Опубликовано в журнале НЛО, номер 3, 2013
«Ода Шарлю Фурье» была написана Андре
Бретоном в середине 1940-х го-дов в эмиграции, когда он путешествовал по США и
Мексике.
«Вплоть до 1940 года я знал его
больше по антологиям, которые интере-совались им исключительно под углом
социального переустройства. И толь-ко в Нью-Йорке я сумел добыть полное
собрание сочинений 1846 года изда-ния и открыть в нем "великого поэта
гармонической жизни" <…>. Эти пять томов были едва ли не
единственными книгами, сопровождавшими меня в довольно продолжительном
путешествии по западу США, которое я пред-принял летом
1945-го и которое для начала привело меня в Рено (Невада), где я должен
был развестись и тотчас же снова жениться, как это там принято. Именно в саду
пансиона, приютившего нас, мою будущую жену и меня, я на-чал писать
"Оду…"».
В творчестве Бретона
«Ода…» выделяется совершенно иным, строгим методом. Основа поэтического
(политического) текста — «проспекты» Шарля Фурье: периодизация истории, критика
цивилизации и описание грядущего строя гармонии.
«Ода…» состоит из трех частей.
Первая, наиболее характерная для Бретона, начинается
с малозаметной детали (женская рука, кладущая цветы у постамента) и вырастает в
диалог с Фурье, вернее, с его статуей. Бретон вы-хватывает
отдельные пассажи из текстов Фурье, резко меняет стили, словно высмеивая
автоматическое письмо, а ближе к концу дает пронзительный об-раз коммунизма —
агнца, в глубине глаз которого — «вся весна». Но без до-стойного пастуха он,
выросший до громадных размеров и способный по-трясти мир, не в состоянии
справиться сам с собой.
Вторая часть оды — анализ современного
состояния всех двенадцати страс-тей, на сочетаниях которых строилась система
Фурье. Вывод неутешителен. Прогресс, как его понимал Фурье, обернулся
поражением.
В последней части Бретон
сопоставляет мысль Фурье с практикой индейцев хопи, народа, принадлежащего к
группе пуэбло и проживающего в Аризоне. Здесь уместно процитировать Михаэля Лёви, характеризующего марксизм Бретона
как «романтический»: «Здесь я подразумеваю такого рода мысль,
ко-торая заворожена определенными формами докапиталистического прошлого и
которая отвергает холодную и абстрактную рациональность современной
индустриальной цивилизации — но которая, однако, преобразует эту носталь-гию в
силу для борьбы за революционное преобразование настоящего»[1].
При переводе «Оды…» на русский язык
цитаты из Шарля Фурье брались из издания 1938 года — двухтомника избранных
сочинений под редакцией А. Дворцова, перевод И.А.
Шапиро[2]. Послевоенное издание 1954
года подчинено принципам, решительно несовместным с теми, что лежат в основе
«Оды…» Бретона. Из него изъято некоторое количество
глав, в частности «О бессмертии души». Объяснение приводится в сноске: «Мы
опускаем весь текст четырнадцатого сообщения, содержащего фантастические
философ-ские рассуждения Фурье, излишние для понимания его социальных идей»[3].
Поэма Бретона,
являющаяся современным поэтическим комментарием к сочинениям Фурье, требует
дополнительного комментария. Не только в темных местах,
что вполне привычно для текстов Бретона, но и там,
где, казалось бы, смысл понятен и без прочтения Фурье. Помимо восстановления
контекста, примечания дают слово самому Шарлю Фурье, не переиздававшемуся
на русском языке почти шестьдесят лет.
При переводе «Оды…» и составлении
примечаний использовалось отдель-ное, с комментариями Жана Гольмье,
издание 1961 года[4].
Но мы не больно-то хвалим эдилов
За то
что поставили тебя на выступе внешних бульваров…
— Памятник Шарлю Фурье находится у
подножия Монмартра, на площади Клиши, неподалеку от
улицы Пьера Фонтэна, где долгое время жил Бретон. Установленный в 1899 году, он был демонтирован в
1942-м по распоряжению правительства Виши, нуждавшегося в цветных металлах.
Официально — пе-реплавленные статуи шли на нужды страны, однако большая часть
отправля-лась в Германию. Находившийся в эмиграции Бретон
не знал о том, что па-мятника, к которому он обращается, не существует вот уже
пять лет.
В марте 1969 года ситуационистская
группа водрузила на пустовавший цоколь гипсовый муляж с посвящением: «В знак
почтения к Шарлю Фурье, защитники улицы Гей-Люссака». Памятник продержался
несколько дней — до распоряжения префектуры округа. В апреле 2007-го «аэропортированный коллектив» установил на постаменте кабину
из прозрачного стекла. Недавно она была заменена на яблоко-глобус из
отражающего материала.
Каждый трельяж
которых кичится звездами…
— Речь идет о форме башенок базилики Сакре-Кёр.
Как в то время когда ты весь в
бронзовых складках настаивал чтобы
пустить поезд в обход ярмарочных
построек.
— Раньше на углу бульвара Клиши сооружались балаганные и ярмарочные городки,
аттракционы которых располагались на внешних бульварах во время народных
гуляний. В 1902 году на площади Клиши проложили линию
электрического трамвая.
И кувырком мы вновь скатились к
подножью холма
Приоткрытые уста детей
отвергающих грудь нагих матерей…
— Топография «Оды…» (Монмартр)
настойчиво отсылает к революционному прошлому холма. Бретон
описывает барельеф Стены коммунаров, выполнен-ный в 1899 году.
Та же недальновидность и в
отношении
обратных форм
антикрысы и антиклопа.
— «Так как нам предстоит перескочить
через периоды 6-й и 7-й и непосред-ственно подняться к 8-му, то мы получим
совокупно два творения № 4 и № 5. Они начнутся с водворением
полной гармонии: эта полнота наступит 3— 4 года спустя по образовании опытной
фаланги. Отсюда следует, что если бы подготовка к
опыту была произведена в
На пути привлекательной индустрии…
— «Серия, построенная на страстях, это
союз различных групп, расположенных по ступеням в восходящем и нисходящем
порядке, объединяемых тождеством склонности к какой-нибудь деятельности,
например, культивированию какого-нибудь плода, и образующих особую группу для
каждого вида труда, имеющего отношение к предмету, которым она занимается.
Разводя гиацинты или сажая картофель, серия должна образовать столько групп,
сколько сортов гиацинта можно развести на ее участке; то же самое и для
культивирования картофеля.
Распределение на группы должно
регулироваться притяжением; каждая группа должна состоять исключительно из
членов, влекомых страстью без участия таких стимулов,
как потребность, мораль, рассудок, обязанность и принуждение» («Новый
промышленный и общественный мир…», с. 60).
Ясно
что переход на гастрософический режим так
и не произошел
Утверждение же оного должно было
идти об руку с узакониванием
фанерогамных нравов…
— «В новом общественном строе природа
противопоставляет излишку насе-ления 4 плотины, а именно: 1) крепость женщин,
2) гастрософический режим, 3) фанерогамия,
или многобрачие, 4) гармоническое упражнение всех физи-ческих органов.
<.>
2. Гастрософический режим. Откуда эта усиленная плодовитость
крепких здоровьем крестьянок? Это — следствие умеренной жизни, грубой пищи, сплошь
растительной. Горожанки имеют более утонченную пищу, и это способ-ствует
бесплодию; это средство станет более могущественным в строе гармонии, где
каждый будет утонченным гастрономом. Поэтому, комбинируя чрезвы-чайно крепкое
здоровье дам строя гармонии с вкусной пищей, которой они бу-дут пользоваться,
мы будем иметь уже два средства, ведущие к бесплодию <…>.
3. Явное многобрачие (фанерогамия).
Свободная любовь и обилие любов-ников явно мешают плодовитости. Доказательством
могут служить курти-занки, которые очень редко имеют детей; едва 1/10 из них
рожает детей, между тем как девушка или женщина, верная своему мужу, очень
легко бе-ременеет. Гармонийцы же будут иметь (по истечении только одного века) много женщин,
отдающихся большому количеству мужчин в силу корпоративной добродетели, полезной обществу; таковы вакханки, баядерки, факирессы и другие корпорации, на обязанности которых лежит
обслуживание армий и караван-сараев; они непременно будут многобрачными; с их
стороны это будет акт самопожертвования, который доставит государству большие
выгоды» («Новый промышленный и общественный мир…», с. 319—320).
…в
бессмертной позе
Извлекающего
занозу…
— Речь идет о статуе, находящейся в
Капитолийском музее. Римская копия с греческого оригинала III в. до н.э.
Я не вижу богатого тонально пастуха который должен бы
приглядывать
за ним…
— «Коротко говоря, однотональные
имеют одну господствующую страсть, к которой они сводят все. Их склонности не
отличаются разнообразием, им нравятся преимущественно серьезные труды. В
лестнице характеров они за-нимают такое же место, как рядовые в полку.
Напротив, два пятитональных человека — мужчина и
женщина — равноценны полковникам. Оба должны активно вмешиваться во все
серии фаланги. Если всех серий 400, то каждый пятитональный
должен посещать 200 серий. Значит, настроенные на пять то-нальностей должны
обладать умом активным, тонким и чрезвычайно обшир-ным, вроде ума Вольтера,
Лейбница, Фокса и других. Цезарь относится к сте-пени еще более высокой — семи
тональностей с семью доминантами. Бонапарт и Фридрих — оба шести тональностей,
с шестью доминантами.
Фаланга не имеет особой надобности в шеститональных шестой степени, семитональных
седьмой степени и универсально тональных восьмой
степени. Достаточно, чтобы она имела пятитональных.
Более высокие степени харак-тера, в силу естественного права и общего согласия,
управляют 3—4 фалан-гами, 12 фалангами, 40 фалангами и т.д. Они являются
агентами внешней гармонии, хотя и живут в одной фаланге.
<…> Заметим
прежде всего, что мораль объявляет порочными все наиболее выдающиеся характеры,
наиболее высокие звания, главных должностных лиц. Она их терпит среди монархов
или сильных людей, но в массе граждан она желает видеть только однотональных, ограниченных одной только страстью. Природа
же помещает большие характеры не обязательно среди великих мира сего, она
рассеивает их, по воле случая, посюду; человек
богатый тонально, занимающий верхнюю ступень этих двух лестниц, может быть и
пастухом. Существа, наделенные этими великими характерами, политически глушатся
воспитанием, они возмущаются существующим обычаем, а их называют пре-ступными
элементами, врагами морали».
«.До омниархата,
или президенства на всем земном шаре» («Новый про-мышленный
и общественный мир.», с. 324, 325).
Этот и следующий за ним фрагменты,
вероятно, наиболее эксплицитные высказывания Бретона
о «преданной революции».
Не только Крез
и Лукулл
Коих ты призывал к соперничеству
в подгруппах
навесов для грядок с
лютиком
По-прежнему имеют своим
противником Спартака…
— «Рассмотрим теперь метод дробного
выполнения работ как путь индустри-альной роскоши, необходимой для питания
страсти композит, или экзальта-ции, которая не допускает никакой умеренности в
удовольствиях.
Каждая из 12 подгрупп, культивируя
тот или иной цветок, стремится по-буждать другие, доказывая им, что она
достойный их кооператор; поэтому она старается придать как можно больше блеска
избранной ею отрасли труда, отсюда рождается личная денежная помощь для
сообщения пышности каж-дому виду труда.
Крез является членом подгруппы навесов
для грядок с северным лютиком (двух окрасок — в верхней и нижней части). Лукулл
состоит членом группы, разводящей крапчатый лютик: оба, в яростной погоне за
общественным мне-нием, чрезвычайно хотят придать блеск облюбованному ими
цветку. Они производят расходы на покупку пышных навесов из шелковой материи с
ба-хромой, с фестонами и другими украшениями. Фаланга ограничилась бы изящными
навесами из полосатого тика, они же хотят иметь великолепные навесы, чтобы
иностранец, привлеченный этой роскошью, устремился бы к их грядкам с лютиком и
чтобы последние снискали славу царицы цветоч-ных клумб данной местности.
Всякий богатый человек сделает то же
самое для подгрупп, где он состоит членом; так народится всеобщая роскошь на
земледельческих работах и в мастерских, и, следовательно, производственное
очарование выльется в эк-зальтацию, что необходимо для игры страсти 12-й,
называемой композит» («Новый промышленный и общественный мир.»,
с. 86—87).
….пробеги
счастья
случаются
все реже и реже…
— «Пробег — это соединение некоторого
числа удовольствий, вкушаемых последовательно в течение короткого сеанса,
искусно сплетенных, усиливае-мых одно другим и занимающих столь сближенные
мгновения, что точно скользишь по каждому из них. В течение одного часа можно
испытать массу различных удовольствий, связанных, однако, между собой и иногда
объеди-ненных в одном и том же месте. Например:
Леандр только что имел успех у женщины, за
которой он ухаживал. Это — удовольствие сложное для чувств и души. Минуту
спустя она вручает ему удостоверение на занятие выгодной должности, которую она
для него до-стала. Это — второе удовольствие. Через четверть часа она его
вводит в салон, где он находит приятные для себя сюрпризы — друга, которого он
считал умершим, это — третье удовольствие. Немного погодя входит знаменитый
человек, Бюффон или Корнель, с которым Леандр хотел
познакомиться и ко-торый приходит к обеду, — четвертое удовольствие. Затем
следует восхити-тельный обед — пятое удовольствие. Леандр
здесь оказывается соседом мо-гущественного человека, который может ему помочь
своим кредитом и обещает ему свое содействие — шестое удовольствие. Во время
обеда он по-лучает весть о выигрыше процесса — седьмое удовольствие» («Новый
промышленный и общественный мир…», с. 331).
…заклеймил цивилизацию…
— «.цивилизация — антипод
провиденциальной судьбы, мир дыбом, соци-альный ад» («Новый
промышленный и общественный мир…», с. 240).
Хранит все и даже гордится своими
двенадцатью отделениями.
— Под двенадцатью отделениями Бретон имеет в виду двенадцать страстей, на сочетаниях
которых строится теория Фурье. Во второй части поэмы Бретон
определяет современное состояние страстей по Фурье («Новый промыш-ленный и
общественный мир…», с. 56).
…«практические усилия по
установлению подлинной природы физической реальности…»
— Во второй части «Оды.» Бретон несколько раз ссылается
на Эмиля Мейерсона, в частности на его труд
«Тождественность и действительность» (1908).
—
Зачаточная истина в современной
философии: «Тот, кто любит лишь челове-чество, скорее всего не любит того, кто
любит какого-то конкретного человека».
— Вероятно, Бретон
ссылается на Карла Ясперса («Философия», 1932).
Состояние распределяющих страстей…
— «Я начинаю со страсти папийон: это потребность в периодическом разно-образии,
контрастных положениях, изменении обстановки, пикантных при-ключениях,
новостях, способных создать иллюзию и пробудить к деятельно-сти и чувства и
душу одновременно.
Эта потребность в смене занятий дает
себя чувствовать умеренно каждый час, а более интенсивно — каждые два часа.
Если она не удовлетворена, че-ловеком овладевают равнодушие и скука.
Полное развитие этой страсти ложится
в основу счастья, приписываемого парижским сибаритам; т.е. искусство жить, прожигать
жизнь, разнообразие и последовательное
чередование удовольствий, наконец, быстрота движения, счастье, от которого
парижане бесконечно далеки. <.>
Посвящая отдельным работам
чрезвычайно короткие промежутки времени от 1/ до 2 часов максимум, каждый может
в течение дня выполнить 7—8 видов привлекательных работ, разнообразить
следующий день, включиться в груп-пы, отличные от тех, где он был накануне. Этод метод соответствует желанию 11-й страсти, так
называемой папийон, которая стремится
порхать от удоволь-ствия к удовольствию и избегать крайностей, в которые
впадают беспрерывно цивилизованные, затягивая работу на 6 часов, посвящающие
пиршеству тоже 6 часов и балу тоже 6 часов, а то и всю ночь в ущерб сну и
здоровью.
<.>
Кабалист и композит представляют
совершенный контраст: первая — по-рыв умозрения и рассудка; вторая — порыв
слепой, состояние упоения и во-одушевления, зарождающихся под влиянием
чувственных и духовных на-слаждений, испытываемых одновременно.
Кабалист, или дух партий, — это мания интриговать, чрезвычайно сильная
у честолюбцев, придворных, корпоративных организаций, коммерсантов и светских
людей. Отличительной чертой интриги всегда было сочетание рас-четливости со
страстью: у интригана все построено на расчете: жест, взгляд, все обдуманно и,
однако, быстро. Этот пыл десятой страсти, называемой кабалист, является, таким
образом, рассудочным и образует контраст со слепым стремлением порывов,
характерным для 12-й страсти — композит.
Каждая из этих двух страстей стимулирует группы промышленной серии посред-ством
двух противоположных импульсов.
Кабалист является для человеческого
разума потребностью столь власт-ной, что, за отсутствием реальных интриг, он
жадно ищет искусственных — в игре, в театре, в романах. Если вы соберете
компанию, то нужно им создать искусственную интригу, засадив их за карты или
выдумав какой-нибудь предвыборный заговор. Нет человека несчастнее придворного,
сосланного в провинцию, в маленький мещанский городок, где нет интриг. Купец,
бро-сивший торговлю и очутившийся вдруг в стороне от торговых хитросплете-ний,
столь многочисленных и длительных, чувствует себя, несмотря на бо-гатство,
самым несчастным из людей.
<.>
Композит, или экзальтирующая страсть,
порождает созвучный энтузиазм. Импульса кабалист,
или духа партий, недостаточно, чтобы наэлектризовать группы в их работах: нужно
пустить в ход два контраста — рассудочный порыв страсти кабалист и слепой порыв страсти композит; последняя является более
романтической из страстей и наиболее враждебной рассуждению. Я сказал,
что она рождается из совокупности многих чувственных и душевных удоволь-ствий,
вкушаемых одновременно. Страсть композит будет неполноценной, если
образуется из многих удовольствий только одного порядка — либо сплошь
чувственных, либо сплошь душевных. Нужно, чтобы эта страсть уча-ствовала во всех
трудах общества, чтобы она и страсть кабалист вытеснили низменные побуждения,
действующие в цивилизованной промышленности: необходимость кормить своих детей,
боязнь умереть с голоду или попасть в рабочий дом для нищих.
Вместо этих отвратительных импульсов сосьетарный строй умеет, благо-даря непрерывному
использованию трех механизирующих страстей, и в осо-бенности страсти композит, вдунуть в каждую промышленную группу четы-рехкратное
очарование, а именно: две иллюзии чувственного порядка и две — душевного, итого
четыре симпатии между членами одной и той же группы» («Новый промышленный и
общественный мир…», с. 72—75).
Но что всегда заставляло
социалистическую мысль подниматься на меня из логова.
— Бретон использует глагол debucher, отсылающий к выманиванию из норы или загона зверя во время охоты.
Построение фразы здесь, как и в некоторых других местах, запутано с точки
зрения грамматики. «Ошибка» вынуждает читателя остановиться, а не скользнуть
дальше; таким образом, сюрреали-стическая «красивость» образа здесь и в поэме
вообще ставится под сомне-ние. См. также первую часть «Оды…».
Потому что «Непроницаемая завеса» уцелела после разноса
который
ты
ей учинил…
— Бретон, вслед за Фурье, цитирует греческого
философа Анахарсиса, сказав-шего, что «природа окутана
непроницаемой завесой, которой не порвать уси-лиями веков». Фурье иронизирует над тем, что пресловутая завеса «мерещилась
ученой древности» («Новый промышленный и общественный мир…», с. 8).
…стольких поборников социального
прогресса
а на самом деле рьяных неподвижных
сектантов
которые
в твоих глазах мазаны одним миром.
— «Неподвижная секта столь же смешна,
как и реакционеры. Социальное движение не любит застоя. Оно стремится к
прогрессу: оно, как вода и воздух, имеет потребность в циркуляции. Стоячие воды
разлагаются» («Новый промышленный и общественный мир…», с. 391).
Ни дня чтобы уверенный ты не ждал
его в течение часа в парках
Пале-Рояль…
— С 1826 года Фурье ежедневно
встречался в Пале-Рояль с богатым филантропом, который
впоследствии помог организовать первый опытный фаланстер.
Притяжения, пропорциональные
предназначениям…
— Ключевое положение теории Фурье,
выгравированное на постаменте па-мятника.
«Внутренняя игра:
каждый хотел бы установить в игре своих страстей такое равновесие, чтобы порыв
одной благоприятствовал порыву всех других; чтобы честолюбие, любовь влекли
только к полезным связям, а отнюдь не к надува-тельству; чтобы чревоугодие
способствовало улучшению здоровья, а не над-рывало его; наконец, чтобы,
отдаваясь слепо страстям, итти путем богатства и
здоровья. Это
равновесие, основанное на стихийной отдаче себя во власть при-роды, даровано
животным и недостижимо для человека цивилизованного, вар-вара и дикаря. Страсть
приводит животное к благу, а человека к гибели.
Недаром человек в нынешнем строе
находится в состоянии войны с самим собой. Его страсти сталкиваются: честолюбие
мешает любви, отцовская лю-бовь — дружеской, и так относительно каждой из
двенадцати страстей.
Отсюда рождается наука, называемая
моралью, которая стремится эти страсти обуздать. Но обуздать — не значит
механизировать, гармонизовать. Задача заключается в том, чтобы достигнуть
самопроизвольного механизма страстей, не глуша ни одной из них. Бог был бы
нелепым, если бы он дал на-шей душе способности бесполезные или вредные»
(«Новый промышленный и общественный мир…», с. 57).
Что самые головокружительные
автострады по-прежнему заставляют
скорбеть о твоей аллее для верховой езды на зебрах…
— «По линии транспорта экипажи и лошади
— не единственный предмет вожделений; зачастую карета только надоедливое
неизбежное зло, как это мы видим в Париже и Лондоне, где карета представляет
собой скорее удоволь-ствие отрицательного характера, средство избежать грязи,
непогоды и длин-ных переходов, а также неудобств парижских окрестностей, где
богатый класс чувствует себя в своих замках точно в заключении
из-за плохих дорог и уто-мительных мостовых, обрамленных двумя отвратительно
грязными изгоро-дями. Дороги в окрестностях Парижа — подлинное наказание для
гуляющего и для охотника; это клоака грязи в зимние месяцы и море пыли в
остальные пять месяцев, иногда начиная с марта, как это было в
В ассоциации имеет место обратное;
там имеется целый ряд дорог, специ-ально приспособленных — одни для ломовых
извозчиков, другие для легко-вых карет, третьи для пешеходов и, наконец,
специальные аллеи для верховой езды на лошадях и на зебрах. Все дороги тенисты,
тротуары для пешеходов поливаются и т.д. … » («Новый промышленный и
общественный мир…», с. 258).
…упражнения
с ружьем и кадилом…
— «Опера обучает ребенка ритму, который
становится для него источником вы-годы и залогом здоровья. Она, значит,
является проводником двух видов рос-коши — внутренней и внешней, первой цели —
притяжения. Она увлекает детей с самого раннего возраста во все гимнастические
и хореографические упраж-нения. Притяжение их сильно сюда влечет, здесь они
приобретают ловкость, необходимую в работах серии, где все должно выполняться с
апломбом, соблю-дением размера и единства, царящими в
опере. Следовательно, опера занимает первое место среди средств
практического воспитания раннего возраста.
Под словом
опера я разумею все хореографические упражнения, даже упражнения
с ружьем и кадилом. Дети ассоциации значительно обогатят наши приемы этого
рода; мы зачастую не знаем самых элементарных упражнений, которые входят в
серию комбинированных па» («Новый промышленный и общественный мир…», с. 212).
Потому что ты понял что
сверхсложное или потустороннее
состояние
души
(которое нужно не переносить в другой мир но воплощать
в этом) должно состоять в более тесных отношениях с состоянием простым и ниже мирского, сном,
чем с состоянием сложным, или в этом мире, бодрствованием, являющимся для них промежуточным…
— Бретон
указывает на преемственность сюрреализма по отношению к идеям Фурье.
«В качестве предмета нашего умозрения
возьмем серию из трех состояний души, а именно: одного состояния среднего и
двух крайних, которые должны быть между собой в контакте.
Среднее состояние — это бодрствование, полноценное существование, ко-гда тело
оперирует в сочетании с душой; это — форма сложная.
Нижнее крайнее состояние это — сон, жизнь не
настоящая, форма простая, состояние,
когда тело не приобщается к волевым устремлениям души. Верхнее крайнее
состояние, это — загробная жизнь и сверхсложная,
силы которой приходится определить. Уточним различие между этими тремя
состояниями души:
Состояние простое и ниже мирского,
сон.
Состояние сложное, или в этом мире,
бодрствование.
Состояние сверхсложное, или
потустороннее, грядущая жизнь, в которой наши души воплотятся в более
совершенные тела. Наши нынешние тела, это — водянисто-земляные, образованные из
двух грубых элементов, земли и воды. Тела наших душ в другой жизни будут эфирно-аромальные, образуемые двумя тонкими элементами, воздухом и
аромами.
Согласно правилу контакта крайностей,
два крайних существования, названных потусторонними,
должны соприкасаться между собой. Более нижнее должно дать образы верхнему. В самом деле, сон может у некоторых субъектов, в
известных случаях, посвятить человека в чувственные способности потусто-ронней
жизни. Доказательство этому — искусственные лунатики, или магне-тизированные, и
натуральные сомнамбулы: одно и другое состояние дают че-ловеку
сверхчеловеческие чувства: способность читать написанное, несмотря на закрытие
его непросвечивающим телом, видеть то, что происходит на боль-ших расстояниях в
закрытом помещении, куда глаз не мог бы проникнуть. Зна-чит, эти сомнамбулы
имеют зрительные способности потусторонние. Они на-ходятся в контакте с верхним
пределом серии существования, нижний предел которого они образуют. Этого
требует закон дифракции, распространенный на всю природу» («Новый промышленный
и общественный мир…», с. 424).
«Не существует разделения,
гетерогенности между сверхъестественным и есте-ственным
(реальным и сюрреальным). Никакого разрыва. Это
"континуум", словно бы говорит Андре Бретон:
от имени индейцев сульто с нами говорит этнограф»…
— Бретон цитирует Жюля Моннеро, некогда близкого журналу «Ацефал»
Жоржа Батая и левым кругам, перешедшего затем на
антикоммунистические позиции (Monnerot Jules. La poesie modeme
et
le sacre.
«Если серия, культивирующая
вишни, устраивает большое собрание в своем саду на расстоянии четверти мили от
фаланстера…»
— «Новый промышленный и общественный
мир…», с. 121—122.
…часов Поля Лимбурга…
— «Роскошный часослов герцога Беррийского» работы братьев Лимбургов.
[1] Lowy Michael. L’Etoile du matin. Surrealisme et marxisme.
[2] Фурье Шарль. Новый промышленный и общественный мир, или Изобретение метода привлекательной и естественной индустрии, организованной по сериям, построенным на страстях / Общ. ред. А.Т. Дворцов; пер. с фр. И.А. Шапиро. М.: Соцэкгиз, 1939.
[3] Фурье Шарль. Избранные сочинения / Пер. с фр. и ком- мент. И.И. Зильберфарб. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1951 — 1954.
[4] Breton Andre. Ode
a Charles Fourier, commente par Jean Gaul- mier.