(пер. с англ. Татьяны Пирусской)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 3, 2020
Перевод Татьяна Пирусская
Кэрол Мэри Кьюсак (Университет Сиднея, факультет искусств и социальных наук, профессор религиоведения)
Carole M. Cusack (University of Sydney, faculty of Arts and Social Sciences, professor of Religious Studies)
Ключевые слова: Джим Джонс, Джонстаун, Чарльз Мэнсон, «Семья» Мэнсона, убийство Шэрон Тейт, убийство семьи Ла-Бьянка, культы, романы, насилие, новые религии
Key words: Jim Jones; Jonestown; Charles Manson; Manson Family; Tate-LaBianca Murders; cults; novels; violence, new religions
УДК/UDC: 82
Аннотация: В 2018 году исполнилось сорок лет со дня массовой гибели в Джонстауне, убийства и самоубийства более девятисот членов христианской общины «Храма народов», а в 2019-м — пятьдесят лет с тех пор, как секта Чарльза Мэнсона «Семья» убила актрису Шэрон Тейт и еще восемь человек (девять, если считать ее нерожденного ребенка). За последнее время несколько романистов попытались создать художественные образы этих двух групп, которые объединяет, казалось бы, необъяснимая жестокость. В статье будут рассмотрены два романа о Джонстауне («Дети рая», 2014, Фреда д’Агюяра и «Прекрасная революционерка», 2018, Лоры Элизабет Вуллетт) и два романа о «Семье» Мэнсона («Власть», 2008, Закари Лазара и «Девочки», 2016, Эммы Клайн), чтобы показать, как художественные трактовки влияют на коллективную память и могут дополнять или даже заменять собой исторические свидетельства в восприятии потомков.
Abstract: The fortieth anniversary of Jonestown was in 2018, and 2019 was the fiftieth anniversary of the Manson commune’s slaughter of actress Sharon Tate and eight others (nine, if her unborn child is counted). In recent years novelists have used fiction to bring to life these two groups united by seemingly inexplicable violence. This article examines two novels about Jonestown (Fred d’Aguiar’s Children of Paradise [2014] and Laura Elizabeth Woollett’s Beautiful Revolutionary [2018]), and two novels about the Manson Family (Zachary Lazar’s Sway [2008], and Emma Cline’s The Girls [2016]), with the intention of demonstrating how fictional treatments influence popular memory, and may come to supplement or even replace historical accounts for later generations.
В последние годы исследователи, изучающие новые религиозные и духовные учения, обратились к анализу вымышленных нарративов (прежде всего романов), авторы которых попытались создать художественный образ одного из таких движений или сами принадлежали к нему, а также художественных трактовок, основанных на научных работах о новых религиозных движениях (НРД). Литература стала новой областью «полевых» исследований и важным источником информации о том, как общество воспринимает эти неоднозначные объединения [Cusack 2018; 2019]. Конечно, художественные нарративы о жестоком насилии таят в себе опасность, так как авторы нередко романтизируют харизматических лидеров, проповедующих насилие и побуждающих своих последователей его совершать, а сами эти группы обладают в глазах некоторых своего рода притягательностью: у них появляются подражатели, усиливается интерес СМИ к «культам» и «гуру» [Crockford 2018: 98—102]. «Культ» — противоречивый термин: специалисты по НРД не согласны с тем смыслом, который он приобрел в обиходном употреблении, и настаивают на более сложном подходе к новым религиям и духовным учениям, их лидерам и тем, кто вступает в такие нетрадиционные общины [Richardson 1980].
Согласно популярным представлениям, культ предполагает наличие следующих элементов: харизматического лидера-мужчины, душевное здоровье которого вызывает сомнения и который обладает неограниченной властью над своими последователями, простирающейся вплоть до сексуальных домогательств, стремления распоряжаться их средствами и подстрекательства к девиантному поведению и преступлениям; группы его учеников — людей с нестабильной психикой и без определенного положения в обществе, которые ведут себя агрессивно и иррационально; обособленности членов общины от остального социума, друзей и родных; наконец, все более усиливающихся под влиянием принятого учения эсхатологических настроений или потребности разрушить существующий порядок, которые толкают группу к крайним проявлениям жестокости [Laycock 2013]. Это не просто типичные для «массового сознания» клише или «журналистские» штампы — их можно встретить в том числе в работах психологов и психиатров. Так, Теодор Фельдман и Филип Джонсон полагают, что «культ» — один из видов «харизматической группы», а участники культов «с религиозной или духовной основой» ищут «мистического опыта» и стремятся уйти от традиционных религиозных форм [Feldmann, Johnson 1995: 239—240]. Кроме того, они утверждают, что
привлечение участников культа и контроль над ними осуществляются посредством… идей «чуда, тайны и авторитета». Чудо предполагает идеологию, которая приписывает особую силу лидеру группы и совершаемым в ней обрядам. Тайна нужна, чтобы скрыть подлинные убеждениях и цели основателей группы и создать атмосферу благоговения. Авторитет обосновывает притязания на время членов общины, их способности, жизни и/или имущество, которые должны служить интересам группы. Эти идеи позволяют сохранять контроль над каждым отдельным участником культа [Feldmann, Johnson 1995: 240].
Такой взгляд на «культы» и «харизматических лидеров» снимает ответственность с их последователей, чья воля и способность к самостоятельным действиям оказываются в подчинении у культа и его лидера.
Массовые убийства, совершенные представителями отдельных печально известных сект, подтверждают подобные стереотипы, связанные с «культами», харизматическими лидерами и их безвольными последователями. Жертвами таких актов массового насилия, как правило, становятся сами участники группы; исключение — террористический акт в токийском метро с применением газа зарина, оказывающего нервно-паралитическое действие. Террористическую атаку организовала группа «Аум синрикё» («Высшая истина Аум»), новое религиозное движение, основанное Сёко Асахарой (1955—2018) в 1995 году [Repp 2005]. Зариновые газовые атаки стали непосредственной причиной смерти тринадцати человек и нанесли ущерб здоровью еще более чем тысячи людей. Более типична в этом плане цепочка убийств и самоубийств, в результате которых прекратил свое существование орден Храма Солнца — эзотерическое братство, основанное Жозефом ди Мамбро (1924—1994) и Люком Журе (1947— 1994). орден Храма Солнца как «смертоносный культ» получил широкую известность в 1994 году, когда были обнаружены тела пятидесяти трех его адептов. Как отмечает Хенрик Богдан, «в период с 30 сентября 1994 года по 20 марта 1997 года деятельность ордена Храма Солнца стала причиной гибели семидесяти семи человек в Канаде, Франции и Швейцарии» [Bogdan 2014: 56].
Преподобный Джим Джонс и Джонстаун: архетип харизматического лидера и культа
Если посмотреть, как в разные периоды СМИ писали о «смертоносных культах», станет ясно, что почти все журналистские описания и популярные представления, связанные с насилием в группах НРД, отсылают к убийствам и самоубийствам 18 ноября 1978 года, положившим конец «Храму народов» — христианской церкви, основанной преподобным Джеймсом Уорреном Джонсом, священником «Церкви Христа», и его женой Марселиной Болдуин Джонс (1927—1978) в 1953 году в Индианаполисе [Moore 2018]. На ранних этапах существования «Храма народов» главную роль в нем играли гражданские права, единство представителей разных рас, красноречивые проповеди Джонса и исцеление через веру. В 1965 году Джонс перенес церковь в Калифорнию, где эти ценности, идущие вразрез с мейнстримной культурой, были более приемлемы для общества. Важно иметь в виду, что до массовых (само)убийств Джонса и «Храм народов» не воспринимали как помеху или угрозу. В середине 1970-х годов число членов общины возросло до пяти-семи тысяч человек, а «в 1975 году мэр Сан-Франциско выразил Джонсу благодарность за гуманитарную деятельность. В 1977 году Джонс получил гуманитарную премию Мартина Лютера Кинга-младшего» [McCloud 2007: 221]. События ноября 1978 года навсегда разрушили этот положительный образ. родственники некоторых из членов «Храма народов» попросили провести расследование жизни в общине, и американский конгрессмен Лео Райан отправился в Гайану, чтобы посмотреть, что происходит в Джонстауне, поселении, которое последователи Джонса построили в джунглях. Райан и четверо его спутников были убиты в аэропорту, когда они уже собирались возвращаться в США [Barker 1986].
Эти убийства оказались прелюдией к трагической гибели Джонса и основанной им общины. По словам Эйлин Баркер, уже через несколько часов
более девятисот последователей [Джонса] были мертвы. Сначала цианид с помощью шприца впрыснули в горло младенцам, после чего дети постарше, а за ними и взрослые выстраивались, чтобы выпить напиток Kool-Aid, смешанный с цианидом, — такой ритуал самоубийства члены общины выработали еще раньше. Однако нельзя с уверенностью утверждать, что все последователи Джонса совершенно добровольно шли на этот роковой шаг. Нескольких человек застрелили, когда они пытались скрыться в джунглях. Число жертв, которым не исполнилось семнадцати лет, насчитывало почти триста человек, а еще двести из них были старше шестидесяти пяти [Barker 1986: 330].
Когда новость о трагедии достигла широкой публики, люди не могли поверить своим ушам — они были шокированы и потрясены ужасающей жестокостью и ненормальным поведением членов общины, которые журналисты не старались смягчить, а скорее, наоборот, подчеркивали ради сенсации [Krause 1978]. Джонс был христианским священником, поэтому его наркотическая зависимость, беспорядочные сексуальные связи, прогрессирующая паранойя и трагическая участь его последователей вызвали скандал, и эти события широко обсуждались в СМИ.
Трагедия в Джонстауне привлекла внимание журналистов и по другой причине: в «Храме народов» заметную роль играли женщины, в особенности сестры Кэролайн Мур Лейтон и Энни Мур, причастные к подготовке массового самоуничтожения членов общины. Случаи участия женщин в массовых убийствах к тому времени уже были известны — «Семья» Мэнсона совершила свои преступления почти десятью годами раньше, — но Лейтон и Мур превзошли все ожидания: они были дочерьми священника, а «Храм народов» — христианским объединением. Как полагает Мэри Маккормик Маага, роль женщин в Джонстауне часто недооценивают и преуменьшают, потому что привыкли смотреть на них как на жертв, которым «промывали мозги», которых Джонс, лидер «культа», использовал для удовлетворения своих сексуальных потребностей и к тому же вынудил совершить самоубийство [Maaga 1998]. По ее словам, когда «Храм народов» переехал в Гайану, здоровье Джонса уже пошатнулось, он ослаб и руководство общиной в Джонстауне взяли на себя женщины. Так, Ребекка Мур говорит, что «женщины извлекали выгоду из приобретенного статуса, оберегали поселение от посторонних и имели возможность повлиять на стратегически важные решения, вступив в сексуальную связь с Джонсом. Женщины в “Храме народов” обладали бóльшим весом, чем их пол, опыт и образование могли обеспечить им за пределами общины» [Moore 2000: 17].
Романы о Джонстауне: «Дети рая» (2014) и «Прекрасная революционерка» (2018)
Поэт, романист, драматург и литературовед Фред д’Агюяр (род. 1960) родился в Лондоне в семье гайанцев и детство провел в Гайане. В центре созданной им художественной версии истории Джима Джонса — забытые жертвы, дети, составлявшие почти треть всех жителей Джонстауна. Критики высоко оценили умение д’Агюяра передать атмосферу Гайаны и точность в изображении этой местности, равно как и лиризм его прозы. И все же у некоторых возник вопрос, как «то, что некогда было новостью, превращается в вымысел» [Housham 2015]. Этот вопрос непосредственно связан с темой статьи, в которой предпринимается попытка проанализировать, как авторы художественных текстов упорядочивают и «причесывают» разрозненные и необъяснимые факты, чтобы получился запоминающийся сюжет. Однако д’Агюяр достаточно точно следует документальным свидетельствам, создавая эффект правдоподобия с помощью повествования в настоящем времени и косвенной речи [Housham 2015].
Главной героине д’Агюяра, Трине, в начале романа десять лет. Джонс «чудесным образом» возвращает ее к жизни, когда Адам, пойманная в джунглях горилла, сбивает ее с ног, так что девочка теряет сознание. Ее мать Джойс, в прошлом любовница Джонса, живет в постоянном страхе перед гневом «Отца», его проповедями о конце света и повседневным насилием, от которого страдают и непослушные дети, и запуганные взрослые [D’Aguiar 2014]. В романе дети в Джонстауне умирают от голода и из последних сил стараются поддерживать друг друга. Д’Агюяр проводит параллель между несвободой подопечных Джонса (особенно Джойс и Трины) и гориллы Адама, мечтающей мчаться «по тропинке среди лиан, чтобы, сделав последний рывок, оказаться в распахнутых объятиях своей матери» [D’Aguiar 2014: 230]. В романе Джонс и его община неотвратимо движутся к роковому дню 18 ноября.
Джулия Ширс в рецензии на роман «Дети рая» отметила:
Дети, погибшие в Джонстауне, так и не были опознаны. Их тела слишком много дней пролежали на тропическом солнце, и черты лица стали неразличимы. Стоматологическая экспертиза не дала почти никаких результатов. их родители умерли вместе с ними. Большинство детей Джонстауна похоронены в братской могиле на кладбище в Окленде, штат Калифорния; грудных младенцев закапывали по двое в одном гробу. На фоне пережитых человечеством страшных трагедий гибель детей в Джонстауне стала лишь одной из заметных вспышек [Scheeres 2014].
Преимущество романа или художественного фильма о трагическом происшествии перед его научным анализом в том, что автор, используя художественные приемы, заставляет читателей проникнуться чувствами, страданиями и судьбой персонажей. Д’Агюяру прекрасно удались образы Трины и Джойс, хотя ни той, ни другой не существовало «на самом деле», и читатель сопереживает детям, которые хотят одного — выжить. Их муки вызывают больше сочувствия, чем страдания взрослых, пытающихся угодить Джонсу. Фигура Джима Джонса в романе выглядит не слишком убедительно, но это неудача не одних лишь «Детей рая». Очень трудно передать харизму и умение убеждать, особенно учитывая, что обладатель этих качеств после злодеяний, совершенных им 18 ноября 1978 года, уже не вызывает никаких положительных ассоциаций.
Второй роман о Джонстауне, о котором здесь пойдет речь, — книга австралийской писательницы Лоры Элизабет Вуллетт «Прекрасная революционерка», которая вошла в шорт-лист трех литературных премий и получила одобрительные отзывы критиков. Центральный персонаж романа Вуллетт — Кэролайн Лейтон (1945—1978), на протяжении десяти лет остававшаяся любовницей Джонса и родившая от него сына. В «Прекрасной революционерке» Лейтон фигурирует под слегка измененным именем — Эвелин Линден. От членов «Храма народов» эту связь скрывали, но Кэролайн поддерживала дружбу с детьми Джонса от его жены Марселины (розалины в романе Вуллетт) и с самой Марселиной. В 1972 году в «Храм народов» вступила и ее сестра — Энни Мур. Работая над романом об «Эвелин Линден», Вуллетт тщательно изучала документальные материалы, и многие детали восходят именно к таким историческим свидетельствам [Brooks 2019].
Как и д’Агюяр, Вуллетт ведет свое повествование о поселении в джунглях Гайаны к неизбежному концу, но, в отличие от д’Агюяра, она общалась с людьми, хранящими память о Джонстауне: исследователями, выжившими жителями и родственниками погибших, — наиболее заметной фигурой среди которых можно назвать специалиста по новым религиям Ребекку Мур (сестру Кэролайн и Энни), создавшую информативный сайт Alternative Considerations of Jonestown («Альтернативные точки зрения на Джонстаун») и пытающуюся в своих научных работах посмотреть на «Храм народов» вне связи с трагическими событиями, положившими конец его существованию [Moore 2018]. Вуллетт, как и автору «Детей рая», не удалось убедительно нарисовать образ Джонса как харизматичного проповедника. Сделав главной героиней романа Кэролайн/Эвелин, Вуллетт поставила перед собой более сложную задачу, чем д’Агюяр. В «Детях рая» мы видим Джонса лишь на расстоянии, глазами множества людей, точки зрения которых читатель не в состоянии разграничить [D’Aguiar 2014]. Кэролайн, наоборот, знала Джонса очень близко и считала, что он обладает необычайным даром убеждать. Вуллетт пишет хорошо, и роман получился достаточно интересным и захватывающим. Однако Эвелин остается загадкой, а ее связь с Джонсом не поддается объяснению, хотя Вуллетт убедительно показывает, как Эвелин угнетает невозможность для умной и сильной женщины найти применение своим способностям в традиционном обществе. В конечном счете, безумие массового убийства в Джонстауне Вуллетт объясняет тем, что контркультурные движения 1960-х годов выпустили на волю мощные социальные инстинкты; как пишет Ксан Брукс, «они — жертвы своего времени, которых увлек за собой сиюминутный поток, вдохновила риторика революции. В чаду контркультуры все они утратили ориентир» [Brooks 2019].
Чарльз Мэнсон и его «Семья»: харизма, асоциальность и насилие
Мать Чарльза Мэнсона (1934—2017) родила его в подростковом возрасте, не будучи замужем, а у него самого было трудное детство, которое он примерно с девяти лет проводил в колониях для несовершеннолетних преступников, после чего оказался в тюрьме. В 1967 году, выйдя из тюрьмы, он поселился в Сан-Франциско, где вокруг него образовалась небольшая группа последователей, к 1968 году получившая название «Семья». Учение этой апокалиптической секты основывалось на разных источниках, включая научно-фантастические романы, такие, как «Чужак в чужой стране» (Stranger in a Strange Land, 1961) Роберта Э. Хайнлайна, работы по психологии маргинальной личности и оккультизму [Cusack 2009]. В «Семью» Мэнсона входило немало женщин; три из них — Сьюзан Аткинс, Патрисия Кренуинкел и Лесли Ван Хутен — впоследствии принимали участие в убийствах Шэрон Тейн и семьи Ла-Бьянка. Еще три: Линда Касабиан, главная свидетельница обвинения, Линетт Фромм по прозвищу Сквики («Пискля»; в 1975 году ее судили за покушение на президента Джеральда Форда) и Мэри Браннер (мать Валентайна Майкла, сына Мэнсона, которого назвали в честь главного героя «Чужака в чужой стране», и «покровительница» «Семьи») — также были заметными фигурами в окружении Мэнсона [Gresswell, Hollin 1994: 3].
Как проницательно замечает Робин Альтман, опираясь на общие для многих контркультур 1960-х годов тенденции, Мэнсон мог претворять в жизнь свои нарциссические мечты о славе и власти [Altman 2015: 5]. Так, Мэнсон хотел стать рок-звездой, постоянно цитировал песни «Битлз» и какое-то время вместе с некоторыми другими членами «Семьи» жил в доме Денниса Уилсона из группы Beach Boys. Бобби Босолей, его приятель и убийца гари Хинмана (первое убийство, совершенное «Семьей» Мэнсона), снимался в фильме Кеннета Энгера «Заклинание моего демонического брата» (Invocation of My Demon Brother, 1969), одну из главных ролей в котором исполнил Мик Джаггер, вокалист Rolling Stones. Важно отметить, что до событий 1969 года Мэнсона, как и Джонса, никто не считал опасным. До убийств Мэнсона воспринимали как раскрепощенного представителя контркультуры: «Он очень отличался от диктаторов и ожесточившихся одиночек, которых обычно представляют себе, когда речь заходит о серийных убийцах. Для многих он был музыкантом, человеком с независимым характером, которому традиционное общество причинило немало зла» [Cannady 2014]. Последователи Мэнсона отмечали его обаяние: по их словам, ему были свойственны озорство и шутливость, музыкальность и теплота в отношениях с людьми, он держался свободно и выглядел жизнерадостным [Altman 2015; Lake 2017].
Прежде чем мы перейдем к романам о Мэнсоне, необходимо задаться вопросом, можно ли назвать «Семью» НРД или «культом». На первый взгляд, «Семья» Мэнсона подпадает под приведенное выше определение харизматической группы Фельдмана и Джонсона [Feldmann, Johnson 1995], но ей присущи и некоторые черты религиозных сект. Мэнсон говорил своим последователям, что он Христос, а его взгляд на мир был окрашен апокалиптическими настроениями: он считал, что современная эпоха кончится межрасовой войной (которую он называл Helter Skelter — по одноименной песне «Битлз» из «Белого альбома»/The White Album, выпущенного группой в ноябре 1968 года) [Holoyda, Newman 2016]. В жизни, которую вела группа, также можно усмотреть черты религиозной или мистической общины; чтобы держать своих последователей в подчинении, Мэнсон прибегал как к сексу, так и к наркотикам, причем эти совместные практики, для которых он уединялся с членами «Семьи» на ранчо Спэн, заброшенной съемочной площадке, где когда-то снимали голливудские вестерны, или в других опустевших домах в окрестностях Лос-Анджелеса, часто носили ритуальный характер. Эти групповые ритуалы, сопровождавшиеся употреблением наркотиков, способствовали, с одной стороны, сплочению «Семьи» как альтернативного сообщества [Padilla, Hogan, Kaiser 2007: 183], а с другой — формированию интимных сексуальных отношений между лидером группы и входившими в нее женщинами.
Последователи Мэнсона перешли к насилию в июле 1969 года, когда Бобби Босолей убил Гари Хинмана и написал на стене его кровью «политическая свинья». Через две недели Босолея арестовали по обвинению в убийстве. Вероятно, это и спровоцировало серию жестоких убийств, совершенных группой 8—10 августа 1969 года. В ночь на 9 августа Аткинс, Кренуинкел, Касабиан и Чарльз Уоткинс по прозвищу Текс убили Шэрон Тейт, Джея Себринга, Эбигейл Фолджер, Войцеха Фриковского и Стивена Пэрента в доме Тейт и Романа Полански в районе Бенедикт-Кэньон [Paglia 2003: 64]. 10 августа Ван Хутен, Уотсон и Кренуинкел получили распоряжение убить Лено и Розмари Ла-Бьянка в их доме в Лос-Фелиз. Тело еще одной жертвы, Дональда Ши, было обнаружено лишь в 1977 году [Manson ‘Family’ Timeline 2019].
В декабре 1969 года Мэнсону, Уотсону, Аткинс, Кренуинкел, Ван Хутен и Касабиан предъявили обвинение в убийствах. К моменту суда над Мэнсоном многие считали его «душевнобольным», но в XXI веке сложилось представление, что он манипулировал людьми, пускал в ход свое обаяние, чтобы подчинить их себе, и заманивал в ловушку молодых людей с неустойчивой психикой [Holoyda, Newman 2016]. В январе 1971 года всех обвиняемых приговорили к смертной казни, которую затем заменили пожизненным тюремным заключением, так как в 1972 году в Калифорнии отменили смертную казнь [Manson ‘Family’ Timeline 2019]. Отбывая свой долгий тюремный срок, Мэнсон продолжал вызывать к себе интерес; он умер в 2017 году.
Романы о преступлениях «Семьи» Мэнсона: «Девочки» (2016) и «Власть» (2008)
Хотя среди последовательниц Мэнсона наиболее известны четыре женщины, участвовавшие в убийствах (Аткинс, Кренуинкел, Касабиан и Ван Хутен), и еще две, Браннер и Фромм, были и другие «девочки», в том числе Китти Лютесингер, подруга Босолея, Сандра Гуд, Нэнси Питман и Дайан Лейк, опубликовавшая (в соавторстве с Деборой Херман) мемуары «Член семьи: мои воспоминания о Чарльзе Мэнсоне, жизни последователей культа и тьме, которой окончились шестидесятые годы» (Member of the Family: My Story of Charles Manson, Life Inside His Cult, and the Darkness That Ended the Sixties, 2017). Воспоминания Лейк — увлекательная история, которую продолжает роман Эммы Клайн «Девочки» [Cline 2016], удостоившийся высокой оценки критиков. Он рассказывает историю четырнадцатилетней Эви Бойд, которая впала в депрессию из-за предстоящего развода родителей. Она знакомится с Сюзанной (прототипом которой послужила Сьюзан Аткинс), фактической предводительницей «девочек», окружающих Рассела Хедрика, бродягу, напоминающего Мэнсона. Сюзанна сразу же вызывает у Эви симпатию; та начинает крутиться возле Рассела и постепенно втягивается в мир наркотиков, секса и того, что ей кажется свободой и естественностью. В романе параллельно изображены два плана: с одной стороны, Эви уже в зрелом возрасте размышляет о своем прошлом, с другой — действие происходит в 1969 году, и мы видим, как в ночь, когда компания отправилась совершать убийства, Сюзанна выталкивает Эви из машины, таким образом давая ей шанс вернуться к «нормальной» жизни. Клайн показывает, что у женщин конца 1960-х (и, по-видимому, у женщин вообще) отношение к ним мужчин и их манера вести себя с женщинами вызывают ярость и негодование.
Критики отметили, что «девочки» Мэнсона оставили заметный след в популярной культуре: интерес, который до сих пор вызывают убийства Тейт и семьи Ла-Бьянка, отчасти связан с вопросом, что могло побудить женщин (которые редко убивают без какого-либо мотива) убить незнакомых людей. Сохранились свидетельства о том, что чувствовали убийцы в момент преступления; как отмечает Камилла Палья,
подробности по-прежнему шокируют; в тюрьме «девочки» Мэнсона хвастались «сексуальной раскрепощенностью», которую ощущали в своем вакхическом неистовстве, нанося жертвам ножевые ранения. Тейт, которая была на девятом месяце беременности, ударили ножом шестнадцать раз, а одного из мужчин — пятьдесят один [Paglia 2003: 64].
Как полагает Клайн, гнев женщины можно направить в нужное русло; страшен не только Мэнсон — страшны и сами «девочки» [Clark 2016]. Важно понимать, что гнев (мужчин), вызванный убийствами в домах Тейт и Ла-Бьянка, еще не утих; Квентин Тарантино в фильме «Однажды в… Голливуде» (Once Upon a Time in Hollywood, 2019) воссоздает обстоятельства убийства Шэрон Тейт и ее друзей, но самого убийства не происходит: Тарантино словно бы стремится развеять дурную славу и порочную власть «Семьи» Мэнсона, «перевернув» или перечеркнув убийства, ознаменовавшие собой конец невинной «власти цветов» хиппи 1960-х [Jones 2019].
Второй роман, в котором преступления «Семьи» Мэнсона изображены в контексте настроений, будораживших общество в 1960-е годы, — «Власть» Закари Лазара (2008). Роман построен как ряд напоминающих киноленту коротких эпизодов, обрисовывающих «утрату невинности», которая произошла в период 1960-х. В центре повествования — группа Rolling Stones: на первых порах британских музыкантов воспринимали как подающий надежды молодой коллектив, но в 1969 году умер их гитарист Брайан Джонс, на рок-фестивале в Альтамонтском гоночном парке во время печально известного выступления группы был убит один из фанатов, а Мик Джаггер снялся в фильме вместе с ближайшим сподвижником Мэнсона, обаятельным и неразборчивым бродягой Бобби Босолеем [Lazar 2008]. Как и у Клайн, Мэнсон появляется в книге лишь эпизодически. В романе «Власть» основная функция Мэнсона — в его разговорах с Босолеем, в которых он излагает свою философию и подробно рассказывает о своем мессианстве. «Власть» — это изящная трактовка старой темы: рассказ о том, как хотевшие мира и любви «дети цветов», отвергнув общепринятые правила поведения, религию и приличия, проложили дорогу насилию [Faber 2008]. Вслед за «Прекрасной революционеркой» Вуллетт, «Девочками» Клайн и «Однажды в… Голливуде» Тарантино Лазар изображает судьбы отдельных персонажей сквозь призму произошедшей в 1960-е годы утраты идеалов, на смену которым пришли смерть и разочарование.
Память о 1960-х: «Храм народов» и Джонстаун в популярной культуре
Чтобы рассказ произвел впечатление, он должен быть запоминающимся. Поэтому неудивительно, что в XXI веке преступления «Семьи» Мэнсона и Джонстаун в коллективном сознании объединяет бессмысленная, казалось бы, жестокость. Но роднит их и стремление создать общество, открытое для разочаровавшихся в жизни и отверженных людей [Moore 2000: 16; Padilla, Hogan, Kaiser 2007: 181]. Можно найти и другие общие черты: обе группы возглавляли харизматические лидеры с ненасытными сексуальными аппетитами; их «теология» сочетала в себе элементы христианства и восточных религий; много внимания уделялось эсхатологии (представлениям о конце времен); наконец, заметную роль в обеих группах играли женщины. однако есть и существенные различия. Чарльз Мэнсон был расистом и предсказывал кровопролитную межрасовую войну, тогда как Джим Джонс выступал за единство разных рас, а среди членов «Храма народов» было много афроамериканцев (хотя самые высокие посты в общине, как правило, занимали белые) [Moore 2018]. Кроме того, обе группы противостояли культуре потребления и мейнстримным ценностям (которые в целом можно охарактеризовать как консервативные, традиционные), отдавая предпочтение контркультурной общинной этике и «либеральным», прогрессивным ценностям (несмотря на то, что харизматические лидеры, Мэнсон и Джонс, держали своих подопечных под контролем). Вот почему обе группы представляли угрозу для ценностей среднего класса, равно как и для сложившейся политической, религиозной и экономической системы.
Эти замечания относятся большей частью к тому, как воспринимали «Храм народов» и «Семью» Мэнсона внешние наблюдатели. Но в связи с обеими группами встает и другой любопытный вопрос: каким образом удавалось внушать последователям все более маргинальные и девиантные идеи и побуждать их переходить от идей к действиям? Ответить на него поможет используемое в психологии понятие групповой поляризации. Оно «обозначает закономерность, в соответствии с которой люди схожих взглядов после совместного обсуждения проблемы часто приходят к более радикальной позиции, нежели та, которую они изначально занимали» [Sunstein 2009: 8]. В таких случаях едва заметная склонность к чему-либо или не вполне сформировавшееся убеждение нередко перерастают в уверенность. Власть группового мышления велика: и Джонс, и Мэнсон объединяли своих последователей в изолированные коммуны, расположенные в глухих местах, где посторонние (люди других взглядов) появлялись редко. По мнению ученого-юриста, Касса Р. Санстейна, первоначальные убеждения в значительной мере определяют, каким слухам и информации в целом человек склонен доверять. И Джонс, и Мэнсон были параноиками — это психическое нарушение усугублялось тем, что оба они систематически употребляли наркотики, и заставляло их видеть врагов даже там, где их не было [Dikes 2019: 102]. Вероятно, в групповых объединениях роль этого фактора возрастает (особенно если члены группы изолированы от родных и друзей социально, эмоционально и физически). В подобных обстоятельствах некоторые люди, стремясь оставаться частью группы, поступают так, как если бы разделяли те или иные идеи, чтобы не отличаться от большинства: иногда это объясняется тем, что убеждения, разделяемые другими людьми, кажутся более правильными, но возможна и другая причина — «фальсификация знаний», когда человек искажает достоверно известные ему факты, чтобы они соответствовали предполагаемым убеждениям группы [Sunstein 2009: 30].
Человек обладает уникальной способностью создавать запоминающиеся и производящие глубокое впечатление нарративы. Язык определяет облик мира; язык — средство, позволяющее людям рассказывать. Люди лучше понимают и усваивают смыслы и информацию, заключенные в вымышленных повествованиях [Sunstein 2009]. Вот почему романы и телесериалы о новых религиозных движениях и «культах» обычно более популярны, чем научные работы, где подробно рассматриваются такие группы. Популярные СМИ стараются сделать из них сенсацию, которая бы привлекла внимание не слишком разборчивой аудитории, и на первом плане оказываются секс, наркотики, девиантное поведение и криминал [Richardson 1980]. Хотя наступает время, когда дискуссия о неоднозначных «культах» и новых религиях недавнего прошлого в массмедиа оперирует более достоверной информацией, исследователи, изучающие проблему религии и насилия, а также неоднозначные НРД, по-прежнему обеспокоены: они сознают, насколько сильно кино и телевидение воздействуют на сознание, и понимают, что подробности и анализ событий часто уступают место убедительному сюжету, в котором на первый план выдвигаются экзотические детали и модели поведения [Dikes 2019: 103—104]. В этой статье я пытаюсь ответить на вопрос: в какой мере наши потомки, осмысляя ключевые, важнейшие исторические события, события, о которых можно сказать, что они определяют свою эпоху, будут опираться на вымышленные нарративы? Распространение интернета существенно расширило такие возможности. Логично предположить, что Закари Лазар, Фред д’Агюяр, Лора Элизабет Вуллетт и Эмма Клайн взяли за основу своих романов истории Джима Джонса и Чарльза Мэнсона, потому что считали убийство в Джонстауне и преступления «Семьи» Мэнсона необычайно громкими происшествиями, интерес к которым в обществе не ослабевает до сих пор, хотя прошло уже несколько десятилетий. Некоторые затронутые темы сделали эти романы особенно актуальными в XXI веке: Клайн и Вуллетт пишут в первую очередь о женщинах, и в их книгах можно усмотреть литературный аналог движения #MeToo, участницы которого протестуют и борются против сексуальных домогательств, насилия и их замалчивания, которые им пришлось терпеть по вине мужчин [North 2019].
Д’Агюяр в «Детях рая» попытался дать слово младенцам и детям, убитым в Джонстауне, — стремление, тоже отвечающее западным социальным тенденциям XXI века. Труднее подвести под какое-то определение книгу Лазара: это коллаж, в котором вымышленные эпизоды с участием рок-звезд и других знаменитостей отодвигают на второй план сюжетную линию, связанную с Мэнсоном, которая бы вообще не вписалась в замысел Лазара, если бы Бобби Босолей и Мик Джаггер не снялись в одном фильме, а преступления «Семьи» Мэнсона не совпали бы по времени с гибелью фаната Rolling Stones на рок-фестивале в Альтамонтском гоночном парке 6 декабря 1969 года [Faber 2008]. Самая сложная на сегодняшний день авторская интерпретация — необычайно яркий и запоминающийся фильм Квентина Тарантино «Однажды в… Голливуде», в котором объектом гнева «Семьи» Мэнсона оказываются не Шэрон Тейт и ее гости, а ее сосед, бывшая звезда вестерна Рик Далтон (Леонардо Ди Каприо), и финал которого полностью переворачивает реальные события: дублер Ди Каприо, каскадер Клифф Бут, убивает хиппи из шайки Мэнсона и вместе с Далтоном получает приглашение на модную вечеринку в доме Тейт [Jones 2019]. Многие критиковали такую концовку, но те, кто оценил ее положительно, склонны видеть в ней своего рода мифотворчество, попытку преодолеть (и вытеснить) реальность. Авторы четырех рассматриваемых романов тоже по-своему участвуют в мифотворчестве, и всех их вдохновляет эпоха 1960-х — время, когда в обществе происходили резкие, радикальные, неслыханные перемены. Я родилась в 1962 году, поэтому помню 1960-е и 1970-е годы, когда в нашем доме в Австралии, на окраине Сиднея, по телевизору звучали новости об убийствах Шэрон Тейн и семьи Ла-Бьянка и о трагедии в Джонстауне. Тем, кто не помнит этого, следует с осторожностью ступать по скользкой почве художественного вымысла, чтобы захватывающий, но неточный рассказ не затмевал исторические факты. Для ученых же художественные и художественно-документальные повествования должны стать новым полем для исследований, связанных с харизматическими движениями, НРД и «культами».
Пер. с англ. Татьяны Пирусской
Библиография / References
[Altman 2015] — Altman R. Sympathy for the Devil: Charles. Manson’s Exploitation of California’s 1960s Counter-Culture. Honours Thesis. Boulder, CO: University of Colorado, 2015.
[Barker 1986] — Barker E. Religious Movements: Cult and Anticult Since Jonestown. Annual Review of Sociology. 1986. Vol. 12. P. 329—346.
[Bogdan 2014] — Bogdan H. Purification, Illumination and Death: The Murder-Suicides of the Order of the Solar Temple // Sacred Suicide / Ed. J.R. Lewis, C.M. Cusack. Farnham and Burlington, VT: Ashgate, 2014. P. 55—71.
[Brooks 2019] — Brooks X. Beautiful Revolutionary by Laura Elizabeth Woollett — Review. The Guardian. 2019. 13 March (https://www.theguardian.com/books/2019/mar/13/beautifulrevolutionary-lauraelizabeth-woollett-review).
[Cannady 2014] — Cannady J.L. Fair Trial in a Sensationalist Society: Charles Manson and the Tate-LaBianca Trial. Young Historians Conference. 2014. Paper 10 (http://pdxscholar.library.pdx.edu/younghistorians/2014/oralpres/10).
[Clark 2016] — Clark A. The Girls by Emma Cline Review — The Allure of the Cult. The Guardian. 12 June: https://www.theguardian.com/books/2016/jun/12/thegirls-emma-cline-review.
[Cline 2016] — Cline E. The Girls. London: Vintage, 2016.
[Crockford 2018] — Crockford S. How Do You Know When You’re in a Cult? The Continuing Influence of Peoples Temple and Jonestown in Contemporary Minority Religions and Popular Culture. Nova Religio: The Journal of Alternative and Emergent Religions. 2018. Vol. 22. Issue 2. P. 93—114.
[Cusack 2009] — Cusack C.M. Science Fiction as Scripture: Robert A. Heinlein’s Stranger in a Strange Land and the Church of All Worlds. Literature & Aesthetics. 2009. Vol. 19. № 2. P. 72—91.
[Cusack 2018] — Cusack C.M. Fiction into Religion: Imagination, Other Worlds, and Play in the Formation of Community // Religion. 2018. Vol. 46. № 4. P. 575—590.
[Cusack 2019] — Cusack C.M. Harry Potter and the Sacred Text: Fiction, Reading, and Meaning Making. In The Sacred in Fantastic Fandom: Essays on the Intersection of Religion and Pop Culture / Ed. by C.M. Cusack, J.W. Morehead, V.L.D. Robertson. Jefferson, NC: McFarland, 2019. P. 16—32.
[D’Aguiar 2014] — D’Aguiar F. Children of Paradise: A Novel. London: Granta, 2014.
[Dikes 2019] — Dikes J.S. Media Review: Jonestown Documentaries on the Fortieth Anniversary // Nova Religio: The Journal of Alternative and Emergent Religions. 2019. Vol. 23. Issue 2. P. 94—104.
[Faber 2008] — Faber M. What Mick Said to Keith // The Guardian. 2008. 19 April (https://www.theguardian.com/books/2008/apr/19/featuresreviews.guardianreview17).
[Feldmann, Johnson 1995] — Feldmann T.B., Johnson P.W. Cult Membership as a Source of SelfCohesion: Forensic Implications // Bulletin of the American Academy of Psychiatry and Law. 1995. Vol. 23. № 2. P. 239—248.
[Gresswell, Hollin 1994] — Gresswell D.M., Hollin C.R. Multiple Murder: A Review // The British Journal of Criminology. 1994. Vol. 34. № 1. P. 1—14.
[Holoyda, Newman 2016] — Holoyda B., Newman W. Between Belief and Delusion: Cult Members and the Insanity Plea // Journal of the American Academy of Psychiatry and Law. 2016. Vol. 44. № 1. P. 53—62.
[Housham 2015] — Housham J. Children of Paradise by Fred D’Aguiar — The Full Horror of the Jonestown Commune // The Guardian. 2015. 2 May (https://www.theguardian.com/books/2015/may/01/children-of-paradisefred-daguiar-review-jonestown-mass-murder).
[Introvigne, Mayer 2002] — Introvigne M., Mayer J.-F. Occult Masters and the Temple of Doom: The Fiery End of the Solar Temple // Cults, Religions and Violence / Ed. by D.G. Bromley, J.G. Melton. New York: Cambridge University Press, 2002. P. 170—188.
[Jones 2019] — Jones N. Let’s Talk About the Ending of Once Upon a Time in Hollywood // Vulture. 2019. 29 July: https://www.vulture.com/2019/07/once-upon-a-timein-hollywoodending.html.
[Krause 1978] — Krause C.A. Survivor: “They Started with the Babies” // The Washington Post. 1978. 21 November (https://www.washingtonpost.com/archive/politics/1978/11/21/survivor-theystarted-with-the-babies/ec559372-be60-4355-a5fc-f5e306370992/).
[Lake 2017] — Lake D. (with Herman D.). Member of the Family: My Story of Charles Manson, Life Inside His Cult, and the Darkness That Ended the Sixties. New York: William Morrow, 2017.
[Lazar 2008] — Lazar Z. Sway. London: Jonathan Cape, 2008.
[Laycock 2013] — Laycock J. Where Do They Get These Ideas? Changing Ideas of Cults in the Mirror of Popular Culture // Journal of the American Academy of Religion. 2013. Vol. 81. № 1. P. 80—106.
[Maaga 1998] — Maaga M.M. Hearing Voices of Jonestown. Syracuse, New York: Syracuse University Press, 1998.
[Manson ‘Family’ Timeline 2019] — Charles Manson ‘Family’ Timeline // Los Angeles Times. 2019. 28 July (https://www.latimes.com/california/story/2019-07-27/charlesmansonfamily-timeline).
[McCloud 2007] — McCloud S. From Exotics to Brainwashers: Portraying New Religions in Mass Media // Religion Compass. 2007. Vol. 1. № 1. P. 214—228.
[Moore 2000] — Moore R. Is the Canon on Jonestown Closed? // Nova Religio: The Journal of Alternative and Emergent Religions. 2000. Vol. 4. Issue 1. P. 7—27.
[Moore 2018] — Moore R. Jonestown, Forty Years On // Nova Religio: The Journal of Alternative and Emergent Religions. 2018. Vol. 22. Issue 2. P. 3—14.
[North 2019] — North A. 7 Positive Changes that have Come from the MeToo Movement. Vox. 4 October (https://www.vox.com/identities/2019/10/4/20852639/me-too-movementsexualharassment-law-2019).
[Padilla, Hogan, Kaiser 2007] — Padilla A., Hogan R., Kaiser R.B. The Toxic Triangle: Destructive Leaders, Susceptible Followers, and Conducive Environments // The Leadership Quarterly. 2007. Vol. 18. Issue 3. P. 176—194.
[Paglia 2003] — Paglia C. Cults and Cosmic Consciousness: Religious Vision in the American 1960s // Arion. 2003. Vol. 10. № 3. P. 57—111.
[Repp 2005] — Repp M. Aum Shinrikyo and the Aum Incident: A Critical Introduction. In Controversial New Religious Movements / Ed. by J.R. Lewis, J.A. Petersen. Oxford; New York: Oxford University Press. 2005. P. 153—194.
[Richardson 1980] — Richardson J.T. People’s Temple and Jonestown: A Corrective Comparison and Critique // Journal for the Scientific Study of Religion. 1980. Vol. 19. № 3. P. 239—255.
[Scheeres 2014] — Scheeres J. Devil’s Deeds // The New York Times. 2014. 7 March (https:// www.nytimes.com/2014/03/09/books/review/children-of-paradise-by-freddaguiar.html).
[Sunstein 2009] — Sunstein C.R. On Rumours: How Falsehoods Spread, Why We Believe Them, and What Can Be Done. London; New York: Allen Lane, 2009.
[Woollett 2018] — Woollett L.E. Beautiful Revolutionary. Melbourne and London: Scribe Publications, 2018.