Опубликовано в журнале НЛО, номер 6, 2012
ГВИДЕОН: Поэзия в действии: [Журнал Русского Гулливера]. 2011. № 1. 252 с., 2012. № 2.324 с. Главный редактор — А. Тавров.
Для нормального существования лите-ратуры необходимо
значительное ко-личество журналов с различными по-зициями. В США и во Франции
их десятки, в России единицы, поэтому новый журнал встречают с радостью и
ожиданием.
Однако с первых страниц редак-ционных предисловий
журнал «Гвидеон» озадачивает. «Уход от филологии в сторону сущностей» (№ 1, с.
6), а что, филология, по определению, не может идти к сущностям? «Где было
стихотворение Эмили Дикинсон или Пастернака до того, как оно было запи-сано?
Где оно обитало? Мне кажется, явно не в словаре и не в памяти ав-тора» (№ 1, с.
9). Но если не в созна-нии автора — ответ вполне предсказуе-мый: «Они пришли —
НИОТКУДА. Из обители богов, из источника всего» (№ 1, с. 10). Концы в воду. В
обитель богов, конечно, никакой анализ до-ступа не имеет. Остается только нера-зумное
восхищение. «Где находится сам поэт, пишущий шедевр? <…> Он находится в
вечном сейчас» (№ 1, с. 9). Однако «вечное сейчас» одинаково и равно себе.
Между тем хорошие стихи почему-то различны.
«Раскрываешь книжку, читаешь первое стихотворение и
сразу все по-нятно. Поэзия или нет» (№ 1, с. 18, К. Латыфич). «Вещь должна быть
на-звана — просто потому, что так устроен мир. Это — элементарно и просто, как
эти стакан и сок: есть сок, есть стакан, сок должно налить в стакан» (№ 1, с.
62, А. Афанасьева). Вот так, будто не было длящихся с начала ХХ в. по сей день
сложных попыток выяснения от-ношений означающего и означаемого. Вне понимания,
что и всякая вещь пла-стична, и всякое имя — частичность, остановка потока
событий. Вне каких- либо устремлений к разнообразию и многозначности мира.
С такой позиции возможно только высокопарное
пустословие, почти одинаковое у различных авторов. «И слышно как звучит /
холста еще не начатой картины / безмолвие» (№ 1, с. 16, К. Латыфич). «Мерцание,
столет-ний птичий трон: / В цвету его сияний кровеносных / Согретый воздух пьет
горячий гром» (№ 1, с. 45, А. Бауман). «Ибо вправе сжатью присягнуть / Толь-ко
свет Божественный. Ой сердце!» (№ 1, с. 58, И. Риссинберг). «Позволь до самой
смерти, Боже мой, / носить клеймо незримого огня» (№ 2, с. 28, Е. Перченкова).
И так далее.
«Человек, как камень, становящийся легче, / за счет
отсечения лишнего — до абсолютной правды» (№ 1, с. 66, А. Афа-насьева).
Человек, к счастью, разнообра-зен — отсечения наводят на мысли о прокрустовом
ложе, калеке после ампу-тации. Основное направление авторов «Гвидеона» — не
попытка открыть но-вый способ жить в сложности мира, а воспроизведение готовых
ответов. Слез-ливых историй о Деде Морозе, навеща-ющем тяжело больных детей (№
1, с. 46—47, А. Бауман). Притч без глу-бины, лишь аллегорий, риторических
украшений. «Наши святые — далекая птичья стая, в строгом и невероятном порядке
клин, утопающий в свете и сла-ве, недосягаемый, вольный, вершащий победительный
лет свой на юг, к вечной весне. Мы, нынешние, тоже птицы; мы не летаем, не
привитаем в могучих кро-нах, не о нас Слово слова, не про нас юг: мы родились и
обретаемся на птичьем дворе» (№ 2, с. 252, С. Круглов).
Естественна опора на религию — верное прибежище тех,
кто не может справиться со сложностью мира. М. Кирдань говорит о «бессловесной
молитве» (№ 1, с. 70). А. Горбунова — о Сойкинской святыне (№ 1, с. 138), А.
Шехова — о том, как она ходит к Богу. «Лирическая героиня Перченковой — душа
перед Богом» (№ 2, с.
Идеологическая ограниченность ве-дет к
нечувствительности. А. Тавров говорит, что «поэт должен быть про-светлен. Его
стихотворение должно быть стихотворением просветленным» (№ 2, с. 14), — и не
замечает, что на той же странице рекламным тоном предла-гает массовое
просветление: «Замеча-тельную книгу Экхарда Толле "Новая земля",
посвященную вопросу прак-тики просветления, пробуждения, ку-пило три миллиона
человек».
За стилевой нечувствительностью следует более опасная.
Терпимое отно-шение к тоталитарности, если та не принимает совсем уродливых
форм, как в гитлеровской Германии. С. Красовицкий: «Муссолини писал очень
хорошие вещи <…>. Это просто кор-поративная система, система гильдии
корпораций средневековая, грубо го-воря, власть профсоюзов и очень не-плохая
система» (№ 1, с. 78). Спросил бы отец Стефан у итальянских парти-зан — очень
ли им хотелось назад в Средневековье, под власть проф-союзов—марионеток
диктатуры. В. Месяц видит в духовной жизни Европы сплошное загнивание. «Без-властие,
аморфность, отсутствие ори-ентиров, духовная деградация. Обыч-ный перечень. Вам
не кажется, что Европа превращается в музей?» (№ 2, с. 21). Проблемы в
современной Евро-пе, разумеется, есть, и их как-то надо решать, но так ли?
Точно такая же ри-торика обеспечила приемлемость фа-шизма для многих
интеллектуалов 1920—1930-х гг. Очень хороша публи-кация нескольких «Пизанских
песен» Э. Паунда и информативной статьи о нем Я. Пробштейна. Замечательно, что
журнал не пожалел на это более чем 100 страниц в № 2. Но то, что это именно
Паунд, сотрудничавший с ре-жимом Муссолини, тоже наводит на грустные
размышления.
Разумеется, нелепо подозревать редакцию «Гвидеона» в
привержен-ности тоталитаризму. В собственных стихах и прозе В. Месяца и А.
Таврова достаточно свободы и разнообразия, с тоталитаризмом несовместимых. Но
можно говорить о приверженности соблазну легкого (и иллюзорного) ре-шения
сложных проблем. И о недоста-точном знании истории (для мифоло-гического
сознания, которому отдает большую дань редакция «Гвидеона», она не существует,
есть только «вечное сейчас»). А история могла бы также напомнить, что именно из
соображений борьбы с «духовной деградацией» сотрудничали с праворадикальными
организациями в начале своего пути, например, Бланшо, Чоран, Элиаде, Поль де
Ман. Однако те, кто смогли опомниться, сделали это еще до Второй мировой войны.
А редакторам «Гвидеона» остается только пожелать, чтобы некоторые их надежды не
сбы-лись — потому что в корпоративно- тоталитарном обществе, приемлемом для
отца Стефана, любой человек со стремлением к духовному поиску, в том числе и
члены редакции, долго не выживет.
За соблазн упрощения приходится платить сужением
горизонта. В жур-нале есть попытки шутить — для чего вводятся авторы-маски
вроде Шошанны Риббентроп. Но шутка плохо согласуется с установкой на высоко-парность
— и выходит натужной. Ин-тересные авторы в журналах присут-ствуют —
внимательный и легкий Н. Звягинцев, иронично-сказочный С. Соколовский, не
боящаяся проти-воречий И. Кирштайн (только одно стихотворение, и даже не
указано, кто переводчик), иронично-филологичные (филологичные все-таки!) В.
Курицын и Д. Реддауэй (обнаружи-вающая в пушкинском «Пророке» свя-зи скорее с
Люцифером, чем с Богом). Но на два номера (почти 600 стра-ниц) — это столь
малые островки, что вполне можно говорить о случайности. В основном — в лучшем
случае — ро-мантические клише: «она носит в сумке книги про Марс, зачитанные до
дыр» (№ 2, с. 30, Е. Перченкова), «голово-кружительно-сладкий запах весны и
смерти / ваши ноздри пьют, как самый желанный напиток» (№ 2, с. 218, О. По-година).
И все чаще — никак, вроде скучного детектива В. Графского.
Нередко человеку, чьи личные лите-ратурные способности
скромны, уда-ется, благодаря хорошему вкусу, со-брать интересный журнал или
альманах. С «Гвидеоном», кажется, по-лучилось наоборот: два весьма непло-хих
литератора собрали коллекцию клише. Об эстетическом конформизме, от которого
страдают многие издания, здесь едва ли идет речь. Скорее всего, причина — в
давлении соответствую-щей идеологии. Это обидно, и тем обиднее, что глубокой
философской литературы мало и ее мало кто из изда-телей поддерживает. Но, к
сожалению, в случае «Гвидеона» речь идет, в ос-новном, об имитации глубины.
Александр Уланов