Опубликовано в журнале НЛО, номер 1, 2015
Очень короткий срок отделяет нас от безвременной кончины Саши, пока даже трудно примириться мыслью и чувством с тем, что его больше нет. Ко-роткий эпизод прощания как-то не убеждает, что мы потеряли его навсегда, а отсутствие дистанции мешает обрести перспективу, когда «большое ви-дится на расстоянье». И пока можно лишь попытаться в общих чертах объ-яснить, чем он был для каждого из нас.
Мы познакомились с Сашей довольно необычно: встречаясь в коридорах ИМЛИ, в библиотеках и архивах, ничего не зная толком друг о друге, мы столкнулись поздно вечером у выхода из метро «Коломенское». В этой си-туации пройти мимо и сделать вид, что не заметили друг друга, было невоз-можно. Вдобавок оказалось, что живем мы на одной улице, трамваи уже не ходят, и нам пришлось идти вдоль трамвайных путей пешком. Тогда состо-ялся долгий разговор о планах. Лихие девяностые только приближались, и казалось, что все впереди, на зарплату еще можно было как-то жить, откры-вались новые возможности, словом — твори, выдумывай, пробуй! Я тогда за-канчивала докторантуру, надо было завершать диссертацию, все время про-водила в архивах и библиотеках, где мы с Сашей затем стали регулярно встречаться. Он только пришел в ИМЛИ, я и помогала ему осваиваться на новом месте.
До этого я его запомнила как постоянного спутника Кости Поливанова, которого знала тогда немного лучше и по словарю «Русские писатели», и по многочисленной родне (мне посчастливилось в свое время слушать выступ-ление его отца, Михаила Константиновича Поливанова, на заседании, посвя-щенном памяти Г.Г. Шпета, я была знакома и с М.Г. Шлет, и с Е.В. Пастер-нак), но Костя довольно быстро исчез с имлийских горизонтов.
Зато Саша стал занимать в ИМЛИ все более важное место. Поначалу ос-новным местом его дислокации стал вновь организованный тогда Отдел биб-лиографии и источниковедения. Для ИМЛИ создание этого отдела было неожиданным экспериментом, с которым связывали большие надежды. По тем временам жест был достаточно смелый: не только основать новый от-дел, но и набрать новых сотрудников, да еще и поставить во главе «варяга» — Э.В. Переслегину, которая пришла к нам из Библиотеки иностранной лите-ратуры. Громадьё планов не буду описывать, но если кто-нибудь возьмет на себя труд восстановить все обещания, которые тогда раздавались от имени этого отдела, он убедится, что осуществились только замыслы, которые были связаны с Сашей. Сколько я ни напрягаю память, не могу припомнить ничего, что вышло бы из недр этого отдела, кроме Сашиных работ (я не упоминаю библиографический указатель русских писателей в Эстонии в силу его пе-чальной репутации). По существу, итог почти двадцатилетнего существова-ния отдела в том и состоял, что он стал стартовой площадкой для академи-ческой карьеры Саши.
Но даже то, что все-таки старт был дан, уже имело последствия. Первым из них стал подготовленный Сашей аннотированный указатель к журналам «Вестник литературы» и «Летописи Дома литераторов». О существовании этого указателя как-то подзабыли, а ведь для того, чтобы собрать все номера этих изданий для описания, надо было объехать с десяток библиотек Москвы и Петербурга, ни одна библиотека не обладает сколько-нибудь полным ком-плектом. А Саша собрал и расписал не только все номера, но и все приложе-ния, труд получился просто незаменимый.
Вообще его научная деятельность дает прекрасный повод для размышле-ния о том, как возникает научная школа. Вроде бы Саша окончил факультет журналистики, где источниковедению специально не учат. Секретарем был у Шкловского, вот уж кто никогда не был источниковедом. Тем не менее, на-чиная с первой своей работы, Саша был, прежде всего, выдающимся источ-никоведом. В следующей своей работе — «Летописи литературной жизни России» — он уже выступил в роли наставника, сумев собрать в Отделе биб-лиографии целый коллектив, который работал потом с ним вместе над «Лето-писью…». И опять — штрихи к портрету: в этой работе, всю тяжесть которой он вынес практически один на своих плечах, он даже не выделен из общего кол-лектива персонально, а обозначен лишь как ответственный редактор!
Про «Летопись…» сказано много добрых слов, она стала незаменимым ис-точником и подспорьем. Но каждый раз, как я беру ее в руки, не устаю удив-ляться тому, как компактно и грамотно объединен здесь огромный информа-тивный материал, как продуманы структура издания и описание источников, подобраны цитаты из наиболее значимой части отзывов на литературные со-бытия. А какие фотографии! Сколько архивов надо обойти, сколько фондов перелопатить, чтобы их собрать, ведь лица многих писателей и поэтов появи-лись здесь в первый раз.
Надо ли говорить, что этот уникальный путеводитель от первой и до по-следней строки продуман одним человеком, все курсивы, шрифты, отступы, сокращения — плод его технического редакторства. Корректуры он также чи-тал сам, мне он признавался, что было больше десяти корректур. И опять — огромный собирательский труд: у нас нет библиотек, где газеты этих лет представлены в систематическом и полном виде, комплекты изданий прихо-дилось искать в библиотеках не только Москвы и Петербурга, но и Киева, Саратова, Курска, Тбилиси, Витебска, Одессы и Симферополя. Вряд ли се-годня можно пройтись по многим из этих «ссылок», доступное пространство газет даже в Москве и Петербурге с каждым годом сужается, газеты рассы-паются в прах прямо на глазах.
И с журналом «de visu» Саша меня удивил, создав такой источниковед-ческий журнал, не имеющий аналогов. На поминках у нас даже возник не-большой спор с коллегами — является ли он лучшим или одним из лучших. Я убеждена, что лучший, потому что такого цехового филологического изда-ния никогда не было. Все остальные либо несли на себе груз традиций, либо испытывали влияние меценатов и спонсоров. Здесь же в центре оказались именно профессиональные интересы — тех, кто его издавал, кто в нем печа-тался и кто его читал. Именно однородность этой среды и заставляет меня решительно поддержать мнение, что журнал был лучшим филологическим изданием, какое мне довелось читать и в котором довелось сотрудничать.
Последним местом работы Саши стала редакция «Литературного наслед-ства», которую он возглавил в тот момент, когда ушли из жизни отцы-осно-ватели — И.С. Зильберштейн и С.А. Макашин. Уже на его глазах одна за дру-гой уходили ведущие сотрудницы — Ю.П. Благоволина, Т.Г. Динесман и Л.М. Розенблюм (кстати, Саша позаботился о том, чтобы во второй части фетовского тома каждой из них был посвящен некролог). Судьба «Литератур-ного наследства» была предметом наших долгих и продолжительных разго-воров — и при подготовке справочного тома, в которую я внесла посильный вклад, и при обсуждении дальнейших планов. В этих беседах я отчасти вы-ступала в роли «ветерана» — в конце 70-х гг., еще в аспирантуре, мне довелось участвовать в блоковском 92-м томе «Литературного наследства» — во фрон-тальном просмотре архивов для раздела «Блок в неизданной переписке и дневниках современников» для третьей книги. А в пятой книге этого тома помещена моя большая (10 печатных листов) документальная хроника ра-боты Блока в ТЕО Наркомпроса. В ходе этой работы мне приходилось стал-киваться с И.С. Зильберштейном и тесно сотрудничать с его неизменной помощницей Л.М. Розенблюм, так что о традициях «Литературного наслед-ства» знаю, как говорится, не понаслышке. Особенно много говорили о томе «В.Г. Короленко и “Русское богатство”», который пока еще не вышел, но я была его рецензентом на Ученом совете, да и рождался он во многом на моих глазах, когда я работала в соответствующем отделе. У Саши были абсолютно твердые и определенные планы на будущее, которые, кстати, на-ходили поддержку в РГНФ, и я очень надеюсь, что его коллеги не дадут этим планам погибнуть.
В чем я вижу его заслуги и вклад в судьбу «Литературного наследства»? Он буквально сумел вдохнуть новую жизнь в издание. При нем вышел спра-вочный том 104 «“Литературное наследство” за 80 лет», готовить который начал еще в 1970-е гг. И.С. Зильберштейн, но даже он, с его энергией, том из-дать не сумел. Заслугой Саши является и то, как он провел юбилей «Литера-турного наследства»: тут нельзя не вспомнить и блистательную выставку в Литературном музее, и передачи на телевидении и радио, и публикации по истории издания, не помню, чтобы какое-либо филологическое издание при-влекло к себе столько внимания.
Очень важно и то, что Саша сумел собрать вокруг себя жизнеспособный коллектив. Здесь особенно ярко проявились его организационные качества, он обладал талантом руководителя, умел находить сотрудников и со-труд-ничать, то есть работать коллегиально, на равных. Были у него и обширные и разнообразные планы на будущее, как минимум пять томов, как он считал, находятся на стадии подготовки, были идеи и новых томов, например, мы об-суждали с ним идею тома, посвященного собранию Шахматовского музея. Хочется надеяться, что все эти планы не пропадут даром, в них вложено много сил и творческой энергии ученого!
Завершаю свой очерк с ощущением, что в основном речь шла об академи-ческой деятельности Саши, получается какая-то производственная харак-теристика… Конечно, можно к этому присовокупить и воспоминания об ис-ключительно светлом человеческом облике: вспоминаются и его медленная, слегка запинающаяся речь, и улыбка и доброта, памятны и отзывчивость, щедрость, с которой он делился своими знаниями. Но все-таки главное, что вспоминается, так или иначе вращается вокруг филологических сюжетов, по-тому что наука составляла смысл его жизни. И потому заключу словами: ка-кая удивительная судьба — буквально на наших глазах родился и безвре-менно ушел настоящий ученый, успевший на каждом из поприщ, где трудился, оставить след и добрую о себе память.