(МГПИ, 12—13 марта 2011 года)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 5, 2011
ЛИТЕРАТУРНЫЙ
АНДЕГРАУНД В НАУЧНОМ ОСВЕЩЕНИИ
Конференция
«ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ
ТРАДИЦИИ В ОТЕЧЕСТВЕННОМ ЛИТЕРАТУРНОМ И ЛИНГВИСТИЧЕСКОМ ОБРАЗОВАНИИ»,
«НЕПОДЦЕНЗУРНАЯ
ЛИТЕРАТУРА ХХ ВЕКА (1930—1980 гг.): ПРОБЛЕМЫ БЫТОВАНИЯ, ПОЭТИКА И РЕЦЕПЦИЯ»
(МГПИ,
12—13 марта 2011 года)
Неподцензурная русская
литература стала предметом исследовательского инте-реса лишь относительно
недавно. Поэтому в ее изучении до сих пор существуют значительные лакуны. До
настоящего времени проделана только небольшая часть той скрупулезной работы по
собиранию и систематизации разрозненного мате-риала, которая требуется, чтобы
получить сколько-нибудь полную картину этой части литературного поля.
Специфика
феномена неофициальной литературы такова, что по отношению к нему
категориальный аппарат традиционного литературоведения обнаруживает свою
недостаточность. Для его адекватной интерпретации необходим междис-циплинарный
подход, использующий не только собственно филологические ме-тодики, но также
методы, разработанные в социологии культуры, социальной психологии и эстетике.
Подобная работа необходима для осмысления важнейших направлений эволюции
русской литературы ХХ века, общих для легальной и не-подцензурной словесности,
— но также и для определения фундаментальных эстетических и социокультурных
различий между этими двумя ветвями русской литературы. И нельзя сказать, чтобы
такая работа не велась: интересующие нас работы можно обнаружить уже в первых
номерах журнала «НЛО», а № 62 жур-нала целиком посвящен современной поэзии в ее
различных изводах и ипостасях.
Исходя из данных
задач, 12—13 марта 2011 года на филологическом факультете Московского
гуманитарного педагогического института в рамках Х научно-мето-дической
конференции «Филологические традиции в отечественном литературном и лингвистическом
образовании» была проведена секция «Неподцензурная ли-тература ХХ века
(1930—1980 гг.): проблемы бытования, поэтика и рецепция». Выбор тематики
секции, как и состав ее участников, не случаен: вот уже второй год при кафедре
литературы МГПИ действует научный семинар, посвященный проблемам изучения
неподцензурной литературы ХХ века. На его заседаниях об-суждались доклады Ильи
Кукуя (Германия), Марка Липовецкого (США), Мас- симо Маурицио (Италия), Елены
Михайлик (Австралия), Ильи Кукулина (Рос-сия), Марион Рутц (Германия) и других
специалистов, в поле научного интереса которых оказалась неофициальная
культура, ее представители и институции. Вы-шеупомянутая секция в рамках общей
конференции филфака МГПИ также со-биралась уже второй раз и, по сравнению с
предыдущей, удвоила число участников и расширила тематический круг их
выступлений. Среди тем, обсуждаемых в рам-ках деятельности семинара и работы
секций, можно выделить следующие:
∙
Неподцензурная
литература советского периода: современное состояние исследований и их
ближайшие перспективы.
∙
Формирование и
динамика индивидуальных и коллективных поэтик на границах и за пределами
советской публичной культуры.
∙
«Забытые» имена и
книги русской литературы советского периода: меха-низмы вытеснения из
культурной памяти и проблема контекстуализации.
∙
Литературные
институции (критика; премии; периодика и др.) за пределами советской публичной
культуры.
∙
Значение
неподцензурной литературы для современного литературного процесса.
Первостепенная задача,
которую определили для себя организаторы секции, заключается в создании
площадки для диалога представителей различных под-ходов к изучению
неподцензурной литературы («чтобы размежеваться, нужно сначала объединиться»).
При этом необходимо учитывать опыт действовавшего в 1999 — первой половине 2000
года на кафедре русской литературы СПбГУ, а затем — в Музее Анны Ахматовой
(«Фонтанный дом») семинара, посвященного ленинградской неподцензурной
литературе 1950—1980-х годов[2]: не случайно одна из его участниц (Л.В. Зубова)
оказалась среди докладчиков секции. Для идеологов настоящего проекта важно и
то, что площадкой для его реализации стал именно педагогический вуз: анализ
современных учебных программ, учеб-ников по литературе показывает, что, в
отличие от литературы русского зарубежья первой (и отчасти третьей) волны,
неподцензурная литература либо отсутствует в большинстве из них, либо подается
в искаженном виде, что неизбежно сказы-вается на изображении процессов,
проходивших в неофициальной литературной зоне, а также на характеристике роли
последней в общем пространстве культуры[3]. Участие в работе семинара и секции
студентов — возможно, будущих учителей — и аспирантов (трое из них сделали
вполне содержательные и концептуальные сообщения на конференции) — залог того,
что и в школьных, и в вузовских курсах литературы постепенно будет меняться
освещение литературного процесса ХХ ве-ка. Пока же в
литературно-образовательной практике история русской литера-туры часто сводится
только к работе с произведениями, попадавшими на страницы официальной печати
(за исключением очень немногих авторов).
Несмотря на видимый
тематический разброс прозвучавших на секции докла-дов, в них можно было
заметить несколько значимых пересечений, позволяющих определить, что для
исследователей неподцензурной литературы представляется на сегодняшнем этапе
наиболее актуальным и интересным. Так, очевиден интерес к проблеме границ:
между неподцензурной литературой и смежными с ней зо-нами — литературой
«подцензурной», официально разрешенной или хотя бы до-пущенной, между «наивной»
словесностью, «паралитературой» и собственно ли-тературой; наконец, между
течениями, стадиями развития, различными группами собственно неподцензурной
литературы.
Большой резонанс
вызвало выступление Станислава Львовского (Москва) «Ди-хотомия
официальной и неофициальной литератур в новых условиях и ее критики», открывшее
секцию и поставившее вопрос о том, что нынешняя литературная борьба между
различными литературными лагерями коренится еще в противостоянии между
«подцензурной» и «неподцензурной» литературами в позднесоветское время. Данным
фактором обусловлен пристальный интерес некоторых представителей этих лагерей к
своей собственной творческой генеалогии и практически всех из них — к формам
литературного противостояния, техникам распознавания «своих» и «чужих»,
выработанным в обоих лагерях в эпоху развитого социализма.
Сразу в
нескольких сообщениях так или иначе затрагивался вопрос о специфике процесса
перехода «неподцензурных» авторов в зону свободной печати в годы перестройки и
о том, как этот процесс осмыслялся самими авторами. Так, Евгения Воробьева
(Москва) в докладе «Литература как проект: по обе стороны офици-альности
(к истории "Гуманитарного фонда")», опираясь на
архивные материалы и взятые ею у непосредственных участников событий интервью,
попыталась ре-конструировать историю возникновения газеты «Гуманитарный фонд» —
одного из первых изданий той литературы, которая прежде имела опыт лишь
самизда- товского бытования. По мнению автора, энтузиасты «Гумфонда» в своей
куль-турно-организационной работе прибегали к формам институциональной органи-зации,
характерным для «альтернативного партийного строительства» конца 1980-х (съезд,
устав и т.п.), — правомерность этого сопоставления подтвердила Л. Вязмитинова,
работавшая секретарем основателя «Гуманитарного фонда» биз-несмена Леонида
Жукова. Мария Майофис усмотрела аналогию между дейст-виями руководителей
«Гуманитарного фонда» и основателей первых в СССР не-зависимых медиа, которых
она интервьюировала совместно с И. Кукулиным для одного из специальных номеров
«НЛО»[4].
Марион
Рутц (Трир, Германия) в рамках
доклада «Противостояние подцензурной и неподцензурной сфер в творчестве Т.
Кибирова. Полемическое послание "Мише Ай-зенбергу. Эпистола о
стихотворстве"» исследовала художественную рефлексию сосуществования
двух литературных линий на примере одного произведения, про-ведя параллели
между позицией лирического субъекта у Кибирова — и позицией молодого
Сумарокова, как она описана в концепции Г.П. Макогоненко (известной Т.
Кибирову, филологу по образованию). Макогоненко описывал поэта-классициста как
оппонента «монархической» линии отечественной словесности и адепта дво-рянских
«вольностей», что, по мнению Рутц, нашло параллель в кибировской трак-товке
взаимоотношений «официальных» и «неофициальных» поэтов.
Михаил
Павловец (Москва) в докладе «О
стихотворении В. Кривулина "Хло-почущий Иерусалим":
литературоведческий комментарий к комментарию лин-гвистическому»
не ограничился комментированием названного стихотворения, но сделал его
исходной точкой для анализа позиции, занятой одним из ведущих деятелей
ленинградского андеграунда в перестроечный период, когда происходило активное
«обналичивание» неподцензурной культуры. Автор выступления по-казал
неоднозначность отношения Виктора Кривулина к данным процессам и к тем из его
былых соратников по литературному «подполью» (прежде всего про-должателям
постобэриутской традиции), кто после многих лет «широкой извест-ности в узких
кругах» вошел в моду и стал в конце 1980-х пожинать плоды вне-запной
популярности.
Доклад Ильи
Кукулина (Москва) «Александр Галич и эволюция русской непод-цензурной
поэзии 1960—2000-х годов (к постановке проблемы)», напротив, был
посвящен процессу утраты художником прежнего статуса официально признан-ной
фигуры и его перехода в поле неподцензурной словесности. Выявляя кон-структивистские
основы поэтики А. Галича (ученика таких поэтов из ЛЦК, как Э. Багрицкий, В.
Луговской и, возможно, И. Сельвинский), Илья Кукулин отме-тил, что переход
Галича в неофициальную культуру был обусловлен его личной утопией — верой в то,
что песни позволяют вспомнить о целостности индивиду-ального исторического и
языкового сознания, окончательно утраченной в России после исторической
катастрофы революции. Этот утопизм отличал Галича от поэтов, изначально
выбравших позицию «неподцензурного» существования и отказавшихся верить в
возможность «договориться» с историей.
Внутренние
границы неподцензурной литературы исследовал Данила Давыдов (Москва)
в своей работе «На подступах к концептуализму (Некоторые замечания о художественных
моделях, эстетических программах, поведенческих практиках русской неофициальной
словесности)», — к сожалению, не прозвучавшей в виде до-клада, но
представленной для публикации в сборнике. В статье анализируются различия между
творчеством поэтов-концептуалистов и тех, кто во многом пред-варил и подготовил
концептуализм в отечественной поэзии (прежде всего ленин-градских неофутуристов
1950-х годов, «лианозовцев», «хеленуктов» и др.). Давыдов отмечает
парадоксальность ситуации, при которой «предтечи» концептуализма, демонстрируя
поэтику, весьма близкую к концептуалистской, тем не менее не раз допускали
резкие выпады в адрес данного течения. Исследователь объясняет это тем, что,
хотя у «предконцептуалистов» и «концептуалистов» общие корни — в ис-торическом
авангарде первой трети ХХ века, — однако интенции их противопо-ложны. Если
первые ищут в своем творчестве идеальный эстетический объект, проводя
предварительно искусство через очистительную иронию концептуального анализа, то
последние манифестируют в своей деятельности бессмысленность эсте-тического
объекта как такового и значимость только реакции на него.
Близким к
проблематике доклада Д. Давыдова оказалось выступление Вла-дислава
Кулакова (Москва) «Поэтоцентрическая историософия Сабурова и
его концепция интенциализма»: выбрав не самую расхожую форму
«чтения с ком-ментариями», критик разобрал ключевые тезисы программной статьи
поэта Ев-гения Сабурова «Течения»[5], усомнившись в верности установленной
автором границы между модернизмом и постмодернизмом, причем последний, по сути,
сводился к масскульту. Не принимая терминологию Сабурова (в том числе и по-нятие
«интенциализм»), Кулаков тем не менее отмечает важность рефлексии по-эта над
собственным творчеством и творчеством эстетически близких ему авторов, а также
продуктивность постулируемой им программы усиления «демонстра-
ционно-акционного» начала в поэзии, не отрицающего авторскую креативность, а,
напротив, способного наглядно выявлять ее — или же ее симуляцию. Без-условно,
важен и факт появления этой статьи в специализированном политоло-гическом
издании: как и во времена Платона, проблемы поэтические оказываются связаны с
проблемами политики, и, как показал автор статьи, и концептуализм, и другие
течения в русской поэзии последних десятилетий ХХ века каждый по- своему
отвечали на одни и те же вопросы времени.
Сразу два доклада
было посвящено поэту, чье творчество развивалось на гра-ницах подцензурного и
неподцензурного литературных полей: Людмила Зубова (Санкт-Петербург)
представила очередные результаты длящихся уже несколько десятилетий исследований
творчества Виктора Сосноры[6] («Поиски личного языка: Стихи Виктора
Сосноры 1960-х годов»), на конкретных примерах показав, как поэт,
усыпляя бдительность цензуры, уже в начале своего творчества вводил в стихи на
древнерусские темы (проходившие по ведомству «патриотических») фо-нетические и
семантические эксперименты, нарушавшие советские эстетические конвенции.
Ольга Соколова (Москва) в докладе
«"Непрочитанная" поэзия В. Сос- норы: историко-лингвистический
контекст» показала, что в своих произведениях на историческую
тему поэт идет не путем экстраполяции клише советской исто-риографии на далекое
прошлое, но пытается выстроить свою собственную, по сути чуждую советской
идеологии, утопию изначальной «универсальной целост-ности народа и языка,
эмпирического и поэтического», — целостности, ныне утра-ченной, но заново
переживаемой посредством поэтического воссоздания.
Еще один блок
докладов, прозвучавших на секции, был посвящен именам, из-вестным главным
образом специалистам и знатокам неподцензурной поэзии ХХ века, а также введению
в научный оборот новых материалов. Так, Юрий Ор- лицкий (Москва) дал
краткий обзор петербургского архива [ОР РНБ. Ф. 1438] уже легендарного Сэнди
Конрада — одного из поэтов «филологической школы», а также талантливого
лингвиста и плодовитого популяризатора науки А.М. Кон- дратова в докладе
«"Не только поэт, а и ученый…" (М. Гаспаров). А.М. Кондра-тов —
поэт-энциклопедист в условиях полуподполья». Докладчиком были
пред-ставлены некоторые материалы архива: рецензии на неопубликованную книгу
поэта, написанные В. Альфоносовым, М. Гаспаровым, И. Голенищевым-Кутузо- вым,
А. Зализняком, А. Колмогоровым, А. Урбаном, фрагменты переписки Алек-сандра
Кондратова с И. Бродским и Л. Лосевым.
Денис
Безносов (Москва) рассказал о
подготовленной еще в 1915 году к публи-кации, но так и не вышедшей книге
поэта-футуриста младшего призыва Тихона Чурилина («Неизданная книга
"Март младенец" в контексте творчества Тихона Чурилина»).
Формально эта книга не относится к неподцензурной литературе со-ветского времени,
однако представленные в докладе сведения расширяют наши представления об
авторах, по экстралитературным причинам вытесненных за пре-делы советского
литературного поля, но оказавших влияние на неподцензурных поэтов (в случае с
Чурилиным — прежде всего поэтов неоавангардной направ-ленности), которые
выстраивали собственную творческую генеалогию в проти-вовес официально
насаждаемым преемственностям в «подцензурной» словесности.
В докладе
«Львовская поэтическая школа (к истории группы)» Валерия Мухо — едова
(Москва) дала краткий обзор творчества поэтов круга Сергея Дмитров-ского —
Игоря Буренина, Артура Волошина и Леонида Швеца, составляющих так называемую
«львовскую поэтическую школу». Основная особенность данной группы, по мнению
исследовательницы, заключается «в органичном соединении украинско-польской
словесности с традициями русской литературы, в особен-ности с петербургской
поэзией», что отчасти обусловлено и местоположением Львова на географической
карте советской империи.
Людмила
Вязмитинова (Москва) в сообщении
«Жизнь и творчество Леонида Сидорова (1906—1988) как феномен сохранения
традиций религиозной поэзии в условиях атеистического государства»
обратила внимание на творчество поэта, известного сегодня больше в
околоцерковных кругах, чем в литературной среде. Как жизнь стихотворца, во
многом строившаяся в рамках традиции юродства, так и его произведения ставят
вопрос о том, насколько феномен творчества Лео-нида Сидорова можно считать
явлением наивного искусства и рассматривать его исключительно в контексте
«прихрамовой субкультуры» (как предлагает Д. Да-выдов). Докладчица, полемизируя
с этим предложением, возводит творчество поэта к традиции духовного (книжного)
стиха, который по своей истории и бы-тованию никак не может быть сведен
исключительно к наивной поэзии.
Вячеслав
Захаров (Москва) в докладе
«Специфика поэтического творчества Вадима Козового» дал очерк
жизни и творчества другого неподцензурного поэта, известного скорее в качестве
переводчика французской поэзии, а не автора ори-гинальных произведений,
отмеченных, помимо прочих, вниманием Анри Мишо, Мориса Бланшо, Жоржа Нива и др.
Олег
Федотов (Москва) в сообщении
«Аутизм как образ жизни и творчества (К. Васильев "Маргиналии…")»
представил творчество малоизвестного ярослав-ского поэта Константина Васильева
и занятую им позицию «подпольного» автора, метафорически трактуя ее как особую
форму творческого аутизма.
Наконец,
отдельную группу среди прозвучавших на секции докладов составили те, само
появление которых свидетельствует о том, что, несмотря на большие ла-куны,
неподцензурная поэзия уже основательно вошла в научный обиход, а ее ведущие
фигуры не противопоставляются «классикам» литературы, официально призванной и
признанной, но сополагаются с ними. Особенно показателен в этом смысле был доклад
Кирилла Корчагина (Москва) «"Другая" поэзия —
"другой" стих? О некоторых метрических особенностях неподцензурной
поэзии». Доклад-чик, опираясь на свои измерения и подсчеты,
проводимые в рамках масштабного проекта по созданию Национального корпуса русского
языка (www.ruscorpora.ru), а также на данные М.Л.
Гаспарова, исследовавшего (официальный) советский стих в «Очерках истории
русского стиха», отметил, что метрический репертуар неподцензурной поэзии в
некоторых аспектах был разнообразнее репертуара поэ-зии официальной.
Заслуживает внимания гипотеза докладчика, согласно которой одним из важных
источников метрического разнообразия неподцензурной поэзии можно считать
переводческий опыт соответствующих поэтов (например, Л. Черт-кова, Г. Айги, В.
Козового, А. Драгомощенко), испытавших на себе своеобразное влияние
французского стиха.
Большой интерес
вызвал доклад филолога из Воронежа Александра Житенева «Михаил Еремин: поэтика
словаря», показавшего, что творчество еще одного вы-ходца из
ленинградской «филологической школы» уже не нуждается в представ-лении, но
может служить предметом обобщающих описаний и исследований. До-кладчик описал
механизмы изменения значения «экзотического» слова в контексте всего
стихотворения, продемонстрировав на ряде примеров, как такое слово при-обретает
двойную референтную отнесенность, программируя ложные направления семантизации
«темных» мест, а следовательно, — необходимость многократного декодирования,
смены разных интерпретативных «ключей».
Наконец, в
контексте «большой литературы» представила неподцензурную поэзию Мария Левченко
(Санкт-Петербург), противопоставившая в докладе «Пе-тербург как
женщина в поэзии второй половины ХХ века» официальный (офи-циозный)
миф о маскулинном Ленинграде-Петербурге феминному, страдающему и жертвенному
образу этого города у поэтов андеграунда, остановившись отдельно на преломлении
эсхатологической мифологемы «вавилонской блудницы» в трак-товках образа города.
Регламент секции
позволял каждому выступавшему не только высказаться по заявленной проблеме, но
и ответить на все вопросы и выслушать все сообра-жения присутствующих по поводу
прозвучавшего доклада (в среднем каждое выступление вместе с обсуждением
занимало 30—40 минут). По окончании ра-боты секции было принято решение
продолжить ее работу не только в рамках научного семинара (собирающегося
примерно 6—7 раз в год), но и постараться уже в следующем, 2012 году выйти
из-под крыла факультетской конференции и заявить о себе в качестве отдельного
мероприятия, по возможности — ежегодного, что, конечно, потребует от
организаторов особых усилий по привлечению не только новых участников, но и
материальных средств для обеспечения полно-ценной работы конференции.
Результаты нынешней секции представлены также в специально подготовленном
сборнике статей[7].
Михаил Павловец
_____________________________________
2) По материалам
итоговой конференции был издан сборник: История ленинградской неподцензурной
литературы: 1950—1980-е годы: Сборник статей. СПб.: Изд. дом «Деан», 2000.
3) См. об этом:
Орлицкий Ю.Б. Где начинается и где заканчи-вается современная
русская поэзия? // НЛО. 2003. № 62. С. 15—21.
4) См. на CD, приложенном к специальному номеру «НЛО» (2007. №
83—84).
5) Сабуров Е. Течения // Прогнозно. 2005. № 3/4. С. 344—360.
6) Некоторые результаты
этих исследований см.: Зубова Л.В. Виктор Соснора:
палеонтология и футурология языка // Она же. Языки современной
поэзии. М.: НЛО, 2010. С. 81—128.
7) Филологические традиции в современном литературном
и лингвистическом образовании: Сб. науч. ст. Вып. 10: В 3 т. Т.