Опубликовано в журнале НЛО, номер 6, 2012
НА ТЕ ЖЕ ГРАБЛИ
Опять не повезло книге А.В. Кулагина с рецензией. Этот
ученый специализиру-ется на авторской песне и знаком читателям журнала по
регулярным аналитиче-ским обзорам новинок научной «бардистики» (НЛО. № 15, 54,
66, 82, 106), и речь сейчас не о его компетентности, к которой у меня претензий
нет.
Две его новые
работы, вышедшие в 2010—2011 гг., высоко оценил Г. Шостак (НЛО. 2012. № 114. С.
388—390). Все бы хорошо, — если бы не одна мысль, высказанная в его рецензии:
«…Он ограничился отражением "вертинских" традиций в творчестве
Галича, Окуджавы и Высоцкого, которые сочетали в одном лице композитора, поэта
и исполнителя. В то же время ему должно быть известно, что свою первую песню
Высоцкий написал на стихи Андрея Вознесенского…» — и далее рецензент
перечисляет имена, на которые, с его точки зрения, исследователю стоило бы
обратить внимание. Этот пассаж, во-первых, напомнил мне призыв В.Г. Белинского
не критиковать автора за то, что он якобы должен был написать, а разбирать
написанное. Во-вторых, у Высоцкого действительно есть известная песня «Пошли
мне, господь, второго» на стихи Вознесенского, и более того — для спектакля
Театра на Таганке «Антимиры» он писал мелодии и к другим произве-дениям своего
товарища и коллеги. Однако рецензенту должно быть известно элементарное:
спектакль готовился уже в бытность Высоцкого актером этого те-атра. Работать во
вновь созданный театр Высоцкий пришел осенью 1964 года, в то время как песня
«Татуировка», с которой «таганский бард» отсчитывал начало своей песенной
«карьеры», сочинена им еще в 1961-м. И до Таганки Высоцкий был автором более
чем полусотни дошедших до нынешнего слушателя песенных стихотворений. За то, по
преданию, и был взят в труппу.
По практически
полной аналогии вспомнилась рецензия десятилетней давнос-ти. Она была посвящена
книге А. Кулагина «Высоцкий и другие» (М., 2002). Ре-цензия в тот раз (НЛО.
2003. № 62. С. 536—538) была менее комплиментарна. И. Булкина тоже, как и Г.
Шостак, не заметила, что рецензирует сборник статей, и отнеслась к нему как к
монографии. Но сходство не только в этом. Тогда речь тоже шла и о первой песне
Высоцкого, и о таганском спектакле, да и содержала в себе та рецензия… такой
же с точностью анахронизм. Критикуя исследователя за то, мимо чего он якобы прошел,
рецензент писала: «Так, упоминаемые в главе "Агрессивное сознание в
поэтическом изображении Высоцкого" песни из спек-такля "Павшие и
живые", кажется, все же мало сообразуются с тем "контекстом",
который выбирает для них автор… но зато находятся в очевидной близости к Кип-лингу
и брехтовским зонгам. — И далее: — О сопутствующем "Татуировке" лер-монтовском
"Силуэте" (Высоцкий приблизительно тогда же, когда начинает ис-полнять
"Татуировку", поет его в "Герое нашего времени" на Таганке)
нам уже приходилось писать… (не существующую ныне интернет-сылку я опускаю. —
А.К.)». Даты нам теперь известны. Словом, и тут — «приблизительность» не со-путствует
истине и оборачивается теми же тремя годами разницы.
Реплика — не тот
случай, чтобы разбирать лермонтовские аллюзии и реми-нисценции у Высоцкого,
хотя и здесь есть поле для дискуссии. Попутно отмечу другое: занимаясь
творчеством российских бардов сорок лет, впервые слышу, чтобы в таганском
«Герое нашего времени» отец Бэлы или драгунский капитан (это их в очередь играл
Высоцкий)… пели что бы то ни было. Впрочем, допускаю: в Таганке было возможно
всё — почему бы и не схулиганить разок в качестве экс-промта. Если, например,
Любимов на спектакле отсутствует. Тем более, что спек-такль, по воспоминаниям
самого Высоцкого, был плохим и потому жизнь его про-длилась недолго… Однако в
таком случае хотелось бы увидеть ссылку на источник «открытия» И. Булкиной. Ну
да дело прошлое.
Между тем,
согласитесь, забавное совпадение.