Опубликовано в журнале НЛО, номер 2, 2015
НАБРОСКИ И ПЛАНЫ[1]
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И ПРОТЕСТ[2]
Жанр: Из очерков исторической культурантропологии образованного («элитного») слоя в России.
Фазы работы: статьи об интеллигенции (первая половина и середина 1990-х), «новые распорядители» (2000—2001), исследование Левада-Центра 2005—2006 гг., проблематика отъезда (исследования 2010—2011), «протестное движение» (2012).
1. Смысловые оси самоопределения образованного слоя (Левада: «фантом интеллигенции», «рудиментарная интеллигенция», в лице лучших — «ам-пирный фасад режима») в процессах модернизации:
— власть/народ,
— Запад/Восток,
— отношение к прошлому/будущему — варианты: нигилизм, «подморо-зить», утопия, классикализм,
— умеренные/крайние.
Для советской эпохи оставить две координаты: отношение к «власти» (от порученцев до диссидентов) и к «прошлому» (идеология/утопия, с середины 1930-х — единственный основной, а потом и единственный ресурс символи-ческой легитимации власти и ее обслуги).
Советский период, примерно с середины 1930-х — списочная, «демонстра-тивная» (выставочная) элита.
2. Левада о двух версиях модернизации («реформ): бюрократическая и ин-теллигентская, точки общности между ними.
Соответственно, две линии воспроизводства образованного слоя: номен-клатурная (капитал — позиции, возможности, особенно важные в дефицитарном социуме, в какой-то мере — образ жизни=обеспеченный) и интелигентская (капитал — ценности, идеи, символы, знания, в какой-то мере — образ жизни=цивилизованный). См. результаты движения по обеим этим траекториям в составе «прорабов перестройки», новых распорядителей, лю-дей с Болотной.
3. Этапы распада и эпизоды консолидации (мобилизации) советской эрзац-элиты и идеологических (символических) оснований ее функциональной значимости: «построение социалистического общества» и перспектива войны, а потом и сама война; оттепель и застой; перестройка/гласность; но-вый авторитаризм (фактически начавший складываться уже с 1996 г.). Перед нами кризис и распад (цепочка распадов) советской легенды (от революционаризма до классикализма) — просвещенческой легенды (собственно интеллигенция 1960—1970-х) — реформаторской легенды (перестройка) — профессионального положения (от гайдаровских реформ через «новых рас-порядителей» к дефолту 1998 г.).
4. «Фантомная интеллигенция» (Левада). Основной формой (аналитической моделью) существования слоя выступает раскол внутри одного поколения (по осям, о которых было сказано выше, ситуация «гражданской войны»), который транспонируется в «историю» как разрыв между поколениями («отцы и дети», см. эпизод в «Заставе Ильича», 1964). Отсюда — «короткие ряды традиции» (Ю. Левада) в культуротворческих группах и демонстратив-ный классикоцентризм, плюс компенсаторная ориентация на «серьезную», «проблемную» литературу (прежде всего, эпику с ее героями и антигероями действия) — в более широких кругах образованного сообщества, среди собст-венно интеллигенции, т.е. бюрократии репродуктивных систем социума.
Показательно негативное отношение интеллигенции к художественному авангарду, например к «поисковой» поэзии, живописи, музыке (при извест-ном сочувствии и даже защите отдельных фигур в социальном плане — как «жертв», маргинализируемых и репрессируемых властью).
Другая сторона самоопределения и жизненной тактики образованных слоев в России — капитуляция («сдача», по Белинкову, ок. 1966 г.) и адапта-ция к сложившемуся порядку, различные формы сотрудничества с ним. Раз-двоение образованного слоя и конструкция двоемыслия, механизма двойного счета («не по-настоящему»). Факторы (симптомы) социального торможения при попытках сохранения контроля над ситуацией («реостат») и хотя бы ви-димости лица, мнимых.
5. Проблема советской интеллигенции или элиты (=независимость), ее замал-чивание и смещение — травма рождения, факта, что она — производная и ре-активная от власти, иными словами — поддерживающая ту же властную кон-струкцию смыслового мира): она иногда при власти, но никогда не у власти.
6. Модус (модель) существования и движения: раскол (бюрократия/интел-лигенция) и, далее, дробление по той же модели раскола — «настоящие ин-теллигенты» и др. (по этой модели — «хороший учитель», то же — редактор, врач, инженер и т.д.). Воспроизводство базовой проблемы («травмы рожде-ния») в 1930-х и, особенно, в 1960-х.
7. Символы — это прежде всего символы «своих» — вытеснение «другого», они, по функции, демаркационные, отгораживающие: демонстрируется граница отчуждения, причем — теоретически весьма интересный случай — граница становится ядерным, центральным компонентом действия (кон-струкция игры, театра). Двоемыслие как блокирующее устройство (его на-следник — стёб). Капсуляция (самоизоляция). Отторжение сложности см. выше о непонимании (демонстративном — нередко даже у профессиональ-ных филологов!) поэзии, негативном отношении к поисковому искусству (принимается только как жертва властных запретов и репрессий).
8. Основные жанры символической репрезентации: ожидание «большого» («русского») романа (от «красного Толстого» 1920-х до Пастернака и Гроссмана) + драма лишнего человека (Володин, Вампилов и др.). Контрфигуры, например: Петрушевская, Вен. Ерофеев и др., выворачивающие наизнанку сами эти ожидания и стоящую за ними самооправдательную мифологию («Москва—Петушки», «Детская кровь»).
9. Потеря смысла и формы исходного конфликта, а тем самым, оснований само идентификации, в том числе — протестной.
10. «Недовольные» образца 2012 г.: состав, опыт, образ жизни, особенно по-требительской, — другой (другой уровень образования, реальное знакомство с Западом, всегда остающаяся перспектива отъезда, сетевая связь через Ин-тернет; весьма заметны работники коммерческой сферы, фрилансеры, вместе с тем — мало студентов, ср. 1968 г. в Европе и США). Вряд ли это только поколенческая смена, и хотя сорокалетние ощутимы, но присутствуют «все». Вместе с тем, других (неинтеллигентских) ориентиров, идей и слов, кажется, так и не обнаружилось: в основе — правозащитный словарь, плюс относи-тельно новое, соц-артовское, концептуалистское отношение к «ним» (власти, как прежде — к советской). Важно и ново, кроме того, что теперь — в сравне-нии с серединой нулевых — относительно успешные группы не связывают свой успех с режимом, а критикуют его и настаивают на автономности + влиятельности («представительство»). Вкрапления православного, левого и др. в общем мессидже пока что почти неразличимы. Революции — при все бо-лее значимой социалистической повестке и ослаблении либеральной — не хочет (почти) никто. Старое и новое в фольклоре Болотной, «юмор», «сти-листические разногласия» (и стиль в поведении власти — Левада в начале 2000-х). Не столько движение протеста (еще меньше это похоже на полити-ческую оппозицию), сколько брожение недовольства (после нескольких лет
относительной удовлетворенности) и попытка консолидации (после 15—20 лет разброда этот временной «промежуток», конечно, значим).
СОЦИОЛОГИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА[3]
I. Формульные повествования
*Боевик.
Женский детектив.
*Исторический роман.
*Любовный роман.
*Фантастика.
Смысл двуязычия, функции и типы перевода: роль переводчика, поня-тие «зарубежной литературы», «советская школа перевода», современная ситуация.
II. Конец интеллигенции
Канонизация Бродского. Реабилитация Набокова.
Бабель, Зощенко, Олеша, Шкловский, Булгаков сегодня: стратегии сдачи и сопротивления.
Случай Солженицына: возвращение, канонизация, экранизация. «Шестидесятники» сегодня (2006).
III. Другие искусства
*Поэты об искусстве. *О Величковиче. *Выставка. Памяти Музича. Фотографии Холокоста. Читая Дайяну Арбус.
СОЦИОЛОГИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ[4]
Очерки
I. Общетеоретическое введение. К понятию «литература»: социокультур-ные рамки
Литература и модернизация.
Литература и (гражданская) эмансипация.
Литература и (общедоступное) образование.
Литература и (массовые) коммуникации.
Модели модернизации в России (интеллигентски-демократическая; властно-бюрократическая; контрмодернизация, их исторические контаминации): гра-ницы и функции литературы. Другая литература, другие подходы к литературе.
II. Идеология литературы в России — от Белинского и славянофилов до наших дней (включая миф о литературоцентричности русской культуры)
Проблема классики.
Интеллигенция и литература, интеллигенция в литературе.
Власть и литература, власть в литературе (властители, цензура, полити-ческая полиция, церковь).
Запад и литература, Запад в литературе.
Восток (неверные) в литературе.
Народ и литература, народ в литературе.
Женщины и литература, женщины в литературе.
Религия и литература, религия в литературе.
Трансцендентное, «иное» (символизм) и нигилизм (декадентство) в ли-тературе; смерть в литературе (Л. Толстой, А. Платонов и др.).
Насилие в литературе (Шаламов, Солженицын — лагерь; войны — Первая мировая, Гражданская, Вторая мировая, афганская, чеченские и др. и военная проза; насилие как быт — Петрушевская и др.).
III. Организация литературы (литература как система)
Группы и течения.
Центр и периферия.
Публикуемая литература — андеграунд — эмиграция: связь и отторжение; роль писателя и критика, проблема читателя и воспроизводства образцов.
Роль (роли) писателя.
Роль переводчика, «Всемирная литература» («мы — наследники»), «со-ветская школа перевода».
Издание (издательства, гонорары, роль издателя).
Журналы, «толстый журнал».
Премии.
Библиотеки.
Книжная торговля.
Реклама и пиар.
IV. Формы литературы
Русский роман, русский герой (лишний человек, маленький человек, «рус-ский человек на rendez-vous» и др.).
Русская драма.
Поэзия в России.
История, исторический роман.
Фантастика, нф-роман, славянская фэнтези.
Уголовный роман / детектив / русский боевик.
Колониальный роман.
Мелодрама (любовный роман).
Светский роман — может быть, через героя (от Пушкина и Лермонтова до Л. Толстого)?
Проблема литературного модерна (романтизм, модернизм, пост-).
Массовая литература как проблема и культурная форма (формы).
Советская литература как реальность и проблема.
V. Литература в системе образования. Преподавание литературы
VI. Современная ситуация в литературе и вокруг — политика и состояние социума; досуг; издание, чтение и библиотеки; ТВ, Интернет (обобщенно).
Эмпирическое заключение.
VII. Формы рефлексии над литературой: теоретическое заключение
Литературная критика.
Литературоведение, теория и история литературы. Философия литературы.
Социология литературы, защита от нее со стороны разных интеллектуаль-ных групп.
Приложения (исторические, эмпирические).
О ЛЮДЯХ И КНИГАХ[5]
От автора
Интродукция
*Диалог с Другим *Место, которое внушает надежду *Как я стал переводчиком
(В сноски: интервью с Батыгиным, Калашниковой, Борусяк, программой «Треугольник»)
Дальние горизонты
Зонтаг?
Симона Вайль
*Чоран
*Три интеллектуала в борьбе со временем
*Клемперер
*Примо Леви
*Целан
*Агамбен. Память и свидетельство
Пилинский
*Величкович
*В центре истории
Милош, Родная Европа
Гомбрович — о Дневнике
Шульц?
*Алейсандре
*Лесама
*Пас
*Писарник
*Кортасар 1, 2
*Борхес
Пессоа
Читать Транстрёмера
Надаш — о «Своей смерти»
*Бонфуа
*Жакоте
*Дюпен
Состав среды
*Пинский
*Великовский
??? Анатолий Гаврилов
Седакова-1 (Апология разума)
*Автономова
*Петровская
*Аронсон
Гавришина
Лидерман
*Берг
*Скидан
*Фрейдкин
Разговор о поэзии
*Морозов (дополнить)
*Козовой: жить невозможным
Седакова (стихи и переводы)
Пригов—Рубинштейн
*Айзенберг
Абдуллаев—Драгомощенко—Скидан
Стратановский
*Фанайлова (1, 2, 3)
*Круглов
*Степанова
*Уланов
Шваб—Ровинский—Сваровский
*Оглавление любви
Он же — о переводе
*Язык другого
*Перевод как стратегия литературной инновации
*Гаспаров-1
Перевод, французская версия (Бланшо, Берман, Козовой)???
??? Прокопьев
??? Дашевский
*Тяга отсутствия
Остров памяти
*Столбов
*Пас
*Милош
*Левада
*Зверев
*Гаспаров-2
*Козовой
*Гольдштейн
*Трауберг
*Брагинская
*Гелескул
*Ратгауз
*Эппель
Подготовил к публикации А.И. Рейтблат
[1] Ряд статей и книг, задуманных Борисом Дубиным, он не успел написать. Но судить о них позволяют тезисы выступлений, а также планы книг. Мы полагаем, что и в таком виде они представляют немалый интерес — и для осмысления затрагиваемых проблем, и для лучшего понимания самого автора.
[2] Тезисы выступления на Малых Банных чтениях в Петербурге 2 марта 2013 г.
[3] План книги был написан в 2006 г. Звездочкой Дубин отметил опубликованные к тому времени статьи.
[4] Прочитав 2011 г. мою статью «Русская литература как социальный институт» (Русская литература как социальный институт / Под. ред. Ю. Тацуми, К. Норимацу и М. Нумано. Токио, 2011. С. 6—29), Б. Дубин предложил написать вместе книгу на эту тему. После обсуждения план он написал сам, а к написанию книги, хотя и у меня и у Бориса были уже наработки по многим из упомянутых в плане проблем, мы в дальнейшем из-за занятости другими темами так и не приступили.
[5] План книги был написан, по-видимому, в 2013 г. Звездочками Дубин отметил опубликованные к тому времени статьи. Тексты их были собраны в компьютере в отдельной папке вместе с этим планом и библиографической справкой. Сейчас книга готовится к изданию.