(Рец. на кн. : Glinoer A. La Litterature frenetique. P., 2009)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 6, 2012
ФРЕНЕТИЧЕСКИЙ
РОМАН ВО ФРАНЦИИ:
АВТОР — ИЗДАТЕЛЬ — ЧИТАТЕЛЬ
Glinoer A.
Universitaires de France, 2009. — 279p. — (Les litteraires).
Книга Антони Глиное — первая в истории литературы
монография, посвященная так называемой «френетической литературе». Введенное в
Во введении автор
разбирает общие проблемы изучения френетической лите-ратуры и некоторые
терминологические тонкости. Далее следует историко-лите-ратурная часть.
Традиционно французская френетическая литература рассматривалась как преемница
готического романа, то есть как явление изначально вторичное.
Историко-литературная перспектива, созданная Глиное в первой главе,
предполагает иной взгляд на предмет. С точки зрения французского иссле-дователя,
френетическая литература уходит корнями в национальную традицию, это явление,
которое зародилось и процветало именно во Франции, испытав лишь некоторое
влияние готического романа. История френетической литературы, по Глиное,
начинается в XVI в. с так называемых «кровавых слухов» («les canards sanglantes») и страшных
историй, повествующих о дьяволе, убийцах и казнях и ставших популярными задолго
до возникновения готического романа. «Трагиче-ские истории» («histoires tragiques»)
Франсуа де Россе, романы аббата Камю, а
также произведения аббата Прево и Жака Казота сыграли, с точки зрения Глиное,
роль той основы, на которой в конце XVIII в. произошел стремительный рост ин-тереса
к литературе ужасов. Возрождение забытой литературной традиции, со-провождаемое
влиянием готического романа, мелодрамы и произведений, вышед-ших из-под пера
маркиза де Сада, привело в 1820-е гг. к введению в литературный обиход формулы,
лежащей в заглавии рецензируемой монографии.
Разбор
критических статей Нодье, в которых было введено определение «frenetique» применительно к определенному роду литературных
явлений, со-держится в третьей главе книги. Это, пожалуй, наиболее эффектная
часть работы, поскольку анализ критических статей одного из самых трудных
французских ро-мантиков выполнен тонко и аккуратно. Сложность в том, что
отношение самого Нодье к френетической литературе было далеко не однозначным. С
одной сто-роны, он в довольно жестких выражениях осуждал ее тематику и поэтику;
с дру-гой — собственно литературное творчество Нодье представляло собой квинтэс-сенцию
френетического типа письма. Такие его произведения, как «Жан Сбогар», «Смарра»,
сборник «Инферналиана», перевод драмы Ч.Р. Метьюрина «Бертран, или Замок
Сент-Альдобран», с точки зрения А. Глиное, не что иное, как яркие образцы
френетической литературы.
Отрицательные
отзывы Нодье о френетической литературе в сочетании с оче-видным тяготением к
ее приемам свидетельствуют о некоей литературной стра-тегии. Глиное предлагает
следующую интерпретацию: «Нодье, писатель, который ввел жестокий роман во
Францию, чувствовал себя обязанным его осудить, чтобы спасти романтизм — и
самого себя — от порицания. Но важно, что в своем отрече-нии критик в итоге
нигде не описывает френетические особенности этих романов, если не считать
указание на то, что это литературная сфера, "в которой нарушены все
правила, а все приличия низведены до абсурда". <…> Он сводит жанр
к "чу-довищным нелепостям", разрушению хорошего вкуса и здравого
смысла» (с. 67). Иными словами, Нодье хотел разграничить два принципиально
разных для него явления: зарождающийся романтизм и френетическую литературу,
которая в ка-ком-то смысле представляла собой упрощенный вариант романтизма,
нивелиро-вавший его идеологию и акцентировавший сюжетную остроту и
занимательность. Опираясь на эту литературную стратегию Нодье, Глиное создает
дихотомию, яв-ляющуюся центральной для его книги: разделение литературы на
массовую («la litterature industrielle») и элитарную («la litterature elitaire»)
(примечательно то, что у самого Нодье эти
два вида литературы были так же четко разделены): «"Френетическая"
продукция должна быть осуждена не за свойственную ей по-средственность, а за
то, что она намеренно становится посредственной, чтобы по-нравиться большему
количеству читателей, и, наконец, потому, что она представ-ляет собой не более
чем упрощенную версию черного романтизма, права которого в изящной словесности
Нодье хотелось бы отстоять» (с. 68).
Рассуждая об
«искусстве» и «индустрии» в литературе, исследователь опери-рует такими
понятиями, как «легитимность» и «нелегитимность». Заимствован-ные из
социологии, они относятся к процессу оправдания литературной деятель-ности
нормами современного общества, общественного признания ценности литературной
практики. Стратегию Нодье, таким образом, можно назвать попыт-кой легитимации
френетической литературы, существовавшей до этого всецело в сфере литературы
массовой. Глиное акцентирует внимание на неоднородности френетической
литературы, представленной в XIX в. тремя основными разно-видностями. Прежде
всего, это так называемый «классический френетический роман» («roman frenetique classique»), в русской литературоведческой традиции — «черный», или
«готический» (в Англии), или «тривиальный» (в Германии) ро-ман, типичными
представителями которого во Франции были Элизабет Генар, Этьен Леон де
Ламот-Лангон, Виктор д’Арленкур. Их романы были ориентиро-ваны преимущественно
на посетителей кабинетов для чтения, в число которых не входили представители
высших и образованных классов общества. Публико-вались они у таких издателей,
как Жан-Николя Барба, Шарль-Александр Полле и Александр-Николя Пигоро. Эта
литература получила широкое распростране-ние еще в конце XVIII в.
Во второй
половине 1810-х — 1820-е гг. формируется, с точки зрения Глиное, новый тип
френетической литературы — «романтический френетический роман» («roman frenetique romantique»), который стремится к самолегитимации за счет иного
отношения к категории ужасного. Появление культурного фона, символи-ческого
подтекста и усложнение повествовательных моделей, отходящих от схе-матизма
предыдущего типа, — все это приводит к видоизменению френетического «жанра». На
уровне оформления текста появляются эпиграфы и предисловия. Для писателей
поколения 1820-х гг., таких как Пьер Теофиль Роберт Динокур, Виктор Гюго, Оноре
де Бальзак, Колин де Планси, Филарет Шаль и др., литера-турное творчество
становится способом подъема по социальной лестнице, а фре- нетическая
литература представляется переходным этапом на пути к серьезному творчеству.
Эти авторы публиковались у более серьезных издателей — Пьера- Франсуа Лавока и
Эжена Рандюэля.
Четвертая глава
книги, названная «Hybridations», посвящена
метаморфозам «романтического френетического романа» 1820-х гг., обусловленным
популяри-зацией во Франции иностранных авторов, таких как Вальтер Скотт, Байрон
и Гоф-ман. Два последних раздела главы Глиное посвящает «черному реализму» («le realisme noir») и «френетическому романтизму» («le romantisme frenetique») —
явлениям, которые возникли во французской литературе в конце 1820-х гг. и ас-социируются
с именами представителей той самой «неистовой словесности» — Жюлем Жаненом, Виктором Гюго, Оноре де Бальзаком, и
писателями так назы-ваемой «юной Франции» — Петрюсом Борелем, Жераром де
Нервалем, Теофилем Готье, Альфонсом Карром и др. «Черный реализм», несмотря на
несомненное ли-тературное новаторство его представителей, не рассматривается
Глиное как особая разновидность френетической литературы. «Френетический
романтизм» обретает этот статус вслед за «классическим» и «романтическим»
френетическим романом. «Френетический романтизм» имеет ряд отличительных черт:
авторы «юной Фран-ции», идейные дети Июльской революции, в подавляющем
большинстве принад-лежали к мелкой буржуазии, единственным способом заработка
для них было литературное творчество, но публиковались они у прогрессивных
издателей, чуж-давшихся массовой литературы, таких как Эжен Рандюэль, Юрбен
Канель, Шарль Госселен. Они редко добивались литературной славы, а если это и
происходило, она была очень недолгой, так как их известность не выходила за
рамки определен-ного и достаточно узкого социального круга. Глиное пишет о том,
что многие из этих авторов входили в состав «Малого Сенакля», созданного вслед
за «Сенаклем» Гюго, которого они практически боготворили. По мнению Глиное, их
маргиналь-ное положение и элитарный характер их литературного творчества
приводят их на грань литературной легитимности. Максимальное неистовство
текстов, подчас переходящее в натурализм, нарушение всех правил литературного
творчества, предсказанное Нодье в
Подобная
социологически ориентированная классификация, впрочем, не всег-да
подтверждается самими текстами. Во-первых, не четко проведено разгра-ничение
между «классическим френетическим романом» и «романтическим френетическим
романом». Оно заключается, с точки зрения А. Глиное, в образе протагониста.
Если в первом типе повествование ведется с точки зрения жертвы, преследуемой
злодеем, который получает в конце заслуженное наказание, то во втором на первый
план выходит фигура самого злодея. При этом Глиное выделяет еще и два типа
злодея: тех, кто полностью находится на стороне зла, и тех, чьи ха-рактеры
отличаются нравственной амбивалентностью. Эта дифференциация внутри
«романтического френетического романа», вполне справедливая сама по себе,
приводит к размыванию границ между этим типом и «классическим френе- тическим
романом», поскольку разграничение идет по не взаимоисключающим признакам.
Вследствие этого некоторые произведения оказываются отнесенными к разным типам,
например, «Отшельник» д’Арленкура, репрезентативный для первого типа, может
быть использован и в описании второго.
Единство
«френетического романтизма» также оказывается под угрозой. Вве-дение иронического
остранения (с. 127) или политического подтекста (с. 125) мо-жет отличать его от
«классического», но не от «романтического» френетического романа, с которым
совпадений и параллелей у «френетического романтизма» ока-зывается гораздо
больше, чем различий. Возникает впечатление, что французский исследователь,
ставящий творчество писателей «юной Франции» выше творчест-ва их
предшественников, хочет насильно прочертить границы между этими двумя группами
текстов. Вопрос требует, несомненно, более пристального рассмотре-ния, так как
отнесение текстов к определенной категории, думается, должно ос-новываться на
мотивном анализе, что не входило в задачи автора монографии. При всем этом
отрицать значение выводов Глиное никак нельзя, так как предло-женная им
классификация, действительно, отражает определенные историко-ли-тературные
реалии.
В следующей,
пятой главе А. Глиное рассматривает судьбу френетической тра-диции в
постромантическую эпоху, создавая обширную панораму, от фельетонов Эжена Сю и
Фредерика Сулье до романов Жюля Верна, «Графа Монте-Кристо» Дюма, творчества
Шарля Бодлера и Эдгара По. Этот обзор, впрочем, дает очень общую картину и вряд
ли может быть назван исчерпывающим. Отдельный раздел посвящен парижскому театру
ужасов Гран-Гиньоль, основанному в
Его формирование
на протяжение XIX в. становится темой второй части моно-графии, более
теоретичной. Глиное возвращается к литературе 1800—1830-х гг., чтобы проследить
развитие френетической литературы в социологическом аспек-те. Индустриализация
литературы, начавшаяся в первой четверти XIX в., была связана, с точки зрения
Глиное, именно с френетической традицией. В первой главе исследователь приводит
библиографические данные, свидетельствующие о резком количественном увеличении
в 1810—1820-х гг. издания во Франции ху-дожественной литературы, в частности
продукции для кабинетов для чтения. Эта литература, представлявшая собой
преимущественно переводные романы о зло-деях, убийствах и т.д., была
ориентирована на получение прибыли. Фигура изда-теля, оперирующего категориями
спроса и предложения, начинает серьезно вли-ять на читательский вкус публики.
Как писал Александр-Николя Пигоро, один из крупнейших книгоиздателей Франции
первой половины XIX в., «люди хотят читать романы» (с. 164). На фоне всей этой
массы литературной продукции Гли-ное особое внимание уделяет роману Виктора
д’Арленкура «Отшельник», явив-шему пример небывалого успеха у читательской
аудитории. Роман выдержал не-сколько изданий и разошелся суммарным тиражом в
8400 экземпляров. Тем не менее, с точки зрения Глиное, индивидуальный успех был
редким явлением в это время; главную прибыль приносила именно массовость
изданий, выходящих одно за другим с максимальной быстротой.
В следующей главе
А. Глиное акцентирует внимание на изменении ориентации романа — с мужской на
женскую аудиторию. Исследователь рассуждает о двух типах издателей —
ориентированных на массовую продукцию (не только френетические романы, но и
мелодрамы и водевили) и стремящихся публиковать нова-торские произведения,
избегая модных авторов. Очевидно, что подобное разделе-ние вполне согласуется с
разделением френетического романа на «классический» и «романтический»,
введенным в первой части книги.
Собственно, к
нему исследователь возвращается в третьей главе второй части, анализируя
литературные стратегии разных авторов. По одну сторону находятся «серийные»
авторы, производившие огромное количество однотипных романов, по другую —
поколение 1820-х гг., в гораздо меньшей степени рассчитывающее на массовую
аудиторию. Здесь же Глиное возвращается к фигурам Бальзака и Гюго, сопоставляя
их дебюты: если Бальзак начинал с тех самых массовых рома-нов, издав их около
десятка, то Гюго был ближе к Нодье и другим писателям, для которых
френетическая литература была чем-то вроде стартового трамплина к будущей
литературной карьере, первой пробой пера. Далее А. Глиное дает ха-рактеристику
типичного автора «юной Франции» — малообеспеченного предста-вителя парижской
буржуазии, который может рассчитывать только на свои ли-тературные труды, но в
силу непопулярности своей литературной продукции, превосходящей массовые романы
по качеству, вынужден жить в бедности.
Книга А. Глиное
представляет несомненный интерес, поскольку открывает путь для дальнейшего
изучения френетической литературы, намечая основные вехи ее развития.
[1] Annales de la litterature et des arts. 1821. T. 2. 16e livraison. P. 77—83.
[2] В России формула впервые встречается в: Северная пчела. 1832. № 88. 19 апр.
[3] На разницу между русской и французской литературовед-ческой традицией обращала внимание Е.Е. Дмитриева (см.: Дмитриева Е.Е. Незавершенный отрывок Пушкина «Одни стихи ему читала…» (к проблеме Пушкин и Жюль Жа- нен) // Незавершенные произведения А.С. Пушкина: Материалы науч. конф. М., 1993. С. 58). Понятие «френети-ческий» используется, впрочем, и в отечественном литера-туроведении. Так, например, В.Э. Вацуро писал о «фре-нетической» готике (см.: Вацуро В.Э. «Монах» М.Г. Льюи-са и «френетическая» готика // Вацуро В.Э. Готический роман в России. М., 2002. С. 151 —166).