Опубликовано в журнале НЛО, номер 3, 2015
Иная (1)
(…)
после разговора с другом (с «другом»?)
наступила тишина, в согласии с ним, и
длилась, пока я не стала делать ри
сунок – на белом А3, чёрной тушью и
чёрной и белой масляной пастелью пове
рх неё, получилось «небесное (54)» — к се
рии, начатой даннет давно и заброшенной, —
я к ней всё возвращаюсь в послед
ние дни, — получилось довольно нежно,
но «друг» чего-то испугался – чего-то
во мне, делающей рисунок, — а я всё е
щё была «в» «друге», и как-то вдруг, вес
ело, «за ним», побежала к вечеру в м
агазин, быстро переодевшись из дома
шнего (с утра не выходила), — и упала
на улице (не совсем – подвернуласбнет подвернулась но
га, я оперлась руками на асфальт), а
у меня заживает рана в анусе посл
е операции, и резких движений делат
ь нельзя; (теперь) я испугалась, что рана
откроется, но, вроде, ничего, зато ясно, что «с» «др
угом» («в» «друге») я не смогу
остаться целой собой (упала, оглян
увшись на какого-то мужчину), и, вернувшись до
мой (я всё же всё купила, что хотела, —
еду разную), я чуть вспомнила врача,
который делал операцию, — извинилас
ь перед ним, что «была неосторожна», и это
было поэтично и свободно, —достаточно по
этично и свободно для любви ко врачу, и
французская шансонетка сразу обрела см
ысл (и смысл приятный), и снова я почув
ствовала, что моя жизнь после опера
ции «новая», — иная
а попытки вернуться в «друга» обрече
ны; но я обречена на эти попытки? – это
просто мой страх «иной» жизни? –
и только совсем уже вечером, вымыв пос
уду (кроме кастрюли, — зато все банки и
стаканы из-под кипячёной воды) – я
вдруг «услышала» что-то тёплое от «др
уга», а врач прощался, — мы с ним совс
ем из разных миров, и это просто ж
елание, — и успокоилась «в» «друге», ко
торый был «спокоен во мне», — анет возмож
на ли «в нём» иная жизнь?.. –
(рана не открылась же)
действительно, я сама виновата, — ве
дь, почему-то, с «другом» мне важнее
ьнет то, что «на всю оставшуюся жизнь», чем
то, что «люблю», — а со врачом было (?)
ровно наоборот; может, попробовать
с «другом» — «люблю», а не «на всю жи
знь»?.. –
(…)
а ночью – проснулась – желание «друга» — ил
и – желание моё к нему? – несдержанн
ое, страстное, «наконец-то»; к утру рана
от операции совсем успокоилась; потом
снова (после утра) беспокоила; днём ка
залось, что «друг» ревнует к Жану-Жа
ку Гольдману, диск которого я слушала;
вечером снова – чуть – желание – «не
вовремя?» — «спросила» я у «друга» и
прекратила; потом подумала, что это
всё иллюзия моя, что большая «прош
лая» любовь «друга» к другой женщи
не не проходит и не пройдёт и что он
страдает из-за неё, а тут ещё я прик
леилась; сделала за день два рисунк
а, — в частности, 103-й из серии «эск
изы к небывшему»; заезжала мама,
мы с ней пообедали (старая тётя спа
ла), потом мама вымыла старую
тётю и протёрла подлнет полы (мне пока что
нельзя), и кот сидкнет сидел у меня, пока в пр
ихожей было мокро, мы были за зак
рытой дверью, и он был такой мой и
такой уютный и пушистый (нет, он
не длинношёрстный, но пушистый, у него
такая шёрстка чудная, тьфу-тьфу), а, потто
м, когда мама уже уехала и я подум
ала, что «всё – иллюзия», я увидела ко
та в прихожей, он смотрел на меня
тем же взглядом, который был у него,
когда я впервые увидела его (ему бы
ло полгода, он пришёл из деревни
к маме с её сестрой на участок поест
ь и остался), — свежий, живой, детс
кий взгляд, сенет совсем без скуки, я у не
го такого взгляда давно не видела, и
я назвала его по имени, а не «сол
нышко-ласточка» и т.п.;
и я вспомнила врача как очень близ
кого человека
(…)
но утром врач «молчит в шансонетк
ах», а «друг» в них разрывается межд
у «мыслями» обо мне и о той женщи
не; я уже знаю, что он не виноват
передо мной в том, что её любит,
и не сержусь, вроде, на него больше, но и не мо
гу «быть иной» и забыть о нём, как не
могу забыть о том, что «попрощалась» со
ворнет врачом… или когда-то попрощаюсь.
Позже снова думалось, янет что единственн
ая «цель» инстинктов любви – продол
жение рода, что на Земле мы никог
да не будем от этого свободны и вс
егда будем этим обманываться и ч
то «друг» — действительно, друг, а «мёр
твые» наши проживут с нами до н
аших смертей; пришёл по эмейлу дого
вор от куратора зимней выставки
будущей в ЦДХ с условиями участ
ия, — сперва я растерялась, а, потом, «ус
покоившись о» «мёртвых» и о «будущем» (о
том, что их не обязательно рожать)
и, соответственно, о «друге»-друге, стала бо
льше (и рана, тьфу-тьфу, почти не бесп
окоит) думать о будущем в смысле
работы, а не «любви» (сублимация? – «мёрт
вые» хотят родиться, чтобы что-то нам
рассказать, и можно не «рожать» их,
а слушать их и говорить (в искусстве)
их «словами» — ? – тогда и врач не бу
дет грустить?);
а говорят они о тишине и о взаим
одействии (с ней) или об отсутствии о
ного? – и – снова – остаться «одной» на
конец, чтобы услышать тишину, чтобы «л
учше рассказывать»;
значит ли всё это, что я выздорав
ливаю?.. –
выставлю в ЦДХ зимой «чёрные» ри
сунки-знаки, очевидно;
(…)
«мёртвые» — это те, кто был «здесь» и умер;
я ещё слышала в себе нечто, дух, котор
ый «здесь» ещё не был и просто любоп
ытствовал, — «а не родиться ли мне впер
вые?» — «будь со мной, мы будем с тобой “пр
оходить” смерть, и тебе расхочется
рождаться (если ты не спешишь),» — от
ветила я ему, и, с ним, пыталась «по
дойти» к «другу», но, вдруг, сегодня,
в середине дня, чётко ощутила насмеш
ку «друга» и его увлечённость – теперь –
другой, и снова я успокоилась, чуть – со
врачом, которого увижу ещё однажды (н
едели через полторы) и всё, но врач не
был намерен смеяться надо мной, и
это было приятно;
к тому же, «с» «другом» я почему-то
не имела права съездить, наконец, в
фотомастерскую отдать в печать фотогр
афии, давно переписанные – ещё до
опе рации у врача – для этого на флеш
ку, — «друг» «говорил», что я «должна
жить тихо», что фотографии – это сл
ишком сильно для меня (и что это
напрасная трата денег), а потом спр
ашивал «si tu m’aimes?»
Я ответила «другу» «нет» и услышала
«я вас ждал» от «него» — нет, не от «др
уга», а от того «него» — «того него» — ко
торого всегда слышала, когда слыш
ала этого неродившегося духа – и,
уже ложась, была неожиданно в
мире со всеми, кого любила и кто
меня любил, и – с «другом» тоже,
потому что «война» с ним была
мне невыносима, и, в конце конц
ов, рана должна заживать около 28-
ми дней, а 28-й день – завт
ра, и, может, и не стоило, дейст
вительно, сегодня внезапно ехать в
фотомастерскую, 2-3 дня ничего не
решают… и чувство про то, что «друг»
меня сегодня оскорбил, прошло;
(…)
а назавтра (сегодня уж?) – удалось чуть-
чуть побыть собой – после огромной «пу
стой пустоты» при мысли о «друге»
и о его завтрашнем дне рождения –
тут, как раз (сегодня – воскресенье) отец
пошёл прогуляться довольно надолго, а
старая тётя заснула, и я поговорила
с котом и включила любимого при
вычного Брассанса, которого почти не
слушала с операции – 4 недели сегод
ня – и была собой, одна, не только «без
отца и старой тёти», но и «вне любв
и» — и только «он», «тот он», — учител
ь, — был «слышен» где-то вне возду
ха и был «как я» — был собой, был
один, работал, и это успокаивало…
а, к вечеру, включив снова шансонетки «о
любви» (а не «про любовь», как у Брас
санса), я «слышала» врача – вне шансон
еток – как тихую уверенность – не во
мне и не в «любви» — и – во мне и в «л
юбви» тоже
(…)
…в полдень позвонила «другу» поздравить,
по-доброму перебросились несколькими
словами, смеялись, он сказал «ну, ты см
отри» — на моё «заеду только минут на 10» (вр
ач ещё не разрешал подолгу сид
еть), — сказал совершенно искренне, и
потом я всё радовалась, и собирал
ась ехать, и, ведь, знала при этом, чт
о вряд ли поеду, — онет не от «обиды» на
то, что «друг» «любит другую», а по-доб
рому не поеду (подарок подарю пото
м, позже, когда смогу) и знала точно, что «д
руг» это поймёт… и, в конце концов, «у
слышала» «того его» — учителя – снова,
спокойного, и «друг» просил (через «него»)
освобождения от меня («как же не быть
в тебя влюблённым»), а через 3 дня будет
известно, когда врач вернётся из отпус
ка (звонила в клинику), и надо будет запи
саться на приём, — для ясности и для
общей ясности, а «другу» я только меш
аю спать, но «друг» — друг мне, и прощ
е всего продолжать рисовать, что я и де
лала… и вспоминала, как, некоторое
время назад, не прочла во сне письмо,
которое тот человек из сна – «человек из сна» — напи
сал мне, «человек из сна» был всегда невидимой тен
ью где-то впереди – «тенью» я его и
называла, — когда можно будет сидеть,
поеду, наверное, на какой-нибудь лит
вечер, где его можно увидеть, пора днет пора же «пр
очесть письмо» (если я смогу его про
честь, — если хватит души и рассудка
на это). Последние дни курила намного
меньше, чем до операции и чем сразу
после неё, и это было по-хорошему, ле
гко, поскольку это было «со врачом», —
интересно, сохранится ли это «по-хорош
ему», когда я всё «прочту», — все «письм
а»?..
и меня пробирает холодком страха, и
сердце бьётся заметнее, —
наверное, не нужно нарушать границы,
и я не еду на день рождения, пото
му что – зажившая за 4 недели? – ра
на чуть беспокоит, и надо питаться
правильно, не сбиваясь, чтобы всё бы
ло нормалбьнет нормально со «стулом» и с рано
й ко времени визита ко врачу,
и ещё потому, что я рассказала –
прошептала – коту всё, и он долго
смотрел на меня, а потом затряс
головкой справа-налево, будто отрях
иваясь от чего-то – «нет, не уезжа
й,» — и в это время у нижних
соседей заплакал младенец, и я убе
дилась, что с «другом» есть опасность
забеременеть. И, поев, сытая, понима
ла, что «любовь к “другу”» — это уже
как навязчивый невроз для меня, от
которого пора «отряхнуться», как ко
шка отряхивается от капель воды (и
ли собака и др.), — чтобы прийти
в себя, — и что меня держит «в нём»,
в основном, чувство вины – «люби
ла и перестала – нечестно поступи
ла», — и что я, действительно, сумасшед
шая и мне поэтому нельзя рожать. А
вчера, засыпая, «чувствовала» руки вр
ача на себе, но «желания» не было
и в помине, — зачем врать ему? – «пожа
леть» его, как всех «жалею»? –
ну, нет у меня способностей, чтобы
прочесть эти «письма», —
и всем нужен от меня «ребёнок», —
кроме, наверное, «того него»… —
и я снова «курю по-плохому», то есть
с жаждой курить, и мне снова всё – рав
но
2014