Опубликовано в журнале НЛО, номер 4, 2009
МАТЕРИАЛЫ ПО РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
В ПЕТЕРБУРГСКОЙ ГАЗЕТЕ
“LE FURET” / “LE MIROIR” В 1831—1832 гг.
Настоящая публикация продолжает нашу статью “Петербургская газета “Le Furet” / “Le Miroir” (1829—1833)” (НЛО. 2008. № 94) и публикацию материалов газеты по русской литературе за 1829—1830 гг. (НЛО. 2009. № 96). Как и предыдущая, настоящая подборка не включает перепечатки из других периодических изданий, переводы на французский язык сочинений русских писателей, а также, из соображений объема, некоторые менее значимые информационные заметки и очерки.
Приведем перечень опущенных нами переводов и перепечаток.
Переводы литературных произведений: “Слабый перевод стихов его сиятельства графа Дмитрия Хвостова, сенатора и кавалера, старейшины русских поэтов, напечатанных в русском журнале “Гирланда””, № 12, за май 1831 г.” (автоперевод стихов Д.И. Хвостова, посвященных “домашнему концерту у г-жи Бернер”; Le Miroir. 1831. № 2. 5 июля); “Рождество в Санкт-Петербурге. Нравоописательный очерк, напечатанный в “Сыне отечества” под названием “Испытание”” (вольный перевод фрагмента повести А.А. Бестужева “Испытание”, опубликованного в “Сыне Отечества и Северном архиве”. 1830. № 29—32; Le Miroir. 1831. № 51. 23 декабря); “Военный антикварий. Из “Альционы” на 1832 год” (отрывок из повести А.А. Бестужева; Le Miroir. 1832. № 3. 8 января); “Бродящий огонь. Из “Альционы” на 1832 год” (перевод повести О.М. Сомова; Le Miroir. 1832. № 21. 19 февраля).
Другие материалы: очерк Бурнашева “Ломоносов” (Le Furet. 1831. № 3. 11 янв.); его же статья “Борис Годунов, поэма в диалогах Александра Пушкина” (Le Furet. 1831. № 6. 21 янв.; французский текст рецензии и перевод Н.Л. Дмитриевой опубликован в: Пушкин в прижизненной критике. СПб., 2003. Т. 3. С. 41—42); “Cholera morbus. Подлинные сцены. Из “Живописца”, приложения к “Телеграфу”, пер. Л. Валинева” (Le Furet. 1831. № 7. 25 января; перевод из: Московский телеграф. 1830. № 18. Сентябрь); анонимная статья “О романе Булгарина Петр Иванович Выжигин” (Le Furet. 1831. № 24. 25 марта1); “Размышления, внушенные россиянке статьей в “Revue Encyclopédique” за апрель 1829 г., соч. Анны Ситниковой” (Le Furet. 1831. № 37. 17 мая); “Совет за совет” (ответ редактора газеты О. Сен-Тома на письмо читательницы по поводу названия романа И.И. Лажечникова “Последний Новик”; Le Miroir. 1831. № 14. 16 авг.); ““Дочь купца Жолобова”, роман из иркутских нравов, сочинение Калашникова. Из “Северной пчелы”” (перевод рецензии, напечатанной в “Северной пчеле” за подписью К.М. (К.М. Масальский?) в № 41 от 22 февраля 1832 г.; Le Miroir. 1832. № 27. 4 марта).
“LE FURET” 1831
№ 2 (7 января)
Эхо русской литературы
Первый из альманахов, появившихся в этом году, — “Альциона”, изданная г. бароном Розеном. Поэтическая часть этого литературного сборника была бы весьма слаба, если бы ее не поддержали прекрасные стихотворения Подолинского и несколько сцен из трагедии Бескова, скандинавского Шиллера, в переводе издателя. — Прозаическая часть богаче. Здесь мы находим прелестный очерк “Писательница” г. Греча, наблюдательного автора “Поездки в Германию”: понятно, что очерк исполнен блестящих замечаний и верно схваченных сцен. В повести издателя “Константин Левен” много хороших мест, особенно в описании нежных чувств. — Гг. Ф. Глинка, Карлгоф и несколько анонимов внесли удачный вклад в сборник, который все же нельзя зачислить в первый ряд, не погрешив против истины. — Пожелаем, чтобы г. Розен очистил свой слог от германизмов, недопустимых в русском языке, и более тщательно отбирал для своего альманаха стихи.
[Бернгард фон Бесков (1796—1868) — шведский поэт, автор драм на сюжеты из шведской истории.]
— “Северные цветы”. — Если отвлечься от экономии на типографском оформлении последних выпусков и от затянутости годового обозрения словесности, то должно сказать, что за те 6 или 7 лет, что он выходит, этот альманах ни разу не отступил от своего пути. — Проза отбирается со вкусом, стихи подчас истинно великолепны. В первой части находим два отрывка, начертанных изящным и поэтичным пером княгини Зенеиды В—й; критико-философскую статью г. Ф. Глинки, снабжающего большинство наших литературных сборников удачными произведениями. — Письмо из Турции г. Теплякова было бы уместнее в каком-нибудь легком листке, чем в этой брошюре; впрочем, и его мы читаем здесь не без удовольствия. — “Глава из исторического романа” — анонимный отрывок, написанный с большим изяществом; другой аноним дал статью, которая очень заинтересует музыкантов: “Последний квартет Бетховена”. Наконец, упомянем повесть “Монастырь св. Бригитты”, в которой автор, скрывшийся под псевдонимом, искусно набросал картину нравов и характер древних эстляндцев, и отрывки из “Записной книжки” г. Трилунного, отличающиеся особенной ясностью слога.
Вовсе не потому, что поэтический отдел включает имена гг. Пушкина, Баратынского, Языкова, князя Вяземского, Козлова и проч., мы скажем, что он отличается богатством, но потому, что он богат в самом деле: пределы скромного “Эха” не позволяют перечислить все украшающие его стихотворения. — Среди имен счастливых поэтов, внесших вклад в этот сборник, мы заметили имя молодой особы, мадемуазель Катерины Т….шевой, стихи которой полны ума и грации. — Заключая, скажем, что альманах г. Сомова представляет тот же интерес, что и прежде, и мы, повторяем, можем только сожалеть, что он слишком широко воспользовался правом редактора, поместив свой литературный обзор, где хотелось бы видеть меньше пространности и личностей.
[“Отрывки из путевых записок” З.А. Волконской были подписаны ее полным именем; “Глава из исторического романа” за подписью “ОООО” принадлежала Н.В. Гоголю; “Последний квартет Беетговена” В.Ф. Одоевского был подписан “ь.ъ.й”; “Монастырь св. Бригитты” В.П. Титова имел подпись “Тит Космократов”; статья Ф.Н. Глинки — “Новая пробирная палатка”; последнее произведение раздела прозы (они перечислены все) — “Выдержки из записной книжки” Трилунного (Д.Ю. Струйского). Имя Е.А. Тимашевой, раскрытое здесь почти полностью, в “Северных цветах” обозначено “К…а Т…ва”; ошибочно, впрочем, именование ее “мадемуазель”.]
— На днях вышел альманах для детей — “Аврора”, издатель и вместе редактор его г. Марков. Цель сборника благородна, но не достигнута, ибо мораль содержащихся в нем сказок кажется нам неясной, басни слишком возвышенны для детского разума, и нельзя не согласиться, что попадающиеся в нем куплеты более подобали бы пикантному водевилю в духе Скриба. Для “Авроры”, впрочем, не пожалели ни типографских, ни литографских расходов.
— “Альманах анекдотов” на 1831 год не содержит ничего примечательного; это при том, что в его распоряжении был богатейший рудник: все русские журналы за год, включая, добавили бы мы, если бы нас не удерживала скромность, “Furet”.
[“Альманах анекдотов” издавался К.И. Зейделем в 1829—1831 гг.]
— Первые книжки “Санкт-Петербургского вестника” оказались не такими занятными, как того ждали от нового издания: занять публику нынче нелегко! О, в этом отношении, несомненно, не нам критиковать журнал, потому что, если нас читают, мы — говорим откровенно — вовсе не убеждены, что обязаны этим нашим достоинствам. Но обязаны ли мы только благоволению подписчиков?.. Простите нашу недоговорку.
— Г. Василий Ушаков, выдающийся сотрудник “Телеграфа”, издал роман нравов, два отрывка которого печатались в этом журнале; он называется “Киргиз-Кайсак” и посвящен г. Гречу. — Разумеется, нельзя судить о книге по двум отрывкам, и все же, на основании того, что мы прочли из этого романа, не побоимся утверждать, что он заслуживает большого внимания. — Эту надежду, впрочем, поддерживают и признанные достоинства автора.
— Вышли “Колокольчик” г. Олина и литературное прибавление к “Инвалиду” г. Воейкова. Но о них мы поговорим позднее.
С.-Жюльен2
№ 5 (18 января)
Некрология
Барон Антон Дельвиг
Вот повод повторить вслед за поэтом: “Жестокая, она затыкает уши”. В самом деле, смерть не щадит ничего; она проводит своей железной рукой над молодостью, красотой и талантом. — Сегодня она сразила славного поэта, образованного литератора, одного из самых выдающихся на поприще российской словесности: 14-го дня сего месяца короткая и тяжелая болезнь унесла г. барона Дельвига у любящих друзей и уповающих муз; потеря равно велика для тех и для других.
Жизнь поэта в наши дни не богата событиями. — Г. Дельвиг поступил в 1811 году в Императорский Царскосельский лицей; именно там, опытами в античном роде, проявился его талант. — Три года спустя, в 1815 году, навсегда памятном уходом знаменитого Державина, молодой писатель оплакал смерть великого поэта в послании, адресованном другу и соученику, Пушкину, сегодня величайшей звезде России. — Он продолжал свои занятия с усердием и успехом, разнообразя сухость классических штудий поэтическими досугами, в которых душа нежного и меланхоличного юноши высказывала себя со всей откровенностью.
В 1817 году, оканчивая учение, он написал “Прощание с Лицеем”, гимн, полный чувства, в котором было видно уже, что ученик сумеет проложить собственную дорогу. Друг Пушкина, он соединился с этим великим писателем в стремлении привить своей стране вкус к новой поэтической школе, всегда оставаясь одним из самых усердных ее поклонников и одним из лучших поэтов, на которых она опиралась.
В течение шести лет г. Дельвиг редактировал прекрасный литературный альманах “Северные цветы”, о котором мы уже имели случай говорить. — Затем он основал “Литературную газету”, листок, достоинства которого были бы неоспоримы, если бы в нем подчас не брали верх личные страсти; но писатель тоже человек; к тому же г. Дельвиг был не единственным редактором этого издания.
Весь талант поэта, вся чистота его стиля сильнее всего проявились в народных песнях; здесь сказалась гармония его стихов, нежность вдохновенных выражений. Иногда в песнях звучит самая сильная меланхолия; в другой раз — благородная и умеренная веселость; улыбается он или плачет, он всегда остается нежным и приятным.
Потеря русской литературы велика, потому что она лишилась дарования незаурядного. — Г. Дельвиг едва вступил в 33 год своей жизни. Он унес с собой сожаления собратьев, его уважавших, друзей, его любивших, и соотечественников, ценивших его.
Сен-Жюльен
[А.А. Дельвиг скончался 14 (26) января 1831 г. Год смерти Г.Р. Державина редактор “Le Furet” называет ошибочно: он умер в 1816 г.; с датой смерти Державина во французской журналистике и позже происходили недоразумения: так, в августе 1832 г. несколько французских газет вдруг сообщили о смерти Державина и опубликовали некролог поэта, “подобие циркулярного письма”, как возмущенно писал С.Д. Полторацкий в издававшемся им вместе с Ж.-М. Кераром “Revue Bibliographique” (Paris, 1839. T. 1. № 1). Издатели “Le Miroir” поместили тогда опровержение этой ошибки (см.: Le Miroir. 1832. № 101. 26 августа).
“Прощание с Лицеем” — “Прощальная песнь воспитанников Царскосельского лицея” (1817).]
Эхо русской литературы
Барон Розен собирается, говорят, издать к Пасхе новый альманах, под названием “Ландыш”. В самом деле, это весенний цветок. — Видевшие портфель издателя уверяют, что особенно богат и изобилен будет поэтический отдел.
[Альманах с таким названием выпущен не был.]
— Что сказать о новых журналах? Мы видели “Колокольчик”, звук которого мог бы быть приятнее: будем надеяться на время и добрую волю редактора. — “Приложение к Инвалиду” отличилось несколькими красивыми стихотворениями гг. Карлгофа и Розена. Проза не представляет того же интереса. Статья “Журналист” была подражанием статье в “Furet”, напечатанной в 1829 г. — “Журнал иностранной словесности и изящных художеств” г. Волкова дает надежду на более счастливые результаты; пожелаем, чтобы редактор никогда не забывал о взятой на себя почетной миссии, а публика и далее ценила его усилия.
— Недавно мы писали о двух стихотворных переводах г. Ротчева: “Макбет” и “Эрнани”. Мы познакомились с ними. Первый явно свидетельствует о поспешности труда и дает почувствовать, к чему ведет эта неудачная система. Возможно, мы также вправе спросить у автора, почему он взял шиллеровское подражание, вместо того чтобы перевести пьесу Шекспира прямо с английского.
Перевод “Эрнани” богаче красотами. Он показывает неоспоримые ростки таланта, а его требовалось немало, чтобы счастливо передать столько оригинальных сцен, где французский поэт выказал свое величие. Стиль г. Ротчева в этом последнем сочинении поистине изящен и поэтичен; Виктор Гюго узнал бы себя во многих местах русского перевода.
[Ср.: Le Furet. 1830. № 90. 9 ноября. “Макбет. Трагедия Шакспира; из сочинений Шиллера. Пер. А. Ротчева” и “Гернани, или Кастильская честь. Трагедия В. Гюго. Пер. А. Ротчева” вышли в декабре 1830 г. (Библиографическое прибавление к “Северной пчеле”. 1831. № 7).]
В.—Б.
№ 6 (21 января)
Смесь. <…> “Северный Меркурий” стал интереснее с начала этого года; исчез его дурной тон, который часто отталкивал от этого листка посетителей элегантных салонов. Напротив, его читают с удовольствием, восхищаются острыми шутками и тонкими наблюдениями. Мы рады отдать должное нашему собрату и вместе доказать ему, что “Furet” всегда говорит то, что думает.
№ 7 (25 января)
Корреспонденция
Отказать в публикации следующего письма означало бы не выказать беспристрастности, всегда свойственной нам, хотя из приводящихся в нем стихов г. Пушкина видно, что оно направлено против напечатанного в нашем журнале суждения о последнем произведении русского поэта. — Вот почему мы спешим пойти навстречу нашему корреспонденту.
Издателю “Furet”.
Милостивый государь,
Статья “Furet” от 21-го сего месяца внушила мне мысль перевести стихи г. Пушкина, озаглавленные “Поэту” и находящиеся в “Северных цветах” на сей год. И хотя этот слабый перевод дает лишь очень несовершенное представление о красоте оригинала сочинения, я весьма желал бы, чтобы он был немедленно помещен в вашей газете, и верю, что вы согласитесь на это.
С.-Петербург, 24 января. Эл…..
Сонет “Поэту” <…>
[Перевод прозаический; эта публикация отмечена: Пушкин в прижизненной критике. Т. 3. С. 329. “Литературная газета” откликнулась на обе публикации в № 8 (5 февраля 1831 г.): “…Предоставляя другим разобрать вышеупомянутую статью критическую [о “Борисе Годунове”], мы позволим себе сделать небольшое замечание переводчику сонета. В его перевод вкралась значительная ошибка: “En es-tu satisfait, exigeant poète? — Je suis content”. [Äоволен ли ты, требовательный поэт? Я доволен.] Пушкин в 12-м стихе сонета не отвечает за кого-либо другого, а только повторяет свой прежний вопрос: “Доволен?..” и проч.”.]
№ 8/9 (1 февраля)
Эхо русской литературы
Всегда на страже литературных новостей, которые могут заинтересовать наших читателей, мы не ждем выхода нового произведения, чтобы объявить о нем. Так, недавно мы подали надежду на скорую публикацию романа Василия Ушакова под названием “Киргиз-кайсак”. — Сегодня книга вышла в свет, и во многих салонах города о ней говорят очень хорошо. — Вы желаете знать, что такое киргиз-кайсак? — Молодой человек, вышедший из этой народности, но не знающий ни отца ни матери, русский офицер, бравый как его сабля, страстно влюбляется в молодую красавицу. Все уже готово для свадьбы, когда отец невесты, черствый человек, исполненный предрассудков, разрушает надежды молодых: никогда, говорит он, кровь выходца из Золотой орды не смешается с его кровью. Ему нужен чистокровный русский!.. Отчаявшийся любовник находит смерть в сражении. Девушка же утешается: скоро рука ее отдана другому, и она забывает бедного Чальского (так! — Н.С.). Как видим, она была совсем не ангел.
Интрига романа небогата, говорят нам любители хитросплетений, контрастов и неожиданных совпадений. — Пусть так, но все же она правдоподобна. — А характеры, нравы, обычаи, а человеческое сердце? А Москва, степь, война, лагерная жизнь? — Все это выписано в произведении г. Ушакова с замечательным талантом и достоверностью.
Каждый день мы имеем новый повод благодарить г. Булгарина, которому, бесспорно, обязаны появлением в России романа; так доброе семя, брошенное на невозделанную почву, быстро дает ростки.
[Рецензию на “Киргиз-Кайсака” В.A. Ушакова, более пространную, но с той же оценкой, Бурнашев напечатал в первом номере журнала “Гирланда”, вышедшем в марте 1831 г.]
— Несправедливостью было бы обойти молчанием томик г. Масальского, так хорошо принятого нашей публикой. — Эта брошюра содержит оригинальные стихотворения, подражания и переводы; все они свидетельствуют о том, что автор знает более одного языка и знаком более чем с одним литературным родом. Особенно замечательны его басни, даже после басен нашего Крылова.
— Живо рекомендуем читателям, а особенно читательницам “Еженедельные записки русской путешественницы”, которые г. Греч, всегда со вкусом отбирающий статьи для своего журнала, печатает в “Сыне Отечества”. — Письма писаны в 1829 г., незадолго до ее смерти, Еленой Т—евой. Эта девушка (ей было 17 лет) жила в Германии; и ее письма, написанные просто, необыкновенно трогательны: лишь несколько неровностей вырвалось из-под пера, которое при том писало вовсе не для публики; очень интересно услышать подлинные мысли молодой девушки. — Вы, любезные читательницы, возможно, уроните не одну слезу, пробегая эти страницы, на которых запечатлен тот же небесный огонь, который, верно, наполняет и вас.
[“Еженедельные записки русской путешественницы в 1827 и 1828 годах” печатались в журнале “Сын Отечества и Северный архив” с первой книжки за 1831 г. на протяжении нескольких месяцев.]
— Г. Баратынский, автор интересной поэмы “Эда”, собирается вскоре опубликовать новое произведение под названием “Наложница”. Героиня его — цыганка.
[Поэма Е.А. Баратынского “Наложница” вышла отдельным изданием 15 апреля 1831 г. (Летопись жизни и творчества Е.А. Боратынского. М., 1998. С. 254).]
— Один из русских журналов сообщает нам, что в будущем месяце выйдет новый роман г. Загоскина “Рославлев, или Русские в 1812 году”. Отрывок из него, напечатанный в “Телескопе”, играет самыми богатыми красками.
[Роман М.Н. Загоскина вышел в мае 1831 г. См. примеч. к: Le Miroir. 1831. № 8. 26 июля.]
— Упомянув “Телескоп”, нельзя не сказать, что, судя по его первому номеру, он обещает стать одним из лучших русских журналов. Мы пожелали бы лишь, чтобы его редакция удалялась от тех мелких страстей, которые так часто переходят на личности. Впрочем, что сможет “Телескоп” против гг. Греча, Булгарина и Полевого? — Его еженедельное приложение, “Молва” — очень славный листок.
В.—Б.
Смесь. — “Courrier de la Nouvelle Russie” [“Вестник Новороссии”], листок, издающийся на французском языке в Одессе, представляет в этом году большой интерес своими статьями о статистике, промышленности и торговле южных областей империи. Думаем, этот интерес мог бы еще увеличиться, если бы рамки издания расширились еще более; впрочем, и в нынешнем виде листок заслуживает одобрения публики.
[В апреле 1820 г. в Одессе стала выходить газета “Messager de la Russie Méridionale”. В июле 1821 г. она стала печататься также по-русски, но в этом виде издание не продолжилось. В ноябре 1823 г. название газеты сменилось на “Journal d’Odessa, ou Courrier commercial de la nouvelle Russie”. С января 1827 г. газета стала печататься на двух языках — “Journal d’Odessa/Одесский вестник”, и выходила до 1869 г. Один год (1831) она называлась “Courrier de la Nouvelle Russie”. См.: Poltoratzky S. Nombre et indication des journaux publiés en Russie en langue française, pendant les années 1829 et 1830 // Revue Encyclopédique. 1830. Т. 47. P. 768.]
№ 10 (4 февраля)
— В последнее “Эхо русской литературы” вкралась ошибка. — Фамилия героя романа “Киргиз-кайсак” Славин, а не Чацкий: это герой пьесы Грибоедова.
№ 12 (11 февраля)
Смесь. — С удовольствием видим мы сегодня, как литература в России приходит на помощь благотворительности. Благотворительный комитет, учрежденный в Москве под счастливым начальством князя Петра Гагарина, с целью поддержать сирот — жертв холеры, намеревается выпустить богатый альманах под названием “Сиротка”, у которой, конечно, не будет недостатка в приемных родителях, ибо первые литераторы обеих столиц принимают в ней активное участие, отдавая самое ценное, что имеют в своих портфелях. — Слава русской литературе и русскому дворянству! — На “Сиротку” можно подписаться у главных книгопродавцев Петербурга. — Цена 5 руб. и 10 руб. на веленевой бумаге в красивом переплете.
В.—Б.
[“Сиротка, литературный альманах на 1831 г., изданный в Москве в пользу заведения призрения бедных сирот”, содержал действительно богатую подборку произведений лучших российских писателей. Альманах вышел 23 февраля 1831 г. (Летопись жизни и творчества Е.А. Боратынского. С. 251).]
№ 18 (4 марта)
Эхо русской литературы
Исторический роман г. Федорова “Князь Курбский”, если судить по четырем или пяти отрывкам, известным публике, будет весьма интересен, — вот почему его с живым нетерпением ждут любители национальной литературы.
[Роман этот был издан только в 1843 г.]
— Г. Павел Свиньин также заканчивает роман, мы уже сообщали его название: “Шемякин суд”. — Г. Греч, который с первых шагов на поприще романистики занял в ней видное место, работает, говорят, над новым романом, который ни в чем не будет уступать “Поездке в Германию”. — Г. Ушаков, автор “Киргиз-кайсака”, принятого с единодушным одобрением всеми ценителями словесности, также готовит новое доказательство своего таланта. — Г. Яковлев, которому мы обязаны “Записками москвича”, пишет роман из народных нравов “Удивительный человек”. — Г. Пагодин [так] не замедлит опубликовать свои “Повести”, многие из которых уже были прочитаны с тем же удовольствием, что сочинения Бальзака или Вашингтона-Ирвинга. Если нас не обманывает “Колокольчик” (маленький русский листок), г. князь А. Шаховской, испробовавший все жанры, подарит нам большой историко-критикодраматический труд. — В добрый час! По крайней мере в романах у нас не будет недостатка.
[Роман П.П. Свиньина “Шемякин суд” вышел в 1832 г. Роман П.Л. Яковлева “Удивительный человек” — в мае 1831 г. (см. ниже: Le Miroir. 1831. № 7). “Повести” М.П. Погодина вышли в конце 1832 г. (Ч. 1—3); отдельные повести печатались в “Телескопе” и “Московском вестнике”.]
— Вот новость, которая, на наш взгляд, должна составить эпоху в русской библиографии. Московский книгопродавец Степанов заплатил 40 000 руб. за первые 4500 экземпляров романа “Рославлев” г. Загоскина. — Вот издание, которое одно принесет как десять… его автору. — Будут продолжать выходить альманахи. — “Невский альманах”, в этом году в весьма скромном типографическом исполнении, содержит немного примечательных материалов. Впрочем, в разделе прозы отметим “Брак по смерти”, а в разделе поэзии балладу г. Подолинского и несколько сцен из трагедии о Карле II молодого поэта Ротчева.
[Имеется в виду “Невский альманах на 1831 год”, изд. Е.В. Аладьиным. “Брак по смерти. Истинное происшествие 1830 года” — повесть Е.В. Аладьина; выходила и отдельно, также без подписи, в январе или феврале 1831 г. (Библ. прибавление к “Северной пчеле” № 9), затем в составе “Повестей Егора Аладьина” (СПб., 1833).]
— Рекомендуем нашим читателям интересную повесть, помещенную в последних номерах “Сына Отечества”, под названием “Наезды”.
[Повесть А.А. Бестужева “Наезды” печаталась анонимно в № 7—16 “Сына Отечества”.]
— 2-й и 3-й № “Телескопа” также содержат очень занимательную повесть “Васильев вечер”. Главный интерес ее заключается в национальных красках.
[Повесть М.П. Погодина “Васильев вечер” печаталась в № 2—4 “Телескопа”.]
— Газеты. — Полемические прения наших газет, кажется, несколько поутихли, благодаря все более очищающемуся вкусу и здравому смыслу русской публики. — Одни лишь мелкие листки продолжают перестрелку более или менее острыми словами, иногда не весьма вежливыми, но этот безвредный лай производит только шум. — “Телескоп” и “Литературная газета” (теперь редактируемая г. Сомовым) подали друг другу руки против “Телеграфа” и “Северной пчелы”, но поскольку им не отвечают, надо ожидать, что они устанут бросать слова на ветер и замолчат. “Прибавление к Инвалиду” г. Воейкова до сей поры хранило довольно справедливую беспристрастность. Его литературные критики читаются с интересом. Среди отзывов, которые наши журналы сделали на “Поездку в Германию” г. Греча, глубже всех был разбор, напечатанный в этом издании; он принадлежит перу барона Розена.
— “Пересмешник” не дает столько нового и оригинального, сколько он обещал нам; более того, “Furet” мог бы предъявить свои права на некоторые из его статей. — “Журнал иностранной словесности” и его приложение “Эхо” идут с трудом: эти господа запаздывают перед подписчиками, что не предсказывает доброго будущего. — “Эхо” печатает гравюры мод самого дурного вкуса.
[“Эхо. Журнал словесности и мод” (СПб., 1831, изд. П.Г. Волков): вышли № 1—5.]
- — “Бабочка” делает не больше шума, чем “Колокольчик”. Последний, впрочем, дает иногда довольно славные гравюрки.
- — В “Санкт-Петербургском вестнике”, журнале словесности, театра и музыки, встречаются довольно славные стихи и небезынтересные повести, переведенные с немецкого. Театральные заметки ограничиваются простым указанием названий пьес и комментариями вроде “такой-то пел плохо, а такой-то играл с чувством; мадемуазель Круазетт искусно выполнила новое па”, и проч.
- — Тем не менее, этот листок не лишен достоинств.
- — “Северный Меркурий”, очень остроумный листок, имеет лишь один недостаток — нерегулярный ход: он запаздывает на 11 номеров. Возможно, этот упрек может польстить редактору, но он не должен был навлекать его на себя. — Впрочем, все номера этой газеты заполнены оригинальными статьями, и немногие из них не вызовут смеха у читателя. А смешить людей сегодня очень непросто!
(В.—Б.)
Смесь. — Не думайте, что журналист не может быть великодушен. Вот поступок, который мы приводим с удовольствием, поскольку он делает честь совершившему его. — Редактор “Меркурия”, г. Бестужев, находился в открытой войне с “Литературной газетой”, которую редактировал г. Дельвиг. Это была беспощадная война эпиграмм, злее невозможно себе представить. Но г. Дельвиг умер, и “Северный Меркурий” выходит с траурной каймой. (Сообщ.)
№ 19 (8 марта)
Смесь. — Г. Погодин написал и напечатал романтическую трагедию “Марфа Посадница”. Но после чтения “Бориса Годунова” он побросал в огонь все до последнего экземпляры своего сочинения. (Городской слух.)
[“Борис Годунов” вышел из печати в декабре 1830 г.; “Марфа Посадница”, оконченная летом 1830 г., была напечатана только в конце 1831-го.]
№ 20 (11 марта)
Смесь. — Престарелый поэт Шатров, обогативший русскую литературу еще одним именем и несколькими прекрасными стихотворными произведениями, живет, достигнув уже девятого десятка лет, в глухой провинции. Г. граф Хвостов, известный своим неутомимым пером, который сочинил, переложил и перевел столько, сколько никогда еще прежде не сочинял, не перелагал и не переводил ни один литератор, недавно, движимый благородным чувством, предложил Российской академии, членом которой он является, издать произведения Шатрова, на счет академии. Книга скоро выйдет в свет. [Стихотворения Н. Шатрова. СПб.: Типогр. Российской академии, 1831. Ч. 1—3.]
В.—Б.
№ 21 (15 марта)
Смесь. — В минувшее воскресенье вышел первый номер “Гирланды”. — Вот журнал fashionable [модный (англ.)] в полном смысле слова. — Это счастливое подражание “La Mode”, журналу парижских щеголих. — Не сомневаемся, что перед “Гирландой”, так же, как перед “La Mode”, откроются двери самых блестящих туалетных кабинетов и салонов российской столицы. — Кто может устоять перед национальной элегантностью?
[О газете “La Mode” см.: Мильчина В.А. “Русский мираж” французских легитимистов // Мильчина В.А. Россия и Франция: Дипломаты. Литераторы. Шпионы. СПб.: Гиперион, 2004. С. 365.]
— “Литературная смесь” г-жи Ланской-Вилламовой на 1830 г. продается в магазине г. Гауэра и К╟. 3 тома, 15 руб., а не 30 руб., как взималось за подписку. Собрание отличается большим разнообразием стихов и прозы, и мы крайне сожалеем, что не имеем места для его подробного разбора.
№ 34 (6 мая)
Эхо русских журналов
“Furet” от 4 марта перечислил петербургские литературные журналы. Так как во всем есть свои “за” и “против”, мы высказали свое мнение на этот счет: армия готова к бою, перья отточены, удары по самолюбию сочинителей посыпались градом… Затем следуют примирения! Сначала рвут друг друга в клочки, обе стороны объявляются лишенными здравого смысла, но в один прекрасный день все успокаивается, и противники снова умны. И все довольны. Браво!
Так, “Северная пчела”, “Сын Отечества” и “Московский телеграф” образовали оборонительный и наступательный союз. Говорят, на горизонте виднеется еще одна черная точка. “Санкт-Петербургский вестник” готовится довести число участников лиги до четырех… То есть выступить под их эгидой…
Вражеский эскадрон числит в своих рядах “Литературную газету”, поддерживаемую “Телескопом” и “Молвой”; “Северный Меркурий” с “Гирландой” — в обозе.
“Прибавление к Инвалиду” следует в фарватере “Телескопа”, но дуется на “Северный Меркурий”… А за что?.. Vice versa [здесь: взаимно (лат.)]. — “Колокольчик” не забывает своего эпиграфа. — Это голос в степи!..
В. Б….ефф.
Смесь. — Скажем несколько слов о “Гирланде”. Этот изящный журнал предназначен прежде всего для дам. Еженедельно выходит по книжке, роскошное типографическое оформление каждой для столичного журнала является необходимым условием. Предприятие основано молодыми литераторами, заслуживающими ободрения. Каждые две недели подписчики получают по прелестному романсу и гравюре мод. Вышедшие девять книжек содержат весьма интересные прозаические сочинения — г. Сомова, Александра Глебова и “Красное покрывало” автора “Ревельского турнира” и “Романа и Ольги”, напечатанных в “Полярной звезде”. Роскошь издания подкупает, и если редакторы “Гирланды” будут так же вести журнал и дальше, можно гарантировать им успех. А если бы, сохранив цену и формат, они смогли выпускать его дважды в неделю — о! толпы подписчиков явились бы заплатить пятьдесят рублей к гг. Плюшару, Брифу, Сленину и Смирдину.
№ 36 (13 мая)
Смесь. — В одном из последних номеров “Северной пчелы” мы с удовольствием прочли письмо г. Греча к его талантливому сотруднику г. Булгарину. Он сообщает ему, что по случаю праздника Пасхи его Императорское Величество преподнес наследнику трона… угадайте что? Бюст знаменитого баснописца Крылова… — Сколько глубины в этой мысли Августейшего Монарха!
№ 38 (30 мая)
Эхо русской литературы
Многочисленны альманахи этого года; мы о них уже писали. Зимой явились “Северные цветы” г. Сомова, “Невский альманах” г. Аладьина и “Альциона” барона Розена. Три или четыре других… в числе забытых! — В Москве — “Денница” г. Максимовича и “Сиротка”, изданная обществом попечения о сиротах — жертвах холеры.
В первом альманахе — едкая критика трудолюбивого Булгарина, столько сделавшего в русской словесности. Новые Прадоны… Если эти сборники недостаточно изящны, они искупают этот недостаток несколькими стихотворениями Пушкина, Языкова и Баратынского.
“Петр Иванович Выжигин”, сочинение г. Булгарина. Роман нравов и вместе с тем исторический роман. Журналы, составляющие оппозицию “Северной пчеле” и “Телеграфу”, ругали его. “Furet” посвятил ему большую статью. Мне кажется, что роман доводит национальные нравы до карикатуры. Слишком много сплетен, бесконечные нравственные рассуждения, цитаты из Сегюра и других авторов длиной в 10—12 страниц. — Трех томов вполне хватило бы, вместо четырех. Тем не менее, есть интересные исторические картины, характеры и повороты интриги.
Обещают национальные романы. “Рославлев” г. Загоскина. “Удивительный человек” г. Яковлева. “Последний Новик, или Завоевание Финляндии” г. Лажечникова, о которых говорят много хорошего.
Г. Михаил Погодин, молодой литератор, собирается издать сборник своих повестей. Почти все из них мы уже читали в альманахах и журналах. Жаль, что, обладая прекрасным талантом, он слишком следует за болтливым Ирвингом и яростным Шпиндлером. То, что он пишет, не подражая англичанам или немцам, отмечено печатью счастливой оригинальности.
По примеру г. Петра Каратыгина, более талантливого водевилиста, чем актера, многие молодые люди угрожают нам горами водевилей. Кто знает, не переведут ли их когда-нибудь на французский язык?
Евгений Баратынский, молодой поэт, исполненный сильного чувства, автор “Эды”, только что издал новую поэму, “Наложница”. Героиня ее — цыганка. Здесь живые краски и меланхолия: женская ревность, обрисованная пером мастера.
[Отрывки из поэмы (первоначально она называлась “Цыганка”) печатались в “Деннице” и “Альционе” на 1830 г., “Северных цветах” на 1831 г.; отдельное издание вышло в свет 15 апреля 1831 г. (см.: Летопись жизни и творчества Е.А. Боратынского. С. 254).]
Молодой Языков, легкий, даже вакхический поэт, вдруг изменил свой тон и создал возвышенный “Гимн Богу”, напечатанный в московском альманахе “Сиротка”. Чтение, пробуждающее высокие чувства.
Подолинский, автор “Дива и Пери”, “Борского” и “Нищего”, работает над очередной поэмой. Тщательная отделка стиха, изумительная гармония… а между тем ему едва исполнилось 25 лет!
А Веневитинов — умер в двадцать!.. Он обещал стать блестящим метеором на небосклоне русской словесности. Сборник его стихотворений, вышедший два года назад, был восхитителен. Теперь вышел том его прозы, содержащий прекрасные вещи: характер писателя был отмечен нежной меланхолией. Он приобрел, за большую цену, перстень, найденный в руинах Помпеи. Он хотел унести его с собой в могилу, и его воля была исполнена. Пройдут века, и быть может, когда-нибудь это кольцо, которое носил римский всадник и северный гений, украсит руку раба!!…
В…. Б….ефф
[Первая часть “Сочинений” Д.В. Веневитинова (“Стихотворения”) вышла в Москве в 1829 г., вторая (“Проза”) — в 1831-м.]
“LE MIROIR” 1831
№ 6 (19 июля)
Стихокропатель
Он был бумагомаратель.
Поль де Кок
Живая литературная карикатура!
Сколько нежности к своим стихотворным кропаниям! Это настоящая страсть. Он преследует вас своей декламацией.
Хотите доказать, спрашивает он вас, что умеете жить в свете? казаться любезным, обходительным? демонстрировать чистый вкус, возвышенное сердце, пылкое воображение, тонкий ум, способный ценить творения гения, наконец, стать его самым близким другом? тогда слушайте, с сочувственным видом, одну из его баллад; улыбайтесь от удовольствия при чтении его драматической поэмы в духе Виктора Гюго.
Сначала он преклонялся перед классиками, но его оды и катрены в цветистом стиле, где смешивались овечки, Венеры, Марсы, Данаиды и все население древнего Олимпа, навевали сон на читателей. Элегантное перо, гармоничные стихи великих сочинителей XVIII века исчерпали сей предмет, и стихокропатель понял, что его звонкие подражания угаснут от легкого дуновения критики.
Он сменил направление. Как снова войти в моду? Вы догадываетесь: романтизм… Но в карикатуре. Не думайте, что он мечтал воспроизвести красоты Шиллера, Гёте, Байрона, Казимира Делавиня, Ламартина, Пушкина. Отнюдь нет. Зато он копировал всю напыщенность, все преувеличения, все самые яркие недостатки Виктора Гюго, Карла Нодье, Мериме, Дюма и их последователей, не различая добрых зерен от плевел, не замечая смелых и иногда счастливых находок этих авторов.
Трудясь на Парнасе как ломовая лошадь и располагая всем своим временем, он сочинил вскоре восемь или десять баллад, а также поэмы, романы-поэмы, поэмы-драмы-баллады, и проч., и проч. Одно из этих произведений самого дурного вкуса называется, если не ошибаюсь, “Ворона без белого глаза”, другое — “Дьявол во плоти, или Канун великого праздника”, и так далее, и в том же роде.
Он кропал и кропал! Едва ли неимоверная плодовитость известного Александра Орлова превосходит плодовитость г. Стихоплетова. Любимым его автором стал изобильный покойниками Дарленкур, и в честь этого величайшего и экстравагантнейшего романиста наш сочинитель носит халат а ля Ипсибоэ, домашние туфли а ля Чужестранка, штаны а ля Пустынник, а в качестве ночного колпака — шлем бойцов осады Парижа.
Любопытнее всего видеть огорчение и удивление Сленина, Смирдина, Глазунова и Ширяева, испускающих горестные крики при виде плодов нового гиперборейского литературного созвездия, которое тихо пылится на их полках, несмотря на полуаршинные объявления в газетах. Они подсчитывают, сколько могли бы выручить от бакалейщиков, продав им сии тома на кульки для специй и обертки для сыров. Если бы не провинциальные невежды, которые изредка, прельстившись названием, покупают у него экземпляр, можно было бы подумать, что это священные книги…
Священны — так и есть: никто их не коснется…
В апреле, когда на деревьях появились первые почки, г. Стихоплетов, встав из-за стола, переходил Троицкий мост вместе со своей молодой женой и несколькими друзьями. Куда же держал он путь? Он отправлялся на поиск сельского прибежища для своих поэтических уединений. Скоро прелестная дача против Елагина острова была найдена. Голубые волны Невы омывали зеленый сад, в темных аллеях щебетали птички, журчал ручей, вдали виднелся живописный храм Каменного острова. Чудесный ансамбль!
Теперь осмотрим комнаты. Удачное расположение, новая мебель, а в кабинете поэта — череп на письменном столе, оленьи рога и жутко-романтические литографии с эпиграфами из любимых авторов рифмоплета… Какой восторг!
Один из друзей открывает ящик… Что это за пакет? Папильотки для жены, обожающей своего мужа… Какая чудная бумага! Мягкая, гладкая, в изящных буковках типографии Гинце… Стихи?.. В самом деле. Да чьи же? О всемогущее небо! Это же новая поэма г. Стихоплетова!
Дом не был нанят. Произошел полный разрыв с услужливой приятельницей, которая думала угодить г. Стихоплетову, проявив от его имени такую внимательность к супруге.
…Вы думаете, урок пошел на пользу нашему другу? Он трудится с новым усердием.
Влад. Б—фф.
[“Ипсибоэ”, “Чужестранка”, “Пустынник” — романы, “Осада Парижа” — трагедия Ш.В.П. д’Арленкура (1789—1856). “Священны — так и есть…” — цитата из сатиры Вольтера “Бедняги” (1758).]
№ 7 (22 июля)
Эхо русской литературы
“Воспоминания о 1813 годе”. — Автор этого интересного сочинения, г. генерал Михайловский-Данилевский, во время нескольких кампаний состоял при маршале Кутузове. После кончины российского Фабия, перейдя в свиту императора Александра, этот талантливый офицер долго имел возможность изучать характер и привычки Благословенного Государя. Вот почему эти воспоминания представляют особый интерес; написанные с умом и вкусом, они заставят уронить не одну слезу читателей, которые вспомнят слова добродетельной Елизаветы Алексеевны: “Наш ангел на небесах”.
[Вероятно, ошибка, имеются в виду “Записки 1814 года” (см. Библ. прибавление к “Северной пчеле” № 13). “Записки о походе 1813 года” вышли в 1834 г.]
Басни Алексея Зитова [так]. — Вдохновленный чтением басен нашего русского добряка, этот юный баснописец высказывает, по его следам, оригинальные мысли. Крылов — настоящий российский басенник, то же, что Лафонтен во Франции, и соперников ему нет. После него всего несколько поэтов имели у нас более или менее громкий успех в этом роде. Можно назвать остроумного князя Вяземского, Василия Пушкина, его знаменитого племянника Александра Пушкина, Измайлова, иногда слишком наивного, и Масальского, молодого литератора, три или четыре басни которого полны тонкости и ярких красок. Брошюра г. Алексея Зитова ставит его в один ряд с этими баснописцами, и обменяв дань своего вдохновения на справедливые советы нашего Крылова, он только выиграет.
[С ошибкой напечатано имя А.М. Зилова, дебютировавшего в печати “Баснями”, которые выходили отд. выпусками (ч. 1—5) в 1831—1835 гг. Первая часть вышла в марте 1831 г. (Библ. прибавление к “Северной пчеле” № 10).]
“Странник”, поэма г. Вестермана [так]. — Журналы сказали много хорошего и много дурного об этом небольшом сочинении, которое, на наш взгляд, не заслуживает
Ни этих почестей, ни этого позора.
Это просто-напросто путешествие автора по географической карте: он оставляет в Молдавии хорошенькую женщину, с черными локонами и сладострастным взором, и одним скачком переносится в дымную хижину чухонца, где впрягает в кожаные сани оленей, уносящих его в вечные льды. Несколько талантливых пассажей перемешаны с экстравагантностями, притянутыми за волосы. Этот юный сочинитель опубликовал также небольшую поэму “Беглец”, радующую читателя несколькими красивыми картинами и гармоничными стихами.
С большим удовольствием прочли мы, в 5-м и 6-м номерах “Московского телеграфа”, повесть “Страшное гадание”, сочинение одного молодого офицера. В ней и национальность, и естественность, и мы с удовольствием рекомендуем читателям “Miroir” эту изящную повесть.
[“Странник” — роман, а не поэма А.Ф. Вельтмана (первая часть вышла в марте 1831 г.; вторая осенью 1831 г., третья — в 1832 г.) Повесть в стихах “Беглец” вышла в мае 1831 г. (Библ. прибавление к “Северной пчеле” № 10, 11, 19). В том же № 5 “Московского телеграфа” (март 1831 г.), где напечатана первая часть “Страшного гадания” А.А. Бестужева (подп.: А. Марлинский), помещен разбор “Странника”. “Ни этих почестей…” — цитата из “Британика” Расина (д. 2, явл. 3).]
“Удивительный человек”, новый роман г. Яковлева. — Вот что думает о нем “Литературная газета”: “Характеры действующих лиц выдержаны верно и хорошо, несмотря на легкость и, так сказать, беспечность, с которою сочинитель их обрисовывал; положения забавные, черты сумасбродства и полубарские затеи Удивительного человека перемешаны с многими сценами чувствительными, даже иногда пробуждающими ощущения высшие, благороднейшие. Развязка романа также весьма удачно придумана. Вообще роман сей отличается движением… Смешное, карикатурное, чувствительное, благородное и возвышенное так близко граничат одно с другим в этом произведении, что ощущения читателя, можно сказать, утомляются сим разнообразием. Слог сочинителя легок и приятен. Есть маленькие неисправности; но они скрадываются в целом быстротою переходов автора и тою свободой, с которою он рассказывает”.
Оттачивайте ваше перо, г. Яковлев; успех этого романа должен предрекать вам новые удачи.
[Роман П.Л. Яковлева “Удивительный человек” вышел в мае 1831 г. (Библ. прибавление к “Северной пчеле” № 11). Анонимная рецензия в “Литературной газете” — 1831. № 34. 15 июня.]
Нам не хватает места, чтобы рассказать о романе, которого давно ждут и который вышел в июне: “Рославлев, или Русский [так] в 1812 году” г. Загоскина. Он будет предметом отдельной статьи.
Вл. Б…ефф
№ 8 (26 июля)
Честный книгопродавец
Любители изящных искусств и конфект, конечно, посещали кофейную г. Беранже-младшего, против Школы подпрапорщиков, возле Синего моста: вы любовались этой библиотекой готского короля, которая, должно быть, наполнена прекрасными сочинениями и на которую указывал 48-й номер “Furet”.
Если вместе с естественным вкусом вы обладаете еще и вкусом к литературе, вы найдете, поднявшись по той же лестнице, за соседней дверью, читальный кабинет с прекрасно подобранной обширной библиотекой и знаменитую типографию. Все это принадлежит Александру Филипповичу Смирдину.
Богат ли он, этот книгопродавец?.. Несомненно, и вы сами можете судить, заслужил ли он благосклонность фортуны.
Он начинал свою карьеру приказчиком у уважаемого собирателя книг: у старого Плавильщикова, оказавшего столько услуг отечественной словесности. Сколько литераторов, больше обеспеченных талантом, чем банковскими билетами, обязаны ему своим успехом!
Во время последней болезни этого славного человека г. Смирдин, к тому времени старший приказчик, уже вел дела магазина, и вот распоряжение, которым хозяин пожелал вознаградить его усердие в своем завещании:
“Завещаю мою книжную лавку, вместе с типографией и всем, что относится к сим заведениям, моему приказчику Александру Смирдину. Сумма, в которую будет оценено это состояние, должна быть выплачена моей семье в течение трех лет”.
Имущество было оценено в 40 000 рублей. Составленный акт передали наследнику по завещанию.
На следующий день Смирдин подает прошение генерал-губернатору. Какаянибудь уловка, чтобы опротестовать решение? Вы ошибаетесь. Вместо того, чтобы заботиться о своей выгоде, он требует, чтобы акт об оценке был пересмотрен как занизивший подлинную цену заведения, которое сам он оценивает в 70 000 рублей.
“Да хранит меня Господь, — пишет он, — от того, чтобы заработать 30 000 рублей на счет вдовы и сирот моего хозяина и благодетеля. Каждая слеза, каждый вздох пали бы на того, кому он завещал их состояние!”
Тронутый этим благородством, его сиятельство генерал-губернатор обнял Смирдина, а тот, довольный исполненным долгом, немедленно выплатил, в качестве первой трети, 23 333 руб. вместо 13 333, назначенных оценщиками.
Сам Смирдин никогда не рассказывал об этом случае. Нам сообщил его достойный доверия человек, и мы с удовольствием публикуем его в газете, которую читают в блестящих салонах, в магазинах дорогих мелочей и даже у книгопродавцев!.. Пусть этот славный пример найдет там своих подражателей.
Смирдин оказывает великие услуги русской словесности. Он берет на себя издание всех лучших сочинений, как оригинальных, так и переводных. Он покупает у литераторов рукописи, не скупясь и не обманывая их, как это часто делают другие. Одним словом, все его дела доказывают, что желание быть полезным отечеству опережает его личные интересы.
Влад. Б—ефф
[Достоверных сведений об этом эпизоде нет. Близкие версии см.: Гриц Т., Тренин В., Никитин Н. Словесность и коммерция. (Книжная лавка А.Ф. Смирдина) / Под ред. В.Б. Шкловского и Б.М. Эйхенбаума. М.: Федерация, 1929. С. 226.]
Эхо русской литературы
Рославлев, или Русские в 1812 году. Соч. г. Загоскина; 4 т. in-8╟3
Об этом романе было объявлено давно. Вот его краткий разбор.
Владимир Рославлев, герой романа, оставляет военную службу незадолго до знаменитой кампании 1812 года, чтобы угодить старой аристократке, приехавшей из Парижа: она возвратилась в Россию с оригинальными манерами и двумя прелестными дочерьми — нежной, романтичной Полиной и доброй, умной, резвой Ольгой. Владимир обожает Полину, он ее жених; но некий француз, красавец-полковник конно-егерского полка опередил его, и девушка оставила свое сердце в Сен-Жерменском предместье. Начинается война: Рославлев снова встает под знамена отечества. Французский полковник взят в плен одним из друзей Владимира, и последний добивается того, чтобы иностранец, о связи которого с Полиной он не подозревает, был отправлен в губернский город, где находится семейство его невесты. Можно представить себе прием, оказанный ему Полиной, и ее заботы! какое счастье, когда она узнает, что полковник вдовец! восторг ее разделен, и скоро следует венчание под покровом грозовой ночи. По выходе из церкви нога Полины подскальзывается в луже крови; кровью залита вся лестница; она наталкивается на тело… Это Рославлев! Тяжело раненный, молодой воин направлялся в Москву, когда узнал об этой свадьбе. Он бежит в церковь, видит через окно совершающийся обряд; раны его раскрываются, кровь течет ручьем, он теряет сознание.
Его любила Ольга. Когда он приходит в себя, она ухаживает за ним. Признательность пробуждает в нем любовь; но поведение Полины камнем давит ему на сердце. — Полковник, вновь обретя свободу, находится в Москве в рядах французской армии и находит случай спасти жизнь Владимиру. — Следуют несколько событий, не связанных с любовной линией, и наконец, во время осады Данцига, куда искательница приключений Полина последовала за своим мужем, русское ядро, пробив стену госпиталя, убивает ее на постели, где она лежала, больная. Война окончена, Владимир женится на Ольге, которая умела оценить его чувство без романтических преувеличений. — Затем является персонаж в шотландском роде — устрашающая безумная, или в роде “Красного кафтана” Баржине; это внушило нам опасение, что в последующих романах, которые мы должны ждать от г. Загоскина, он сочтет необходимым вводить сумасшедших или юродивых, подобных Федоре в “Рославлеве” или Мите в “Милославском”.
Опустим несколько незначительных ошибок, скрупулезно отмеченных критиком “Северной пчелы”. Тем не менее нам кажется, что, среди множества мест, заставляющих трепетать русское сердце, находится одна важная ошибка: мы имеем в виду расположенность сочинителя к театральным сценам, к неестественным совпадениям, нежданным встречам его персонажей. Кроме того, его герой местами несколько слащав; многочисленные “увы!” в конце концов начинают отзываться пошлостью. Второстепенные роли, взятые с натуры, — гораздо удачнее, и очень много естественности в персонажах, группирующихся вокруг героико-сентиментального трио, выписанного без особой силы.
В целом роман понравился меньше, чем “Юрий Милославский”, хотя главный герой первого романа еще бледнее, чем Рославлев, чье сердце исполнено патриотических чувств.
Г. Загоскин обладает большим талантом в живописании нравов, в создании ансамбля характеров. Это русский Купер, пусть не сердится на нас “Телескоп”. Бивуак, лагерная жизнь, меблированные комнаты, осада города, пожар Москвы, почтовая станция, помещики в своих имениях, их нравы, их охота, их слуги, их лошади, народные толки — все это описано ярко и естественно.
Нельзя сказать того же, когда автор переносит нас в гостиную. Слог его делается напыщенным, манера робкой. Сразу пропадает та легкость, которой мы так восхищались в наивных народных сценах, вызывающих самые теплые чувства.
Несколько исторических черт, несколько характеров из описываемого времени выписаны мастерской рукой. Мы узнаем храброго Милорадовича, знаменитых партизан Давыдова и Фигнера, первый из которых — один из самых замечательных наших поэтов.
Французский перевод романа не сможет представлять того же интереса, что перевод первого сочинения этого автора. В этой связи скажем, что мы с удовольствием пробежали французский перевод “Юрия Милославского”, сделанный в Страсбурге молодой дамой, г-жой Конрад, урожденной Отто, воспитанной в Петербурге в замечательном пансионе ее матери. Это едва ли не первый русский роман, по-настоящему переведенный на французский язык.
[Роман М.Н. Загоскина “Рославлев, или Русские в 1812 году” вышел в мае 1831 г. “Северная пчела”, встретившая суровой критикой “Юрия Милославского” (за что издателей газеты постигли неприятности), на выход “Рославлева” ответила положительной рецензией В.А. Ушакова (1831. № 129—131. 12—15 июня). Рецензия эта, однако, была разбита на три части, в первой из которых автор перечислял, пронумеровав их, недостатки романа, а во второй объявлял роман удачей сочинителя. Прием разъяснялся в третьей части, где сообщалось, что уничтожающие разборы, вроде пародированного в начале, — “это уже не критика, а так называемый вампиризм”. “Телескоп” поместил статью “П.И. Выжигин и Рославлев (несколько замечаний)” в № 11 (ценз. разр. 11 июля 1831 г.; подпись — “М.”); хвалебная рецензия Н.И. Надеждина последовала чуть позже, в № 13—14.
А. Баржине (A. Barginet, 1797—1843) — автор романа “La Cotte rouge, ou l’Insurrection de 1626” (Красный кафтан, или Восстание 1626 года), вышедшего в Париже в 1828 г.).]
“Последний Новик, или Завоевание Лифляндии Петром Великим”, исторический роман г. Лажечникова; 4 тома.
Вышел первый том этого сочинения. Он крайне интересен и заставляет живо желать скорейшего выхода остальных трех томов. Г. Погорельский также дал нам один том своей “Монастырки”. Мы ждем…
Персонажи “Последнего Новика” — живые исторические лица: несчастный Паткуль, благородный ливонец, фаворит Петра, потом его министр, а затем — жертва жестокости Карла ХII; шведский генерал Шлиппенбах, баронесса Зегевольд, пастор Глик и т.д.
Во имя любопытства публики, которое вы так растревожили, пройдите же ваш путь до конца, г. сочинитель! [Первый том романа И.И. Лажечникова “Последний Новик” вышел в июне 1831 г. (Библ. прибавление к “Северной пчеле” № 12). Эта заметка Бурнашева представляет собой сокращенный пересказ статьи “Северной пчелы” (№ 109. 18 мая). Здесь после отрывка из предисловия перечислялись основные персонажи, отсюда же и сравнение с медленной публикацией повести А. Погорельского: “К чему выдавать по одной части? Неужели мы должны будем ждать каждой части через год, как ждем продолжения “Монастырки”?”]
Некоторые из наших журналов ковыляют кое-как. Об этом мы поговорим в другой раз, когда будем рассказывать об их успехах, ошибках и злоключениях.
Влад. Б—ефф
№ 15 (19 августа)
Не будем упускать возможность!
Если среди класса предпринимателей есть те, которые должны сожалеть о старом добром времени, — это, конечно, книгопродавцы. Не углубляясь так далеко в прошлое, когда писцы годами просиживали за перепиской книг, украшая миниатюрами псалтырь, или хронику Тюрпена, или роман о Розе, составляя библиотеку богатого дома, что делало книги невероятно дорогими, вспомним хотя бы о том, что еще недавно, и особенно в Петербурге, за книги платили огромные деньги. Но не будем жаловаться на прошлое, а порадуемся новому и лучшему и воспользуемся им.
Благодаря изобретению машин и многочисленным усовершенствованиям книжная торговля претерпела громадные изменения, и в Париже книги сегодня очень дешевы; со временем и мы почувствовали бы это — но когда?.. Поэтому поблагодарим г. Гауэра, который приблизил, для библиофилов и библиоманов здешней столицы, возможность получать новые сочинения за небольшую плату. Бывший компаньон г. Сен-Флорана, он сохранил важные связи и воспользовался ими — а затем вернулся в Петербург и учредил здесь магазин книг по уступочным ценам, что произвело революцию среди его собратьев. Если кто-то и был этим недоволен, отнесем это на счет издержек ремесла — и порадуемся новой возможности!
Он смеется над завистниками, ведет обширную торговлю, довольствуясь скромными доходами, которые, из-за быстрого оборота, приносят ему столько же, сколько приносила бы торговля по обычным правилам. Другим пришлось или следовать его примеру, или закрывать лавки. Те, кто покупал у него книги в прошлом году, жалеют теперь, что не повременили. Между ним и некоторыми из его собратьев началось нечто вроде войны уступок — кто предложит больше выгод почтенной публике… которая только посмеивается! Если бы это продолжилось, мы стали бы свидетелями той же борьбы, какая велась между дилижансами в Англии. Говорят, задумывался даже союз книгопродавцев, который отдавал бы книги чуть ли не даром. Но — какова настойчивость г. Гауэра! Он стал отдавать почти даром книги в сафьянных переплетах с золотым обрезом.
Тогда другие одумались, и корабль гг. книгопродавцев вошел в его воды. — Будем же пользоваться!
В самом деле, обширный выбор книг, их низкая цена, безупречный порядок в магазине г. Гауэра, его вежливость и любезность его приказчиков дадут вкус к чтению даже тем, кто никогда не интересовался печатным словом.
Магазин книг по уступочным ценам находится в доме Петилиа, № 68 по Невскому проспекту, возле бульвара.
№ 18 (30 августа)
Эхо русской литературы
“Одесский альманах”. — Мы с удовольствием прочли этот сборник, появившийся в июне. Это первая русская книга, напечатанная в этом городе, столь интересном своим положением и своей коммерцией. Среди прозаических статей надо отметить “Описание Одессы” г. Морозова, сочинение г-жи Анны Зонтаг “Слуга и господин” и статью г. Глинки. Статья г. Бларамберга, на наш взгляд, слишком учена для книжечки, место которой скорее на элегантном столике будуара, чем на пыльной полке археолога. В поэтическом отделе прелестны стихи г. Подолинского, отрывки из трагедии Байрона “Сафо” в переводе Вронченко и отрывок из Мицкевича. Но самое интересное, что предлагает сборник, — это случайно найденная неизданная ода Державина. Все журналы единогласно объявили ее достойной ее автора. Альманах украшен прекрасным гравированным портретом герцога Ришелье.
[Ода “Человек” (1793), помещенная в “Одесском альманахе на 1831 год” как новонайденное сочинение Г.Р. Державина, на самом деле принадлежала перу А.И. Клушина.
“Северная пчела” писала об “Одесском альманахе” 30 июня и 1 июля (№ 143— 144), “Московский телеграф” в № 13 (ценз. разр. 31 июля 1831 г.), “Телескоп” в № 13 (ценз. разр. 2 августа 1831 г.).]
“Осень 1830 года. Лирико-историческое песнопение слепого”. — Под таким названием Шатров, престарелый слепой поэт, опубликовал стихи, делающие честь этому современнику Капниста и Державина. Разрушения, произведенные в Москве холерой, и благородное явление Его Императорского Величества, щедро раздающего благодеяния, описаны с большим талантом.
[Стихотворение Н.М. Шатрова (1767—1841) вышло отдельным изданием в мае 1831 г. (Библ. прибавление к “Северной пчеле” № 11).]
“История русского народа” г. Николая Полевого. — Вышел третий том этого сочинения. Надо ожидать жестокой критики, и, к несчастью, если она станет личной и едкой, г. Полевой может адресовать самому себе упрек в том, что подал ей пример той жестокостью, с какой он нападает на бессмертного Карамзина, и оскорбительными выпадами, какими он пытается омрачить славу этого выдающегося писателя. Когда же получим мы такую литературную критику, какая принята во Франции и в Англии и которая, избрав себе в вожатые разум и вежливость, никогда не спутала бы историка и человека?
От этого полезного сочинения можно было бы требовать большей чистоты слога; но возвышенные взгляды и счастливые мысли делают честь автору и открывают перед ним поприще, на котором прославились Гердер, Нибур, Гизо и другие. В их руках история перестает быть придворным романом и становится философским трактатом о времени, людях и событиях, который, свободный от ложного пафоса, может быть оценен по достоинству лишь теми, кто серьезно занимается этой глубокой наукой.
Вл. Б…ефф
№ 19 (2 сентября)
“Чернец”, поэма г. Козлова, переведенная прозой мадемуазель ….
Прочитав это название, я решил, что речь идет о какой-нибудь сатанинской истории, и, вспомнив устрашающее создание Льюиса, задрожал от страха. Оказалось — совершенно напрасно! Г. Козлов описал последние мгновения несчастного молодого человека, который боролся за свою возлюбленную, был вынужден похитить ее и вскоре, в результате интриг недостойного соперника, потерял — она погибла у него на глазах, проклятая отцом. Семь лет страдалец скитается по лесам, оплакивая гибель своей любимой и плода их тайного союза. Он встречает своего коварного врага и закалывает его. Тяжесть горя и угрызения совести приводят его в один из киевских монастырей, где он оканчивает свои дни после долгих добровольных лишений и искреннего раскаяния.
Все это — события частной жизни, какие случаются с обычными людьми; но г. Козлов сумел сделать их живо занимательными. Описания картин, крики любви и мести, страдания души, разрывающейся от отчаяния, луч надежды, который вера дарит несчастному на краю могилы, — все это верно, трогательно, полно силы.
И если поэма, переложенная прозой, всегда теряет свое очарование, то нельзя не согласиться, что волнение, вызванное чтением этого перевода, делает честь как автору, так и переводчику. Изящный слог, выбор выражений, поистине удивительная ловкость, с какой переданы чисто национальные выражения и трудности поэтического языка, — кто мог бы подумать, что этот перевод сделан 16-летней барышней, в Москве? Но это так! Я часто получаю для своей газеты письма от дам, которые гордятся своим французским языком, но еще не встречал ничего столь же легкого, столь французского, как этот перевод “Чернеца”, где найдется не больше десятка слов, которые можно было бы заменить.
Пусть эта похвала ободрит любезную переводчицу, которой ее возраст и этот первый успех обещают много удач в сфере словесности.
[Название поэмы дано в заглавии статьи по-французски и по-русски. Перевод вышел отдельной брошюрой: Чернец, поэма Козлова, переведенная прозою, девицею ***. М.: Тип. Лазаревых ин-та вост. языков, 1831.
М.Г. Льюис — автор знаменитого “готического” романа “Монах” (1796).]
Эхо русской литературы
“Русские в своих пословицах”, философско-исторический труд г. Снегирева, профессора Московского университета.
[Снегирев И.М. Русские в своих пословицах. Кн. 1—4. М.: Унив. тип., 1831—1834. (Кн. 1—2 вышли в 1831 г., кн. 3 в 1832 г., кн. 4 в 1834 г.]
В вихре соревнующихся честолюбий и в море безвкусицы, которые наполняют нашу литературу, еще столь молодую, в газетах, в литературных сборниках и в книгах должно выделять малейшую статью, отмеченную воображением и хорошим стилем. Среди немногочисленных произведений этого рода отметим повесть г. Сумарокова “Кольцо и записка”, помещенную в 7-м, 8-м, 9-м и 10-м номерах “Телеграфа”. “Кто же он?” — еще одна повесть, которую мы прочли в 11-м и 12-м номерах “Телескопа”. Это сочинение сильно отдает Гофманом… грация, остроумие.
[Повесть “Кто же он?” — прозаический дебют Н.А. Мельгунова — была напечатана анонимно в № 10—12 “Телескопа” на 1831 г.]
Настоящее удовольствие — распространить приятный слух. Автор “Годунова”, “Онегина”, “Цыган”, “Руслана и Людмилы”, “Кавказского пленника” и проч., и проч. опубликует “Пять исторических повестей”. Те, кто читали отрывки из них, уверяют, что они доставят любопытным читателям такое же удовольствие, какое они привыкли получать от произведений г. Пушкина. — Это прозаическое произведение нашего поэта станет громким событием в словесности.
Некрология. Журналы. — Холера ударила по журналам и мелким повременным листкам, — как и в отношении людей, меры предосторожности только отсрочили зло. Вот список покойников: “Литературная газета” г. Сомова; “Санкт-Петербургский вестник” г. Аладьина; “Бабочка” г. Зейделя.
В агонии пребывают: “Гирланда”, по русской пословице: “у семи нянек дитя без глазу”; прелестный “Северный Меркурий”.
На их могилах мы начертаем:
“Скончался Нин, мир праху его”.
[Перефразированная цитата из трагедии Вольтера “Эдип” (д. 4, явл. 2).]
Вл… Б…ефф
№ 21 (9 сентября)
Смесь. — Наше последнее эхо русской литературы объявило об агонии “Гирланды”. С неподдельным удовольствием мы узнали, что это милое издание, копия журнала “La Mode”, победило недуг, угрожавший его жизни. Появившийся 23-й номер сообщил нам, что восемь его запоздавших товарищей догонят его, составив 4 сборника. Славная весть!
Здоровье “Северного Меркурия”, однако, оказалось не таким крепким. Эта остроумная газета приостановила свой капризный ход и честно заканчивает свой краткий век. Половина суммы годовой подписки будет возвращена подписчикам. Он собирается восстановить свои силы и в будущем году, обретя прежнюю бодрость, станет выходить регулярно, снова стреляя эпиграммами,
три раза в неделю, с гравюрами. В каком роде?.. Секрет редактора. [“Северный Меркурий” и “Гирланда” прекратились со смертью М.А. БестужеваРюмина (6/18 марта 1832 г.). В 1832 г. вышло только четыре номера “Северного Меркурия” и семь номеров “Гирланды” (№ 7 за 14 февраля 1832 г. имеет ценз. разр. 7 марта и содержит анонимный некролог Бестужеву-Рюмину.]
№ 27 (30 сентября)
Эхо русской литературы
Уже много лет г. князь Шаховской питает русский театр своими произведениями, среди которых есть замечательные, сносные и плохие пьесы. Скоро он выдаст драму под названием “Рославлев”, извлеченную из романа г. Загоскина. Он уже наградил нас “Юрием Милославским”, длинной пьесой, подобие успеха которой обязано роману и его народности. Длинноты, запутанная интрига в духе Виктора Гюго (при отсутствии красот, свойственных сочинениям этого автора); много естественности, потому что, разделив свою драму на пять дней, автор рассчитал, что, для того чтобы жить, надобно есть, и персонажи его пять раз садятся за стол. Представление длится пять часов… Говорят, что новая драма, которая должна быть играна в бенефис г-жи Ежовой, в ноябре, — еще длиннее… Что она продлится восемь часов… Зрители хорошо сделают, если последуют примеру актеров и возьмут с собой в театр чем поужинать. Первый акт, который мы имели случай прочесть, дословно скопированный с романа, заставляет желать, чтобы другие были на него похожи.
[Постановка пьесы А.А. Шаховского состоялась в мае 1832 г. “Северная пчела” писала, что, против ожиданий, публика приняла пьесу снисходительно, а в местах, изображавших события войны 1812 г., “изъявила восторг” (1832. № 112. 18 мая).]
— “Избранный немецкий театр”, соч. г. Алекс. Шишкова младшего. Только что вышел первый том этого обширного труда. Он содержит “Пикколомини” и “Смерть Валленштейна”. Можно было бы пожелать этому труду, впрочем очень полезному для российской словесности, большей чистоты слога и меньше германизмов. Г. Шишков переводит стихами Шиллера, Гёте, Раупаха и других.
Позволим себе по этому поводу одно замечание. — Не есть ли это труд неблагодарный и невероятно трудоемкий? Не потребен ли для его успеха другой Шиллер, другой Гёте? Это наше искреннее мнение, которое мы осмеливаемся высказать автору, разделяемое истинными любителями нашей словесности, которые желают видеть ее обогащенной переводом великих авторов русской прозой, как это сделано с сочинениями Байрона.
То же замечание можно адресовать и г. Романовичу, молодому литератору, переводящему Мицкевича слабыми и грубыми стихами. Мы знаем, что он прекрасно владеет польским языком и приятно пишет по-русски. Не лучше ли употребил бы он свой талант, дав нам стихотворения Мицкевича, Ходзько, Одынца и других в прозе? И сочинители, и читатели только выиграли бы.
[“Стихотворения”, книга переводов В.И. Любича-Романовича из А. Мицкевича, вышла в Петербурге в 1829 г.]
— “Агабаб и Корана”; “Лейтенант Белозер” [так]. Две прелестные повести, первая из которых напечатана в 24-м номере “Гирланды”. Вторая посвящена г. Булгарину. Мы обязаны ей, говорят, автору “Ревельского турнира”, “Замка Нейгаузена” и проч. Все эти сочинения исполнены огня и силы. Обширные картины, истинность и изящество в изображении характеров, остроумные зарисовки нравов достойны всяческих похвал… Но — слог часто бывает витиеват, чрезмерно цветист, что помешает их переводу, ибо, чтобы передать мысли сочинителя, придется ослабить его выражения или заменить их.
(Продолжение в следующем номере.)
[Анонимная повесть “Агабаб и Корана” была напечатана в журнале “Гирланда” № 24/25 за 1831 г. (сдвоенный номер, ценз. разр. 5 сентября 1831 г.), с примечанием: “Хотя почтенный издатель “Тифлисских ведомостей” изъявляет справедливое негодование за перепечатание статей из оных, но мы именем наших читательниц просим у него извинения на этот раз. Изд[атель]”. Подпись — астроним (три звездочки) и помета: “Июнь 1831 года. Д.”
Повесть А.А. Бестужева “Лейтенант Белозор” печаталась в “Сыне Отечества” (№ 34—42) под псевдонимом Александр Марлинский.
Продолжения этого “Эха русской литературы” не последовало.]
№ 31 (14 октября)
Эхо русской литературы
“Последний Новик”. — Вышел второй том этого интересного романа. Объявлено о выходе третьего в ноябре, а четвертого в 1832 г. Отдавая должное прочитанной части, не можем не выразить неодобрения такому способу печатания. Ни во Франции, ни в Англии — нигде сочинители его не приняли бы. Интерес утрачивается, читатели теряют терпение, и разрезанное на куски произведение не может, несмотря на все свои достоинства, иметь успеха. Г. Лажечников вполне может отнести это замечание к любопытству, которое возбудил его талант.
“Новый Выжигин на Макарьевской ярмарке”, картина национальных нравов, г. Гурьянова. В романе достоверно описаны нравы русских купцов третьей гильдии и мещан. Этот не тот род красоты, который развлечет изящных читательниц “Miroir”, а издание так неряшливо, так небрежно, что едва ли найдет дорогу на полки библиотек. Призываем автора обдумать это соображение. Если пословица призывает нас “не судить по одежке”, это еще не значит, что стоит ею вовсе пренебрегать.
“Дочь купца Жолобова”, г. Кулашникова [так].
Этот новый роман нравов должен появиться в ближайшее время. Действие основано на обычаях города Иркутска, а целью автора было познакомить читателей с природой Сибири, с нравами жителей этих отдаленных краев, столь занимательных своим положением и историей. Автор сам объездил их, и картины его списаны с натуры. Анекдот, положенный в основу повествования, — подлинный, и все жители Иркутска помнят судьбу несчастного купца Жолобова. Если судить по отрывкам, напечатанным в “Северной пчеле”, нетерпение, с которым ожидают этого сочинения, будет оправдано его достоинствами.
[Отрывки из романа И.Т. Калашникова “Дочь купца Жолобова” были напечатаны в “Северной пчеле” № 204—206, 273—275 (11, 12, 14 сентября, 1—3 декабря) 1831 г., а позже, в феврале 1832 г., в “Московском телеграфе” (1831. № 23. Декабрь).]
“Гаральд и Елисавета, или Век Иоанна Грозного”, г. Эртеля.
Автор, известный своими трудами на поприще словесности, написал этот исторический роман по-немецки и перевел его на русский… с помощью г. Константина Масальского, чей литературный талант также известен публике. История, нравы, обычаи, национальный язык, все передано самым тщательным образом: это подлинная картина царствования Ивана Васильевича Грозного, жестокого государя, — царствования, сохраненного для потомков пером Карамзина. Пожелаем, чтобы г. Эртель продолжил трудиться с таким же успехом.
[Роман В.А. Эртеля вышел сначала на немецком языке (Ч. 1—2. СПб.: Тип. Академии наук, 1831, — см. заметку в “Северной пчеле” № 131, 23 июня; здесь напоминалось, что автор — переводчик “Истории” Н.М. Карамзина на немецкий язык), а затем по-русски (“Гаральд и Елисавета, или Век Иоанна Грозного. Исторический роман. Соч. В. Эртеля. Ч. 1—2. СПб.: Тип. Штаба Отд. корпуса внутренней стражи, 1831; Библ. прибавление к “Северной пчеле” № 13 упоминает его в числе книг, вышедших с июля по 15 окт. 1831 г.). В “Телескопе” был напечатан отрывок из романа (1831. № 14. Ценз. разр. 18 сент. 1831 г. С. 180—190) и рецензия (1831. № 18. Ценз. разр. 3 нояб. 1831 г.).]
Смесь. — Нас просили поместить следующую статью.
“Северные цветы”, альманах, издававшийся в течение семи лет бароном Дельвигом, будет иметь на 1832 год нового издателя. Это взял на себя г. Александр Пушкин. Цена альманаха останется прежней: 12 руб. асс. для Петербурга, 13 руб. для провинции. Альманах будет продаваться у гг. Сленина, Смирдина и у всех русских книгопродавцев столицы.
[Несмотря на презрительные отклики о петербургском французском листке в “Литературной газете”, издатели “Северных цветов”, надо полагать, учитывали его известность в столичных салонах.]
№ 35 (28 октября)
Эхо русской литературы
Свершилось: русские романисты пересекли барьер и помчались догонять сочинителей других стран. Если дело пойдет с той же скоростью, в ближайшее время они догонят их числом, а со временем и с Божьей помощью, с трудом и терпением придут и достоинства.
С приближением нового года набрались кипы программ, обещающих книги, журналы, газеты, альманахи; все хлопочут, печатают отрывки, разборы, рекомендуют своих друзей; это дает настоящий толчок нашей национальной литературе; целая жизнь, движение, прежде нам почти неизвестное и придающее интерес публичным листкам.
“Miroir” не имеет своей целью объявлять обо всем; его размеры предписывают ему необходимость выбора. Если отдельные сочинители будут недовольны тем, что не найдут в нем отражения своих трудов, — пусть отправят издателю одно из тех огромных зеркал, что изготовляют на императорской фабрике; тогда, сгруппировав некоторым образом литературные роды, “растасовав” литераторов, оно сможет составить более масштабные картины.
Начнем с объявления исторического романа “Стрельцы”. Судя по главе, напечатанной в нескольких номерах “Северной пчелы”, критики найдут немного поводов придраться к слогу, к живописанию нравов и исторической истине. Ждем его с нетерпением.
[Отрывки из романа К.П. Масальского “Стрельцы” печатались в № 215—217 “Северной пчелы”.]
“Вечера на хуторе близ Диканьки”. Под таким необычным названием появился сборник забавных украинских повестей. Их немало, и все являют подлинную и простодушную народность. Автор, выступивший под псевдонимом Пасечник Рудый Панько, описывает нравы, обычаи и язык добрых обитателей Украины. Какая золотая жила наш национальный характер! С большим или меньшим успехом, но всякий раз с пользой для языка и национального духа, она дала уже нам романы г. Загоскина, повести гг. Погодина и Сомова, критические опыты г. Котляревского: славные примеры для подражания.
Вот как высказался по поводу “Вечеров на хуторе” наш знаменитый Пушкин, в письме к редактору “Литературных прибавлений к Русскому Инвалиду”: “Сей час прочел “Вечера близь Диканьки”. Они изумили меня. Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия! Какая чувствительность! Все это так необыкновенно в нашей нынешней литературе, что я доселе не образумился. Мне сказывали, что когда издатель вошел в типографию, где печатались “Вечера”, то наборщики начали прыскать и фыркать, зажимая рот рукою. Фактор объяснил их веселость, признавшись ему, что наборщики помирали со смеху, набирая его книгу. Мольер и Фильдинг, вероятно, были бы рады рассмешить своих наборщиков. Поздравляю публику с истинно веселою книгой, а автору сердечно желаю дальнейших успехов”.
Никакую похвалу не добавить к этим нескольким строчкам писателя, так высоко стоящего в нашей словесности.
[Первая часть “Вечеров на хуторе близ Диканьки” вышла в начале сентября 1831 г. Отзыв Пушкина был напечатан Л.А. Якубовичем в его рецензии на “Вечера” в “Литературных прибавлениях к Русскому Инвалиду” (1831. № 79. 3 октября) в виде письма Пушкина к А.Ф. Воейкову. Это письмо включалось в издания писем поэта вплоть до издания 1935 г. (Пушкин [А.С.] Письма. 1831—1833. М.; Л., 1935. Т. 3. С. 47). Об отношении Пушкина к “Вечерам…” с достоверностью можно судить по его заметке в первой книге “Современника” по поводу второго издания книги: “Читатели наши конечно помнят впечатление, произведенное над ними появлением “Вечеров на хуторе”: все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего, <…> этой веселости, простодушной и вместе лукавой…” (Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 16 т. М.; Л., 1949. Т. 12. С. 27).]
№ 36 (1 ноября)
Эхо русской литературы
Интересная новость! — и мы сообщаем ее с полной уверенностью в ее достоверности. В начале 1832 г. явится национальное сочинение, достойное внимания просвещенной публики, сочинение, которое добавит блеска отечественной словесности. В типографии Смирдина печатаются одиннадцать новых баллад Жуковского. Певец Светланы готовит нам восхитительные новогодние подарки. Кто может оспорить прелесть его творений? При этом известии сердце юных друзей словесности трепещет от радостного предвкушения! Эти сладкие чувства должны быть умножены благодарностью, при мысли о том, что своими триумфами и своей литературной славой наше отечество обязано августейшему Монарху. Благодаря его благородному покровительству русская литература достигла блестящих успехов, и никогда она не процветала так, как теперь. Если ее цветы все еще рассеяны среди плевелов, если являются дурные журналы и жалкие сборники под названием альманахов, истощающие терпение читателей оскорбительными личностями и мелочной междоусобной войной, если печатаются критики, отмеченные дурным тоном, и бессмысленные брошюрки, то один подлинный алмаз в состоянии затмить эту литературную серость и приковать к себе взоры всех. Будем надеяться, что вслед за ядовитой заразой дрязг исчезнет и новый класс литературных шарлатановжурналистов, занимающихся мелочными спекуляциями и, не имея ни вкуса, ни таланта, в преддверии нового года пускающих публике пыль в глаза громкими программами и помпезными объявлениями, зачастую оборачивающимися… пшиком!
[Не в начале 1832-го, а в декабре 1831 г. вышло два издания “Баллад и повестей” В.А. Жуковского. Первое, в двух частях, включало все баллады поэта (1809—1831), второе, однотомное, — 12 баллад, написанных в 1828—1831 гг.]
— Взятие Варшавы, новый цветок в триумфальный венок нашего Августейшего Монарха, заставил зазвучать как лиры истинных поэтов, так и балалайки рифмоплетов — племени многочисленного! Чарующие аккорды Пушкина и Жуковского проникли во все сердца.
[Брошюра “На взятие Варшавы. Три стихотворения В. Жуковского и А. Пушкина” вышла в середине сентября 1831 г.]
Г. граф Хвостов сочинил два десятка стихотворений, из которых пять или шесть действительно хороши.
Г. Федор Глинка напечатал изящное и грациозное стихотворение.
Г. Рунич зарифмовал в слабые стихи верноподданнические чувства. Не хуже бы, кажется, сделал он, выразив их в прозе.
Г. Норов дал выход истинно патриотическому вдохновению… За что нельзя его не похвалить.
Молодой офицер, г. Ширков, напечатал очень славные стихи, озаглавленные “Варшава”, в № 79 “Литературных прибавлений к Русскому инвалиду”.
Наконец, сам господин Никонов, соиздатель “Колокольчика”, также попробовал силы в поэзии! Он велит называть себя Зрителем и — по отзывам всех умных людей — играет на литературной балалайке. Не лучше ли было бы ему оставаться верным описательному таланту, всеми признанному в его Мемуарах и Путешествиях, которые читались бы с еще большим удовольствием, если бы он заглядывал по временам в грамматику г. Греча.
— Записки Александра Шишкова.
Это произведение г. адмирала Шишкова, бывшего министра народного просвещения, которому стольким обязана русская словесность, исполнены интереса. Это сочинение в роде Бурьенна, с тем отличием, что один описал завоевателя, наводившего ужас на Европу, а другой — ее великодушного спасителя. Автор показал Александра Благословенного таким, каким он знавал его в тиши кабинета — как человека, как главу многочисленного и горячо любимого семейства, в окружении добродетельных и просвещенных людей, любителя молодежи, покровителя полезных установлений. То беседующего с неподражаемой тонкостью об искусствах, словесности, театре, о новостях дня; то являющего себя глубоким политиком, мудрым правителем и неустрашимым воином — многогранность, возбуждающая безграничное изумление! Бурьенн, чтобы польстить правившей во Франции династии, следуя духу времени и мстя за позор, который навлекла на него его собственная алчность, повествует о неблаговидных деяниях, о которых деликатность должна была бы заставить его умолчать. Задача г. адмирала Шишкова была намного проще, да и сам его благородный характер не позволил бы ему впасть в подобное злоупотребление. — Невозможно переоценить интерес этих ценнейших воспоминаний.
В. Б.
[Краткие записки адм. А. Шишкова, веденные им во время пребывания его при блаженной памяти государе императоре Александре I в бывшую с французами в 1812 и последующих годах войну. СПб.: В тип. Росс. Академии, 1831.
Луи-Антуан Фовеле де Бурьенн (1769—1834) — личный секретарь Наполеона в 1797—1802 гг. Удаленный за финансовые махинации, в 1810 г. перешел на сторону врагов Наполеона; занимал важные государственные посты при Реставрации; в 1829 г. опубликовал 10-томные “Воспоминания о Наполеоне, Директории, Консульстве, Империи и Реставрации”.]
№ 39 (8 ноября)
Смесь. — “Кот Бурмосеко”, соч. г. Василия Ушакова.
Оригинальное название прелестного наброска, только что опубликованного остроумным автором романа “Киргиз-кайсак”. Кот Бурмосеко, живущий при дворе калифа, кот-фаворит, безыскусно и наивно повествует обо всем, что видел — о заговорах придворных, интригах одалисок, тайных амбициях, вожделениях честолюбцев, предрассудках “париков” и проч. Картины так живы, цвета так свежи, что кажется, нет нужды отправляться на поиски оригиналов ко двору эмира Востока. Отдельные сцены так напоминают Запад, что можно и обмануться… Умолкаем!
Эту маленькую книжечку вы прочтете с большим удовольствием. [“Кот Бурмосеко, любимец Халиф Аль-Мамуна. Восточная повесть, изданная Василием Ушаковым” вышла в конце сентября 1831 г. (см. рец. “Северной пчелы” — № 222. 2 октября).]
№ 42 (22 ноября)
Эхо русской литературы
“Повести покойного Ивана Петровича Белкина”, изданные А*** П***, в 12 долю л.
Прелестный томик, настоящий литературный подарок к новому году. Этот Иван Петрович существовал в России не больше, чем пономарь Клесботам в Шотландии, но инициалы издателя позволяют угадать нашу литературную знаменитость, едва ли не в первый раз одарившую нас прозой. — Отрывок из исторического романа, помещенный в “Северных цветах на 1829 год”, дал нам предчувствие таланта автора в новой области. Страстно желаем, чтобы он продолжил труды на этом поприще, не оставляя, разумеется, поэтической лиры, из которой извлек уже столь трогательные, столь стройные созвучия. Было бы необычайно любезно с его стороны преподнести публике, в качестве новогоднего подарка, столь же прелестную книжку прозы или стихов, в роде его “Цыган”, “Братьев разбойников”, первой песни “Онегина” и т.п.
Но вот мы уже и назвали его, упомянув его лучшие литературные творения. Дальше скрывать его имя невозможно: повести принадлежат г. Александру Пушкину. Их пять: “Выстрел”, “Метель”, “Гробовщик”, “Станционный смотритель”, “Барышня-крестьянка”. Слог прост, натурален; придирчивые критики отметят лишь несколько мелких погрешностей и капризов орфографии. Но повествование в самом деле прелестно. Если читать книгу вслух, кажется, что слышишь любезного, красноречивого рассказчика, повествующего о происшествиях действительно захватывающих. Тем не менее, — возможно, это заблуждение с нашей стороны, — нам показалось, что в каждой повести мы нашли нечто сходное, либо в плане, либо в интриге, с романами, сказками, комедиями, повестями или водевилями, которые мы уже читали, хотя и не можем указать, с какими именно. Итак, милостивые государыни, ищите сами, вооружившись ножом из слоновой кости для разрезания книг; ваши прекрасные глаза пробегут эти страницы с большим любопытством!
В целом это мило, очень мило. Но талант г. Пушкина сделал публику требовательнее, и возможно, она сочтет, что муза уже прославленная могла бы произвести на свет творение, более достойное долговечной славы: немало любителей собирают скромные полевые цветки на литературных полях. Посему г-ну Пушкину надлежало бы возводить свои творения на высокие вершины, на ветви лавровых дерев.
(NB. Редактор “Miroir” занят переводом этих повестей на французский язык.)
[“Повести Белкина” вышли из типографии 24 октября 1831 г. (Летопись жизни и творчества Пушкина. Т. 3. С. 404). Перевода “Повестей Белкина” А. Сен-Тома не последовало. Данная заметка не учтена в издании “Пушкин в прижизненной критике”.]
- — Две литературные новости, приятные и интересные! Множество любопытных традиций, народный поверий, исторических фактов всякого рода скрыты в наших национальных преданиях, и извлечь их на свет значит одновременно оказать великую услугу русскому языку и удовлетворить любопытству публики. Для этого важного труда объединились гг. Жуковский, Пушкин и Гнедич, переводчик Гомера. Первый сделает это в прекрасной прозе, второй в рифмованных стихах, третий в гекзаметрах; с такими именами излишне предрекать предприятию успех!..
- — Другая новость. — Заслуженный поэт Дмитриев, чья лира хранила молчание в течение долгого времени, порадовал нас новыми аккордами. Восьмидесятилетний поэт, современник Капниста и Державина, обратился к Жуковскому с посланием, как говорят, превосходящим красотой все до сих пор им написанное. Жуковский ответил ему, и два эти драгоценных творения будут помещены в “Северных цветах”, альманахе, издаваемом г. Александром Пушкиным… Умираем от нетерпения!
- [Дмитриев И.И. Василию Андреевичу Жуковскому по случаю получения от него двух стихотворений на взятие Варшавы. Жуковский В.А. Ответ Ивану Ивановичу Дмитриеву (“Северные цветы” на 1832 год).]
№ 46 (6 декабря)
Эхо русской литературы
Г. Ветринский, бывший профессор, будет с нового года издавать литературный журнал под классическим названием “Северная Минерва”. Дважды в месяц гг. подписчики будут иметь удовольствие прочесть здесь речи еврейских, египетских, греческих, галльских, германских и римских ораторов, более или менее красноречивые проповеди, а также физические, математические, физиологические, патологические, идеологические, философические статьи; оригинальные или переведенные с древних языков стихи; критики, антикритики, разборы, наброски — и сказки для детей.
[“Северная Минерва. Журнал литературный, издаваемый Иродионом Ветринским” выходил в течение 1832 г.]
Недавно мы прочли объявление о новом журнале под заглавием “Воспоминание”. Его редактором будет г. Руссов, известный своими историческими разысканиями. Здесь мы найдем статьи по философии истории, археологии, нумизматике, этнографии и проч., картины нравов минувших столетий, мемуары, биографии… Желаем такому начинанию успеха!
[Журнал С.В. Руссова “Воспоминания на 1832 год” выходил ежемесячно, вышло 12 книг.]
“Обзор главнейших происшествий в России с кончины Петра Великого до вступления на престол Елисаветы Петровны”, соч. г. Вейдемейера.
Этот поистине полезный труд автора, которому историческая литература России обязана несколькими сочинениями, представляет интересную картину нравов, интриг, мнений, тайн, наконец, самый дух времени. Хотелось бы, чтобы произведения этого рода являлись чаще. Но они требуют разысканий, труда!..
Куда как проще переводить! — и перья переводчиков скрипят без устали: нас ждет настоящий потоп. Виктор Гюго, Поль де Кок, Евгений Сю, Стендаль, Ж. Жанен и еще многие, многие предстанут перед нашими глазами… вместе с целым роем альманахов. — Если это не прогресс национальной словесности, по крайней мере прогресс умственных трудов.
В.Б.
№ 47 (9 декабря)
Смесь. — Хотя “Miroir” никогда не отвечает на анонимные письма, на этот раз любовь к истине и беспристрастность требуют исключения. — Наш № от 22 ноября (42) объявил, под рубрикой “Эхо русской литературы”, как новость национального значения, о труде, предпринятом тремя нашими лучшими поэтами, чтобы исследовать богатейший рудник русских народных традиций и верований. Эта новость была сообщена составителю “Эха” лицами, достойными доверия, уважаемыми книгопродавцами, и естественно, он захотел поделиться ею с читателями “Miroir”. По сообщению анонима, эти сведения неточны, и предприятие, столь важное, сколь и почетное, не состоится.
Мы надеемся, впрочем, что если бы эта дурная новость была верна, автор письма не побоялся бы подписать его; как бы то ни было, это долг чести и вежливости. В любом случае, в статье “Miroir” можно видеть лишь стремление порадовать любителей словесности объявлением о сочинении наших лучших талантов.
№ 50 (20 декабря)
Смесь. — Г. Вл…. Б…, русский сотрудник “Miroir”, а прежде “Furet”, скоро опубликует русский перевод замечательного сочинения “La Prima donna et le garçon boucher”, произведения новой школы, блистающего свежестью и естественностью. Ханжи громко возопиют, узнав, что двадцатилетний литератор-ученик позволяет себе переводить сочинение, которое они сочтут непристойным и безнравственным. Успокойтесь, господа Тартюфы! Это всего лишь легкий очерк нравов, гораздо более скромный, чем то, что вы спокойно выслушиваете в “Женитьбе Фигаро”, в “Прерванном танце” и других вольных пьесах. Поторопитесь, г. Вл…. Б…., и вы заставите посмеяться ворчунов.
[Перевод неизвестен. О романе Э. Бюра де Гюржи “Примадонна и подручный мясника” см. подробно: Томашевский Б.В. Французская литература в письмах Пушкина к Е.М. Хитрово // Письма Пушкина к Елизавете Михайловне Хитрово: 1827— 1832. Л., 1927. С. 227—238.
“Прерванный танец” (“La danse interrompue”) — одноактная комедия П.-И. Барре и Э.Т.М. Урри (1795).]
№ 51 (23 декабря)
Эхо русской литературы
В России альманахи представляют собрание оригинально-легкой литературы на целый год. Это букеты, в которых смешаны краски и ароматы самых разных цветов, от скромных васильков до пышных роз. То здесь, то там промелькнут несколько кустов крапивы, несколько травок без всякого запаха, несколько пародий на романтический натурализм: время расставляет все по местам. — Разве не прошли перед вами, в течение нескольких лет, “Зимцерла”, “Цефей”, “Северная заря”, “Полярная звезда”, “Венок граций”, “Комета” и другие, того же достоинства?.. Из приемлемого и хорошего — только “Северные цветы”, альманах, составляемый теперь гг. Пушкиным и Сомовым, а также “Нева” г. Аладьина, “Альциона” барона Розена и “Денница” г. Максимовича.
Только что появилась “Альциона” на 1832 год. Опрятное издание, без гравюр, без портретов, без единой литографии — зато изобилие прекрасных сочинений, выгодно отличающих нынешнюю книжку от ее прошлогодней сестры. Поэтический раздел предлагает любопытству публики “Весеннее утро” Жуковского; “Веру и Софию” князя Петра Вяземского; “Пир во время чумы” Пушкина, перевод трагедии Вильсона “The city of the plague”; затем “Октавы” самого редактора и отрывки Шевырева, Подолинского, Вердеревского и проч.
Впрочем, некоторые отдают предпочтение прозе. “Военный антикварий” Марлинского (псевдоним автора “Ревельского турнира”) и “Замечательный гость” Колыванова (также псевдоним) достойны внимания и заслуживают перевода. “Роман в двух письмах”, очаровательная повесть, непринужденно и умно рассказанная г. Орестом Сомовым. “Бродящий огонь”, оригинальное сочинение Порфирия Байского. — Перевод этих замечательных сочинений с интересом прочтут в иностранном обозрении “Miroir”, которое появится с начала нового года.
Нам не хватает места перечислить все новости — плоды священного огня вдохновения, пылающего в душах поэтов, поэтому скажем лишь, что “Альциона” на 1832 год оправдала лучшие надежды друзей русской словесности.
[B “Le Miroir” № 1 за 1832 г. — Errata, с указанием правильного названия стихотворения Жуковского — “Воскресное утро в деревне”. Перевод рассказа А.А. Бестужева “Военный антикварий” был напечатан в “Le Mirоir” № 3 за 1832 г., 8 января.]
— Объявлено о рождении нового литературно-философско-педагогического журнала под названием “Радуга”, который должен будет издаваться на русском языке, раз в месяц, в Ревеле, г. Андре Бюргером. — Посмотрим.
Из последних вздохов “Гирланды” мы уразумели, что на Пасху должен явиться чудесный альманах “Красное яичко”. Повторим уже сказанное нами: настоящий альманашный дождь!
В. Б.
“LE MIROIR” 1832
№ 6 (15 января)
Русская литература
“Северная пчела” сообщает нам приятную новость. Г. Устрялов, прославленный своими историческими и литературными трудами, вскоре опубликует необычайно интересное сочинение, в котором мы давно нуждаемся. Оно будет называться “Сказания современников о Димитрии Самозванце”. Автор почерпнул сведения из французских, немецких, английских, итальянских и латинских книг и рукописей. Его кропотливые разыскания прольют новый свет на темные места нашей национальной истории. Труд почти завершен, и мы расскажем о нем, как только он выйдет в свет. Издатель его — книгопродавец Александр Смирдин, известный своей патриотической ревностью к усовершенствованию произведений русского печатного станка.
— “Северные цветы” на 1832 г., Александра Пушкина и Ореста Сомова.
Барон Дельвиг издавал свой альманах в течение семи лет, и продолжил это дело его друг, светило русской литературы. Имя Пушкина обязывает ко многому… Поэтическая часть превосходит тот же раздел “Альционы”, зато последний сборник берет реванш в прозе.
“Северные цветы” содержат 12 прозаических сочинений и 77 стихотворений. Из числа последних в первую очередь надо назвать послание почтенного Дмитриева к Жуковскому, писанное в благодарность за присылку стихов на взятие Варшавы. — Затем — ответ певца Светланы, играющий блестками прекрасной поэзии. “Моцарт и Сальери”, “Делибаш” и “Бесы” Пушкина — мелочи из-под пера гения. Пять стихотворений покойного барона Дельвига, найденные в его бумагах, заставляют страстно желать опубликования его неизданных сочинений. — “Сражение с змеем” Жуковского достойно таланта автора. Единственное, о чем, быть может, стоит пожалеть, — о его неизменном стремлении петь на германский лад. По нашему мнению, русский богатырь XII века произвел бы более действия, чем немецкий витязь. Прелестные произведения князя Петра Вяземского отмечены, как всегда, изяществом и остроумием. — Три стихотворения молодой Надежды Тепловой, которую можно было бы назвать русской Деборд-Вальмор, великолепны, особенно “Язык очей”, достойный быть вписанным в богатые альбомы, украшающие элегантные будуары. — Назовем также имена Федора Глинки, барона Егора Розена, Деларю, княгини Зинаиды Волконской, прежде чем посетовать на склонность наших молодых поэтов к ложному, преувеличенному романтизму. Эту фалангу разочарованных воздыхателей возглавляет поэт, скрывающийся под псевдонимом Трилунный: здесь несчастные судьбы, разбитые сердца, опустошенные души, опрокинутые кубки бытия — все в мешанине слов и идей, теряющихся во тьме. Во имя живого интереса, который питает к вам любитель словесности, позвольте ему, господа, выступить здесь выразителем мысли множества людей с умом и вкусом. Оставьте этот пустой и избитый род, эти бесконечные “букеты Хлое”, и все мы от этого только выиграем.
Среди прозаических вещей читаем в первую очередь “Предславу и Добрыню”, повесть, писанную в 1810 году знаменитым и несчастным Константином Батюшковым. — Возможно, критики могли бы потребовать больше глубины, больше местного колорита, больше верности в описании древних нравов Владимирова двора; но в этом произведении мы вновь обретаем поэтическую душу, благородные чувства и изящный, гармоничный стиль Батюшкова.
Г. Бичурин, соперник Клапрота, знаменитый ориенталист архимандрит Иакинф, дал в альманах две свои статьи. “Байкал” представляет огромный топографический интерес; “Отрывок из китайского романа” блещет оригинальностью.
- — “Страшный суд” Лажечникова, автора “Последнего Новика”, — всего лишь отрывок из этого нескончаемого романа, еще больше усиливающий желание наконец увидеть конец столь интересного сочинения.
- — “О жизни растений”, физико-ботаническая статья г. Максимовича, и еще одна, озаглавленная “Нечто о науке”, — очень поучительны, но суховаты для легкого альманаха.
- — Отрывок из романа “Леон, или Идеализм” Александра Никитенко доставил нам приятное знакомство с молодым автором, которому мы пожелаем уверенного продвижения на литературном поприще. Этот фрагмент изобилует новыми и оригинальными мыслями. Хотя автор не знает ни одного современного [иностранного] языка, он тщательно изучил язык Вергилия и Горация, и человеческое сердце раскрывает в его сочинении все свои потаенные уголки. Это первый философский роман на русском языке.
- — “Живой в обители блаженства вечного” и “Сватовство” г. Сомова отмечены талантом повествователя и прекрасным владением русским языком.
- — “Opere del Cavaliere Giambattista Piranesi”. — Прелестное сочинение, в котором анонимный автор (по нашему предположению, князь Од[оевский]) с необыкновенной тонкостью и умом рассказывает анекдот, героем которого был он сам, вместе с одним из тех оригиналов, каких вы часто встретите на Невском проспекте, во французском платье XVIII века, в парике с крысиным хвостом и треугольной бобровой шляпе. “Miroir” расскажет этот анекдот, но перевод даст лишь отдаленное представление о таланте автора “Квартета Бетховена”, повести, напечатанной в “Северных цветах” на 1831 год.
Вл.. Б..ефф
№ 7 (17 января)
Смесь. — Книжная лавка Смирдина. — Александр Филиппович Смирдин, о котором “Miroir” уже писал (“Честный книгопродавец”. — № 8 [1831]), открыл на Невском проспекте, в доме церкви св. Петра, великолепный КНИЖНЫЙ МАГАЗИН, как значится на вывеске. Все влечет посетителей к этому кладезю избранных изданий в изящных переплетах. Царящий здесь порядок радует глаз покупателя. Скоро он откроет, в бельэтаже, КАБИНЕТ ДЛЯ ЧТЕНИЯ, где подписчики найдут русские книги, журналы, альманахи, брошюры. — Г. Смирдин оказал неоценимую услугу любителям словесности.
№ 96 (14 августа) Смесь. — Русский Байрон. — Так называют соотечественники поэта Александра Пушкина. Г. Пушкин схож с английским поэтом отчасти формой, а иногда и мыслями. Он выпустил повествовательные поэмы в роде “Осады Коринфа” и “Лары”, легкие сатирические поэмы в роде “Беппо”; в одной из своих од он воспел Наполеона; описал и прославил Восток; наконец, для одного из сочинений он взял героем Мазепу, которого Байрон представил мчащимся на коне, мучимого жаждой мести. Возможно, мы поместим разбор нескольких поэм А. Пушкина; пока же сообщим об их коммерческом достоинстве. Издатель Пономарев заплатил три тысячи рублей за “Бахчисарайский фонтан”, содержащий всего шестьсот стихов, то есть около трех франков за каждый слог. Вот что может заставить мечтать о Сибири некоторых из наших поэтов. (Revue de Paris)
[Эта заметка “Revue de Paris” (1832. 5 августа н. ст.) была перепечатана другим французским журналом, “Petit Courrier des Dames” (1832. 13 августа н. ст.); оттуда переведена московским “Дамским журналом” 22 октября 1832 г.; пересказ поместила “Молва” 26 августа (см.: Материалы к “Пушкинской энциклопедии” // Пушкин: Исследования и материалы. СПб., 2004. Т. 18/19. С. 275—276. Публикация “Le Miroir” не учтена.)
О том, что московский книгопродавец Пономарев купил поэму “за три тысячи рублей, или по пяти рублей за стих”, П.А. Вяземский, взявший на себя хлопоты по изданию “Бахчисарайского фонтана”, известил публику в журнале “Новости литературы” (1824. № 13). О том, что Пономарев был только посредником между Вяземским и настоящими издателями — А.С. Ширяевым и А.Ф. Смирдиным, — см.: Смирнов-Сокольский Н. Рассказы о прижизненных изданиях Пушкина. М., 1962. С. 81, 83; Гриц Т., Тренин В., Никитин Н. Указ. соч. С. 233—234.]
№ 101 (26 августа)
Смесь. — Erratum французских газет. — Читатели “Miroir”, возможно, заметили в последних парижских газетах объявление о смерти Державина, где сказано, что русский поэт “только что скончался в своем имении под Новгородом”. Место указано верно, но дата несколько запоздала. Державин скончался, в самом деле, в своем имении Званка (Новгородской губернии), в возрасте 73 лет, в ночь с 8 на 9 июля 1816 года.
[См. примеч. к “Le Furet” № 5 (18 января) 1831 г.]
_________________________________________________
1) Эта статья заслуживает отдельного комментария. 24 марта в “Северной пчеле” (№ 66) появилось объявление о выходе романа из печати. “Подробное известие” о книге издатели обещали поместить в одном из следующих номеров. 25 марта вышла статья в “Le Furet”, а 27—28 марта ее перевод был напечатан “Северной пчелой” (№ 68, 69, со ссылкой: “Из Furet” — и пометой в конце: “С фр[анцузского]. О[чкин]”). Статья “Le Furet” уже своим большим объемом резко отличалась от печатавшихся здесь заметок о русской литературе и, несомненно, не принадлежала Бурнашеву — месяцем позже он выскажется о романе критически (см.: Le Furet. 1831. № 38. 30 мая). Все это позволяет предположить, что статья была доставлена редактору “Le Furet” Сен-Жюльену кем-то из окружения Булгарина.
2) Поскольку Эхо русской литературы — это эхо в настоящем смысле слова, мы не имеем возможности опубликовать имена всех литераторов, которые предоставили нам материалы для него, и потому подписываем его именем издателя “Furet”. (Примеч. издателя.)
3) По ошибке в нашем прошлом номере мы назвали роман “Русский в 1812 году” вместо “Русские… и проч.”