Предисловия к выпускам антологии молодой поэзии «Московское время» (1-й, 2-й, 3-й выпуски; 1975)
Публикация Е. Полетаевой
Опубликовано в журнале НЛО, номер 5, 2018
Антология молодой поэзии
Выпуск 1[1]
Оглавление
| Предисловие | стр. 3 |
| Алексей Цветков | 9 |
| Татьяна Полетаева | 23 |
| Александр Казинцев | 33 |
| Наталья Ванханен | 55 |
| Валентина Яхонтова | 63 |
| Бахыт Кенжеев | 68 |
| Мария Чемерисская | 83 |
| Сергей Гандлевский | 93 |
| Александр Сопровский | 106 |
| Приложение Александр Казинцев Поэзия Арсения Тарковского |
123 |
Москва, 1975
Предисловие к первому выпуску
Авторы стихов и заметок, помещенных в этом сборнике, предполагают и в дальнейшем 3–4 раза в год осуществлять подобные издания, носящие антологический характер. Первый выпуск представляет читателю стихи девяти поэтов и литературные заметки одного из них. В будущем состав авторов и число их может меняться. Но мы надеемся, что основная группа участников антологии будет более или менее стабильной.
Объединение «под одной крышей» нескольких авторов требует хотя бы краткого пояснения. Необходимо указать основные причины, характер и задачи такого единства.
Прежде всего, во избежание вредных эпатажных толкований нашего замысла, мы должны заявить, что не представляем собой в узком смысле направленной группировки — ни эстетической, ни тем более мировоззренческой. Слишком разнятся для этого личные поэтические и жизненные позиции авторов.
Нас объединяют более широко взятые, порой самоочевидные признаки и свойства. Во-первых, все авторы, представленные на страницах сборника, стоят за органичное восприятие великих традиций русской поэзии — с Державина и Пушкина начиная. Во всех отношениях наша общая направленность — антинигилистична. Во-вторых, для каждого поэта характерно требование высокой творческой самоотдачи, то есть мы выступаем против ремесленничества, поверхностности, снобизма. Тесно связанное с этим требование искренности в искусстве делает для нас нетерпимыми надуманность и фальшь.
Большинству читателей эти моменты покажутся, вероятно, самоочевидными и бесспорными. Но говорить о них стоит и даже необходимо. Такое замечательное свойство нашей печати, как доброжелательное отношение к авторам стихов, нередко чревато недостаточной требовательностью, в результате чего публикации перестают отвечать названным принципам.
Считая жизненно необходимым для поэзии становление этих принципов и видя твердый залог возможности их осуществления в единстве наших взглядов, мы приступаем к выпуску антологии. Помещение «под одной крышей» наших стихов как раз и должно в достаточной мере отразить это единство.
Более глубокие совпадения, как и различия поэтических или жизненно-философских позиций авторов, — вопрос, который предоставляется решать нашему читателю.
Реальную почву для объединения мы находим в существующем опыте студийной работы — в частности, большинство из нас имеет отношение к литературной студии Московского университета [2]. Относительная же молодость авторов (всем им от 21 до 28 лет) позволяет сравнительно легко ужиться в рамках одного сборника.
Всякая, а тем более молодая поэзия естественно стремится «заявить себя». Наша общность вполне закономерно определяет наши цели: бороться за продолжение великих традиций на новой почве, за чистоту поэтической позиции и реальную ценность поэтического слова. Только эти задачи могут служить для нас в данный момент целью, частично осуществить которую мы надеемся изданием подобных сборников.
Это — первый из них.
. . .
Два слова о художнике. Творчество его по своему духу соответствует общей направленности антологии. Поэтому он является законным ее участником, выступающим на общих правах и основаниях.
Антология молодой поэзии
Выпуск 2
Оглавление
| Предисловие | стр. 3 |
| Наталья Ванханен | 6 |
| Александр Казинцев | 18 |
| Татьяна Полетаева | 26 |
| Александр Сопровский | 38 |
| Бахыт Кенжеев | 51 |
| Павел Нерлер | 60 |
| Сергей Гандлевский | 65 |
| Приложение Михаил Лукичев | |
| Цвет и слово | 84 |
| Александр Сопровский | |
| Народные художники | 93 |
Художник М. Лукичев Москва, 1975
Предисловие ко второму выпуску
На этот раз основной, поэтический раздел «Московского времени» представляет читателю произведения семи авторов. Мы рады появлению на страницах Антологии нового участника — Павла Нерлера. Наталья Ванханен, Сергей Гандлевский, Александр Казинцев, Бахыт Кенжеев, Татьяна Полетаева, Александр Сопровский известны и по прошлому выпуску.
Может возникнуть вопрос: почему в поэтическом разделе помещено прозаическое произведение? — Рассказ Ванханен посвящен животрепещущим проблемам поэзии и вдобавок включает стихи одного из героев.
Несколько расширилось наше Приложение. Михаил Лукичев, по-прежнему остающийся художником антологии, выступает в новой для себя роли — как литературный критик. Его заметки о книге стихов Б. Кенжеева являются записью выступления на студийном занятии. Первая часть этих заметок, помещенная в этом выпуске, — своеобразный взгляд на поэзию глазами графика. Вторая, собственно оценочная часть при прочтении возбудила полемику. Мы предполагаем опубликовать ее в дискуссионном порядке в следующем выпуске. О записках А. Сопровского скажем, что некоторые их положения разделяются не всеми участниками Антологии. Но основной пафос — утверждение понятия народности в широком значении этого слова — близок нашей общей направленности.
Итак, просим внимания.
Антология молодой поэзии
Выпуск 3
Оглавление
| Предисловие | стр. 3 |
| Виталий Дмитриев | |
| Гоша, рассказ | 13 |
| Стихи | |
| Александр Сопровский | 22 |
| Сергей Гандлевский | 32 |
| Александр Казинцев | 47 |
| Виталий Дмитриев | 65 |
| Татьяна Полетаева | 79 |
| Дмитрий Беляев | 88 |
| Бахыт Кенжеев | 92 |
| Критика | |
| Михаил Лукичев | |
| Заметки о стихах Б. Кенжеева | 113 |
| Александр Сопровский | |
| Трагизм и банальность | 123 |
| Александр Казинцев | |
| Эрзацпоэзия | 147 |
Художник М. Лукичев Москва, 1975 «Московскому времени» — год
Предисловие к третьему выпуску
Нашей Антологии исполнился год. За этот год на страницах «Московского времени» выступили — включая настоящий выпуск — двенадцать поэтов. Предисловие это — подведение итогов работы за год. Приступая к выпуску Антологии, мы предполагали отметить ее первую годовщину обзором откликов и рецензий на «Московское время». Но год прошел, и действительность оказалась печальнее самых пессимистических предположений. Откликов и рецензий практически нет. Отрывочные замечания нескольких поэтов, критиков, литературоведов, сделанные в частных беседах, — вот все, чем мы располагаем.
Нам нужна дельная критика. Мы ждем ее, мы во всеуслышание просим о ней. Пока же вокруг нас создалась атмосфера хладнокровной глухоты.
Встает вопрос: не признать ли нам свое поражение? — Если бы задачей Антологии была популяризация творчества нескольких поэтов — молчание рецензентов мы могли бы расценить как нашу личную неудачу и принять такое положение вещей. Но поскольку задача Антологии гораздо шире отстаивания узкоэгоистических интересов, поскольку нами была сделана попытка сдвинуть с места, оживить замерший со смертью наших лучших поэтов полнокровный литературный процесс — мы не можем опустить руки и признать неудачу закономерной. В данном случае это было бы предательством важного необходимого начинания.
Может показаться смешным, что мы с несколькими экземплярами Антологии ставим целью возрождение литературной жизни. Но надо исходить из реального положения. В данном случае смешна, а вернее, трагична сама литературная реальность. И выход из создавшейся ситуации не в «мудром» скептицизме, а в работе, какой бы она ни казалась непосвященным, благо работа эта насущна и необходима. Если бы все разделяли такую позицию — и несколько экземпляров явились бы весомым вкладом в процесс оживления поэзии.
Необходимость возрождения, о котором мы сказали, — налицо. Наша литературная и, в частности, поэтическая жизнь претерпевает очевидный и глубочайший кризис. Об этом упоминалось уже на страницах Антологии, а на страницах официальной печати в дискуссиях гадают: когда придет в поэзию новый властитель дум? Как преодолеть в критике девальвацию оценок? Отчего давно не появлялось концептуальных работ по теории литературы?
Поставив целью посильное участие в возрождении здоровых литературных традиций, мы искренне огорчены, что не сумели привлечь к себе достаточного интереса аудитории.
Размышляя о причинах неудачи, мы в конце концов сочли себя вправе сказать: немалая доля вины — на самой аудитории. Мы желаем рассказать об этом подробнее.
Устных отзывов об Антологии мы слышали не так уж мало. Обобщая сказанное о нас, можно выявить интересную тенденцию. Среди суждений холодновато-одобрительных и безлично-нейтральных выделяются резко отрицательные. Главным обвинением, варьировавшимся и повторявшимся неоднократно, было обвинение нас в «бесовстве» (см. соответствующий роман Достоевского). Наша деятельность не раз характеризовалась как тщеславная суетность и групповщина. Такие упреки мы слышали и от литературных мэтров, и от сверстников-поэтов.
Подобные обвинения антиисторичны и абстрактны. Во-первых, внешние наши условия в корне отличаются от условий, в каких действовали те люди, с которыми нас пожелали сравнить. Во-вторых, и это главное, направленность нашей деятельности несравнима с деятельностью авантюристов столетней давности. Это различие — во всем: в идеалах, принципах, целях. У «бесов» — нечистоплотность, корысть, обусловленные целью — борьбой за материальные и политические выгоды. Наши задачи целиком связаны с искусством. Идеалы, принципы, цели искусства — глубоко духовны и бескорыстны.
Нам по сердцу высокое единство поэтов «Литературной газеты» Пушкина—Дельвига, а не групповщина «пятерок» Петра Верховенского.
Если потребность в единстве поэтов ощущалась полтора века назад, когда кумиром читательской публики был Пушкин, когда Баратынский и Языков были известнейшими поэтами, — сейчас такое единство необходимо. Сейчас, когда кумир не Пушкин, а Евтушенко. Какая замечательная параллель — с конца двадцатых годов прошлого века началось охлаждение публики к Пушкину; через полтора века начинается охлаждение публики к другому национальному поэту — к Евтушенко. Какое доведенное до абсолюта отсутствие системы ценностей в культуре, в результате — какое падение культуры, какое убожество! [3]
Повторяем: если сто пятьдесят лет назад, когда выявилась неподготовленность читателей к восприятию новой литературы на уровне Пушкина, необходимым стало издание «Литературной газеты», то в наши дни необходимость объединения поэтов с целью заложить основы современной эстетики, сплотиться, создать «остров радости» в сером море литературных отрубей в десять, в сто раз актуальнее. Взяться за оздоровление поэзии — задача нелегкая и важная, и кощунственно сравнивать ее с омерзительными задачами «бесов».
Как же могло родиться такое обвинение? Мы считаем себя вправе задать вопрос: не выгодно ли кому-нибудь считать нас «бесами»?
Современные влиятельные поэты и их окружение декларируют верность культурно-поэтическим традициям, связанным с именами Пастернака, Мандельштама, Ахматовой. Однако те литературные и этические позиции, за которые великие поэты заплатили своими мученическими судьбами, были преданы и профанированы поэтами поколения 50-х —начала 60-х гг. Проповедуя несуетность, вневременность красоты и добра, отрицание мелкой злободневности, эти поэты на деле проповедуют равнодушие и собственное спокойствие, отсутствие историзма во взглядах и личную безопасность. У одних это проявляется открыто, у других — полубессознательно, у третьих эта позиция смыкается с казенной. Но и тем, и другим, и третьим присущи пижонство, снобизм, равнодушие.
Популяризуя, вульгаризуя, частично присваивая себе идеи великих, они обращают эти идеи в их противоположность [4]. В результате: ЦДЛ’вское христианство — на деле фарисейство, их смирение — паче гордости, их гражданственность — доходна. Тех, кому эти обвинения покажутся голословными, мы отсылаем к работе А. Казинцева «Эрзацпоэзия», первые главы которой помещены в этом выпуске. В работе Казинцева на широко привлеченном конкретном материале рассматривается эта проблема.
Повторяя всуе имена Пастернака, Ходасевича, Мандельштама, «эрзацпоэты» и их единомышленники полагают себя борцами с казенщиной, рутиной, бездуховностью, поэтому они вряд ли встретят приветливо тех, кто защищает идеи по-настоящему живые, кто отстаивает традиции действительно кровные.
Поколение поэтов, которым сейчас от тридцати до пятидесяти лет, оказало значительное влияние на литературную молодежь: традиции Пастернака и Мандельштама воспринимались молодыми поэтами уже в искаженном виде. Поэтому они усвоили здоровые идеи великих поэтов извращенными, частично обессмысленными демагогической схоластикой снобизма. Вот почему не только литературные мэтры, но и некоторые наши ровесники с предубеждением отнеслись к начинанию «Московского времени». Как ни парадоксально — среди них оказались люди, несколько лет назад стремившиеся к подобным начинаниям…
Все это в совокупности и явилось, как мы считаем, главной причиной нашего неуспеха. В итоге Антология — по нашему убеждению, дело серьезное и нужное — осталась пока практически без поддержки аудитории. Однако мы намерены спокойно продолжать нашу работу. Мы постараемся совершенствовать форму выпусков. Так, с этого номера наше приложение преобразуется в раздел критики. В ближайших выпусках в этом разделе предполагается поместить работы, посвященные коренным вопросам поэзии. Мы также предполагаем привлечь к участию в Антологии новых авторов.
Поэтический раздел третьего выпуска представлен семью авторами. Впервые в «Московском времени» участвует ленинградский поэт Виталий Дмитриев. Кроме стихов, в книжке помещен также его рассказ. Другой новый участник Антологии — москвич Дмитрий Беляев. Остальные пять авторов стихов — С. Гандлевский, А. Казинцев, Б. Кенжеев, Т. Полетаева, А. Сопровский — участвовали в двух предыдущих выпусках.
В разделе Критика помещены три статьи. «Заметки о стихах Бахыта Кенжеева» — окончание работы М. Лукичева (начало см. во 2-м выпуске). С Лукичевым полемизирует А. Сопровский в записках «„Трагизм и банальность“. Еще о стихах Бахыта Кенжеева». Значительное место отдано работе А. Казинцева «Эрзацпоэзия», окончание которой мы предполагаем поместить в четвертом выпуске.
Нашим художником по-прежнему остается М. Лукичев.
Просим внимания.
Публикация Е. Полетаевой
[1] О ходе работы над выпуском из письма А. Сопровского к Т. Полетаевой: «Как ни странно, наша антология действительно имеет шансы в конце концов появиться на свет. Было одно общее собрание и много сепаратных встреч по двое, по трое. Склок и крика было столько, что я начинаю верить: все мы действительно настоящие писатели. Я неистово занимался дипломатией, стремясь примирить как-то Алешино „не понимаешь“ с Казинцевским „вы не правы, господа“. Спорили обо всем: от тезисов предисловия до того, проводить ли черту под стихотворением <…> Особые хлопоты вызвало определение, кто на каком месте и по какому принципу будет стоять в книжке. Решили, чтобы каждый представил свой порядок, а затем вычислить средний. Я собрал все списки. Было много интриг, сговоров, подтасовок. Позавчера вечером я превратился в электронно-счетный прибор и вывел итог. После этой работы я вполне гожусь для подтасовок результатов выборных голосований при любом правительстве. Если бы Никсон пользовался моими услугами, не было бы никакого Уотергейтского дела…» (Сопровский А. Признание в любви. Стихотворения, статьи, письма. М.: Летний сад, 2008. С. 430–431).
[2] Подробнее о поэтах «Московского времени» и литературной студии «Луч» см. в: Волгин И.Л. Литературная студия как жанр // Арион. 2001. № 1. С. 100–109.
[3] Противопоставлял себя советским поэтам и Алексей Цветков: «Я, как и многие мои сверстники и в отличие от чуть предшествовавшего поколения „шестидесятников“, просто не имел иного выбора, кроме как оказаться в подвале советских творческих Черемушек: мы опоздали на хрущевскую большую перемену, и нас уже не брали в Вознесенские и Евтушенки; талант надо было теперь не просто компрометировать, а целиком сдавать в гардероб — идти прямиком в Щипачевы и Сурковы…» (Цветков А. Ультимативный конформизм // Знамя. 1998. № 6. C. 198).
[4] В дальнейшем А. Сопровский неоднократно возвращался к этой теме в статьях «Конец прекрасной эпохи», «Правота поэта» (о Мандельштаме), «Слово и время».