(РАНХиГС, 17 января 2014 г.)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 4, 2014
17 января 2014 года в рамках насыщенной программы IV Гайдаровского экономи-ческого форума состоялась дискуссия журнала «Новое литературное обозрение», посвященная экономике культуры. В рамках дискуссии разговор шел о культур-ных индустриях как новых экономических моделях развития современного го-сударства, о специфике институционального строительства в сфере культуры и образования, об особенностях государственного развития России как части вос-точноевропейского культурного пространства и о развитии культурно-образова-тельных индустрий в России. Модератором дискуссии выступила глава издатель-ского дома «НЛО» Ирина Прохорова. Двумя основными участниками дискуссии стали куратор международных художественных проектов Пол Домела и галерист Марат Гельман. Также слово было предоставлено приглашенным дискутантам — директору благотворительного фонда культуры и искусства «ПРО АРТЕ» Елене Коловской и директору Департамента глобальных индикаторов и аналитики Ау- густо Лопес-Кларосу.
В начале дискуссии Ирина Прохорова очертила концептуальные рамки дис-куссии и ее место в общей структуре Гайдаровского форума, традиционно посвя-щенного экономическим проблемам. По словам Прохоровой, современный раз-говор о культуре в России почти всегда предполагает обращение к национальной идее. Современная Россия черпает источники этой идеи в прошлом, в частности в рационализации сталинской модели культуры. Таким образом, культура ста-новится аналогом особой русской духовности, в то время как в мире актуальна другая повестка — культура как новая форма индустрии. Главные вопросы в рам-ках этой повестки: каким образом культура может стать рычагом экономического развития страны и каково место культуры в глобальной экономике?
Открыло дискуссию сообщение Пола Домелы, который обратил внимание собравшихся на то, что слово «культура» используют по-разному в разных кон-текстах. Например, такой теоретик культуры, как Рейнольд Уильямс, отмечал, что значение слова «культура» предельно размыто и неопределенно. Согласно Уильямсу, культура выделилась в отдельную область человеческой деятельности в ходе промышленной революции XVIII—XIX веков, и она, тем самым, непосред-ственно связана с экономикой. Развитие культуры давало людям XIX—ХХ веков ощущение целостности бытия, придавало смысл их жизням. В наше время куль-тура понимается более широко: к этой сфере относят, например, повседневные практики и все то, что формирует наше понимание мира и производит те ценно-сти, на которых основывается наша жизнь. Далее Домела обратился к своему опыту участия в организации Ливерпульской биеннале современного искусства, которая впервые прошла в 1999 году. Ливерпуль — достаточно известный город Великобритании: он был известен как большой торговый порт, как родной го-род «Beatles» — место, в котором пересекаются различные идеи и влияния. Но в 1980-е годы для города наступили не лучшие времена: бизнес, основанный на морских перевозках, стал приходить в упадок, а население города стремительно сокращаться. Власти города попытались изменить эту ситуацию: в основу нового облика Ливерпуля было решено положить современное искусство. Портовые доки были перестроены — в них открывались художественные галереи, а прави-тельство города привлекало художников и кураторов, которые могли бы способ-ствовать изменению имиджа города. В городе проходили выставки современного искусства, и местные жители постепенно стали иначе воспринимать культуру, хотя поначалу относились к этим начинаниям скептически. Так, Ливерпульская биеннале поначалу почти не привлекала инвесторов из среды местных бизнесме-нов. Но постепенно она стала привлекать местный капитал, и сейчас можно ска-зать, что этот проект стал финансово устойчив: частные инвесторы осознали тот факт, что привлечение художников благотворно сказывается не только на имидже города, но и на повседневной жизни его обитателей. Пол Домела подчеркнул, что биеннале не сводится к кураторской и музейной работе: прежде всего, это опыт сотрудничества художников и жителей города. В Ливерпуле, крупном постинду-стриальном городе, много бедных районов. И именно в эти районы, по мнению Домела, должно прийти искусство: художник не должен завлекать людей, он сам должен выйти к людям, найти свое место в повседневной жизни города и изме-нить представление людей о возможностях искусства. Биеннале стала генерато-ром подобных изменений в городе: было решено не просто сохранять историчес-кое наследие города, но делать город доступным для искусства. Все это привело к тому, что в 2008 году Ливерпуль был признан европейской культурной столи-цей — таким образом, этот город вернулся на карту мира. Это могут засвидетель-ствовать и экономические данные: например, количество путешественников, пре-бывающих в Ливерпуль, по сравнению с 2006 годом увеличилось вдвое, и часть этих людей задумывали посетить биеннале.
Продолжила дискуссию реплика Марата Гельмана, который предложил свой взгляд на то, что такое экономика культуры и каково ее возможное место в со-временной российской экономике. Трактуя вынесенное в заглавие дискуссии сло-восочетание, Гельман заметил, что, по существу, под экономикой культуры можно понимать практики обслуживания свободного времени. Подобное обслуживание в современном мире более чем актуально: например, по оценкам экономистов, 17% бюджета британской семьи уходит на досуг. В этом смысле культура должна занять свое место на рынке обслуживания свободного времени. Другой аспект экономики культуры — экономика города. Проекты по джентрификации городов крайне популярны в современной России, несмотря на то что для полноценного воплощения таких проектов в жизнь требуются большие временные и экономи-ческие ресурсы. Современное искусство как часть культуры может вовлекаться в эти процессы, например, в виде паблик-арта, который может сделать урбани-стические проекты более привлекательными для молодых людей. Следующий аспект экономики культуры — художественный рынок, который, по словам Гель-мана, можно считать экономическим чудом: стоимость произведений известных художников зачастую оказывается выше стоимости активов крупных компаний, и, несомненно, этот рынок может внести большой вклад в экономику. Отдельный аспект составляют практики сохранения и экспонирования культурного насле-дия, которые становятся заметной строкой в бюджете многих городов. Самый яр-кий отечественный пример — Санкт-Петербург, который в значительной мере за-висит от туризма. Деятельность двух крупнейших музеев города — Эрмитажа и Русского музея — также оказывается крайне прибыльной с экономической точки зрения. При этом важно понимать, что культурное наследие может сохраняться (как в Санкт-Петербурге или Венеции), но может и создаваться с чистого листа (как в Глазго или Ливерпуле). Второй сценарий почти не имеет аналогов в Рос-сии, однако такие аналоги могли бы быть очень уместны. Кроме того, нельзя за-бывать о растущей доле культуры в креативной экономике: большинство инно-ваций в мире, по словам Гельмана, осуществляются именно в гуманитарной, а не в технологической сфере, хотя последние лучше поддаются оценкам при помощи количественных показателей. Причины этого в том, что гуманитарная сфера ра-ботает не с универсальным, как сфера технологическая, а с уникальным, и в этом смысле появление инноваций требует гораздо меньшего количества ресурсов. Особого внимания требует экономика знания, которая напрямую связана с эко-номикой культуры: только культура позволяет развивать несистемное и нефор-мальное образование, формировать человека новой, постиндустриальной эконо-мики. Наконец, искусство может служить инструментом — в России искусство пытаются использовать для пропаганды, но оно может использоваться и более «тонкими» способами — например, для решения межнациональных конфликтов. В конце реплики Марат Гельман предложил несколько рецептов, при помощи ко-торых культура в современных российских городах могла бы занять причитаю-щееся ей место и приносить реальный доход.
Далее Ирина Прохорова подвела промежуточные итоги дискуссии и попро-сила дискутантов ответить на вопрос, связанный с размышлениями Марата Гель-мана: как уникальное можно сделать рычагом экономического развития?
Елена Коловская для ответа на этот вопрос обратилась к опыту возглавляемого ею благотворительного фонда «ПРО АРТЕ», заметив, что в России нет художе-ственных площадок, которые были бы подобны Ливерпулю, а единственные го-рода, которые толерантны к современному искусству, — это Москва и Санкт-Пе-тербург. Художественная жизнь этих двух городов, по мнению Коловской, не нуждается в систематическом улучшении, а приоритетным здесь должно быть привлечение дополнительной публики на уже существующие площадки. Приме-нительно к остальной России ливерпульский сценарий сложен для реализации, прежде всего, в силу огромных расстояний, разделяющих крупные российские города, — например, биеннале современного искусства, которая происходит в це-хах уральских заводов, может быть интересна публике не только с точки зрения экспонируемого искусства, но и с точки зрения освоения искусством новых тер-риторий, однако лишь ничтожная часть потенциальных посетителей такого ме-роприятия готовы совершить ради него путешествие на Урал (это касается и за-рубежных гостей, и наших соотечественников).
Реплика Аугусто Лопес-Клароса была посвящена в основном месту туризма в экономике культуры, прояснить которое помог пример развития двух неевро-пейских стран — Южной Кореи и Ганы, которые обрели политическую самостоя-тельность в пятидесятые годы. Республика Корея была беднейшей страной регио-на, и экономисты пессимистически смотрели на ее будущее: у этого государства не было ни полезных ископаемых, ни развитой промышленности, в то время как будущее Ганы, богатой природными ресурсами, представлялось безоблачным. Однако прошедшие годы показали, насколько не оправдались эти прогнозы: сей-час Республика Корея крайне уверенно чувствует себя в контексте глобальной экономики, чего нельзя сказать о Гане. Доход гражданина Республики Кореи в среднем в пятнадцать раз выше, чем доход гражданина Ганы, а в 1960-е годы их доходы были равны. Выдвигались разные гипотезы, объясняющие такое развитие событий: например, Сэмюэль Хантингтон писал, что причиной всему — столкно-вение цивилизаций, разница культур. С его точки зрения, корейцы ценят береж-ливость, дисциплину и организацию, чего нельзя сказать о жителях Ганы. Если корейцы любят работать, то в Гане работать не любят; если корейцы бережливы, то в Гане любят тратить и т.д. Далее дискутант обратился к опыту России, поде-лившись тем, что, когда он в первый раз оказался в Москве в начале 1990-х годов, его удивило низкое качество услуг, но за прошедшие двадцать с лишним лет, по его словам, ситуация кардинальным образом изменилась, и причиной этому стали новые экономические стимулы, которые, как в случае Кореи, заняли важное место в культуре. С точки зрения Лопес-Клароса, объяснять экономику с помощи куль-туры довольно рискованно, однако культуру все же можно рассматривать как один из двигателей экономических преобразований. В этом смысле особую важ-ность приобретает индустрия туризма и путешествий, которая в современной России развита плохо из-за того, что российская экономика делает ставку на тор-говлю энергоносителями. В России существует множество препятствий развития туризма: большие расстояния, которые становятся непреодолимыми для техни-чески устаревшего транспорта, отсутствие инфраструктуры, сложности, которые возникают у иностранцев при попытке получить российскую визу, и т.д. С точки зрения дискутанта, изменить эту ситуацию может прямая экономическая помощь со стороны государства.
В завершение дискуссии Ирина Прохорова суммировала тезисы дискутантов, обратив внимание на то, что тоталитарное наследие крайне сильно ощущается в политике России, что выражается, в частности, в порочной системе приорите-тов, при которой военная мощь страны рассматривается как основной повод для гордости. Возможно, перенос внимания на культуру, которая куда менее затратна и более выгодна с экономической точки зрения, позволил бы улучшить социаль-ный климат России. При этом для России, несмотря на тоталитарное прошлое, как и для многих других стран Восточной Европы, характерно восприятие куль-туры как основы идентичности: об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что большинство российских памятников посвящены писателям и художникам, а не полководцам.
К.К.