегинской строфы (порядок рифмовки нарушен) и та школьная модель романтической поэмы, в центре которой герой, не склонившийся перед властью:
Внезапно в темноте ночной
Раздались выстрелы и вскрик:
Сраженный снайпером герой —
Он гордой головой поник…
Бывал он в тысячах сражений,
Немало перенес лишений,
И словно всем смертям назло,
Во всех боях ему везло.
Противники его боялись —
Всевышней волею богов
Он был грозою для врагов.
Соратники им восхищались.
Победоносно вел он в бой
Войска отважно за собой…
[Белый 2014]
Это не единственный образец «революционного нарратива», но достаточно характерный. здесь есть романтический герой, «сраженный снайпером», и есть антитетические «противники» и «соратники», которые его окружают. Дальше мы покажем, как «героическая» модель трансформируется: в одной группе текстов остаются антитетические «противники», а в другой — жертвенный герой становится персонажем протомифа.
«Все ответы Анастасии Дмитрук»
Cамые известные «стихи Майдана» — «Никогда мы не будем братьями» Анастасии Дмитрук, собравшие более 15 миллионов просмотров в сети «YouTube».
Никогда мы не будем братьями
Ни по родине, ни по матери.
Духа нет у вас быть свободными —
Нам не стать с вами даже сводными.
Вы себя окрестили «старшими» —
Нам бы младшими, да не вашими.
Вас так много, а, жаль, безликие.
Вы огромные, мы — великие.
А вы жмете… вы всё маетесь,
Своей завистью вы подавитесь.
Воля — слово вам незнакомое,
Вы все с детства в цепи закованы.
…
Вам шлют новые указания —
А у нас тут огни восстания.
У вас Царь, у нас — Демократия.
Никогда мы не будем братьями.
[Дмитрук 2014]
Это стихотворение не имеет очевидной литературной модели. Илья Кукулин полагает, что ближайший риторический претекст — цветаевские «Квиты» («Вы — с отрыжками, я — с книжками… и т.д.») [Kukulin 2016: 166]. Если и так, вряд ли он был сознательным, тем более что у Цветаевой другая модель — романтическая антиномия «поэт и толпа». Заметим, что фольклорные «параллелизмы» или похожая конструкция Маяковского («Наша сила — правда, ваша — лаврьи звоны…» и т.д.) столь же, если не более, правдоподобны в качестве таких подсознательных претекстов.
Литовцы положили стихи Дмитрук на музыку, и, попав на «YouTube», эта запись породила огромную волну «интерактива», — Хенрике Шталь показывает, как работают здесь механизмы «вирусной видеопоэзии» (Stahl 2015). Уместно вспомнить и рэп-баттлы, и жанр фольклорных «прений», и те «цепочки», которые описывал Мирон Петровский в предисловии к сборнику низовых городских романсов [Русский романс на рубеже веков 1997]. В качестве основного критерия, по которому различаются и классифицируются такие тексты, Мирон Петровский выделяет «характер эмоциональности». В самом деле, доминантным приемом здесь оказываются эмотивы: перед нами эмоциональная риторика, которая всякий раз выстраивает свой ряд «от противного». В одном из «парафразов» исходного текста анонимный автор (Татьяна Деркач?) уточняет: «Начинало писаться под Иловайском, закончилось под Мариуполем», но не исключено, что стихи дописывались «из разных углов» и поначалу были именно «ответом» Дмитрук с «той стороны»:
Никогда не бывать вам русскими,
Люди серые с душами тусклыми.
Незнаком голос братской крови вам,
Потому что живете войнами…
…
А когда бойцов-провокаторов
Выгружают из рефрижераторов,
Перед Богом и тут не каетесь —
От покойников отрекаетесь.
Вы других за людей не считаете,
Окружающих презираете,
В мир глядите сквозь щели узкие…
Да какие вы, к черту, русские??
[Деркач 2015]
Кажется, все же первые строфы написаны от имени тех «русских», к которым обращается героиня Анастасии Дмитрук, и напоминание о «братской крови» здесь не случайно. Существует немало работ о том, как формировался дискурс «братских народов» в российской историографии и советской литературе, как выстраивалась пирамида из «старших» и «младших» и как «братский» дискурс сделался основным инструментом в создании мифологемы о «едином народе». Мы укажем здесь на монографию Андреаса Капеллера [Kapeller 2017], подробный историографический обзор этой темы в статье Виталия Масненко [Масненко 2018], а также на работы Евгения Добренко о советской литературе, замечательным образом показывающие, как интернациональный «братский» дискурс в известный момент превращается в национально-патриотический и как патриотический «советский национализм» становится инструментом «борьбы с буржуазными национализмами» [Добренко 1993: 328—382]. Добавим также любопытную диаграмму, составленную Google Books Ngram Viewer для слова «братский» в русскоязычных контекстах с 1800-го по 2019-й:
Относительно текста «Никогда не бывать вам русскими», т.е. еще одного «ответа Анастасии Дмитрук», отметим, что чрезвычайно показательно, как сам механизм антитетических параллелизмов порождает своего рода амбивалентность, делает возможным соединение очевидно противонаправленных риторических дискурсов в единый текст. Последняя строфа о трупах наемников в рефрижераторах написана, разумеется, «с другой стороны» и имеет конкретные медийные отсылки лета 2014-го (см., например, фоторепортаж на «Цензор.нет» от 1 июня 2014 года [1]).
Все «ответы Анастасии Дмитрук» (так называемые «Ответы украинке») собраны на одном сайте, и собравший их Иван Странник (по-видимому, псевдоним) сформулировал две нехитрые идеи, на которых эти «ответы» строятся:
Это стихотворение прошлось буквально по сердцам всех русских, потому что славянское братство — это нечто святое в душе каждого россиянина… это стихотворение — как плевок, как удар от того, от кого не ожидаешь, потому что девочка Настя воспринимается как родная сестричка, нанесшая этот неожиданный удар в спину. <…> Можно классифицировать два вида откликов на спровоцировавший общество стих. Первый — обращение к заблудившейся в современных реалиях и забывшей свою родословную сестричке, а второй — обращение ко всем тем, от чьего лица А. Дмитрук пытается донести свою мысль. [Странник 2014]
В самом деле, вот пример первого — «обращения к заблудшей… сестричке», его автор — бард Леонид Корнилов:
Ответ украинке
Да, вы — крайние, мы — бескрайние.
Но я рядом с тобой стою.
И я знаю, моя украинка,
Каково тебе на краю.
То бросаться на поле дикое,
То — под свастичную броню…
Если хочешь быть — будь «великою»,
Только дай сперва заслоню.
Ты напугана и растеряна
И не те говоришь слова;
Только грудью своей простреленной
Дай прикрою тебя сперва.
Я всегда это делал вовремя.
Но теперь времена не те.
И в когтях полосатых воронов
Ты не чувствуешь их когтей.
И забыла про наших пращуров.
И кричат в тебе боль и страх.
Мы с тобою — «родня незрячая»,
Потому что глаза в слезах.
Но, обиду смахнув украдкою,
Я тебя к груди притяну,
И за счастье твое, украинка,
Я пойду на твою войну.
Ты нашла во мне виноватого.
Я желаю тебе добра.
Никогда ты не станешь братом мне,
Потому что ты мне — сестра.
[Корнилов 2014]
Здесь мы видим привычную модель российско-украинских отношений, собственно ролевую версию «братского дискурса»: старший брат и младшая сестра. Эти традиционные образы советских плакатов — румяная красавица в веночке и бравый кавалер в русской рубахе — предполагали понятный гендерный сценарий: инициативой владел жених (Россия), и он эту девушку «танцевал». В известный момент с украинской стороны эта ролевая модель не просто пере стала работать, но склонный к инверсии украинский культурный код мгновенно ее перевернул. Кроме расхожих «фотожаб», изображающих российского президента в разных женских версиях, весной 2014-го появился еще один сюжет, связанный с визуализацией образа «Русской весны»: гламурная дама в русском платке и стилизованном кокошнике с «калашом» наперевес. Эта гендерная инверсия была брутально «отыграна» украинским художником Иваном Семесюком:
Це такий метод комунікації зі світом. Він називається «сороковнік-развєдьо ночка». Геополітичний клімакс, ускладнений відсутністю вищої освіти та мозку. Крім того, вийшла гендерна несподіванка. Україна довго маскувалася під жінку. Планомірно проштовхувався образ — чорнява україночка у віночку, як протилежність білявому кацапику в косовороточці. з відповідним статевим натяком на те, хто тут кого їбе.
Але простирадло омани зірвано. Стара алкоголічка з пунцовим їбальником в кокошніку зацегокала весь парадняк, а найбільше вона заїбала вайлуватого чоловічка, який терпів-терпів, терпів-терпів… і хуйнув цеглиною по красівой хохломє. [Семесюк 2014]
Иными словами, Россия отныне — истероидная краснолицая тетка в кокошнике, переживающая «геополитический климакс». Забавно, что украинцы на этой картинке предстают в образе тяжеловесного и спокойного, но в какой-то момент теряющего терпение мужичка, т.е. именно так, как традиционно представляли себя русские.
Вторую группу «ответов украинке» Иван Странник характеризует по типу адресации: это «обращение ко всем тем, от чьего лица А. Дмитрук пытается донести свою мысль», т.е. некая деперсонализованная масса «укрофашистов». Самый популярный текст этого ряда приписывали музыканту Юрию Лозе, но принадлежит он, как позже выяснилось, не ему, а поэтессе со «Стихов.ру» Анне Бадаловой.
Вас растили, наверно, не матери,
И не с сестрами, и не с братьями,
Вам фашистскую, черную свастику
При рожденье дарили каратели.
С детства вам забивали головы
Профашистскими «супергероями»,
Вот и жжете коктейли вы Молотова,
А не учите Правду истории…
…
Никогда вы не будете братьями!
Нам — нацисты — враги беспородные,
И не смейте себя, предатели,
Называть украинцами кровными [2].
По сути, это «перевертыш» «братского» советского мифа: с одной стороны счастливая семья народов («чувство семьи единой», «чуття єдиної родини» в оригинальном тексте Павла Тычины), с другой — «нелюди», которых растили не матери; с одной стороны «кровные братья украинцы», с другой — «нацисты— враги беспородные». Так «кровь и порода», лежащая в основе идеологии нацизма, вдруг оказывается семантически связанной с «братским» интернационализмом. Наконец, если «братская версия» обращена к конкретной «сестренке Насте», то «профашистская» предполагает некоего обобщенного адресата, как метафорического, прочитываемого в тексте, так и буквального — медийного, такого, к которому обращались советские пропагандисты. Добавим, что «профашистская» версия стимулировалась российскими СМИ весной и летом 2014-го (ключевая дата — 2 мая: пожар в Доме профсоюзов в Одессе; одесский сюжет 1-го федерального канала был усилен прошедшим в июле на том же канале роликом о распятом в Славянске мальчике [3]).
Способ бытования таких «вирусных» текстов описан в работе Хенрике Шталь [Stahl 2015], но мы все же заметим, что механизм сетевого «расшаривания» сродни переписыванию, созданию «двойчаток», упоминавшихся выше «цепочек», «писем» с последующим ответом (кроме «ответов» Анастасии Дмитрук следует вспомнить и другой популярный весной 2014-го тип текстов: «Письма Крыма Украине» и «Ответы Украины Крыму»), и повторим, что такие модели характерны именно для фольклора. Основной прием здесь — отождествление (я — Украина, и я обращаюсь к Крыму, я — Крым, и я обращаюсь к Украине), вокативы — обращения к противной стороне, которая тоже представлена конкретным персонажем, неким «мальчиком». Ср., например, стихотворение Т. Малаховой, обращенное к беркутовцам:
Здравствуй, мальчик за серым щитом,
Выполняющий мерзкий приказ!
Как же ты пожалеешь потом,
Что сегодня стреляешь в нас!
Ты кого защищаешь, сынок?
Тех, кто дал поглодать тебе кость?
Ну, зачем? Почему? Как ты мог?
Ты ведь в этой стране не гость!..
[Малахова 2014]
За этим посланием точно так же последовала серия продолжений и «ответов», они, как правило, в точности воспроизводят первичное «послание», но с противоположным знаком:
Да! Стоял я за серым щитом!
Перед сворой зверей и фашистов!
Там стоял, защищая свой дом,
От бандеры, подонков, нацистов!.. [4]
Отметим характерную амбивалентность «братской» риторики, которая по природе своей предполагает такого рода «перевертыши» — как гендерные (Семесюк), так и идеологические. На уровне приема здесь работают антитетические параллелизмы, на более глубоком языковом уровне — описанные Евгением Добренко «метафорические» особенности тоталитарного дискурса, делающие возможным этот «категориальный сдвиг» и «трансформацию смыслов», легко превращающие правду в ложь, а ложь — в правду [Добренко 1993: 34—36], создающие, в конечном счете, пространство «имперского воображаемого», в котором сосуществуют все эти старшие и младшие «братья по крови».
Протомиф и его герои
Среди русских и украинских стихов Майдана выделим также модель совершенно иного плана: это не школьная классика, но тоже советская хрестоматия, — чрезвычайно популярное, растиражированное в соцсетях и попавшее во все «майданные антологии» стихотворение киевлянки Евгении Бильченко «Кто я».
Я — мальчик.
Я сплю, свернувшись в гробу калачиком.
Мне снится футбол. В моей голове — Калашников.
Не вовремя мне, братишки, пришлось расслабиться!
Жаль, девочка-врач в халатике не спасла меня…
Я — девочка-врач.
Я в шею смертельно ранена.
В моем городке по небу летят журавлики
И глушат Wi-Fi, чтоб моя мама не видела,
Как я со своим любимым прощаюсь в Твиттере…
Я — мама.
О фартук вытерев руки мыльные,
Звоню на войну я сыночке по мобильному.
Дитя не берет! Приедет — огрею веником!
«Его отпевают», — слышу ответ священника…
Цепочка этих перевоплощений заканчивается Богом:
Я — Бог.
И я тоже — Папа. Сынок Мой Ласковый
У дауна в классе детский отнял Калашников.
Сказал, мол: «Ни-ни!» — и прыгнул без парашютика…
Спи, золотко.
Спи, Мой Мальчик.
Я Воскрешу Тебя.
[Бильченко 2014]
Претекст стихотворения Бильченко очевиден: это «Я — Гойя» Андрея Вознесенского. «Реплика» Бильченко гораздо многословнее и, на первый взгляд, устроена сложнее: сюжеты каждой картины развернуты, и, в конечном счете, все они собираются в один протомиф об Отце и Сыне. Характерно в этом смысле нагнетание прописных букв, переводящих всю историю в мифологический план. Оригинальное стихотворение Вознесенского предполагало не библейский, а вполне конкретный живописный источник — серию офортов Гойи «Бедствия войны». Прием Вознесенского — быстрый переход от одной картины к другой: наблюдатель движется вдоль ряда картин. «Реплика» Бильченко минует живописный контекст, обращаясь напрямую к протомифическому сюжету, на который, в конечном счете, как мы покажем далее, ориентирована в большинстве своем и спонтанная, и профессиональная украинская поэзия Майдана. Центральным образом этой поэзии, средоточием всех ее сюжетов стала Мать, причем во всех ипостасях, будь то Берегиня (народная версия Оранты), Родина-мать или мать, сын которой погиб на Майдане. эта мать, потерявшая Сына, — в последнем протомифическом отождествлении — библейская Мария. Евгения Кононенко собрала этот корпус майданной поэзии и назвала его «Ой, мамо». Мы приведем здесь некоторые примеры из работы е. Кононенко [Кононенко 2015], а также другие, не вошедшие в ее подборку:
Я повернуся героєм, мамо…
(Валентин Мирасюк)
Ви пробачте, мамо,
Що не повернувся…
(Микола Мушинский)
Не плач, матусю, я ще повернусь…
(Алекс Пирс)
Українська ненько, Берегине роду!
Берегине слави прадідів-батьків!
Благослови щиро сина до походу!..
(Любов Сердунич)
Вибач, мамо, я знов на краю барикад…
(Ольга Дунебабина)
Мамо, не плач. я повернусь весною…
(Оксана Максимишин-Корабель)
Мамо, я живий, лиш заснули очі…
(Наталя занюк)
А также:
Не журiть мене, мамо,
Бо я уже мертвий
Полiг на Майданi
За рiдную землю
[Сенилга 2014]
Чому ви, матінко, в сльозах,
Чому дивлюсь згори додолу,
Чому кружляю в небесах
Над рідним Києвом по колу?..
Чи це наснилося мені,
То, прошу, розбудіть скоріше,
Що ніби тіло у труні
Моє лежить і вже не дише.
[Волынец 2014]
Всю связанную с этим сюжетом мифологию Евгения Кононенко возводит к известной строке Шевченко «І буде син, і буде мати». Между тем, приведенные в ее работе примеры свидетельствуют о том, что главной моделью здесь стало не хрестоматийное стихотворение, но фольклорный плач. Ближе всего эти тексты к группе так называемых «рекрутских плачей», и наиболее распространенные модели — плач матери по сыну и обращение сына к матери (см.: [Лановик 2006: 229—238]). Напомним многочисленные вариации на зачин «В неділю рано…», в том числе «В неділю раненько зозуля кувала», где присутствует и плач матери, и письмо сына матери:
«Ой сину мій, сину, іди, не барися,
Через три годочки додому вернися».
Через три годочки пише син листочка:
«Ой мамо, мамусю, чужа стороночка.
Ой якби ти знала, яке мені горе,
То ти б переплила через синє море…»
[Пісні Поділля 1976: 268]
Ср. также «Журилася ненька мною» [Народні пісні 1968: 118], «Кому, мамо, кому кошуленьку шиєш» [Українські народні пісні 1972: 317—318], «Напишу ти, моя мамко» [Рекрутські пісні 1974: 449] и др. Традиционный канон, на который ориентирована вся масса «майдановских» стихов, обращенных к матери, заключает в себе лемкивская песня «Плине кача по Тисині».
Плине кача по Тисині,
Ой, плине кача по Тисині.
Мамко моя, не лай мені,
Мамко моя, не лай мені … и т.д.
История этого текста и разные его версии приведены в статье Василя Сокила «Про пісню “Пливе кача по Тисині”» [Сокил 2014]. Автор убедительно показывает, что текст принадлежит закарпатскому поэту В. Гренджа-Донскому, он достаточно поздний (1920-е годы), книжного происхождения, представляет собой литературную обработку рекрутских песен времен Карпатской Руси, которая, в свою очередь, подверглась фольклоризации. До февраля 2014-го эта песня не была столь известна, ее исполняли профессиональные музыканты (на Майдане звучала запись «Пикардийской терции»). Трудно сказать, до какой степени все эти стихотворные «плачи» сознательно ориентированы на «Плине кача», но очевидно, что некоторая их часть сложилась до того, как «Плине кача» впервые официально прозвучала как реквием и на «Youtube.com» появилась известная запись прощания с Небесной сотней [5].
Реакция на этот жанр появилась достаточно рано, причем в пародической форме. Это пародии-перевертыши, и в таких пародических текстах появляется неизбежный третий персонаж, не активный, но подразумеваемый «медийный посредник» — телевизор. Как правило, сын-майдановец пишет письмо матери, которая сидит у телевизора, при этом «из телевизора» перенимаются соответствующая лексика и расхожие сюжеты:
Здраствуй, мамо, я — екстреміст.
Я ношу синьо-жовтий прапор,
Iжджу під межигірську хату,
Ланцюгами єднаю міст.
[Перехрест 2014]
Ср. также:
Мамо, я — екстреміст,
Вдихаю дими Майдану,
Життя своє, Богом дане,
Гартую під кулі свист.
Мамо, я — екстреміст…
[Крісман 2014]
Лучшее стихотворение-перевертыш принадлежит поэту Юрку Издрику, он опубликовал его в своем «Живом журнале» (в его случае: «Мертвий щоденник») 11 марта 2014 года. Стихи имитируют суржик и, что важно для понимания пародического приема, написаны от имени телезрителя, который присваивает контрпропагандистские клише и в силу такого присвоения переворачивает их смысл:
Я — жидобандерівець мамо
Я ріжу москальських малят
Це американська програма
I ізраїльтянський джихад
Я кушаю тільки печеньки
I гімн постоянно пою
I для укрєплєнія неньки
Доучую мову свою
У нас тут кругом наркомани
I кльовиє тьолкі кругом
Ми всі тут собі отамани
I в каждого собствєнний дом
Примушуєм «слава героям!»
Невинних старушок кричать
На беркутів ходим ми строєм
I любим їх смачно топтать
Карочє двіжуха по-повній
Без мене ти там не скучай
Пришли мені лучче поповнення
Носки сигарети і чай
Всьо
Не хвилюйся мамо
Вийде на одне
Слава України
Нас не омине
[Iздрик 2014]
Другого порядка — прямая, а не пародическая — позиция телезрителя-наблюдателя в коротком стихотворении Марии Галиной, едва ли не самом раннем из здесь приведенных: оно было опубликовано в «Живом журнале» автора 24 января 2014 года. Если говорить о приеме, на котором эти стихи строятся, то главное действие тут — стояние (на Майдане), обыгранное затем в «одесском» bon mot «Вас здесь не стояло». Человеку, не чуждому русской поэтической истории ХХ века, неизбежно вспомнится ахматовская очередь из «Реквиема» и ахматовское же «вас здесь не стояло» [Чуковская 2014: 446]. Наконец, в финале этого короткого стихотворения возникает один из ключевых мотивов в комплексе Матери — Благовещенье, причем характерно это замещение «фейкового» медийного посредника сакральной Вестью:
смотри, дурачок, не свое кино,
таращась во все глаза,
но против мы с тобой или за,
им в общем-то все равно.
А после того, как благую весть
услышат они с небес,
нам скажут — вас не стояло здесь.
И нас не стояло здесь.
[Галина 2014]
Итак, огромный пласт украинской майданной поэзии ориентирован на фольклорный плач и связан с образом матери, оплакивающей погибшего сына. Сюжет этот, так или иначе, связан с протомифом, содержит очевидные или подразумеваемые библейские аллюзии и, похоже, уже вошел в «классику укрсучлита» (современной украинской литературы). Первый постмайданный сборник Сергея Жадана назывался «Життя Марії». Название подразумевает аллюзию на одноименный цикл Рильке, и эпиграфом становится перевод «Благовещенья». Сборник отсылает к «житийной хронике» Рильке и организован вокруг двух сюжетов — Благовещенья и Оплакивания. Все, что пишет Жадан в последние годы, — своего рода госпелс (один из его сборников так и назывался «Госпелс і спірічуелс»), иными словами, он создает «духовный эпос», непосредственное переживание библейской истории как истории, которая происходит здесь и сейчас, — повествования о всех «неприкаянных детях Марии»:
Наші діти, Маріє, ростуть, ніби трава:
чорні робочі долоні, стрижена голова,
зранку стоять на зупинках, неприкаяні, як пірати —
тимчасова адреса, країна напівжива.
[Жадан 2015: 8]
Подведем некоторые итоги:
Мы выделяем два основных массива «майданных и «постмайданных» текстов. Первый характерен для русскоязычной спонтанной поэзии, основной структурный элемент здесь — антитетические параллелизмы, в основании — постколониальные и постсоветские стереотипные клише, триггерами становятся медийные сюжеты (зачастую — фейковые). При этом антитетическая семантика («кровное братство» и нацизм) обнаруживают общую «кровную» почву, что предполагает известную амбивалентность и делает возможным появление текстов с риторическим неразличением адресата (ср.: [Деркач 2015]). Наконец, укажем на особенности бытования таких текстов: они в большинстве своем функционируют не по литературной, но по фольклорной модели — со слабой категорией авторства, с образованием «цепочек» из вопросов-ответов (рэп-баттлы или «прения»). В них велика доля формальных признаков фольклора: эмотивов, вокативов и метафорических отождествлений. Но, как мы указывали выше, метафоризация точно так же работает и с элементами постсоветского тоталитарного дискурса, провоцируя амбивалентность «имперского воображаемого» и «национального воображаемого», когда вчерашние «братья» превращаются во «врагов беспородных».
Украинская поэзия Майдана точно так же ориентирована на фольклор, но модель здесь принципиально иная. Она более архаична, здесь практически нет тоталитарной риторики и присущих такой риторике идеологических клише. Представляется, что это связано с так называемой «медийной» составляющей или ее отсутствием. В этом смысле показательны замена фейкового «телевещания» «Благовещением» или пародическое обыгрывание телевизора в тех текстах, где он встречается (Ю. Издрик). Сюжетно эти тексты восходят к «рекрутским плачам» и протомифическим образам Матери и Сына. Но, что характерно, украинские тексты рефлексивны и зачастую склонны к самопародии (что для первой группы — пафосных антитетических инвектив — невозможно). Причем в пародиях обыгрываются те самые медийные триггеры, которые лежат в основе риторических инвектив.
Наконец, когда мы говорим о прагматике таких текстов, об особенностях функционирования «спонтанной поэзии» украинского Майдана, мы не должны забывать о принципах устройства сетевой среды: интернет и блогосфера стимулируют фольклоризацию и облегчают трансформацию авторского текста в фольклорный [Leibov 2014: 197]. Отметим также парадоксальное соединение разного порядка формальных моделей: «окказиональная поэзия» с актуальным претекстом сосуществует здесь с жанром традиционного фольклорного плача, медийные претексты зачастую накладываются на библейские, а сетевое «расшаривание» сродни механизмам устной передачи и особенностям хождения популярной «рукописной» литературы: именно так в досетевую и подцензурную эпоху распространялась политическая поэзия.
Библиография / References
[Баранец 2019] — Баранец В.Н. Спецоперация Крым, 2014: документально-художественное исследование. М.: Комсомольская правда, 2019.
(Baranec V.N. Specoperacija Krym, 2014: dokumental’no- hudozhestvennoe issledovanie. Moscow, 2019.)
[Белый 2014] — Белый В. Революция чести // Украинский портал поэзии. Альманах. Подборка 17 (http://www.stihi.in.ua/ avtor.php?author=47879&poem=152161 (дата обращения 15.06.2020)).
(Belyj V. Revoljucija chesti // Ukrainskij portal pojezii. Al’manah. Podborka 17 (http://www.stihi. in.ua/avtor.php?author=47879&poem=152161 (accessed 15.06.2020)).)
[Бильченко 2014] — Бильченко Е. Кто я? // Євромайдан. Лірична хроніка. Poezia. org. 2.02.2014 (http://poezia.org/ru/id/ 39380/personnels (дата обращения 15. 06.2020)).
(Bil’chenko E. Kto ja? // Evromajdan. Lіrichna hronіka. Poezia.org. 2.02.2014. (http://poezia. org/ru/id/39380/personnels (accessed 15.06. 2020)).)
[Волынец 2014] — Волынец Н. Небесна сотня // Stihi.ru (http://www.stihi.ru/2014/04/ 23/10302 (дата обращения 15.06.2020)).
(Volynec N. Nebesna sotnja // Stihi.ru (http://www. stihi.ru/2014/04/23/10302 (accessed 15.06. 2020)).)
[Галина 2014] — Галина М. Смотри, дурачок, не свое кино // LiveJournal.com. 24.01. 2014 (http://marigalina.livejournal.com/ 586011.html (дата обращения 15.06.2020)).
(Galina M. Smotri, durachok, ne svoe kino // Live Journal.com. 24.01.2014 (http://marigalina. livejournal.com/586011.html (accessed 15. 06.2020)).)
[Деркач 2015] — Деркач Т. Никогда не бывать вам русскими // LiveJournal.com. (https://nerodenko.livejournal.com/4065 7.html (дата обращения 15.06.2020)).
(Derkach T. Nikogda ne byvat’ vam russkimi // Live Journal.com. (https://nerodenko.livejournal. com/40657.html (accessed 15.06.2020)).)
[Дмитрук 2014] — Дмитрук А. Никогда мы не будем братьями // YouTube. com. 03. 04.2014 (https://www.youtube.com/ watch?v=jj1MTTArzPI (дата обращения 15.06.2020)).
(Dmitruk A. Nikogda my ne budem brat’jami // YouTube.com. 03.04.2014 (https://www. youtube.com/watch?v=jj1MTTArzPI (accessed 15.06.2020)).)
[Добренко 1993] — Добренко Е. Метафора власти. Литература сталинской эпохи в историческом освещении. Мюнхен: Verlag Otto Sagner, 1993.
(Dobrenko E. Metafora vlasti. Literatura stalinskoj jepohi v istoricheskom osveshhenii. Münhen, 1993.)
[Жадан 2015] — Жадан С. Життя Марії. Кніга віршів та перекладів. Чернівці: Meridian Chernowitz, 2015.
(Zhadan S. Zhittja Marії. Knіga vіrshіv ta perekladіv. Chernіvcі, 2015.)
[Іздрик 2014] — Іздрик Ю. Лист // LiveJournal.com 11.03.2014 (http://izdryk-y.livejournal.com/189816.html (дата обращения 15.06. 2020)).
(Іzdrik Ju. List // LiveJournal.com 11.03.2014 (http:// izdryk-y.livejournal.com/189816.html (accessed 15.06.2020)).)
[Кононенко 2015] — Кононенко Є. Євангеліє від поетів // Критика. 2015. № 3/4 (209/ 210). С. 20—27.
(Kononenko Є. Evangelіe vіd poetіv // Kritika. № 3/4 (209/210). 2015. Р. 20—27.)
[Корнилов 2014] — Корнилов Л. Ответ украинке // YouTube.com. 13.04.2014 (https:// www.youtube.com/watch?v=F9gJpNzOX9 M. (дата обращения 15.06.2020)).
(Kornilov L. Otvet ukrainke // YouTube.com. 13.04.2014 (https://www.youtube.com/watch?v= F9gJpNzOX9M. (accessed 15.06.2020)).)
[Крісман 2014] — Крісман Н. Мамо, я — екстреміст // Only/art (http://onlyart.org.ua/ ?p=43537 (дата обращения 15.06.2020)).
(Krіsman N. Mamo, ja — ekstremіst // Only/art (http:// onlyart.org.ua/?p=43537 (accessed 15.06. 2020)).)
[Лановик 2006] — Лановик М., Лановик З. Українська усна народна творчість. Київ, 2006.
(Lanovik M., Lanovik Z. Ukrains’ka usna narodna tvorchіst’. Kiiv, 2006.)
[Малахова 2014] — Малахова Т. «Здравствуй, мальчик за серым щитом, выполняющий мерзкий приказ» // Горловка. 10.02.2014 (http://gorlovka.ua/news/article/5583 (дата обращения 15.06.2020)).
(Malahova T. «Zdravstvuj, mal’chik za serym shhitom, vypolnjajushhij merzkij prikaz» // Gorlovka. 10.02.2014 (http://gorlovka.ua/news/ article/5583. (accessed 15.06.2020)).)
[Масненко 2018] — Масненко В. Мифологема «братских народов» как идеальная модель русско-украинских отношений в советской/российской историографии // Studia Historica Gedanensia. Uniwersytet Gdański, 2018. T. IX. Р. 183—207.
(Masnenko V. Mifologema «bratskih narodov» kak ideal’naja model’ russko-ukrainskih otnoshenij v sovetskoj/rossijskoj istoriografii // Studia Historica Gedanensia. Uniwersytet Gdański, 2018. Vol. IX. P. 183—207.)
[Народні пісні 1968] — Народні пісні Буковини в записах Юрія Федьковича. Київ, 1968.
(Narodnі pіsnі Bukovini v zapisah Jurіja Fed’kovicha. Kiiv, 1968.)
[Перехрест 2014] — Перехрест Н. здравствуй, мамо, я — екстреміст. UaInfo. 19.01.2014 (https://uainfo.org/blognews/263006- zdrastvuy-mamo-ya-ekstremst-ya-noshusino- zhovtiy-prapor.html (дата обращения 16.06.2020)).
(Perehrest N. Zdravstvuj, mamo, ja — ekstremіst. UaInfo. 19.01.2014. (https://uainfo.org/blognews/ 263006-zdrastvuy-mamo-ya-ekstremst-yanoshu- sino-zhovtiy-prapor.html (accessed 16.06.2020)).)
[Пісні Поділля 1976] — Пісні Поділля. записи Насті Присяжнюк в селі Погребище. 1920—1970 рр. Київ, 1976.
(Pіsnі Podіllja. Zapisi Nastі Prisjazhnjuk v selі Pogrebishhe. 1920—1970 rr. Kiiv, 1976.)
[Рекрутські пісні 1974] — Рекрутські та солдатські пісні. (закарпаття 1936). Київ, 1974.
(Rekruts’kі ta soldats’kі pіsnі. (Zakarpattja 1936). Kiiv, 1974.)
[Русская весна 2015] — Русская весна: антология поэзии / Сост., предисл. В. Винникова. М.: Книжный мир, 2015.
(Russkaja vesna: antologija pojezii / Ed. by Vladimir Vinnikov. Moscow, 2015.)
[Русский романс на рубеже веков 1997] — Русский романс на рубеже веков / Сост. В.Мордерер и М. Петровский. Киев, 1997.
(Russkij romans na rubezhe vekov / Ed. by V. Morderer i M. Petrovskij. Kiev, 1997.)
[Семесюк 2014] — Семесюк І. Цікавий факт // Facebook.com. 4.07.2014 (https://www. facebook.com/ivan.semesyuk/posts/763903 520326884 (дата обращения 15.06.2020)).
(Semesjuk І. Cіkavij fakt // Facebook.com. 4.07.2014 (https://www.facebook.com/ivan.semesyuk/ posts/763903520326884 (accessed 15.06. 2020)).)
[Сенилга 2014] — Сенилга. Не журить мене, мамо // Украинский портал поэзии. 09. 04.2014 (https://www.stihi.in.ua/avtor. php?author=47292&poem=129486. (дата обращения 15.06.2020)).
(Senilga. Ne zhurit’ mene, mamo // Ukrainskij portal pojezii. 09.04.2014 (https://www.stihi.in.ua/avtor.php?author=47 292&poem=129486 (accessed 15.06.2020)).)
[Слово о Новороссии 2015] — Слово о Новороссии: (проза и поэзия). М.: МаНи Рекордз, 2015.
(Slovo o Novorossii: (proza i pojezija). Moscow, 2015.)
[Сокил 2014] — Сокіл В. Про пісню «Пливе кача по Тисині» // Народознавчі зошити. № 4 (118). С. 817—821.
(Sokіl V. Pro pіsnju «Plive kacha po Tisinі» // Narodoznavchі zoshiti. № 4 (118). P. 817—821.)
[Странник 2014] — Странник Иван. Все ответы Анастасии Дмитрук // Мир тесен. 10.05.2014 (http://agv.mirtesen.ru/ blog/43607718234/Vse-otvetyi—na-stih- Anastasii-Dmitruk… (дата обращения 15. 06.2020)).
(Strannik Ivan. Vse otvety Anastasii Dmitruk // Mir tesen. 10.05.2014 (http://agv.mirtesen.ru/blog/ 43607718234/Vse-otvetyi—na-stih-Anastasii- Dmitruk… (accessed 15.06.2020)).)
[Українські народнi пісні 1972] — Українські народні пісні з Лемківщини / зібрав Орест гижа. Киiв, 1972.
(Ukraїns’kі narodnі pіsnі z Lemkіvshhini / Zіbrav Orest Gizha. Kiїv, 1972.)
[Чуковская 2014] — Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. М., 2014. Т. 2.
(Chukovskaja L. Zapiski ob Anne Ahmatovoj: In 3 vols. Moscow, 2014. Vol. 2.)
[Kappeler 2017] — Kappeler А. Ungleiche Brüder: Russen und Ukrainer vom Mittelalter bis zur Gegenwart. München: C.H. Beck, 2017.
[Kukulin 2016] — Kukulin I. “The Long-Legged Time Is Fording the War”: The Postcolonial Condition of the Russian-Language Poetry of Ukraine // Slavic Postcolonial Literatures after Communism. Frankfurt am Main: Peter Lang, 2016. P. 161—190.
[Leibov 2014] — Leibov R. Occasional Political Poetry and the Culture of the Russian Internet // Digital Russia: The Language, Culture, and Politics of New Media Communication. Routledge, 2014. P. 194—214.
[Stahl 2015] — Stahl Н. Poesie als politische Partizipation: Der virale poetopolitische Diskurs um Anastasija Dmitruks Videogedicht “Nikogda my ne budem brat’jami” auf YouTube // Zeitschrift für slavische Philologie. 2015. Jahrgang 71. Ausgabe 2. S. 441—477.
[1] Сорок наемников Путина вернулись в Россию в одном рефрижераторе // Цензор. нет. 01.06.2014. электронный ресурс: https://censor.net.ua/photo_news/287986/40_ naemnikov_putina_vernulis_v_rossiyu_v_odnom_refrijeratore_fotoreportaj. Проверено: 21.06.2020.
[2] Разные версии этого текста находим в собрании Ивана Странника и в пропагандистских изданиях: [Баранец 2019; Русская весна 2015; Слово о Новороссии 2015].
[3] https://www.1tv.ru/news/2014-05-03/40850-v_odesse_boeviki_pravogo_sektora_ zazhivo_sozhgli_protestuyuschih_v_dome_profsoyuzov; https://www.youtube.com/ watch?v=kgfkWExDrUQ.
[4] См. первый комментарий к посту со стихотворением Т. Малаховой: https://orehovyjles. livejournal.com/146478.html.