Опубликовано в журнале НЛО, номер 2, 2009
Е.А. РЖЕВУСКАЯ (РАДЗИВИЛЛ, КОЛЬБ-ДАНВИН) —
ИЗБРАННЫЕ ДОКУМЕНТЫ ИЗ РОССИЙСКИХ
И АМЕРИКАНСКИХ АРХИВОВ*
1. Записка В.А. Долгорукова1 Александру II, с приложением свидетельства об исполнении гр. Е.А. Ржевусской обрядов православной церкви — 25 февраля 1867 г. С резолюцией Александра II.
Я вменяю себе в обязанность представить при сем Вашему Императорскому Величеству привезенное мне сегодня Ржевусским свидетельство, которое может быть Вам угодно будет показать Государыне Императрице2.
Князь Василий Долгоруков
25 февраля <1867>
Запись: “Весьма рад, что по крайней мере по этому, сведения до нас дошедшие не оправдались. 27 февр<аля> 1867”. 25 ф<евраля> 1867
Свидетельство
Дано сие в том, что дочь Генерала от Кавалерии Графа Адама Адамовича Ржевусского девица Екатерина 8 лет от рождения была мною исповедана и Св. Христовых таин приобщена, в чем и свидетельствую духовный ее отец и законоучитель Входоиерусалимской, что у Лигова канала, церкви священник
Василий Ветвеницкий
1867 года февраля 25 дня
С. Петербург
ГАРФ. Ф. 945 (В.А. Долгоруков). Оп. 1. Ед. хр. 80. Л. 1, 3. Рукопись.
2. Княгиня Е. Радзивилл — гр. Н.П. Игнатьеву3, 6 декабря 1888 года
Симбирская губерния
Большие Березники
6 дек<абря> <18>88
Дорогой граф,
В настоящий момент я нахожусь в затруднении. Я хотела устроить все так, чтобы встретиться с Вами в Москве 8 января, как Вы этого хотели, однако… есть очень серьезная причина, заставляющая меня быть в Петербурге до этого дня. Я бы хотела просить Вашего разрешения сообщить эту причину уже при встрече, так как ныне у меня есть обязательства перед другим лицом, и я не могу пока говорить, но причина эта настолько веская и серьезная, что поступить иначе я не могу.
Тем временем затруднения заставляют проявлять находчивость, и я хочу предложить Вам другой план действий. Вы мне сказали, что 10-го или 12-го этого месяца Вы отправляетесь в деревню. Если Вы проживете там три недели, а это, на мой взгляд, срок более чем достаточный, не могли бы Вы вдруг внезапно обнаружить, что Вам абсолютно необходимо присутствовать при “выходе” 1-го января? В этом случае я Вам предлагаю следующее. Я уеду отсюда 26-го, 28-го буду в Рязани, 30-го уеду оттуда в 2 часа дня и, не останавливаясь в Москве, перееду с одного вокзала на другой лишь для того, чтобы сесть на экспресс в Петербург. Мы можем встретиться случайно на вокзале и продолжить наш путь вместе4. Вот мой план; есть ли шанс, что Вы на него согласитесь? В этом случае напишите за месяц до того, как отправиться в деревню, и в любом случае помните, что в Петербурге я остановлюсь в гостинице “Европейская”, в том же номере, что и в прошлом году.
По многим причинам я хотела бы поговорить с Вами в течение нескольких часов, прежде чем увидеть кого-либо. Вы сами знаете, что представляет собой моя жизнь в Петербурге, этот постоянный круговорот вокруг меня, и можно ли в этих условиях серьезно поговорить? Между тем есть тысяча предметов, о которых я хотела бы побеседовать с Вами: я возвращаюсь в город при совсем новых обстоятельствах; важно занять правильную позицию сразу же, мне придется беречь самолюбие многих особ и надо будет немедленно занять какую-то позицию по отношению к посольству Германии. По всем этим вопросам Ваши советы будут для меня драгоценны, а в вагоне мы сможем несколько часов побеседовать спокойно, не опасаясь людей надоедливых и навязчивых. Вы помните милую причину? Мы также сможем обсудить события прошлого лета. Одним словом, я буду очень, очень счастлива, если мы сможем осуществить мой проект. Прошу Вас, порадуйте меня.
Я не знаю, откуда моя добрая тетушка5 взяла, что, вступая в брак, я подписала бумагу, которая может навредить моему процессу6. Дело в том, что я вышла замуж без брачного контракта, мой отец не дал за мной ничего и он даже не подумал требовать от меня какой-либо подписи. Я не знаю, кто мог рассказать тетушке эту выдумку, но рассказывать подобные вещи — это на нее очень похоже. У нее добрая душа, я ее очень люблю, но она обожает сплетничать и, я уверена, знает все и обо всех.
Этой зимой я начну выезжать в свет. Тимашев7 убедил меня, и в самом деле было бы смешно продолжать жить затворницей после девяти с половиной месяцев, особенно когда проводишь мало времени в городе8. Я покажусь в белом или в сером, а вечером даже в черном, но покажусь. Я считаю, что это будет лучше и что это сможет в какой-то мере развеять дурное впечатление от заграничной поездки моего мужа. Я не могла заставить его отказаться от этой идеи, поскольку его мать регулярно присылала ему жалобные письма, что она умрет, так и не увидев его и т.д. Она болеет бронхитом и 1 января ей исполнится 84 года. Если я буду сопротивляться отъезду ее сына, скажут, что я удаляю его от его семьи и т.д. Не остается делать ничего другого, кроме как с сожалением смириться с прихотью старой женщины. Я заставила мужа твердо обещать, что в январе месяце он присоединится ко мне в Петербурге, и надеюсь, что он сдержит свое слово, а в этих условиях я считаю себя почти обязанной показываться в свете. Я прошу Вас никому не говорить обо всем этом.
Я не думаю, что эта поездка доставит моему мужу удовольствие, поскольку им, кажется, очень недовольны. Кстати, молодой император Вильгельм9 передал мне через общую знакомую, что я не выполнила моих обязанностей и что он категорически осуждает мое поведение. Я себя спрашиваю, чем мне это грозит.
Правда ли, что Вы едете в Англию? Стид10, говорят, объявил об этом в своей газете, но я пока не могу поверить в эту новость. Мне любопытна его книга11. Его нимфа Эгерия12 мне писала последнее время, но не сообщила ничего, кроме того, что он возвращается к ней в Россию.
Ваше описание Анны Деляновой13 рассмешило меня. Портрет очень похож, так и представляешь ее на любимом диване среди цветов.
Нет, я не сожалею о том, что способствовала Вашему избранию председателем Славянского общества14. Я считаю, что оказала услугу как самому обществу, так и моей стране. Что касается Ваших врагов, то не думаю, чтобы их число сильно увеличилось в результате этого избрания. Вы один из тех людей, на которых всегда нападают, что бы они ни говорили и ни делали, и Вы должны нести бремя того исключительного положения, которое Вы занимаете в стране, а не отказывать тем, кто хочет опереться на Ваши советы и Ваш опыт.
Да, персидское дело было весьма унизительно для престижа страны, но такие истории всегда будут случаться до тех пор, пока на Востоке страну будут представлять люди калибра Долгорукова15, а среди влиятельных министров будут такие люди, как Г<ирс><?>16 и Кo. Вы были правы, сказав, что в Германии подобные скандалы невозможны… на сегодняшний день, поскольку я не знаю, что будет в дальнейшем. Мне кажется, что при Вильгельме II мы еще увидим любопытные вещи, а результаты его вояжей17 не более блестящи, чем у наших дипломатов в Тегеране. Между тем Австрия начинает уже тяготиться благами тройственного союза18 и допускает возможность изменений в своей политике. Ах, какие прекрасные вещи можно бы делать, если бы мы умели извлекать выгоды из чужих ошибок. Но мы упустим эту возможность улучшить репутацию страны, как упустили все предыдущие. Вот что огорчает, а с точки зрения будущего и пугает!
Были ли Вы на вечерах Lison19? Если это так, то я понимаю ваши вздохи.
Я заканчиваю это бесконечное послание, которое мне хочется сжечь, настолько оно мне кажется глупым, и нежно с Вами прощаюсь. Позвольте мне надеяться, что Вы согласитесь на мою просьбу и что мы встретимся 30 декабря на Николаевском вокзале в Москве. Сообщаю Вам, что за это я сегодня утром поставила восковую свечу нашему святому20. Вы сделаете то, о чем я Вас прошу, не так ли?
До свидания, дорогой граф, и еще раз с самым сердечным приветом, от всего сердца Ваша
Екатерина Радзивилл
Надеюсь, что Вы мне напишете до того, как отправитесь в деревню.
ГАРФ. Ф. 730 (Н.П. Игнатьев). Оп. 1. Ед. хр. 3730. Л. 1—7 об. Рукопись; на французском языке.
3. Княгиня Е. Радзивилл — гр. Н.П. Игнатьеву, <апрель> 1890 года
Дорогой граф,
Прочитав и обдумав отвратительную статью из “Гражданина”21, я отправилась к г-же Шебеко22, или точнее, отправила ей записку с просьбой о совете и поддержке. У меня было тем больше оснований это сделать, что почта сегодня утром принесла ту самую статью без конверта, с приятной надписью “Ваш портрет”. Г-жа Шебеко стала действовать и к шести часам вечера выяснила, что эта статья была послана Мещерскому некоей дамой, которую мы все, к сожалению, знаем! Думаю, что Шебеко прочла Мещерскому нотацию, так как, вернувшись вечером домой, я нашла письмо от этого приятного персонажа с самыми подлыми и плоскими извинениями и обещание, что завтра в пятницу “Гражданин” выскажется по поводу презренного автора этой гадости и опубликует извинения и сожаления его редактора. Вот чего мы добились, и эта новость меня до того возбудила, что я выдала 15 копеек на покупку завтрашнего “Гражданина”. Так как автор этой статьи — одна из Ваших подруг, могу лишь поздравить Вас с этим знакомством.
Приходите завтра в 5 часов, я к тому времени вернусь.
Тысяча поздравлений.
Екатерина Радзивилл
Четверг вечером
Вы будете смеяться, когда прочтете прозу М<ещерского>23.
ГАРФ. Ф. 730 (Н.П. Игнатьев). Оп. 1. Ед. хр. 3730. Л. 10—11 об. Рукопись; на французском языке.
4. Е. Кольб-Данвин — в Департамент полиции, 23 августа 1914 года + 2 справки
Петроград
Лиговка 63
23 августа 1914 года
Тел.: 146-15
9-е делопроизводство
27 августа 1914
Вход. № 26106 Б
Ваше Превосходительство[24]
Позвольте мне обратиться к Вам в качестве дочери покойного генерал-адъютанта графа Адама Ржевусского, с просьбой не отказать принять меня и позволить мне лично изложить Вам некоторые факты и обстоятельства. Я являюсь жертвой сделанного на меня в охрану доноса; прошлой ночью охрана произвела у меня обыск, чему я могу только радоваться, т.к. таким образом она лучше кого бы то ни было могла установить мою благонадежность. Что касается клеветы, рассказанной на мой счет, я даже не оправдываюсь, находя унизительным для своего достоинства опровергать ее. Женщина моего рождения, русская по национальности, религии и сердцу не может унизиться до того, чтобы заявить, что она не предательница; это значило бы уже допустить возможность такого факта. Поэтому, хотя мой теперешний муж, принадлежа к французской семье, имеет, к несчастью, германский паспорт, поступив под власть этой страны благодаря войне 1870 года25, и хотя я здесь сама состою корреспонденткой одного из самых больших трестов американских газет26, я не захотела обратиться в американское посольство, считая себя слишком русской, чтобы обратиться за правосудием иначе как к русским властям, тем более, что донос, жертвой которого я являюсь, есть месть и шантаж относительно меня бывшего агента нашей полиции, присужденного с тех пор к нескольким годам тюремного заключения и известного за разные шантажи всюду, где он был, некто Вейсмана27. Главным образом я поэтому прошу Вас не отказать мне в личном приеме исходя из принципа, что домашние недоразумения следует разбирать между собой; я не хотела бы посвящать в некоторые обстоятельства иностранное посольство, хотя и расположенное к нам, в такую серьезную минуту, какую мы теперь переживаем. Зная Ваш характер и вспоминая, что мне всегда говорил мой самый большой друг покойный генерал Черевин28, я с доверием прошу у Вас возможности лично и на словах изложить Вам некоторые факты и обстоятельства.
Примите и пр. и пр.
Екатерина Кольб-Данвин Рожд<енная> Гр<афиня> Ржевусская
Справка Отделения по охранению порядка и общественной безопасности в С.-Петербурге
К вх. 26106 Б
Секретно
25 августа 1914 г.
Из дела Охранного Отделения видно, что Екатерина Кольб урожденная графиня РЖЕВУССКАЯ, разведенная княгиня РОДЗИВИЛЛ <так!> разыскивалась циркуляром Департамента Полиции от 10 апреля 1910 года за № 12602/95, согласно какового циркуляра требовалось по обнаружении места жительства Екатерины КОЛЬБ уведомить Департамент Полиции, что и было исполнено по приезде ее в Январе 1911 года в Петроград, после чего указанный розыск циркуляром от 16 февраля 1911 года за № 96016/ 130 был прекращен. Что послужило основанием к розыску Екатерины КОЛЬБ, сведений в делах Отделения не имеется.
По собранным негласным путем сведениям, в Декабре 1911 года Екатерина КОЛЬБ 53 лет, Баварская подданная проживала в доме № 63 по Лиговской улице со своим мужем, Германским подданным, инженером Карлом-Эмилем КОЛЬБ 40 лет, о котором ни в Охранном Отделении, ни в Сыскной Полиции никаких сведений не имелось, проживая в указанном доме они занимали очень богатую меблированную квартиру в 10 комнат, с платою по 240 рублей в месяц и имели четырех прислуг. По тем же сведениям супруги КОЛЬБ вели очень широкий образ жизни и производили впечатление весьма богатых людей. Эмиль КОЛЬБ состоял представителем иностранных фирм по доставлению в Россию разных моторов и автомобилей и имел какое то коммерческое предприятие29; по слухам, он получил недавно заграницей очень большое наследство. По своим делам КОЛЬБ очень часто выезжал в Москву и оттуда разговаривал с женою по телефону. Супруги КОЛЬБ с 1-го августа 1911 года жили в доме № 56 по Фонтанке откуда Эмиль КОЛЬБ 25-го августа выбыл заграницу, а жена его 27 Октября того же года в упомянутый дом № 63, по Лиговской улице до 6-го Августа супруги КОЛЬБ в течении полугода / с 1 Января по Август/ проживали в доме № 77 по Садовой улице, где снимали квартиру из 6 комнат с платою по 200 рублей в месяц. С 27 Марта по 7-ое Мая Эмиль Кольб выбывал из этого дома заграницу. До переезда в дом № 77 по Садовой улице супруги Кольб [проживали] в меблированном доме “Бристоль”, дом № 32 по Мойке, где снимали 2 номера с платою по 135 рублей в месяц, с ними в отдельном номере проживала их горничная. Проживая здесь, они нуждались в деньгах и, по собранным сведениям, тратили 2000 рублей, оставшиеся Екатерине Кольб от продажи какого-то имения, полученного ею в наследство.
За время проживания в меблированном доме “Бристоль” Эмиль Кольб вел беспорядочный образ жизни, часто возвращался в нетрезвом виде и оставался должен за номер около 30 рублей, которые потом не уплатил не смотря на неоднократные просьбы администрации дома.
По собранным сведениям, Екатерина Кольб имеет от первого брака сына, имеющего очень большое состояние, проживающего отдельно и материально матери непомогающего30.
В настоящее время в виду полученного сообщения Пристава 1 участка Московской части от 22-го июля сего года за № 361 о подозрении Екатерины КОЛЬБ в шпионстве, за ней установлено личное наблюдение.
С П Р А В К А
Вх. 26106 Б
К О Л Ь Б Екатерина, урожденная графиня Ржевусская, разведенная княгиня Радзивилл, германская подданная.
В 1910 году на имя Петроградского Губернатора поступило из Парижа за подписью Гоффен письмо, в котором подробно излагалось о мошенничествах, шантажах и подлогах проживающей в Париже Екатерины Кольб, урожденной графини Ржевусской, каковая, выдавая себя за владелицу больших имений в Уфимской губернии и называясь вымышленными именами, совершила целый ряд мошенничеств на сумму несколько сот тысяч франков и, между прочим, за подлог, совершенный по отношению к своему любовнику Сесилю Родсу, отбыла 2 года тюрьмы в г. Капштадте.
К означенному письму была приложена вырезка из газеты, в которой помещена заметка о проданной доктору Бассюе Г-жею Кольб, урожденной графинею Ржевусской, картине “Маркиза Помпадур” кисти Буше31 за 63 000 франков и выданной ею по сему расписке в получении денег. Доктор Бассюе вскоре узнал, что картина эта оказалась копией, заказанной Антикварием Трико и проданной последним Г-же Кольб за 6000 франков, вследствие чего Бассюе привлек к ответственности Кольб, обвиняя ее в мошенничестве, и дело началось слушанием в 9-й Исправительной камере. Кольб не явилась на заседание суда, а Антикварий Трико удостоверил, что он действительно продал Г-же Кольб за 6000 франков картину “Маркиза Помпадур” как современной работы <sic!>, а оригинал находится в Буенос-Айресе. Заседание суда было отложено на 15 дней.
Означенное письмо ввиду имевшихся сведений о возможном прибытии Кольб на жительство в Петроград, согласно распоряжения бывшего Г. Товарища Министра Внутренних Дел Генерал-майора Курлова32, 15 Марта 1910 года за № 126268 было препровождено Петроградскому градоначальнику с просьбой установить за нею наблюдение при посредстве чинов Петроградской сыскной полиции.
Вместе с тем Кольб была помещена в список разыскиваемых лиц по Департаменту Полиции от 10 апреля 1911 года за № 12602/92 с тем, что по обнаружении места ее жительства подлежит уведомлению Департамента Полиции.
Независимо сего в Департамент Полиции поступили еще 2 письма изза границы с заявлением о преступной деятельности Кольб, каковые также были препровождены Петроградскому Градоначальнику 19 августа 1910 года № 126709 и 26 мая 1911 года за № 906721.
В том же году Итальянское Посольство в Петрограде обратилось в Министерство Иностранных Дел с ходатайством о доставлении ему всех сведений, которые русские власти в состоянии будут собрать относительно <г-жи> Карл Эмили Кольб, рожденной графини Ржевусской, разведенной княгини Радзивилл. На запрос по сему Министерства Иностранных Дел Департамент Полиции сообщил данные о полученных письмах и изложенных в них о ней сведениях.
31 декабря 1910 года Кольб прибыла в Петроград, о чем было сообщено Департаментом Полиции Петроградскому Градоначальнику, и розыск ее прекращен циркуляром от 16-го февраля 1911 года за № 96016/130.
По сведениям Отделения по охранению общественной безопасности и порядка, в Петрограде в декабре 1911 года Екатерина Кольб, 53 лет, Баварская подданная, проживала в доме № 63 по Лиговской улице со своим мужем, Германским подданным, инженером Карлом-Эмилем Кольб 40 лет; проживая в указанном доме, они занимали очень богатую меблированную квартиру в 10 комнат, с платою по 240 рублей в месяц и имели четрех прислуг. По тем же сведениям, супруги Кольб вели очень широкий образ жизни и производили впечатление весьма богатых людей. Эмиль Кольб состоял представителем иностранных фирм по доставлению в Россию разных моторов и автомобилей и имел какое-то коммерческое предприятие.
Ввиду поступивших в последнее время в Отделение по охранению общественной безопасности и порядка в Петрограде сведений, дающих основание подозревать Кольб в военном шпионстве, за ней было установлено наружное наблюдение, в котором отмечено посещение редакций газет “Петроградский Курьер” и “Новое Время”33, а затем 21-го сего августа она была обыскана и оставлена на свободе.
По обыску у нее обнаружено: карта Европейской России с надписями на немецком языке, полкарты Центральной Европы с надписями на английском языке, чертежи на кальке: ст. Вознесенской с участками товарищества Нобель, ст. Калитвенской с участком Гаусмана и рудниками Акционерного Общества Русско-французского Банка, чертежи на меловой бумаге: нефтяного Майкопского района, участков Нового Херсонеса и неизвестной местности с надписями на шведском языке, а также переписка на французском, английском и немецком языках делового и частного характера.
25 августа 1914 года
ГАРФ. Ф. 102. Оп. 316. 1914 г. Ед. хр. 38 (О военной разведке — Германия). Лит. “Г”. Т. 1. Л. 231—234, 236—238. Письмо — автограф, справки ДП — машинопись. Пунктуация документа приведена в соответствие с современными нормами.
5. Е. Кольб-Данвин (из Стокгольма) — в Департамент полиции, 22 сентября / 5 октября 1914 года
Стокгольм 22 сентября / 5 октября 1914 года
Генерал34.
Прежде чем покинуть Швецию35, я непременно хочу Вас поблагодарить за Ваше личное любезное отношение ко мне, возбудившее во мне чувства искренней благодарности. Я убеждена, что Вы ни при чем в той несправедливой мере, которой я была жертвой, но я хочу протестовать не против ее своевременности (в этом я не судья), а против ее крайней глупости, оправдывающей самые худшие упреки, которые всегда предъявлялись нашей администрации. Я знаю, что в моем лице покарали журналиста. Я горжусь своей профессией, никогда ее не скрывала и всегда старалась заслужить одобрение своего издателя. Мне кажется, что я работала честно и добросовестно и всегда имела особенно в виду интересы моего отечества, так как, что Вы ни говори и ни делай, Россия — мое отечество, как православие — моя религия. Факт моего брака с иностранцем не может изменить моих убеждений и моей национальности. Я, следовательно, старалась служить моей стране, и теперь, что a меня уже там нет, Вы сами убедитесь в этом. Вы знаете лучше меня, что Америка не питает к нам добрых чувств. Во время процесса Бейлиса она даже выказала нам очень резкую враждебность. Я — первый американский журналист, которому удалось помещать заметки, благоприятные нашей стране, и выяснить многие фальшивые понятия относительно России, распространенные в Соединенных Штатах. Но я не одна в своем роде в Петербурге. Газеты Херста36, представительницей которых я была, имеют, кроме меня, другого корреспондента, их несколько и даже среди наших офицеров Генерального Штаба, и они могут непосредственно получать известия из армии, что для меня при всем желании даже не было бы доступно. Мне случалось получать донесения с просьбой их перевести и переслать, но я их просто уничтожала, не считая удобным, например, сообщать всему свету о разных фактах, имевших место в Сольдау37, например, когда русские войска опоздали на поле сражения, потому что перепились оставленной немцами водкой, когда опоздал Генерал Артамонов38, и другие факты в этом роде. Я никогда бы не захотела, чтобы такие факты были известны нашим врагам, но теперь, когда я уехала, чем Вы гарантированы, что заменившая меня личность, которой я передала службу, будет соблюдать такую же скромность, а не будет, напротив, стараться посылать самые неблагоприятные сведения, которые ей удастся добыть? Чем Вы гарантированы, Вы или, лучше сказать, военные власти, считающие, что они так отличились, сначала обыскав мои бумаги, а потом выслав меня? Они просто сделали глупость. Надо быть слишком наивным, чтобы держать у себя что-либо компрометирующее, и те 2—3 бумаги, которые могли бы интересовать военные власти, как письма заменившего меня лица, хотя находились на самом видном месте в моей квартире, конечно, не были найдены сборамиb, производившими обыск, что доказывает, что полиция никогда не находит того, что ищет. Также имя моего заместителя осталось Вам неизвестным, и могу Вас уверить, что Вы его не узнаете. Все это весьма жалко. Почему Вы не потребовали меня к себе и просто не сказали мне, что нежелательно, чтобы некоторые сведения доходили до Америки? Я взошла бы в Ваши планы и могла бы быть для Вас полезным сотрудником, который просто телеграфировал и писал бы то, что Вам угодно. Зачем обращаться, как с врагом и противником, с искренней патриоткой, желающей по мере своих слабых сил служить общему делу, находящейся в опасности родине? Разве так можно действовать? И наконец, если кого-нибудь высылают, разве нельзя ему сказать уехать иначе, чем через полицию? Личность порядочная не заставит себе повторять два раза такую вещь и уезжает, если присутствие ее нежелательно. Я не преступница, дурного я ничего не сделала, а со мной обращались, как с опасной эстонкойc. Это недостойно, и я всегда буду протестовать против таких действий. России всегда вредят те, кто ею управляют, за редкими исключениями, и эти исключения, как, например, Вы, бессильны перед напором массы. Во всяком случае, Россия — единственная страна, где человека осуждают, не дав ему возможности защищаться и не говоря ему, в чем его обвиняют. Это произвол, и если сила выше права, то это не всегда так будет, наступает время, когда такие действия осуждаются по достоинству и когда негодование честных людей расправляется с деспотизмом правительства. Простите, что говорю с Вами так откровенно, и поверьте, что к Вам лично я сохраню чувства уважения и благодарности, вполне понимая, что без Вашего вмешательства мне пришлось бы испытать еще большие неприятности, чем те, которые выпали на мою долю.
Примите и проч. и проч.
Екатерина Кольб-<Данвин>
ГАРФ. Ф. 102, ОО. 1914. Оп. 244. Ед. хр. 56. Т. 1. Прод. 2. Л. 215—216 об. Машинопись; перевод с французского, подготовленный в Департаменте полиции. Оригинал, на французском языке — Л. 209—210; рукописный текст перевода — Л. 211— 212 об. Пунктуация документа приведена в соответствие с современными нормами.
6. ЕР — газете “Dearborn Independent”, 23 декабря 1920 года39
222 West 70th Street
New York City
23 декабря 1920
Редактору газеты “Дирборн Индепендент”40
Уважаемый господин,
Хочу поблагодарить Вас за любезную присылку мне нескольких номеров “Дирборн Индепендент”. Заодно должна отказаться от Вашего предложения сотрудничать в газете41. Я не знала, что она принимала участие в кампании против евреев, основанной на знаменитых “Протоколах…”, опубликованных моим соотечественником Нилусом42. Зная лично людей, которые изначально написали эти самые “Протоколы…”, и причины, которые в 1904 году подтолкнули некоторых лиц на этот подлог, или, точнее, этот роман, я ни в коем случае не могу его поддержать, даже нейтральной или безразличной статьей в газете, которая развернула на их основе целую кампанию ненависти и клеветы.
Искренне Ваша
Княгиня Радзивилл
American Jewish Archives (Cincinnati, Ohio). Louis Marshall Papers. Box № 62. Folder № R. Машинопись на английском языке.
7. ЕР — Ф. Варбургу43, 27 декабря 1920 года, Нью-Йорк
222 West 70th Street
New York City. — Tel: Columbus 9377
27 декабря 1920 г.
Уважаемый г-н Варбург!
Вы будете очень удивлены, получив письмо от совершенно неизвестного лица. Однако прошу Вас не думать, что за моей просьбой повидать Вас либо дома, либо в Вашем офисе стоят какие-либо меркантильные побуждения. Благодаря странному стечению обстоятельств я обладаю некоторыми фактами, знать о которых было бы интересно не только Вам лично, но и всему еврействуd, и если Вы ознакомитесь с ними, это окажет этому делу большую услугу. Я говорю “Вы”, поскольку не знаю никого другого, кому я хотела бы рассказать о них. Как видно из моего имени, я не еврейка, но я ненавижу несправедливости и особенно ненавижу людей, которые стараются разбудить общественные страсти против кого-либо, будь он евреем или неевреем. Если бы был жив Ваш тесть г-н Шифф44, я написала бы ему, а поскольку его нет, я обращаюсь к Вам, тем более, что ваш брат г-н Макс Варбург45 имеет косвенное отношение к этому делу. Хотя я убеждена, что окажу Вам большую услугу, сообщая некоторые факты, я была бы глубоко оскорблена, если бы Вы посчитали, что я хочу денег за эту услугу. Хотя большевики сделали из меня нищую, я зарабатываю достаточно, чтобы обойтись без посторонней помощи, и могу Вас уверить, что мои мотивы лишены всякой материальной заинтересованности. Но я так пострадала от этой войны, на которой погиб мой единственный сын46, что хочу увидеть мир восстановленным на всей земле и хочу также увидеть исчезновение эры преследований и предубеждений против других рас и чужих религий. Я уверена, что Вы не пожалеете, если предоставите мне десять минут для разговора, о котором я вас прошу. Я всегда свободна после двух часов дня, так как утром я всегда занята.
Искренне Ваша
Екатерина Радзивилл
American Jewish Archives. Felix Warburg Papers. Box № 188. Folder № 1. Машинопись на английском языке.
8. ЕР — секретарю Ф. Варбурга, 5 января 1921 года
222 West 70th Street
New York City. — Tel. Columbus 9377
5 января 1921
Уважаемая госпожа!
Я получила сегодня утром Ваше письмо от 3 января. Я была бы рада встретиться с Вами, если бы могли зайти сюда ко мне в субботу или воскресенье, когда Вам удобно, и в любое удобное для Вас время после обеда. Я уверена, что ни г-н Варбург, ни Вы об этом не пожалеете, так я могу сделать для Вас то, чего не может никто другой в Нью-Йорке, а именно раскрыть личность человека, которого зовут Нилус и чья книга сейчас стала такой сенсацией, и объяснить, по чьей инициативе она была опубликована… и ее содержание скомбинировано. Пожалуйста, имейте в виду, что мое предложение Вам не связано с какими-либо меркантильными побуждениями и что я движима лишь стремлением к честной игре.
Искренне Ваша
Княгиня Радзивилл
Miss Harriet B.C. Goldstein
care Kuhn Loeb & Co
William and Pine Streets
New York City
American Jewish Archives. Felix Warburg Papers. Box № 188. Folder № 1. Машинопись на английском языке.
9. ЕР — Ф. Варбургу, 19 января 1921 года
222 West 70th Street
New York City. — Tel.: Columbus 9377
19 января 1921
Уважаемый господин!
Я была весьма удивлена, не получив ответа на мои два письма г-же Голдстайн47.
Я не хочу ни навязываться Вам, ни допустить, что моя искренняя попытка оказать Вам и Вашей нации добрую услугу была отвергнута. Не думайте со своей стороны, что, обращаясь к Вам, я имела какие-то задние мысли, и не пренебрегайте мной с высоты Ваших миллионов. Мне Ваши миллионы не нужны, и я знаю, что у меня есть кое-что, чего даже на эти миллионы не купишь. Как говорит итальянская пословица, “Sangue vile, sangue gentile, sangue non mensciare”. “Подлая или благородная, кровь всегда скажется”, и вот поэтому и прилагаю меморандум о фактах, которые я вполне готова подтвердить официально, даже публично, у меня есть опыт публичных выступлений, или в журнальной статье за моей подписью, если Вы ее сможете где-то поместить, и от вознаграждения за которую я отказываюсь заранее. Что касается упоминания Вашего брата в моем предыдущем письме, это я сделала для того, чтобы Вы предупредили его относительно некоторых работающих у него людей. Он, вероятно, будет играть большую роль в начавшемся сейчас восстановлении Германии, и в интересах человечества его усилия не должны пропасть бесследно потому, что у него работают предатели. Я была в Стокгольме, когда состоялась его знаменитая встреча с г-ном Протопоповым48, и среди людей, которые вместе с Ашбергом49 участвовали в ее подготовке, был некто Малиньяк50, который на самом деле работал на союзников и сообщал им обо всех передвижениях Вашего брата, встречая их [союзников. — Публ.] в МОЕМ доме.
В данный момент все, кому близки интересы человечества, должны пытаться спасти Европу от катаклизма, к которому она быстро приближается, если все будет идти как сейчас, и это была единственная причина моего обращения к Вам, а не потому, что я бегала за Вами из личных интересов, или желания Вам навязаться, или с Вами познакомиться.
Ваша
Княгиня Радзивилл
American Jewish Archives. Louis Marshall Papers. Box № 62. Folder № P. Машинопись на английском языке.
10. ЕР — Л. Маршаллу, 24 января 1921 года
222 West. — 70th Street
New York City
24th January 1921
Mr. Louis Marshall51
120 Broadway
24 января 1921
Уважаемый г-н!
Сегодня утром я получила Ваше письмо от 22 января. Буду весьма рада пообедать с Вами в следующий четверг (так как в среду я, к сожалению, занята), если вы сообщите мне точное время, а также место, где находится “Banker’s Club”.
Что касается г-на Бернштейна52, то, конечно, я буду рада встретиться с ним, однако перед этим должна выдвинуть некоторое условие. Четыре года тяжелой работы в Нью-Йорке дали мне некоторый журналистский опыт. В кругах журналистов г-н Бернштейн — ведущая фигура. Любая информация, которую он приносит в газеты, имеет очень высокую цену, любое его публичное выступление привлекает большую аудиторию. Когда я написала г-ну Варбургу, я сделала это из высокого чувства долга, так как я ужаснулась, увидев целую нацию, которой я всегда восхищалась, даже когда ее не полностью одобряла, нацию, ставшую объектом кампании подлой клеветы, и через г-на Варбурга я предложила свою помощь без каких-либо условий.
ОДНАКО я знаю обычаи журналистов, я совершенно не готова на то, чтобы г-н Бернштейн выудил из меня все, что я знаю по поводу “Протоколов…”, сделал из этого остроумную смесь (что он делает из любой информации, которая к нему попадает) и продал это за большую цену, в то время как я вынуждена зарабатывать гроши с огромным трудом. Я либо делюсь бесплатно, либо продаю мою информацию и мой труд за максимальную цену, но не дам себя одурачить и не буду таскать из огня каштаны для г-на Бернштейна или для какого-то другого журналиста. Моя настоящая идея такова: если бы Вы посчитали, что моя помощь сможет способствовать Вашему делу, раскрыв подлый заговор, задуманный против евреев, я просила бы Вас позволить мне выступить с несколькими публичными лекциями на тему “Протоколов…” под эгидой еврейской общины Нью-Йорка.
Вы руководите прессой этого города, и если Вы пожелаете опубликовать что-то в ней после нашего разговора, то я хочу заявить заранее, что я абсолютно против того, чтобы это было сделано под именем г-на Бернштейна, так как я здесь не для того, чтобы наполнить его карманы, а его репутация такова, что, отдавая должное самому себе, он, безусловно, будет использовать для журналистских целей то, о чем я собираюсь рассказать. Однако если Вы можете мне гарантировать, что он ничего подобного не сделает, если Вы опубликуете в прессе что-либо относительно “Протоколов…” или если Вы захотите, чтобы состоялось публичное выступление по поводу них и дадите это сделать именно МНЕ, с моим именем как гарантией моей доброй воли и желания служить делу справедливости и истины, то я действительно буду очень рада познакомиться с г-ном Бернштейном. Но только в том случае, если Вы заранее дадите мне эту гарантию. В противном случае нам лучше пообедать вдвоем.
Простите мне мою прямоту. Я знаю, что я резка, но жизнь научила меня этому с тех пор, как большевики не оставили мне никаких других средств, кроме сильного чувства самозащиты, вместе с ужасом перед необходимостью побираться, одалживаться и воровать.
Ваша
Княгиня Радзивилл
American Jewish Archives. Louis Marshall Papers. Box № 62. Folder № P. Машинопись на английском языке.
11. ЕР — Л. Маршаллу, 29 января 1921 года. Фрагменты статьи о ПСМ53
222 West. — 70th Street
New York City
29th January 1921
Дорогой господин Маршалл,
Прежде всего хочу поблагодарить Вас за приятный обед позавчера. Это было весьма приятное время, которое доставило мне огромное удовольствие.
К этому письму я прилагаю статью, которую Вы попросили меня написать для Вас. Я попыталась в точности описать происхождение “Протоколов…” так, как я это помню, и я сделала это описание настолько детально, насколько мне позволила моя память. Вы увидите, что я упоминаю в моем рассказе первый источник этого бесчестного заговора, о котором, кажется, я забыла Вам рассказать, но который, несомненно, Вам будет интересен. Конечно, Вы вполне свободны менять, что хотите, в моем повествовании, и я заранее соглашаюсь со всем, что Вы сделаете в этом отношении. Я не вполне довольна названием, но не могла найти другого получше. Быть может, Вы сможете его улучшить.
Я написала г-ну Варбургу, что я вполне готова предоставить мою информацию в Ваше распоряжение. Конечно, я и не мечтаю о том, чтобы просить Вас или Вашу организацию заплатить мне за мою статью, но если Вы поместите ее в одной из наших крупных газет или журналов, для которых публикация была бы большой удачей, я не вижу, почему я должна быть в отношении к ним филантропом. Многие из них хорошо бы заплатили за этот рассказ, и я думаю, что Вы оцените мотивы, которые подтолкнули меня обратиться к Вам, а не предложить его Херсту или другим изданиям, которые хорошо бы заплатили мне за него. Но я хотела сделать доброе дело, а также — можно мне быть откровенной? — запастись поддержкой с Вашей стороны и со стороны Вашего народа в моей литературной карьере в Америке. Я знаю, что ваши разнообразные организации — это сила и что вы можете сделать мне имя или мне навредить. Если Вы организуете мне ту большую рекламу, которую Вы мне любезно обещали, это дало бы мне возможность лучше обеспечить тех пятерых людей, кроме меня самой, которые существуют только на то, что мне удается заработать, так как большевики ограбили нас до последнего гроша. Если б я не могла работать, два моих старых брата, вместе с их женами, просто голодали бы, а моя дочь была бы близка к этому.
Я планирую несколько лекций на тему “Мировой беспорядок”, сюжетом которых была бы необходимость для всех нас, будь то евреи или неевреи, объединиться для восстановления мира с помощью совместной работы, и в ходе этих лекций опять довести до сведения всех, кто не читал моего повествования, истину о “Протоколах…”, рассказывая о них так же просто, как рассказала Вам. Я уверена, что это было бы очень хорошо, и быть может, это показало бы, что неевреи тоже могут быть справедливы ко всем. Моим агентом для этих лекций является Бюро Понда54, и если бы Вы могли предоставить мне поддержку ваших организаций и дать им определенный сигнал, я уверена, что имела бы успех. Я не хочу заниматься никакой пропагандой, а просто рассказать всю правду и призвать всех людей доброй воли попытаться вернуть миру тот мир, в котором он так сильно нуждается. Г-н Бернштейн, с которым я коротко об этом поговорила, когда он провожал меня позавчера до метро, любезно обещал представлять меня в ходе этих лекций, которые мы хотели бы провести в Карнеги-холле55, а также в Бруклине и Бронксе.
Прошу Вас извинить это длинное письмо и высказать надежду, что мы еще встретимся и что наше деловое общение станет светским. Я уверяю Вас, что считаю большой честью для себя познакомиться с человеком, чья репутация была мне так хорошо известна и который является одним из самых выдающихся людей в стране, которую, как я надеюсь, я скоро смогу назвать своей.
Искренне Ваша
Е. Радзивилл
История “Протоколов…”
Происхождение этих “Протоколов” весьма древнее. Его можно возвести к 1884 или 1885 годам. Первым лицом, которому пришла в голову идея доказать, что евреи виноваты в стремлении разжечь мировую смуту и революцию, был некий генерал Оржевский56, который около трех лет возглавлял знаменитое Третье отделение Российской государственной полиции57. Это был очень умный, ловкий человек с прочными антисемитскими убеждениями, который все время, пока он исполнял свои обязанности, был беспощаден по отношению к любой попытке установить в России более либеральное правление58. Он был назначен на этот пост сразу после восшествия на русский Престол императора Александра III, когда вся страна находилась под впечатлением от убийства его предшественника и когда крайняя партия старых русских консерваторов, всегда отрицавших либеральные реформы, провозглашенные прежним царем, призывала его преемника показать себя более стойким в борьбе с многочисленными революционными элементами, причастными к убийству царя — освободителя крепостных в своих огромных владениях. Александр III сильно отличался от своего отца во многих отношениях, но он, безусловно, не был таким, каким он представляется американскому обществу. Во-первых, он олицетворял собой честь, во всех отношениях был праведным человеком. Он часто ошибался в своих идеях и мнениях, но он всегда был искренним и всегда правдивым. Когда он взошел на престол, его положение было исключительно трудным, и он остро ощущал свою неспособность править. Но он никогда не совершал никакой несправедливости и никогда не отказывался признать свою ошибку. Все вокруг него ему говорили, что его долг — отомстить за убийство отца и сохранить русское самодержавие в неприкосновенности для своих детей. Когда отставка графа Лорис-Меликова59 и его коллег поставила императора перед необходимостью реформировать Кабинет министров, ему сказали, что он не сможет сделать ничего лучшего, чем назначить на ответственный пост главы Секретной службы генерала Оржевского.
Последний начал свою карьеру в элитном полку кавалергардов, откуда по своему прошению был переведен в корпус жандармов и назначен главой Варшавского округа тайной полиции. Пока он занимал этот пост, он чрезвычайно энергично боролся против революционных и либеральных элементов в Польше и в этой борьбе проявил заметную решимость. Кроме того, он пользовался сильной протекцией в некоторых влиятельных кругах Санкт-Петербурга, которые приложили все усилия, чтобы убедить Государя, что в лице генерала он найдет лучшее оружие против нигилистов — в то время, о котором я рассказываю, еще и речи не было об анархистах в России, и тем более о большевиках.
Я уже упомянула, что генерал Оржевский всегда питал сильное предубеждение против евреев. Он был человеком амбициозным, желавшим отличиться на своем новом посту. Он сообразил, что было бы неплохо попытаться доказать, что движение нигилистов обязано своей силой еврейскому влиянию и еврейским козням, которые угрожают безопасности и миру во всей Европе. Идея, которая двигала им, заключалась в естественном желании оправдать в глазах общественности безжалостные меры против любого проявления либеральных мнений по всей территории империи — меры, на которые по его настоянию решилось русское правительство.
Чтобы достичь этой цели, он поручил некоторым своим конфиденциальным агентам задачу покопаться в старых книгах по еврейскому вопросу, с целью выстроить из них историю некоего всеобщего заговора против монархий и любого вида власти. Это было сделано, и, вооруженный этим знанием, генерал подготовил доклад для Государя, в котором он просил разрешения, вследствие изложенных там фактов, начать энергичную кампанию репрессий, одним из пунктов которой было бы безжалостное изгнание всего еврейского населения с юга России.
Но у генерала Оржевского, несмотря на его высокое положение, были и начальники. Это была Охрана, или Личная полицейская стража Императора, за которой всегда оставалось последнее слово в любом политическом деле в Империи. Ее начальником был генерал Черевин, человек огромного ума и такта, абсолютно честный и безупречный, который был неспособен участвовать в какой-либо подлости или прибегнуть ко лжи для достижения своих целей. Именно ему, согласно иерархическим правилам, Оржевский должен показать свой доклад, прежде чем он мог бы быть представлен Царю. А Черевин просто рассмеялся, прочитав его, и спросил сконфуженного Оржевского, не считает ли он его дураком, вручая ему для прочтения такой хлам. Он решительно отказался “тратить впустую время Императора”, как он выразился, обращаясь к Императору с просьбой обратить внимание на такую бессмысленную байку. Он отпустил Оржевского, заметив, что лучше было бы заниматься чем-то другим, а не изобретать несуществующие заговоры.
Через год, в результате новых конфликтов, на сей раз с санкт-петербургским градоначальником, генералу Оржевскому пришлось уйти в отставку и удалиться в частную жизнь60, что было с бурной радостью встречено обществом. Но его доклад остался в архивах Третьего отделения, где он должен находиться и поныне, если только его не уничтожили революционеры, которые в марте 1917 года сожгли это здание.
Однако генерал Черевин сохранил экземпляр доклада и включил его в свои мемуары вместе с рассказом о том, как он к нему попал и по какой причине он был создан. Эти мемуары он завещал императору Николаю II, но копию их он оставил мне61.
<…>
Я тогда жила в Париже на Елисейских полях. Это было осенью 1904 года. <…> Однажды, то ли днем, то ли вечером, он [М. Головинский. — Публ.] принес мне некий “любопытный документ”, над которым он работал и который он помогал составить. Я тут же вспомнила о докладе генерала Оржевского <…>.
Читая недавнее издание “Протоколов…”, я вспомнила некоторые фразы, используемые в документе, который мне показал Головинский62, в том числе слова “политическая свобода — идея, но не факт”. Мне было сказано, что они были взяты из письма русского канцлера графа Нессельроде63; это письмо можно найти в русских архивах, если оно не уничтожено. Люди, принимавшие участие в этой работе, обладали необыкновенным умом и хитростью. Они даже пошли столь далеко, что ввели в один из протоколов, сейчас не припомню какой, знаменитые слова, сказанные Бисмарком64 в прусском парламенте, когда, в ответ на вопрос графа Шверина65, он сказал: “Нельзя допустить, чтобы существование государства остановилось, человек, облеченный властью, обязан применить ее для того, чтобы дальше продвинуть общие интересы нации”66. Суть этих слов можно найти в “Протоколах…”; Головинский и Мануйлов67 очень гордились тем, что они смогли их туда вставить. <…>
Я неоднократно держала в руках оригинальную рукопись, которую Головинский всегда хранил в черной папке и никогда с ней не расставался. Она была вся писана от руки, по-французски, на желтоватой бумаге, связанной белой лентой. Почерк, насколько мне помнится, хотя я не вполне уверена в этом, был Головинского, но там было много стертых мест, а также [были] пометы на рукописи, которые принадлежали кому-то другому. Большое чернильное голубое пятно смазывало первую страницу.
American Jewish Archives. Louis Marshall Papers. Box № 62. Folder № R. Машинопись на английском языке.
12. ЕР — Л. Маршаллу, 8 февраля 1921 года
КОНФИДЕНЦИАЛЬНО
222 West. — 70th Street
New York City. — Tel.: Columbus 9377
8th Feb<ruary> 1921
Дорогой г-н Маршалл,
Я хочу написать Вам по поводу той неприятности, которая у нас возникла с “Таймс”68. Я уверена, что нет необходимости Вам сообщать, что я являюсь жертвой клеветы, и я очень хорошо знаю человека, который сочинил эту историю обо мне просто потому, что я слишком много знаю о его жене и могла бы рассказать об этом здесь в США, чего я бы никогда не сделала, так как, во-первых, чужие дела меня не интересуют и, во-вторых, я не привыкла ставить преграды на чужом пути пустыми и ядовитыми сплетнями. Я предоставила достаточно доказательств моей респектабельности г-ну Бернштейну, чтобы убедить его и Вас, что я являюсь уважаемой личностью и не должна нести ответственности за деяния всех семнадцати княгинь Радзивилл, доныне здравствующих, и даже очень. И везде, кроме общественной деятельности, я всегда в частной жизни использую имя моего второго мужа. Я уверена, что Вы согласитесь, что если бы я была той, которую обвиняет Канлифф Оуэн69, британское правительство, всегда столь щепетильное, не направило бы меня в эту страну заниматься пропагандистской работой и не дало бы мне особого пропуска для приезда в то время, когда война достигла апогея, то есть в начале кампании немецких подводных лодок, и не телеграфировало бы в Галифакс70, чтобы там приняли пропуск, выданный британским дипломатическим чиновником в Швеции, где я жила два года, занимаясь работой в Красном Кресте, прямо на глазах у Антанты. Кроме того, такие люди, как секретарь королевы Александры, к которому я обращалась неоднократно по поводу разных дел, касающихся вдовствующей российской императрицы71, не вступали бы со мной в переписку, и наконец, я не была бы в приятельских отношениях с Диллоном72, который, безусловно, знает больше о России и русских, чем кто-нибудь другой. Я бы также попросила Вас учесть, что Мартенс, который был одним из российских дипломатических представителей в Портсмуте73, состоял в переписке со мной вплоть до своей кончины в 1909 году, что подтверждается письмом его сына, которое я передала г-ну Бернштейну. Такие люди, безусловно, знают, с кем имеют дело.
Я бы не подняла этого вопроса, считая его ниже своего достоинства, если б не тот факт, что Вы были столь добры ко мне, и мне хочется, чтобы Вы считали, что свое сотрудничество в сокрушении отвратительной клеветы, направленной против Вашего народа, предложила Вам особа, которая достойна бороться за Ваше дело. А чтобы просветить Вас, отмечу, что в то время, когда моя несчастная однофамилица терпела свои злоключения в Кейптауне (в них она не была повинна, став жертвой обстоятельств и лжесвидетелей), я рожала в Швейцарии, близ Лозанны, в доме старой приятельницы моего отца княгини Леониллы Витгенштейн, урожденной княжны Барятинской74. Я родила близнецов, которые, кстати, не остались в живых. Княгиня умерла 1 февраля 1918 года, и мы оставались близкими друзьями до ее смерти, насколько женщина в таком преклонном возрасте, а ей было 104 года, когда она скончалась, и женщина моих лет могли быть друзьями.
Повторяю, я сообщаю эти подробности именно Вам, ввиду вашей доброты ко мне, и я надеюсь, что Ваше адвокатское чутье подсказало Вам не решать, какой личностью я являюсь на самом деле, до разговора со мной.
Я надеюсь, что мы сможем поместить эту статью в “American <Hebrew>”75. Если нет, то Абботт, безусловно, возьмет ее для “Outlook”76.
Искренне Ваша,
Екатерина, княгиня Радзивилл
American Jewish Archives. Louis Marshall Papers. Box № 62. Folder № P. Машинопись на английском языке.
13. ЕР — Л. Маршаллу, 17 февраля 1921 года
222 West. — 70th street
New York City
17th February 1921
Дорогой г-н Маршалл,
Я договорилась с г-ном Пондом, хозяином “Pond’s Lyceum Bureau”, устроить полуприватную лекцию 3 марта в малом бальном зале Отеля Астор. Я там расскажу всю историю “Протоколов…” и думаю, что могла бы уговорить ту даму77, которая также встречала г-на Головинского во время его работы над ними и с которой г-н Бернштейн должен побеседовать в субботу, выступить и подтвердить мой рассказ. Я делаю это за свой счет, что, конечно, довольно рискованно, учитывая неважное состояние моих финансов, с тех пор как большевики избавили меня от заботы о них. Теперь я хочу попросить Вас о следующем. Не могли бы Вы найти среди Ваших друзей и единоверцев людей, которые все вместе могли бы купить сто билетов по два доллара: это покрыло бы предварительные расходы и гарантировало бы такую сумму, что весьма облегчило бы дело. Лекция, которая рекламируется как мое полностью приватное дело, не выглядела бы как нечто организованное еврейской общиной, но, конечно, ее успех полностью будет зависеть от той поддержки, которую Вы могли бы ей оказать.
Буду весьма благодарна, если Вы сможете ответить на эту мою просьбу не позже, чем в понедельник утром, так как я должна уладить все в понедельник, а то будет слишком поздно.
Статья, которую мы не смогли поместить в “Таймсе”, послана в Париж и появится в “Revue Mondiale”78 — журнале, представителем которого я являюсь здесь уже три года. Его редактор, мсье Жан Фино79, мой близкий друг в течение уже более чем тридцати лет, и именно ему я статью и отправила.
С наилучшими пожеланиями и с надеждой на то, что Вы сможете ответить мне не позже понедельника, остаюсь искренне Ваша
Е. Радзивилл
American Jewish Archives. Louis Marshall Papers. Box № 62. Folder № R. Машинопись на английском языке.
14. ЕР — Г. Бернштейну, 1934 год
100 West — 80th Street
New York City
18th July 1934
Hermann Bernstein Esq
Editor “Jewish Bulletin”
221 Centre Street
New York City
Дорогой г-н Бернштейн,
Вы, наверное, совсем забыли обо мне, а я не забыла ни Вас, ни наших многих приятных бесед давным-давно. Если б Ваша контора не находилась в таком недосягаемом месте, я бы давно в нее наведалась, но я так занята, что не могу позволить себе потратить два часа и не застать Вас там.
Но вчера я имела удовольствие встретить одну из Ваших сотрудниц, г-жу Тарло, и эта встреча подтолкнула меня попросить Вас о следующем. Не могла бы я время от времени рецензировать для Вас какие-нибудь издания и не могли бы Вы прислать мне несколько книжек для этой цели? Считается, что я делаю такую работу очень хорошо, а с тех пор, как Вы меня видели, одна из моих книг была удостоена лавров Французской Академии (это биография Николая II, за которую все знатные (?) русские эмигранты закидали меня камнями), и я только что закончила историю покойной супруги германского императора Фридриха80, которая выйдет в лондонском издательстве “Кассель” в октябре81, а сейчас готовлю для них другую биографию — самого императора Фридриха82. Так что Вы видите, я могла бы рецензировать книги, или, точнее, могу это делать, и мне очень хотелось бы сотрудничать с Вами, пусть на расстоянии!
Что Вы думаете об этом отвратительном Гитлере и о том, что происходит в Германии? Я там была в марте прошлого года, и все пророчили, что он долго не продержится83, но тогда никто не предсказал, что он прибегнет к большевистским методам для расправы со своими врагами и сразу их расстреляет84. Это радикальный способ избавиться от оппозиции к своим собственным планам!
Почему бы Вам не написать книгу или по крайней мере статью на эту тему? Никто не сможет сделать это лучше, чем Вы, или более объективно. С наилучшими пожеланиями, всегда искренне Ваша
Екатерина Радзивилл
YIVO Institute Archive (New York City). Herman Bernstein Papers. Машинопись на английском языке.
ПРИМЕЧАНИЯ
* В публикации сохранены особенности орфографии и пунктуации оригинальных русских текстов; переводы с иностранных языков выполнены в соответствии с современными нормами. За помощь в переводах французских текстов мы благодарны В.А. Мильчиной.
1) Долгоруков Василий Андреевич (1804—1868) — князь, генерал от кавалерии (1856), член Государственного совета (с 1853 года), начальник III отделения и шеф Отдельного корпуса жандармов (июнь 1856-го — апрель 1866 года), после отставки — обер-камергер императорского двора.
2) Мария Александровна (Максимилиана-Вильгельмина-Августа-София-Мария) (1824—1880) — императрица, в браке с императором Александром II с апреля 1841 года.
3) Игнатьев Николай Павлович (1832—1908) — граф, генерал от инфантерии (1878), государственный деятель, дипломат. В 1881—1882 годах министр внутренних дел, затем в отставке.
4) Игнатьев владел более чем сорока имениями в различных губерниях, в том числе имением в Данковском уезде Рязанской губернии.
5) В двух своих книгах ЕР описывает обер-гофмейстерину княгиню Елену Павловну Кочубей (1812—1888), отмечая, что та была ее теткой (Behind the Veil at the Russian Court. P. 138—142; My Recollections. P. 225—226, 287; Memories of Forty Years. P. 260—262). Однако, скорее всего, в письме имеется в виду другое лицо, ср.: “…графиня Левашева, моя тетка, которая имела значительное влияние в санкт-петербургском обществе” и “которая была очень приятная и добрая, всегда готовая помогать другим и быть полезной” (Memories… P. 266, 267). Повидимому, речь идет о графине Ольге Викторовне Левашевой (урожденной Паниной, 1836—1904).
6) Речь идет о процессе по разделу имущества отца ЕР, А.А. Ржевуского, умершего 17 апреля 1888 года.
7) Тимашев Александр Егорович (1818—1893) — государственный деятель, генерал-адъютант, министр внутренних дел в 1868—1878 годах, член Государственного совета с 1867 года.
8) ЕР имеет в виду траур, который она обязана была носить после смерти отца.
9) Речь идет о германском императоре Вильгельме II (1859—1941), взошедшем на престол 15 июня 1888 года, по сути дела, ровеснике ЕР.
10) Стид (Стэд) Уильям (Stead, 1849—1912) — британский журналист, писатель. В 1883—1890 годах — редактор влиятельного издания “Pall Mall Gazette”.
11) Речь идет о книге Стида “The Truth About Russia” (1888).
12) Имеется в виду русско-британская журналистка Ольга Алексеевна Новикова (урожд. Киреева, 1840—1925). С 1868 года жила в Лондоне и имела репутацию негласного представителя России перед английской публикой. В России печаталась в газетах “Московские ведомости”, “Русь”, “Новое время”. В 1909 году под редакцией В. Стида в Лондоне вышел двухтомник ее избранных статей и писем (“The M.P. for Russia. Reminiscences and Correspondence of Madame Olga Novikoff”). Два письма ЕР к ней хранятся в фонде Новиковой в РГАЛИ.
13) Делянова Анна Христофорова, графиня (урожд. Абамелек-Лазарева, 1830—1895), жена Ивана Давыдовича Делянова (1840—1897) — министра народного просвещения (1882—1897). ЕР пишет о ней в “Memories of Forty Years” (р. 269—270).
14) В 1888 году Игнатьев стал председателем Славянского благотворительного общества.
15) В ноябре 1888 года английское правительство добилось от персидского шаха разрешения на открытие судоходства по реке Карун, впадающей в Тигр недалеко от побережья Персидского залива. Англичане получили концессию на постройку шоссе от города Шуштер, расположенного на Каруне, до Тегерана. Дорога эта увеличила долю английских товаров на персидском рынке. Попытки русского уполномоченного кн. Долгорукова помешать этой сделке провалились, по мнению русской печати, из-за нехватки средств на подкуп персидских чиновников (см.: Гражданин. 1888. 18 ноября. № 321. С. 3). Долгоруков Николай Сергеевич (1840—1913) — князь, генерал от инфантерии, посланник в Тегеране в 1886—1889 годах.
16) Фон Гирс Николай Карлович (1820—1895) — государственный деятель. С 1882 года министр иностранных дел Российской империи.
17) Любовь к иностранным путешествиям, рано проявившаяся в Вильгельме II, впоследствии снискала ему прозвище Der Reise-Kaiser.
18) Тройственный союз — заключенный в 1882 году между Германией, АвстроВенгрией и Италией договор о взаимопомощи.
19) ЕР упоминает “Princess Lise, or Lison, Troubetzkoy” в книге “Behind the Veil at the Russian Court” (р. 138), а также в “Memories of Forty Years” (р. 260). Трубецкая Елизавета Эсперовна (1840—1908) — дочь княгини Е.П. Кочубей от первого брака (с князем Э.А. Белосельским-Белозерским), жена Петра Никитича Трубецкого (1826—1880), фрейлина императрицы Марии Федоровны, издательница родословной князей Трубецких.
20) 6/19 декабря — день Святителя Николая Мирликийского.
21) См. статью. “Гражданин” — политическая и литературная газета-журнал, издававшаяся в 1872-м — январе 1879-го и в 1882—1914 годах в Петербурге. Основатель, издатель и основной автор — князь Владимир Петрович Мещерский (1839—1914).
22) Имеется в виду Мария Ивановна Шебеко (урожд. Гончарова, 1839—1935), жена генерала Николая Игнатьевича Шебеко (1834—1904), назначенного в апреле 1887 года товарищем министра внутренних дел и командиром Отдельного корпуса жандармов (сменил на этих постах ген. П.В. Оржевского). В книге “Memories…” ЕР намекает на ее помощь в конфликте с “Гражданином”: “Madame Schébéko <…> áûëà îäíîé èç òåõ, ñ êîòîðûìè ìíå áîëüøå âñåõ õîòåëîñü îáùàòüñÿ. ß íèêîãäà íå âñòðå÷àëà äðóãîãî ÷åëîâåêà ñòîëü áëàãîðàçóìíîãî â òîì, ÷òî êàñàåòñÿ îòíîøåíèé â îáùåñòâå, èëè ñ áîëåå ñèëüíîé íåëþáîâüþ êî âñÿêîãî ðîäà áåñïîëåçíûì è âðåäíûì ñïëåòíÿì” (ð. 267—268).
23) Îá èçâèíåíèÿõ Ìåùåðñêîãî ñì. íà ñ. 82 íàøåé ñòàòüè.
24) Âåðîÿòíî, àäðåñàòîì ïèñüìà ÿâëÿåòñÿ Âàëåíòèí Àíàòîëüåâè÷ Áðþí äå Ñåíò-Èïïîëèò (1871—1918), äèðåêòîð Äåïàðòàìåíòà ïîëèöèè â 1914—1915 ãîäàõ.
25) Ïî-âèäèìîìó, ÅÐ èìååò â âèäó òîò ôàêò, ÷òî ìàòåðüþ åå ìóæà Ýìèëÿ Êîëüáà (ïîäðîáíåå î íåì ñì. â íàøåé ñòàòüå) áûëà ôðàíöóæåíêà, ïèàíèñòêà Ñîôèÿ Äàíâèí (1840—1915), âûøåäøàÿ â Ïàðèæå çàìóæ çà áàâàðöà, ñàäîâîäà Ìàêñà Êîëüáà, à â ðåçóëüòàòå ôðàíöóçñêî-ãåðìàíñêîé âîéíû îñòàâøàÿñÿ íàâñåãäà â Ìþíõåíå.
26) Ñì. äîêóìåíò ¹ 5.
27) Âîçìîæíî, èìååòñÿ â âèäó Àëåêñàíäð Ìîèñååâè÷ Âåéñìàí (1862—?), â 1882— 1893 ãîäàõ àãåíò íà÷àëüíèêà Æàíäàðìñêîãî óïðàâëåíèÿ Îäåññû; ïåðåøåë íà ñëóæáó â Çàãðàíè÷íóþ àãåíòóðó Äåïàðòàìåíòà ïîëèöèè è â òå÷åíèå íåñêîëüêèõ ëåò (äî êîíöà 1903 ãîäà) ðóêîâîäèë áàëêàíñêîé àãåíòóðîé. Óâîëåí ñî ñëóæáû çà ôèíàíñîâûå çëîóïîòðåáëåíèÿ è îðãàíèçàöèþ ôèêòèâíîãî ïîêóøåíèÿ íà æèçíü áîëãàðñêîãî êíÿçÿ Ôåðäèíàíäà. Ïûòàëñÿ óñòðîèòüñÿ â Âàðøàâñêóþ ñûñêíóþ ïîëèöèþ, íî âñêîðå ïîïàë ïîä ñóä çà ìîøåííè÷åñòâî. Ñì.: Агафонов В.К. Парижские тайны царской охранки. М., 2004. С. 325—326 (перепечатка издания 1918 года).
28) Черевин Петр Александрович (1837—1896) — из костромских дворян. Начал службу в кавалергардском полку, в 1860—1863 годах воевал на Кавказе, в 1863— 1865 годах состоял офицером для особых поручений при генерал-губернаторе М.Н. Муравьеве, подавлявшем восстание в Литве и Польше. В 1866 году участвовал в следствии о покушении Д. Каракозова на Александра II. Описал эти эпизоды в своих мемуарах: Записки П.А. Черевина (Новые материалы по делу каракозовцев). Кострома, 1918; Воспоминания П.А. Черевина. 1863—1865. Кострома, 1920. С 1867 года флигель-адъютант Александра II, с 1869 года командир императорского конвоя. С 1877-го — генерал-майор. В 1878—1879 годах исполнял обязанности управляющего III отделением, в 1880-м — начальник III отделения и шеф Корпуса жандармов. Один из немногих руководителей столь высокого ранга, сохранивших свой пост после убийства Александра II. В 1880—1883 годах — товарищ министра внутренних дел, с 1883 года — начальник личной охраны Александра III, ближайший друг царя. Согласно мемуарам С.Ю. Витте, в 1880-е годы был любовником ЕР (Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. Т. 1. Кн. 1. СПб., 2003. С. 238, 241). В своих книгах ЕР неизменно дает Черевину самую лестную характеристику и пишет о своей дружбе с ним (Behind the Veil at the Russian Court. P. 132—134; Memories of Forty Years. P. 256—257); имя Черевина также возникает в ее версии происхождения ПСМ (см. письмо № 11).
29) В справочнике “Almanach de St-Pétersbourg. Cours, monde et ville. 1912” (Moscou, 1912) Э. Кольб обозначен как секретарь страхового общества “Волга” в Москве и представитель английского страхового общества “Motor-Union” (р. 283).
30) Речь идет о Николае-Вацлаве Радзивилле (1880—1914), погибшем в первый год мировой войны.
31) Речь идет об одном из портретов маркизы де Помпадур, выполненных в середине 1750-х ее протеже Франсуа Буше (1703—1770). Наиболее известный из них хранится в мюнхенской Старой пинакотеке.
32) Курлов Павел Григорьевич (1860—1923) — генерал-лейтенант, шталмейстер, командир Отдельного корпуса жандармов с 1 января 1909 года; в 1911 году, после убийства П.А. Столыпина, уволен в отставку.
33) Газета “Петербургский курьер” (с лета 1914 года — “Петроградский курьер”) выходила в 1914—1915 годах. В своей книге о русской революции ЕР утверждает, что она была сотрудницей этого издания (Russia’s Decline and Fall. P. 18); просмотр газеты не позволяет подтвердить это заявление. “Новое время” — газета, издававшаяся в 1868—1917 годах в Петербурге (Петрограде).
34) Возможно, адресатом письма является Джунковский Владимир Федорович (1865—1938) — генерал-лейтенант, с ноября 1905 года — московский губернатор. В 1913—1915 годах товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов.
35) Вопреки своему заявлению в начале письма, ЕР уехала из Швеции лишь в 1917 году.
36) Речь идет о сети массовых газет, принадлежавших Уильяму Рэндольфу Херсту (1863—1951). Утверждение ЕР, что она была их представительницей в России, подтверждения пока не получило.
37) Сольдау — город в Восточной Пруссии, в августе 1914 года был на несколько дней захвачен наступавшей армией генерала Самсонова. 38 Артамонов Леонид Константинович (1859—1932) — генерал от инфантерии, в августе 1914 года командующий 1-м корпусом армии Самсонова; объявлен одним из главных виновников катастрофы, снят с должности. Похоронен на Волковом кладбище в Ленинграде.
39) Копия письма, предположительно посланная ЕР Л. Маршаллу; неизвестно, было ли такое письмо отправлено адресату, указанному в тексте.
40) Еженедельная газета “Dearborn Independent”, издававшаяся автомобильным магнатом Генри Фордом в 1919—1927 годах, была рупором антисемитских взглядов самого Форда и его окружения. В 1920 году там публиковался перевод ПСМ на английский язык.
41) Если такое предложение действительно имело место, то оно было вызвано антисемитским характером книги ЕР о русской революции “The Firebrand of Bolshevism” (1919). Подробнее об этом см. в нашей статье.
42) Нилус Сергей Александрович (1862—1929) — публицист и церковный писатель, в 1905 году включил ПСМ в свою книгу “Великое в малом”; его версия “Протоколов…” стала наиболее распространенной. См. о нем: Hagemeister M. Nilus, Sergei (1862—1929) // Antisemitism. A Historical Encyclopedia of Prejudice and Persecution / Ed. Richard S. Levy. Volume 2: L—Z. Santa Barbara; Denver; Oxford, 2005. P. 508—510; Рейтблат А.И. Нилус С.А. // НЛО. 2006. № 78. С. 385—391. 43 Варбург Феликс (1871—1937) — член знаменитой банкирской семьи, нью-йоркский банкир, филантроп и еврейский общественный деятель. 44 Ф. Варбург был женат на Фриде Шифф, дочери крупнейшего американского финансиста, филантропа и одного из лидеров американского еврейства Якоба Шиффа (1847—1920). В русской ультраправой публицистике и историографии Я. Шифф считается одним из главных виновников русской революции, спонсором большевиков. 45 Варбург Макс (1867—1946) — германский банкир, брат Ф. Варбурга. В годы Первой мировой войны был прикомандирован к германскому посольству в Стокгольме в качестве консультанта по продовольственному вопросу.
46) См. примеч. 30.
47) Имеется в виду секретарь Ф. Варбурга Харриэт Голдстейн — см. предыдущее письмо.
48) Протопопов Александр Дмитриевич (1866—1918) — российский предприниматель, политический деятель. В 1916 году, будучи товарищем председателя Государственной думы, возглавлял делегацию русских парламентариев, посетившую государства — союзники России в Первой мировой войне (Великобританию, Францию, Италию). Во время возвращения делегации в Россию Протопопов встретился в Стокгольме с приехавшим из Германии М. Варбургом, пытавшимся начать с ним переговоры о возможности сепаратного мира России с Германией. Эта тайная встреча вскоре сделалась достоянием гласности и стала одним из основных эпизодов, скомпрометировавших Протопопова как политика. Тем не менее в сентябре 1916 года он стал министром внутренних дел.
49) Ашберг Олоф (Olof Aschberg, 1877—1960) — шведский банкир, посредник во встрече Протопопова с Варбургом, неоднократно упоминается в книге ЕР “Firebrand of Bolshevism”, как под своим именем, так и под кличкой Профессор.
50) Персонаж, упомянутый ЕР в книге “Firebrand of Bolshevism”: “…еврей, по имени Малиньяк, который был приговорен в России то ли на несколько лет, то ли несколько месяцев тюрьмы, но который каким-то образом добился назначения как подрядчик Русского Красного Креста в Стокгольме. Здесь его считали одним из новых миллионеров, появившихся на свет благодаря войне” (р. 171).
51) Маршалл Льюис (Louis Marshall, 1856—1929) — американский юрист, один из лидеров еврейской общины США. Один из основателей Американского еврейского комитета (American Jewish Committee); с 1912 года — президент АЕК. Участник Версальской мирной конференции, занимался проблемами прав национальных меньшинств. Инициатор разоблачения ПСМ в США.
52) Бернштейн Герман (Herman Bernstein, 1876—1935) — уроженец России, в 1893 году эмигрировавший в США, где стал журналистом, писателем, переводчиком, еврейским общественным деятелем и дипломатом. С 1908 года иностранный корреспондент ведущих нью-йоркских газет. В 1917 году был в России как журналист. В 1920 году сотрудничал с Л. Маршаллом в деле разоблачения ПСМ. Автор первой книги о них на английском языке: Bernstein H. The History of a Lie: “The Protocols of the Wise Men of Zion”, A Study. N.Y., 1921. См. письмо ЕР к нему, завершающее нашу публикацию.
53) Мы приводим фрагменты белового текста статьи, подготовленного на основе отредактированной машинописи.
54) Имеется в виду “J.B. Pond Lyceum Bureau”, нью-йоркская фирма по организации лекций, основанная в 1879 году импресарио Джеймсом Пондом (1838— 1903).
55) Карнеги-холл — в то время крупнейший концертный зал Нью-Йорка.
56) Оржевский Петр Васильевич (1839—1897) — военный и государственный деятель. В 1873—1880 годах начальник Варшавского жандармского округа. В 1882— 1887 годах — товарищ министра внутренних дел и командующий Отдельным корпусом жандармов. Генерал от кавалерии.
57) Ошибка, встречавшаяся у многих авторов, писавших о дореволюционной России и называвших все структуры, связанные с обеспечением государственной безопасности, III отделением, хотя на самом деле оно перестало существовать в 1880 году.
58) ЕР дает достаточно отрицательную характеристику Оржевскому в книге “Behind the Veil at the Russian Court” (р. 180), но не упоминает о его антисемитских взглядах.
59) Лорис-Меликов Михаил Тариелович (1824—1888) — граф, военный и государственный деятель. В 1880 году, в период начала революционного террора, возглавил Верховную распорядительную комиссию по охране государственного порядка, то есть реально стал главой российского правительства. Реорганизовал органы госбезопасности, ликвидировав III отделение, взамен которого был создан Департамент полиции. В августе 1880-го — апреле 1881 года — министр внутренних дел. После убийства Александра II ушел в отставку.
60) Оржевский был снят со своего поста после попытки покушения группы А. Ульянова на Александра III. Его конфликт на этой почве с Петром Аполлоновичем Грессером (1833—1892), в 1883—1892 годах градоначальником Санкт-Петербурга, описан в “Behind the Veil at the Russian Court”, р. 180—182). ЕР ошибается, говоря, что Оржевский “удалился в частную жизнь”: он продолжал службу в провинции, что отмечено и в “Behind the Veil…” (р. 182).
61) Таких мемуаров Черевина пока не обнаружено.
62) Головинский Матвей Васильевич (1865—1920) — писатель, журналист. С 1892 года много лет жил в Париже. После публикации интервью ЕР стал считаться одним из основных изготовителей ПСМ по заказу руководителя заграничной агентуры ДП П.И. Рачковского. По сведениям агента Рачковского Генри (Анри) Бинта, Головинский — секретный сотрудник Заграничной агентуры ДП (см.: Сватиков С.Г. Создание “Сионских протоколов” по данным официального следствия / Публикация О.В. Будницкого // Евреи и русская революция: Материалы и исследования. М.; Иерусалим, 1999. С. 167). М. Лепехин утверждает, что обнаружил документальное подтверждение сотрудничества Головинского с ДП и участия в подготовке ПСМ (см. статью, примеч. 121). Набросок его биографии см. в: Лепехин М.П. Необходимые уточнения к биографии М.В. Головинского // Из глубины времен. Вып. 10. СПб., 1998. С. 281—318. Лепехин пишет о трех поездках Головинского в Париж между мартом 1889-го и осенью 1901 года; точно известно, что в 1902—1910 годах он постоянно жил во Франции. Подробный анализ произведений Головинского и сопоставление их с ПСМ см. в книге: Скуратовский В. Проблема авторства “Протоколов сионских мудрецов”. Киев, 2001.
63) Нессельроде Карл-Роберт (1780—1862) — граф, российский государственный деятель, министр иностранных дел (1822—1856), канцлер (с 1845 года). Источник этой цитаты нами не обнаружен.
64) Бисмарк Отто Эдуард Леопольд фон Шенхаузен (1815—1898) — германский государственный деятель, князь, канцлер Германской империи (1871—1890).
65) Шверин Максимилиан фон (1804—1872) — граф, прусский государственный деятель.
66) ЕР имеет в виду известную речь Бисмарка осенью 1862 года, после того как он стал прусским министром-президентом во время продолжительного конституционного конфликта между королевским правительством и парламентом. Согласно Бисмарку, когда стороны не могут прийти к соглашению, королевская воля должна взять верх: “…поскольку государственная машина стоять не может, правовые конфликты легко превращаются в вопросы власти; у кого в руках власть, тот действует по своему разумению” (цит. по: Глазунов О.Н. Государственный переворот. Стратегия и технологии. М., 2006. С. 331). С точки зрения либеральных политиков, данное высказывание сводилось к принципу: “Сила выше права”.
67) Манасевич-Мануйлов Иван Федорович (1869—1918) — журналист, переводчик, сотрудник ДП. Карьерой обязан В.П. Мещерскому. В конце 1890-х — 1905 году в Риме вел наблюдение за российскими революционерами, а затем в Париже занимался разведывательной работой. В 1905 году — заведующий Особым отделом ДП. В 1906—1915 годах — в отставке. В 1916 году отвечал за охрану Г. Распутина. В 1916—1917 годах был под арестом, после октября 1917 года освобожден. В 1918 году, подделав документы, пытался бежать в Финляндию, был задержан и расстрелян ВЧК. Французский посол в России М. Палеолог, знавший Манасевича-Мануйлова с 1900 года, писал в своем дневнике: “Он в одно время и шпион, и сыщик, и пройдоха, и жулик, и шулер, и подделыватель, и развратник — странная смесь Панурга, Жиль Блаза, Казановы, Роббера Макэра и Видока” (Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991. С. 37). В.Л. Бурцев в своих свидетельских показаниях, данных им в ходе Бернского процесса, сообщал: “Во время наших бесед с Мануйловым мы по разным поводам не раз возвращались к еврейскому вопросу, и в частности к “Сионским протоколам”. Мануйлов никогда мне не говорил о личном участии в подделке “Сионских протоколов”, и мне не приходила мысль спросить его об этом. Но когда у нас заходила речь (в 1915—1917 гг.) о “Сионских протоколах”, то он всегда решительно говорил мне об их подделке как о чем-то, не подлежащем даже обсуждению. Смеясь, он говорил: “Только идиоты могут верить этим “Протоколам”, и ни один уважающий себя политический деятель не позволит себе говорить об их подлинности”. Он всегда высказывал убеждение, что правительство никогда официально не будет признавать подлинность “Сионских протоколов””. Цит. по: Платонов О. Загадка Сионских протоколов. М., 1999. С. 453.
68) См. об этом в нашей статье.
69) Имеется в виду Канлифф-Оуэн Фредерик (Cunliffe-Owen, 1855—1926), бывший британский дипломат, впоследствии американский журналист и писатель, под псевдонимом Marquise de Fontenoy печатавший в “Вашингтон пост” и других газетах статьи о европейской политике и европейском высшем свете. ЕР имеет в виду его статью от 7 апреля 1917 года (см. нашу статью, примеч. 75).
70) Галифакс — город в Канаде.
71) Имеются в виду королева Александра (1844—1925) — датская принцесса, ставшая женой британского короля Эдварда VII, и ее сестра, Мария-София-Фредерика-Дагмара (1847—1928), ставшая женой Александра III под именем Марии Федоровны (с 1919 года жила в Дании).
72) Диллон Эмиль (Emil Joseph Dillon, псевд. — E.B. Lanin, 1854—1933) — ирландский журналист и филолог-востоковед, преподавал на кафедре сравнительной филологии Харьковского университета; в 1880-х годах сотрудник ряда газет, в том числе “Одесских новостей” и “The Daily Telegraph”, считался одним из авторитетнейших специалистов по России. Дружил с С.Ю. Витте. Автор книг о России, Толстом, Версальской конференции.
73) Мартенс Федор Федорович (1845—1909) — русский дипломат, юрист, историк. В 1920 году ЕР опубликовала выдержку из его воспоминаний о мирной конференции в Портсмуте (август 1905-го), якобы написанных Мартенсом специально для нее: Radziwill Princess Catherine. A Russian Appreciation of Theodore Roosevelt. A Hitherto Unpublished Document of the Portsmouth Peace Conference // The Outlook (New York). 1920. January 7. P. 18—19.
74) Имеется в виду княжна Леонилла Ивановна Барятинская (1816, Москва — 1 февр. 1918, Уши (Ouchy), близ Лозанны), вторая жена Льва Петровича Витгенштейна (1799—1866) (c 1834 года — светлейшего князя), члена Союза благоденствия и Южного общества декабристов, в связи с чем дело о нем отложилось в: ГАРФ. Ф. 48. Оп. 1. Д. 236. Первой женой Витгенштейна была Стефания Радзивилл (1809—1832).
75) “The American Hebrew and Jewish Messenger” — нью-йоркский еженедельный журнал (1903—1922), в котором в феврале 1921 года появилась не статья ЕР, а интервью с ней Ландмана Исаака (1880—1946), редактора журнала, о происхождении ПСМ.
76) Имеется в виду Абботт Лайман (1835—1922), редактор журнала “The Outlook Magazine”.
77) Имеется в виду некая Генриетта Херлбат, интервью с которой появилось в “American Hebrew” после публикации материала самой ЕР (см. статью, примеч. 97). Точных сведений о ней пока никем не обнаружено.
78) Radziwill Princesse Catherine. Les Protocoles des Sages de Sion // Revue Mondiale. 1921. Volume CXLI. 1 mars — 15 avril. P. 151—155.
79) Фино Жан (Finot, 1858—1922) — французский журналист, автор ряда книг, в том числе “Le préjugé des races” (1905).
80) Речь идет о втором императоре Германской империи Фридрихе III (1831— 1888), скончавшемся через 99 дней после восшествия на престол, и его жене Виктории (1840—1901), дочери британской королевы Виктории. ЕР была знакома с обоими по Берлину.
81) Речь идет о следующих книгах ЕР: “Nicholas II: The Last of the Tsars” (1931), “The Empress Frederick” (1934).
82) Такой книги ЕР не опубликовала.
83) В марте 1933 года Гитлер находился у власти всего лишь месяц с небольшим (он стал канцлером Германии 30 января).
84) Речь идет о “Ночи длинных ножей” (30 июня 1934 года), во время которой Гитлер физически ликвидировал возглавляемую Э. Ремом внутрипартийную оппозицию.
a) Должно быть — когда.
b) Правильно — сбирами (во французском подлиннике — les Sbires).
c) Правильно — шпионкой (во французском подлиннике — espionne).
d) В английском оригинале — the cause of Judaism.