Опубликовано в журнале НЛО, номер 1, 2017
* * *
ночью к тебе постучится огромный двадцатый век
в гирляндах синеющей гари с углями в черных глазах
в одежде защитного цвета дышащей дымом болот
в пыли тверского бульвара обволакивающей ладони
проникающей прямо в сердца
коммунисты националисты в животе у него звенят
а в глазах отсветы патрулей, фалангисткие колоски
алонзанфаны красных бригад, арафат форсирующий
иордан, осаждающий бейрут и дождливым летом
двадцать шестого восходящий вверх тополиный пух
слуцкий на фронте, его брат возглавляющий моссад
им обоим поет лили марлен и они покачиваются в такт
и осколки песен как осколки гроз оседают на крыши москвы —
однажды к тебе постучится огромный двадцатый век
в тихом свечении ночи он спросит на чьей же ты стороне?
ты повторяющий лорку на стадионе в сантьяго пока тело ее
соскальзывает в ландверканал, пока лисы и сойки тиргартена
прижимаются к телу его и над каспийским морем открывается
в небе дверь и оттуда звучит ва-алийюн-валийю-ллах — ты
оттесненный омоном на чистопрудный бульвар по маросейке
бежишь мокрый от страха и от дождя и пирамиды каштанов
разрываются над тобой над туманным франкфуртом
оглушенным воздушной войной и сквозь сирены
и отдаленные крики движется он разрезающий
влажную ночь — твой последний двадцатый век
* * *
я был в сараево во время великой войны
среди гудящих вспышек своими глазами
видел финские сосны татарские степи
средиземноморский мокрый песок
видел как солнце садится над тускнеющей
эспланадой
эти фразы меня беспокоят когда я иду
по москве — в тонкой пленке бульваров
проворачиваются фонари, я смотрю на тех
кто рядом идет и меня беспокоит огонь
их фаллических ног, их настоящая жизнь
сцепления их голосов
и то как в этнических чистках пропадают
большие миры и переулки вспухают почвой
после дождя и танки едут по улицам а тебе
хочется спать завернувшись в сирию и ливан
в афганистан и белудж обороняя рвы
отстреливаясь из-под песка
и вместе с дымом соцветий я снова расту
пышным огнем сквозь слюдяную ночь
и дождь как в начале модерна смывает
меня — в осень ислама к скоплению волн
и корней где горы не знают снéга и ли´ца
скрывает туман
я видел мост протянутый над горной рекой
надорванный ветром или прицельным огнем
скользящий к нему автобус и побережье где
они продают кислоту среди скрученных ветром
домов и за плечами их медленно нарастает
громада песка
* * *
hommage à M.P.
мы сожгли все их деревни
повесили всех крестьян
так что на каждой ветке
висело по негодяю
те что еще оставались в округе
однажды вдруг исчезли и никто
не знал куда они подевались
и никто ничего не подумал
тем временем мы приступили
к работе снесли трущобы
сделали улицы прямыми
и широкими дороги
так что небеса сияли над нами
как глазурь на праздничном
торте и наш бог во плоти сошел
к нам вечером третьего дня
и говорил языками и сгустилась
тьма разделенная на всполохи
света морщинистые как панцирь
рапана — я пришел из-за далеких
полей облаков башен дворцов
из-за заводов теплоцентралей
из-под темной воды и прозрачной
воды из-под покровов льда —
и мы восславили его и последние
звери мыши и птицы съежились
в страхе хотя даже доски и камни
наших домов пели нам вслед
пока реку затягивало холодом
пока лес становился ломким пока
выдох мой не разлетелся на части
изборожденный льдом
* * *
сети искусства мирное зло, песок вымывающийся
из плиточных стыков как песок в черноземной земле
где едет кортеж в далекий аэропорт и поэтесса
смеется над нами над нашим неловким богатством
и над крышами нависает огромный тверской бульвар
и наматывают переулки веретёна взрывного ветра
мы идем с тобою и наши колени болят и наши глаза
болят от бескрайне марксистского солнца
но это не страшно — в центре земли живет наш король
и согревает дыханьем своим наши дома, кабинеты
фабрики наших хозяев — и куда бы мы ни пошли
унылые хипстеры с преображенки нас будет встречать
эта земля виноградная, почва ее распространенная
в пазухах грузовиков в катышках свитеров в сколах
эмали в каждом движении к нам подступающих парков
во флагах на площади ленина растущих над нами
и воздух будет звенеть и горячий ветер метро спутывать
наши волосы как в далеком тридцать втором где глаза
навсегда высветляет коммунальный струящийся лед
и облака высоки и как никогда шелестящи фонтаны