(пер. с англ. Александра Скидана)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 5, 2010
Мертвые на via
в vita nuova
преграждают путь
Пусть стенают знающие, что их нежность сродни лошадиной.
Незнающие же пусть помолчат.
“Мне не дожить до 1-го апреля…” обрывается
“Я вешу около 80 фунтов…” черта
“Мое имя НЕТ РАСЫ” адрес
Бухенвальд новая Альтамирская пещера
Ногтем они процарапали сцену охоты.
Положить конец войне, войти внутрь.
То был май, точная дата, 1940. Я набрал побольше воздуха в легкие.
Он говорил, сооружая могилу палочка камни горсть земли.
Время пришло повторить, я говорю о членах Большого человека
он: смотри, линии! образуют многогранник.
И там, среди депортированных — череп
наверху
пирамиды.
Рождение в доме — это Одна из Палочек, женская промежность в их средостении.
Нарисуй это так: ( ) 1910 (
Ничего сложного. Мы — новорожденные, но цветов нет.
Документ свидетельствует, что цветов нет
и нет скобки.
Это корень, исток, он и я, два тела
Мы приложили руки к этим усопшим
Закрытая скобка гласит: мертвые погребают мертвых
и это не слишком увлекательно.
Открой, там изображенье человека в дверях, его ужаса
и исчез, обезумевший, о новый Осирис, ладья Одиссея.
Он тоже положил туда тело — как те, кого он убил.
Пометь эту руку. Она уже не оружие.
Мы рождены не от погребенных, а от этих — непогребенных — мертвых
крест из палочек, ведомые проволокой, Преисподняя Блейка
Дитя
Воющее Дитя1
ЗАХОД ЛУНЫ, ГЛОСТЕР,
1 ДЕКАБРЯ 1957, 1 ч. 58 мин.
Прощай красная луна
В этом свете которым ты затопила
запад Пролива я всегда буду
видеть Мать
После 47 лет в этот месяц
в понедельник в 9 утра
ты заходишь я восхожу надеюсь
как свободное существо возможно
в чем-то под стать тебе Нет
не страдания ты вынесла на свет
засеяла меня к Восходу
Мать дальняя моя
будь проклят Господи будь проклят я мое
непониманье тебя
теперь я могу умереть я только что начал жить
БИБЛИОТЕКАРЬ
Земля (земля!) снова: Глостер,
берег, куда ступает моя нога (двоится), и я оттуда
(из прибрежных вод, я, Максим) выброшенный, слежу.
Этой ночью я проник на территорию с комбинациями
(новыми сочетаниями) старых и известных персонажей: ведущий,
мой отец, в старом обличье, продает здесь книги и манускрипты.
Мне пришла мысль, пока я рассматривал витрину его магазинчика,
там должны быть сейчас материалы для Максима, как вдруг
он предстал молодым музыкантом, который был там (был еще до меня)
до этого. Оказалось, это не магазин, а верхний этаж (портового
склада), где, водя меня по помещению, год назад
вспомнил (я бывал там раньше, с женой и сыном,
забыл, он засыпал меня намеками, пройдясь насчет
себя самого и своей подружки) обоих я знавал годы.
Но никогда не в Глостере. Я ввел их в свою страну.
Предыдущее его появление состоялось в спальне моих
родителей, где я
застал его с моей бывшей женой: этот парень
был теперь Библиотекарем Глостера, Массачусетс!
Тьма-тьмущая,
старая рыбная корчма.
Перемещения
призраков.
Я,
Крадущийся
по его следам.
Он
(не мой отец,
под своим именем
с лицом
кривым
от рождения)
кладезь знаний
претенциозно
вкручивает мне то
что раскусить
не составляет труда
Но мрачность
места, и настил
грубый, как
на пристани
или в сарае
Я был поражен тем, что я в Глостере, и что моя дочь
тоже там — что я увижу ее! Она была по ту сторону от Пролива. Я
даже представить себе не мог ее рядом с собой, что она
была здесь. Она была там (в Земле Обетованной — Пролив!
Но тут эти поэтические ристалища, все мои евреи
тоже притащились в корчму, Библиотекарь организовал вечеринку
я должен был читать. И они. Их множество, галдевших
вокруг. Это было не для меня. Я вышел проветриться. К Форту,
что в Восточном Глостере — старый Гортоновский Причал,
где Библиотека
была. В районе угольных складов. В одном из них гопники
забили кого-то насмерть, в углу лабиринтообразной
изгороди. Я видел только их плечи и кулаки,
но не жертву. Сбежал я оттуда. Но копы преследовали меня
по всему побережью от Форта до самой “Таверны”
В тех местах по-прежнему
полумрак, грязь,
угольная пыль.
К востоку от
Моста
ни огонька
Лишь на мысу
по направлению к гавани
от пляжей Кресси
что-то блеснуло (однажды
когда моя дочь убежала
на песчаную отмель
нет, и там ни зги.) Где
Бристоу? когда шоссе I-A
выведет меня к дому? Я пойман
в Глостере. (Что зарыто
на задах закусочной
Лафкина? Кто такой
Франк Мур?
ОТДАЛЕННОСТЬ
Итак, отдаленность и холодность воплощены в Галатее
и ты влюбляешься и жаждешь
господства
старый Зевс — юный Август
Любовь не знает ни расстояний, ни места
далеко ли оно, или это пыл обращается
в знаки, и правит
старый Зевс — юный Август
Смерть — нежный материал, потом — ужас
что нам ни вынести, ни избежать
пестуя страсти
мы думаем, все живое бесценно
— Пигмалионы
немец-фантазер из Ки-Уэста,
живший с кубинской девочкой, держал ее, после смерти
в своей постели
после того как семья ее возвратила
выкрал тело из склепа снова
Торс на торсе со всех сторон,
юный Август
на выход, дорогой небытия, где письмена
или
внутрь, вниз по ступеням La Cluny, где сидит старик
бог, восседающий на обломках,
старый Зевс
Потомки стремятся туда, словно бы в надежде найти секрет, объект
исцеляющий от холодности?
Они трутся там, у основанья
колонны, возле одной юной задницы
или двух нежных щек,
Август?
Хрена ты молодых чему научишь
все они уходят, Афродита
водит их за нос,
старый Зевс — юный Август
У вас есть любовь, но нет объекта любви
зарубите себе на ваших
носах опавших
старый Зевс скрывает в ваших подбородках юную
Галатею
деву вашего плача, чей труп вы храните живым всеми правдами
не гнушаясь искусством
чью щеку ты ласкаешь когда поглаживаешь
каменное лицо
юного Августа, для утех походных
в лагере, Цезарь?
О любовь, расставляющая всех по своим местам, как они есть,
ежемгновенно,
уступи
этому человеку
дабы невозможную холодность
растопить,
дабы юный Август
и старый Зевс
были ограждены
“Ты, камень,
пробужден. Люби его”.
ПЕСНИ МАКСИМА
Песнь 1
цветные изображенья
всевозможной жратвы: грязные
открытки по почте
И слова, слова, слова
изо всех щелей
Не осталось ни глаз, ни ушей
чтобы заниматься своим прямым делом (всё
захвачено, присвоено, осквернено, все органы чувств
включая разум, который бьется над тем, что есть
И то другое чувство
призванное нести и распоследнему пропащему, или любому из нас, пропащих,
утешение (умаслены
утихомирены даже трамваи
пение
Песнь 2
всё
извращено
И меня спрашивают — я спрашиваю самого себя (я, тоже
по уши в этом дерьме) куда
податься, что нам делать
когда общественный транспорт и тот
разливается в трелях?2
как можем мы куда-то пойти,
хотя бы на другой конец города
как сбежать отсюда (тела
и те зарыты
в неглубоких могилах?
Песнь 3
Этим утром под мелкий снежок
я подсчитываю блага — протечку в кране,
превращающую раковину в часы, капля
о каплю так же сладкозвучно
как “Сет Томас”
на старой кухне
мой отец стоял в подштанниках и подводил стрелки (он всегда
забывал про тридцатое число, вот и я не хочу помнить
об арендной оплате
дом в эти дни
словно бы принадлежит кому-то другому,
в первую очередь
“Конголеуму”
Или взять сантехнику,
когда она не работает, вот это по мне, в ход шли даже канцелярские скрепки
а еще бечева, чтобы подвязать бачок И смывал
вручную
Но что машина не заводится, что ни один вид транспорта не трогается с места
без этой трескотни, от которой я б избавил свой слух, этого музыкального рэкета
собственничества…
Дыры
в моих башмаках, и ладно, с ширинкой
нараспашку, в
обносках, благодать
послано еще одно испытанье
“Посреди изобилия, иди
как можно ближе к
нагим
Перед лицом благоденствия,
Отлей
Во времена добродетели,
давай, поливай
бей, круши их, иди как
(как можно ближе
вразнос
На земле изобилия,
Ничего с ней общего не имея
встань на путь
малых сих,
включая
обе ноги, иди
наперекор, иди
пой
Песнь 4
Я знаю дом из глины и лозы
Я знаю платье на живую нитку
(видел как ветер
надувает ткань
вдоль ее тела
от лодыжки
так!
то была Ника
И ее стопа: какие очертанья
Я б разрыдаться мог
как тот очаровательный педант
что не смог сам ее развернуть, пришлось просить других,
прямо на палубе судна
и он смотрел,
первый человеческий взгляд, увидевший ее вновь
на заре пробуждения человечества (всего-то на прошлой неделе
300000000 лет назад
Она
шла быстро
через площадь, вода
в это время года
убывала
И рыба
Песнь 5
Я видел лица нужды, и не нуждался
в продовольственной помощи ООН: Яблочное
Семечко3 вернулся обратно
что и любой из нас
в Новую Англию
Песнь 6
ты поешь, ты
кто также
нуждается
Перевод с англ. Александра Скидана
1) Из письма Томаса Кэмпбелла (Thomas Campbell), к которому я обратился за разъяснениями темных мест этого стихотворения: “Я сочувствую тебе. Не представляю, как можно сколько-нибудь адекватно перевести такие стихи. Но ближе к делу, да, я думаю, что led в данном случае — прошедшее время от lead. А поскольку контекст здесь совершенно недвусмысленный — Бухенвальд, холокост, концлагеря, Вторая мировая война, — имеется в виду колючая проволока концлагерей. Но почему “ведомые” (led)? Потому что “мы”, рожденные сейчас, в новую, послевоенную эпоху, были переведены/проведены из старой эпохи через настоящую преисподнюю Блейка — концлагеря, где была не только эта проволока, но и рисунки заключенных, похожие на доисторические рисунки в Альтамирской пещере, сделанные (я так понимаю) и с помощью какой-нибудь проволоки (в отсутствие карандашей), методом царапанья на стенах бараков. A crossed stick означает четыре вещи: а) те простые изображения человеческой фигуры, которые мы видим и в Альтамире, и в Бухенвальде; б) самый простой крест, сделанный наспех, чтобы отметить могилу погибшего; в) палочку с перечеркиванием на стене, которая обозначает то ли еще одного убитого или умершего заключенного, то ли еще один день, проведенный в заключении; г) “нас”, рожденных всей этой жуткой историей и в своей вновь обретенной простоте (innocence vs. experience) похожих на эти (как мы говорим) stick figures в пещере и в концлагере.
То есть вся эта фраза — crossed stick, wire-led, Blake Underground — это уточнение предыдущей строки. Вот через что (не) прошли “эти непогребенные мертвые”, и из всего этого родились и мы, несущие в себе это наследие — доведение человека Нового времени до уровня какого-то биологического существа или статистики в отчете по осуществлению “окончательного решения”. И поэтому язык здесь становится предельно простым — crossed stick wire led Blake.
А почему “Blake Underground”, а не “Blake’s Underground”? Потому что: а) есть такая распространенная конструкция в английском — не “Charles Olson’s new book”, а “the new Charles Olson book” и б) потому что в каком-то смысле “Блейк” является дополнением глагола “led”. “The crossed stick/wire led Blake through the Underground”. То есть новое видение “христианства” (crossed stick), точно так же как нить (wire) в свое время провела Theseus’a (извини, не знаю его имя по-русски) через лабиринт царя Миносa, провело Блейка через ад истории (experience) к возобновлению (innocence: “Howling Babe”). A вот сейчас с “нами” то же самое произошло. Но это, разумеется, дико страшно (howling), и этот страх Олсон частично снимает с помощью иронии, начиная с названия стихотворения — “La Preface”, — которое можно расценить как глумление, но также и как “маркер” той “рафинированной западной культуры”, которая была уничтожена в ходе войны. Вот так я это все вижу. Кто такой Bigman, я не знаю. Это может быть чья-то фамилия, но, скорее всего, просто “большой человек” — то есть “вождь”, с одной стороны, а с другой, сам Олсон, который, как известно, был a big man. По поводу “фигуры в дверях”. Это какой-то каламбур. Оpen — потому что: а) это контраст с предыдущей строкой, где речь идет о закрытых скобках; б) “фигура” — это stick figure, то есть изображение, которое, по определению, открытое; в) слово оpen одновременно относится и к этой фигуре, и к двери — они обе “открыты”. Да, и одновременно это может быть обращение к читателю — open the door, open the figure — то есть откройся этому ужасу, не замыкайся в те скобки, где содержится клише о том, что мертвые хоронят мертвых. Этим мы (живые) должны заниматься, в том числе и через символические акты, среди которых — стихосложение, которое в самом этом стихотворении сравнивается (соответствующим простым языком) с пещерным “искусством” и выкладыванием могил”. 2) В конце 1940-х — начале 1950-х в общественном транспорте в США стали транслировать музыку. 3) Джонни Чэпмен (1774—1845), прозванный Яблочным Семечком (Appleseed), — американский легендарный миссионер; путешествовал по Огайо и Индиане, сажая и возделывая яблоневые сады.