Опубликовано в журнале НЛО, номер 4, 2007
Поэзия существует, как и существовала, хорошо чувствуя свое прошлое, настоящее и будущее, но и она хочет проявляться и проявлять своих носителей. Возможностей много, однако они не равны. Интернет часто заменяет библиотеки и посиделки на кухнях, в клубах и т.д., но ведь он — не более чем отражение реальности: надо знать и выбирать, с кем быть, куда ходить, кого слушать. Уровень существования в Интернете — абсолютно тот же, что и в “реальном мире”, и читать стихи с экрана или бумаги или слушать их в устном исполнении — дело выбора свободного или вынужденного, в силу обстоятельств.
Большинство желающих познакомиться с современной литературой нередко оказываются в положении витязя у дорог — хорошо бы трех, но их гораздо больше, причем без всяких указателей. И тут на помощь приходят различные конкурсы, биеннале, фестивали, но только те, о которых потом сообщается в прессе, мимоходом в новостях культуры (и хорошо еще, если вообще скажут), или просто кто-то кому-то напишет или позвонит. “Засветиться” большей частью можно именно так, на каких-то встречах, каким-то образом зафиксированных и способных быть преданными огласке.
В некоторых случаях совместные поэтические выступления становятся единственной возможностью и способом культурного воспоминания, а порою и последней ниточкой, за которую держишься, чтобы выйти на/в свет.
Именно так произошло в случае первого Международного русско-грузинского поэтического фестиваля, состоявшегося в Батуми и Тбилиси с 4 по 13 июня 2007 года. Мероприятие задумывалось масштабное: со всего мира приехали около 30 человек, пишущих на русском языке, грузинскую сторону представляли примерно полтора десятка поэтов. Инициатива и организация принадлежала Международному культурно-просветительскому союзу “Русский клуб” (президент Николай Свентицкий, Тбилиси)1 совместно с Международной федерацией русскоязычных писателей (председатель правления — Олег Воловик, Будапешт)2. Среди заявленных целей были: поддержать и восстановить древние традиции, связывающие грузинскую и русскую литературы, восстановить культуру перевода, познакомиться с творчеством русских поэтов и переводчиков из разных стран, установить личные контакты между ними. География участников была обширна: русские стихотворцы представляли Венгрию, Грецию, Израиль, Италию, Литву, Россию, США, Финляндию, Швецию и другие страны, что и дало повод назвать фестиваль международным.
Работа по подготовке к нему шла интенсивная: изготовление буклетов, баннеров, специальных блокнотов, ручек, особой марки красного и белого вина “Мерани”. На экскурсиях в Верхнюю Аджарию, в Кахетию, по городам Батуми и Тбилиси гостей встречали вином, грузинским многоголосым пением, народными танцами. Организация была безупречной. Но внешняя форма оказалась оправданной внутренним содержанием только благодаря участию нескольких известных лиц русской и грузинской литературы. Фестиваль “вытянули” именно они, иначе он напоминал бы карнавал, и отнюдь не в бахтинском или даже бразильском смысле (по изначальным установкам и смыслам). И не всякая маска была привлекательна. Амплитуда дарований и смешение жанров были иногда просто немыслимы. По словам Сергея Гандлевского, фестиваль немного напоминал ““Голубой огонек”: оперная ария, эстрада, сатира и юмор, цирковой номер — всего по чуть-чуть, но в один прием. На месте взыскательного слушателя я был бы слегка обескуражен”. Непосредственно поэтические чтения проходили трижды: на сцене Батумского государственного драматического театра им. И. Чавчавадзе, в Тбилиси в Театре царского подворья (“Самепо убнис театри”) и в Тбилисском государственном университете им. И. Джавахишвили. Вход был по пригласительным билетам, но все желающие могли свободно попасть на выступления. Пригласительные билеты в основном раздавались представителям разных диаспор, живущих в Грузии, официальным лицам, поэтам — грузинским и русским, журналистам и просто знакомым поэтов и организаторов.
Вечера немного напоминали эстрадный концерт, а не серьезные поэтические чтения. Вперемешку пелись песни — псевдобардовские (в духе “русского шансона”) и поп-композиции, устраивались народные пляски, читались стихи высокого и низкого качества на русском и грузинском языках. Иначе говоря, разобрать, кто, где и почему, людям, заполнившим батумский и тбилисский театры, было сложно, к тому же публика оказалась такой же пестрой и непредсказуемой, как и участники фестиваля. В университете аудитория заполнилась всего на четверть. Гости привезли с собой немного книг, предназначенных только для подарков коллегам — о массовой продаже на чтениях речь не шла изначально. Русские и грузинские поэты — признанные и талантливые, непризнанные и талантливые, непризнанные и неталантливые, признанные и бездарные — выступали со своими произведениями на вечерах один за другим. Кто-то выступил только в Тбилиси, а не в Батуми, одни в театре, другие — в университете, и особой концептуальности в определении состава участников того или иного вечера не наблюдалось.
Для организаторов это был первый опыт проведения именно поэтического фестиваля, и отчасти поэтому среди его участников не все могли быть квалифицированы как актуальные русские поэты. Разные люди попадали в список приглашенных по разным причинам — и потому далеких от поэзии персон сразу оставим в покое.
На мой взгляд — взгляд автора и члена оргкомитета фестиваля, — главная заслуга его устроителей заключалась в приглашении именитых и интересных авторов, которые и дали фестивалю “бренд”, имя, определенный уровень: Сергея Гандлевского, Алексея Цветкова-старшего, Бориса Херсонского, Алексея Пурина, Александры Петровой, Давида Маркиша, Елены Исаевой и итальянского поэта Аннелизы Аллевы. С грузинской стороны — Звиад Ратиани, Шота Иаташвили, Зураб Ртвелиашвили. К сожалению, по объективным обстоятельствам не смогли приехать Наталья Горбаневская и Яков Гордин. В последний момент в фестивале отказался участвовать Рати Амаглобели, известный грузинский поэт молодого поколения.
На другом полюсе участников был, например, замечательный афророссиянин Кочофа Габриэль, уроженец Бенина, по профессии нефтяник, активно пропагандирующий Пушкина (в том числе в Батуми во время торжественного возложения цветов к памятнику в день рождения солнца русской поэзии), на выступлениях провозглашавший лозунги в защиту мира во всем мире и на сцене исполнявший африканские танцы, обозначенные как “стихотворения жеста”. Но это выглядело куда более трогательным по сравнению с некоторыми другими, вроде бы сугубо литературными акциями, которые были лишены непосредственности импровизации, но и по стилю были сугубо вторичными, — концертами поп-песен, исполнявшихся под “минусовую” фонограмму, или декламацией совсем уж графоманской лирики. Не подготовленная к серьезной поэзии публика (разница между Батуми и Тбилиси в этом смысле оказалась небольшой) радостно подхлопывала песенкам и аплодировала далеким от элементарного вкуса рифмованным опусам про нерушимое братство народов, гораздо реже вслушиваясь в промелькивавшие между ними стихи Гандлевского, Херсонского или Цветкова. Хотя, конечно, в зале присутствовали и истинные и искренние читатели поэзии, вполне разбирающиеся в современных ее движениях.
Старейший представитель советской грузинской поэзии из горной Аджарии Фридон Халваши (р. 1925), которого переводил еще Константин Симонов и привечала советская власть; эффектный постмодернист-анархист Зураб Ртвелиашвили (р. 1976); актеры, думающие, что они поэты, и выговаривающие строчки, которые и стихами назвать трудно; остроумный Котэ Кубанеишвили, читавший стихи и танцевавший с Кочофой Габриэлем на сцене, Гандлевский, Херсонский, Пурин — все смешалось в одном фестивале. И только знающий и думающий человек мог отличить самодеятельность от поэзии — как грузинской, так и русской.
Звиад Ратиани, с которым я побеседовала по окончании события, прокомментировал произошедшее так:
По масштабу, количеству участников, уровню организации, географическому охвату (Аджария — Тбилиси — Кахетия) русско-грузинский поэтический фестиваль был, пожалуй, самым крупным мероприятием такого рода со времен распада СССР. Единственная и главная странность, которая сразу бросалась в глаза, — это подбор участников с грузинской и русской стороны. Не имея ничего против кого бы то ни было, хочу заметить, что все-таки непривычно… слушать подряд чтения… Алексея Цветкова и энергичного актера Артура Макарова, пишущего оды Жириновскому. Не лучше было и с грузинской стороны. Но для меня лично фестиваль стал уникальной возможностью пообщаться с прекраснейшими людьми и поэтами. У моего поколения интерес к русской литературе огромный. Ведь большую долю нашего поэтического “я” составляет русская поэзия, и классическая, и современная, плюс мировая поэзия в русских переводах; в этом и влияние, и любовь, и, может, нелюбовь. Но перевод грузинских стихов на русский актуальнее, чем наоборот: мы ведь можем читать русских в оригинале, а они нас — нет. У меня сохраняется желание переводить с русского, и сейчас с моими новыми друзьями есть планы на будущее.
Зачем нужны такие фестивали? Хотя бы ради подобных встреч нескольких с несколькими. Тут главное — начать действовать и стремиться продолжать свое дело. Любителей поэзии в мире не более 1%. И фестиваль становится иногда чуть ли не единственным выходом и насущной необходимостью для встречи пишущих и читающих. Прошедшие в России и Грузии в 2000 и 2001 годах фестивали актуальной грузинской и русской культур “АртГруз”3 и “re:АртГруз” задали планку литературного общения, познакомили молодых русских и грузинских поэтов. Тогда и завязались отдельные ниточки между отдельными авторами, поэты стали переводить друг друга, публиковаться в российской и грузинской периодике. Однако эти события мало что изменили на уровне взаимодействия двух культур в целом. Зародившиеся несколько лет назад отношения поддерживаются и сегодня — разрозненно, точечно, не создавая ощущения систематичности. Предыдущие фестивали никак не были связаны с нынешним (не уверена, что большинство его участников и организаторов, за исключением грузинских поэтов, имели представление о тех двух фестивалях). Объединяет их только одно: и те, и этот фестивали организованы частным образом и отчасти потому имели и могут иметь дальнейшую перспективу.
Идея серьезной поэтической работы в ходе июньского фестиваля, конечно, была слегка размыта беспрестанными романтическими горными пейзажами, традиционными многолюдными застольями с витающим винно-шашлычным запахом и возвеличивающими тостами; многоголосьем, где уже трудно разобрать, кто есть кто, но главное — дружба, возведенная почти в божественный ранг. Иначе говоря, Грузия предстала в том самом прекрасном, стереотипном, сентиментальном облике, какой ее воспринимали литераторы XIX и начала — середины XX века. Кроме того, были торжественные, радушные (почти радужные) приемы у местных магнатов, в посольстве Российской Федерации, у Католикоса-Патриарха всея Грузии Илии II, а также в обычных частных домах. Но было заметно, что приезд поэтов на международный фестиваль был мотивирован не столько профессиональной заинтересованностью, сколько инерцией любви и отчасти любопытством. Какой может стать жизнь после прежней жизни, прожитой русской и грузинской культурами вместе и сообща, радостно или печально, но в любом случае уже завершившейся?
Фестиваль в данном случае послужил не целью, но средством, и вполне оправдавшим себя. Официально в программе намечались семинары, “круглые столы”, но, как всегда бывает, основное происходило на неформальных встречах: знакомства, братания, дружба. Именно тогда возникли и профессиональные интересы: поэты так как читали стихи, вели неформальные разговоры на литературные темы. Известная строка Галактиона Табидзе “поэзия — прежде всего”4 оправдывалась в частном общении, когда образовались компании с общим литературным бэкграундом, вкусами, ценностями. Речь уже зашла о переводах, публикациях, общей работе.
Говорить о формировании новой парадигмы культурных связей, кажется, рановато. Пока наметились только первые возможности новых литературных контактов, которые в перспективе могут оказаться продуктивными. Проводить совместные серьезные биеннале, думаю, тоже рано — потому что основная масса пишущих на русском и грузинском языках современников мало информирована о работе “другой стороны”. На сегодняшний день наиболее приемлемая форма — ознакомительная, а это и есть фестивали, на которые следует приглашать серьезных поэтов и критиков разных поколений, заинтересованных друг в друге. И уже во время фестиваля проводить совместные семинары.
В продолжение фестиваля русские поэты смогли понаблюдать за местной литературной средой — на церемонии вручения самой престижной литературной премии Грузии “Саба”, случайно совпавшей по времени с фестивалем; ею был награжден один из участников, Шота Иаташвили. Гости были поражены доброжелательностью общей атмосферы, аналогов которой, по свидетельству некоторых поэтов, почти не встретить в других странах. Тем не менее мало кто из толпы грузинских поэтов, писателей, критиков узнал бы известных русских авторов. Хотя потом, в многолюдном литературном обществе в ресторане, за них произносили тосты и приветствовали очень тепло, но только от силы четыре-пять человек были хорошо знакомы с их творчеством и могли достойно поддержать беседу. Иначе говоря, есть традиции гостеприимства и добрые человеческие отношения, но профессиональная настроенность участвовать в фестивале обнаружилась только у нескольких грузинских поэтов, знающих, с кем предстоит иметь дело.
В свое время Илья Кукулин заметил, что “грузинская и русская литературы живут сами по себе и “играют по разным правилам””5. Существует достаточно закрытое пространство грузинской литературы, которая не может похвастаться регулярным общением с русской. Выход из этой ситуации находят единицы: дело и в желании в первую очередь, но и в элементарных возможностях, одна из которых — подобные фестивали, и в уровне собственной образованности, включенности в мировой литературный процесс. При явной тенденции и тяготении молодых литераторов Грузии к западной поэзии, что существенно влияет на интонацию нового грузинского стиха, — с ней, как и с русской, хорошо знакомы немногие.
Имена современных русских поэтов мало известны не только активно пишущим грузинским стихотворцам, но и профессорам, преподавателям русского языка и литературы в университетах и школах, в большинстве русскоязычных литературных сообществ. Не потому ли этот сегмент аудитории был почти не заметен во время фестиваля на поэтических вечерах, о которых организаторы объявили заранее? И если такие слушатели приходили, они не очень четко понимали, с кем имеют дело, “про что” читаются стихи или о чем говорится на самом деле на “кругом столе”, посвященном роли русского языка в современном литературном пространстве. “Кто такой Гандлевский?” — спросила автора статьи одна из профессоров русской литературы в университете, доктор филологических наук — и это стандартный уровень осведомленности культурной русскоязычной среды.
Грузинская пресса освещала фестиваль несколько вяло: в ведущей местной газете, по нескольким радиостанциям и телеканалам о фестивале говорили не раз — но прежде всего это была информация, репортаж, без всякой аналитики и заинтересованности в происходящем. Слегка коснулись фестиваля российские СМИ — в виде коротких, по большей части повторявших друг друга информационных блоков на нескольких сайтах, в паре газет и в мимолетном репортаже на канале НТВ.
Однако среди 30—40-летних писателей и литературных критиков находятся те, кто разбирается в современной литературе России, переводит, поддерживает связи с коллегами. И теснее всего, по сравнению с другими сферами литературы, в этот процесс вовлечены именно поэты. Наверное, и потому, что поэтическое слово постоянно тяготеет к расширению и насыщению собственной семантики, наращению новых смыслов и аллюзий. Конечно, на помощь приходит Интернет — почти единственная возможность интегрироваться в инонациональную литературную “тусовку”, на которую “живьем”, повторю, вырываются далеко не все — как грузинские поэты, так и русские, живущие в Грузии, — но только те несколько, которые тем или иным образом смогли войти в новый литературный мир и, следовательно, “засветиться”, а значит, вполне заслуженно стать потенциальными кандидатами для участия в различных фестивалях. Но ведь и многие хорошие грузинские и немногие русские поэты остаются в тени, и их имена мало кому известны.
Узы музы, связывающие две поэзии, две культуры, заметно ослабели за последние десятилетия. Прошедший фестиваль показал и доказал назревшую и насущную необходимость человеческого и профессионального общения. Его итогом должен стать сборник на четырех языках: русском, грузинском, итальянском и английском (благодаря итальянской поэтессе Аллеве и англоязычным стихам Цветкова). В сборник войдут и стихи авторов, которые были заявлены, но не смогли приехать на фестиваль. Книга, как предполагается, должна быть разослана по крупнейшим библиотекам мира. Лучшими и наиболее вероятными последствиями международного фестиваля станут новые литературные и дружеские взаимосвязи, переводы на русский и грузинский, публикации в периодике стран-участниц, приглашения участвовать в других совместных фестивалях в разных странах.
Наихудшее из возможного — если о фестивале просто забудут и все останется как прежде. Но организаторы намереваются сделать мероприятие ежегодным. Хотелось, чтобы так оно и было, однако важно поменять формат и определить актуальный уровень участников. Кто знает, может, действительно, это первая ласточка, возвещающая о новом этапе русско-грузинских литературных взаимоотношений. Именно русско-, а не российскогрузинских, так как априори в фестивале, если он станет регулярным, будут участвовать русские поэты не только из России, но и из разных стран мира.
_________________________________________________
1) Международный культурно-просветительский союз “Русский клуб” (создан в 2003 году, Тбилиси) входит в Международный союз российских соотечественников (Москва), объединяет более пяти тысяч участников разных национальностей. Главная задача — всестороннее развитие сотрудничества между двумя независимыми государствами в области культуры, искусства, образования, науки, спорта, туризма. В программе организации — содействие в становлении гражданского общества, утверждение принципа равноправия представителей разных национальностей, проживающих в Грузии, взаимного уважения их интересов и ценностей и благоприятствования свободному развитию национальных языков и культур.
2) Международная федерация русскоязычных писателей (зарегистрирована в Лондоне в 2006 году, штаб-квартира в Будапеште) является неправительственной независимой некоммерческой профессиональной организацией, объединяющей писателей, публицистов, издателей, сценаристов, драматургов, литературных переводчиков и др. вне зависимости от их национальной и государственной принадлежности. В числе основных задач — консолидация гуманитарного пространства русскоязычного мира, расширение связей и творческих контактов, повышение социальной значимости русской литературы и укрепление международных позиций русского языка.
3) Организаторы — Евгения Лавут (филолог, поэт, переводчик, журналист), Кети Чухрукидзе (поэт и философ, редактор журнала “Логос”) и Юлия Шагинурова (артдиректор рекламного агентства).
4) Перевод Б. Ахмадулиной.
5) Кукулин И. Фотография внутренностей кофейной чашки // НЛО. 2002. № 54. С. 268.