(сост., вступ. заметка и коммент. С. И. Гиндина, подгот. текстов А. В. Маньковского)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 4, 2007
Предлагаемая публикация включает протоколы четырех заседаний Московского лингвистического кружка, прошедших осенью 1919 г. Все они объединены не только хронологией, но и отчетливой полемической направленностью прозвучавших на них докладов. О характере и внутренних пружинах этой полемики говорится в помещаемой в этом номере статье С.И. Гиндина.
Все публикуемые материалы представляют собой автографы Г.О. Винокура, являвшегося в 1919 г. секретарем МЛК. В настоящее время они хранятся в фонде № 20 Отдела рукописей Института русского языка им. В.В. Виноградова* (единицы хранения 2. II. № 13—15 и 17).
Протоколы заседаний от 23 сентября, 9 октября и 1 ноября печатаются в полном объеме. Протокол заседания от 18 октября печатается не полностью по причинам, оговоренным в комментарии к нему.
Недописанные части слов и, в отдельных случаях, знаки препинания восстанавливаются в угловых скобках. Зачеркнутые слова, когда они дают дополнительную смысловую информацию, воспроизводятся в квадратных скобках. Зачеркнутые слова, отражающие лишь синтаксические колебания в процессе порождения фразы, не воспроизводятся.
Пунктуация подлинника оставлена без изменений даже тогда, когда ее нормы отличны от ныне принятых (например, постановка—непостановка запятой перед конструкциями с как).
1
ПРОТОКОЛ ЗАСЕДАНИЯ МОСК<ОВСКОГО> ЛИНГ<ВИСТИЧЕСКОГО> КРУЖКА
от 23 сентября 1919 г.
Присутствовали: Буслаев, Свешников, Якобсон, Винокур, Бобров, О. Брик, Блох, Томашевский, Пастернак, Ромм, Л. Брик, Маяковский, Г. Гурьян, Е. Гурьян, [Д.] Ушаков, Богатырев, Коншина, Ярхо1.
Доклад Р.О. Якобсона на тему: “Образчик научного шарлатанства” (по поводу “Науки о стихе” В. Брюсова).
Содержание доклада при сем прилагается2.
В прениях принимали участие: Брик, Бобров, Томашевский.
Брик. Книга Брюсова представляет интерес, как откровенное и логическое доведение до абсурда тех учений о стихе, которые культивируют символисты. Очень любопытно предисловие книги: Брюсов говорит в нем о совершенно новых методах, примененных им в работе и новых законах, к коим эта работа привела3. Но в книге не оказывается ничего решительно нового. Она вся состоит из одних промахов. Еще Тредияковский говорил о том, что в русском стихе нет стоп4. Тредияковский, конечно, не разрешил связанного с этим вопроса, но Брюсов просто забыл о том, что существует здесь вопрос. Другие теоретики, напр<имер> Белый, все же оговариваются, когда рассуждают о стопах5. Брюсовское определение стиха, в коем устанавливается, что стих сам по себе м<ожет> б<ыть> и не ритмичен, напоминает утверждение Недоброво о том, что нет разницы между прозой и стихом6. Что касается путаницы с [определением] понятием стопы, то вопрос этот восходит к Westphal’ю7. Он уподоблял долгие слоги греч<еского> яз<ыка> — ударенным. Но сам сознавал, что при роспуске долгого слога, ударение оказывалось неизбежно на кратком8. Если бы даже Westphal был прав, то его теории все же не следовало бы применять к европейскому ритму; но и он, конечно, впал в заблуждение. Необходимо [1 слово нрзб.] наблюдать расположение ударен<ных> и неударенных слогов. Как определить ритм в строке “легким зефиром летит”: зe´фиром или зефи´ром? Нельзя говорить о стопе, хотя бы потому, что она произвольно устанавливается. Стопу нужно рассматривать, как языковой факт9. Удивляет в книге Брюсова и другое: совершенное незнакомство с немецкими работами по ритму. К тем ошибкам, какие указал Якобсон можно прибавить еще: Брюсов, повидимому, считает тожественными понятия метра и стиха10. Неправильное и правильное употребл<ение> приема11 для него повидимому совпадает с частым и редким. В конце концов, Брюсов оказывается грубым эмпириком, не оперирующим ни с какими точными понятиями, и огранич<ивается> описанием и констатированием фактов практич<еского> языка.
Бобров. Характерно для Брюсова, что он не считается ни с какими указаниями, какие дают другие исследования. Так, напр<имер> статистика “Символизма” не точна, но все же дает много справок. А между тем Брюсов безапелляционно заявляет, что из хореических строк наиболее часто встречается строка с ослаблением 1 и 3 стопы. На самом же деле, наиболее частый тип хорея, с ослаблением одной 3 стопы12. Что касается замечания докладчика относительно спондеической ипостасы13, если нет ее, то нет и прочих ипостас. Верье14 [справедливо] замечает, что, если измерять длительн<ость> стиха в секундах, то ямб произносится быстрее, чем спондей, и медленнее, чем пиррихий15.
Скрипчер16 и Верье, на основании своих экспериментальных наблюдений определяют стопу, как слоговой период от первого ударения к следующему. Что касается отличия прозы и стиха, то можно заметить 1), что проза отличается от стиха паузой, 2) в прозе чаще сталкив<аются> ударные слоги, и возмож<н>ее ипостасы. Как определить ритм такой строки, как “легким зефиром летит” — ясно, что он осознается лишь в соседстве с другими строками. Разница между греч<еским> и рус<ским> стих<осложением> очевидна, но все-же Корш сопоставлял русский народный стих17, правда поющийся, с гречески<м18.
2
ПРОТОКОЛ ЗАСЕДАНИЯ МОСКОВСКОГО ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО КРУЖКА
от 3 октября 1919 года
Присутствовали: М.Н. Петерсон, А.А. Буслаев, Р.О. Якобсон, П.Г. Богатырев, М.М. Кенигсберг, А.И. Ромм, В.И. Нейштадт, Ю.М. Соколов, Г.И. Винокур, А.С. Блох19.
Председатель — Р.О. Якобсон. Секретарь — Г.И. Винокур.
Доклад А.А. Буслаева: “Из синтаксической методологии” (Ries: “Was is Syntax?”)20.
М.Н. Петерсон выделяет основные пункты среди соображений Риса, которые должны быть восприняты в 1-ую очередь. Словосочетание — не совпадает с предложением. Возможны слова-предложения. Если здесь говорят об интонации, как форм<альном> признаке слова-предложения, то надо заметить, что интонация эта есть не синтаксич<еский> форм<альный> признак, и может быть признаком и отдельной формы. Далее, важно различение между материальным и формальным значением слова.
Р.О. Якобсон замечает, что главная тенденция последней эпохи в лингвистике — размежевание с логикой, привела к новому злу — психологизму. Потебня является для нас теперь рядом пережитков21. Он рассматривает языковой факт, как мышление, а не как выражение22. В поэтике это привело к различению формы и содержания23, в лингвистике — к неправильному определению значения24. Самое продуктивное разграничение современных мыслителей (Марти, Гуссерль), это разграничение предмета выражения и словесного значения. Что касается самого разграничения морфологии и синтаксиса, <оно> обусловливается данным языком. Слово есть дробь диссоциации, а не реальная единица. Слово вне словосочетания может трактоваться лишь постолько, посколько язык выступает в номинативной функции. С этой точки зрения нет одного языка — каждый раз он выступает для исследователя иным.
Председатель
Секретарь Винокур
3
ИЗ ПРОТОКОЛА ЗАСЕДАНИЯ М<ОСКОВСКОГО> Л<ИНГВИСТИЧЕСКОГО> К<РУЖКА>
от 18 октября 1919 г.
Присутствовали: Якобсон, Томашевский, Бобров, Буслаев, Свешников, Петерсон, Сапожникова, Мейер, Винокур, Богатырев, Кенигсберг, Шор.
Р.О. Якобсон докладывает о рецензии В. Иванова на его статью: “Брюсовская стихология и наука о стихе”25 свою контр-рецензию26 и просит у Кружка моральной поддержки для защиты своих положений в Отделе Научной Литературы. Собрание постановило делегировать О.М. Брика на заседание Филол<огической> Секции, в коей будет разбираться дело Р. Якобсона27.
Избираются в члены Кружка: Б.О. Кушнер и С.П. Бобров. Доклад С. Боброва: О поэтическом языке Брюсова28.
4
ПРОТОКОЛ ЗАСЕДАНИЯ МОСКОВСКОГО ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО КРУЖКА
от 1 ноября 1919 года
Присутствуют О.М. Брик, А.А. Буслаев, Г.И. Винокур, Л.И. Винокур29, М.Н. Петерсон, А.И. Ромм, П.П. Свешников, Д.Н. Ушаков, Р.О. Якобсон. Председательствует М.Н. Петерсон.
Доклад М.Н. Петерсона “О синтаксисе Ягича”30. Секретарь Г.И. Винокур. После доклада с замечаниями выступили А.А. Буслаев и Р.О. Якобсон.
А. Буслаев отмечает, что Петерсон правильно вскрыл априоризм у Ягича. Тот же априоризм сказывается в его статье о Потебне31. Тут интересно сопоставить Потебню с Ягичем. Все учение Потебни является для нас глубоким пережитком. Таково его определение формы, учение о слове. Потебня смешивает эпохи, и отрицает исторический синтаксис32. Исходя из Риса синтаксис Ягича должен квалифицироваться, как mischsyntax33.
Р. Якобсон. Синтаксис Ягича приближается к традиционной школьной грамматике. Мы имеем целый ряд работ в этом направлении методологически неприемлемых. С ними нужно бороться. Но Ягич здесь мало дает. Нужно брать тех, чья популярность оказывает свое дурное действие. Здесь — в первую очередь Потебня. Его популярность растет. Он наиболее желателен в полемическом отношении.
М. Петерсон отвечает, что Ягичем он занялся случайно. Вредное же влияние Потебни несомненно34. Бесконечные псевдо-научные измышления Белого и Иванова, напр<имер>, достаточно хорошо это иллюстрируют.
После закрытия прений, по предложению Председателя35, М.Н. Петерсон избирается в члены Кружка.
ПРИМЕЧАНИЯ
* Описание фонда см.: Баранкова Г.С. Материалы к истории Московского Лингвистического кружка // Язык. Культура. Гуманитарное знание: Научное наследие Г.О. Винокура и современность. М.: Научный мир, 1999.
1) Не останавливаясь на общеизвестных фигурах, дадим краткие пояснения о тех участниках заседаний, чьи имена не получили широкой известности в литературе и в филологической науке.
Лингвисты А.А. Буслаев и П.П. Свешников входили в число учредителей Московского лингвистического кружка, а Буслаев в 1921—1922 годах являлся его председателем.
О переводчике, поэте и лингвисте А.И. Ромме см.: Тоддес Е.А., Чудакова М.О. Первый русский перевод “Курса общей лингвистики” Ф. де Соссюра и деятельность Московского Лингвистического Кружка // Федоровские чтения, 1978. М.: Наука, 1981; Гаспаров М.Л. “Письмо о судьбе” Александра Ромма // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994.
Е.Г. Гурьян и Г.Д. Гурьян — старшие друзья Якобсона, Богатырева и Винокура, родители их близкого товарища Я.Г. Гурьяна, жили в том же доме, в котором жил Якобсон и проходили заседания Кружка. См. о них: Переписка Р.О. Якобсона и Г.О. Винокура // Новое литературное обозрение. 1996. № 21. С. 79—80, 94, 106, 109, 111, а также: Винокур Г.О. Письмо к Е.Г. Гурьян от 1942 г. // Язык. Культура. Гуманитарное знание. М.: Научный мир, 1999 (в составе публикации “Семь автобиографических миниатюр Г.О. Винокура”).
Е.Н. Коншина — литературовед, впоследствии архивист и археограф, см. некролог: [Зимина В.Г.] Елизавета Николаевна Коншина // Записки Отдела рукописей / Гос. б-ка СССР. Вып. 34. М., 1973. Об А.С. Блохе комментатору ничего не известно.
2) Это резюме доклада в настоящее время неизвестно. Поскольку меньше чем через месяц Кружок будет обсуждать внутреннюю рецензию на статью Якобсона (см. третий протокол в настоящей публикации), можно полагать, что Якобсон делал доклад на основе уже готовой статьи. Статья была опубликована только через три года: Якобсон Р.О. Брюсовская стихология и наука о стихе // Научные известия / Академич. центр Наркомпроса. Сб. 2. М., 1922. Попытка выявить отличия опубликованной редакции от той, что была сдана автором в печать, предпринята К.Ю. Постоутенко в комментарии к публ., указанной ниже в примеч. 25.
3) “…Автор позволяет себе указать, что его работа, по своим методам, — нечто совершенно новое в русской литературе. Впервые русский стих, в его метре и ритме, подвергнут научному обследованию, что привело к целому ряду выводов <…> установлению законов (условий ритма), до сих пор остававшихся совершенно неизвестными” (Брюсов В.Я. Краткий курс науки о стихе. Ч. 1. М.: Альциона, 1919. С. 6. Далее обозначается: “Наука о стихе”).
4) Поводом для данного заявления О.М. Брика послужил, по-видимому, автокомментарий, которым Тредиаковский в первом издании своего главного трактата сопроводил “Оду вымышленну в славу правды…”: “…стихи наши правильные из девяти, седми, пяти, также и неправильные из осмии, шести и четырех слогов состоящие, ничего в себе стихового, то есть ни стоп, ни пресечения, не имеют, кроме рифмы…” (Тредиаковский В.К. Новый и краткий способ к сложению российских стихов… // Тредиаковский В.К. Избранные произведения. М.; Л.: Сов. писатель, 1963. С. 406). Но это и аналогичные ему утверждения (Там же. С. 407—408) прилагаются Тредиаковским только к перечисленным им “кратким” размерам. При этом и тут стопы названы им одним из основных признаков “стиховности”. В применении же к главным, с его точки зрения, формам стиха — тринадцати- и одиннадцатисложным — стопы по-прежнему признаются необходимыми: “…чрез стопы стих поется, что всяк читающий и не хотя признает. А ежели б в сих долгих стихах не было стоп, <…> то оные бы совсем походили больше на прозу” (Там же. С. 408).
5) “Оговорки” А. Белого в работах периода “Символизма” касаются не столько использования самого понятия “стопы”, сколько репертуара стоп в русском стихе и описания квалификации с их помощью ритма конкретных стихов. На одной и той же странице комментария к работе “Смысл искусства” читаем: “В русском языке возможны самые разнообразные метрические стопы” и “…единство ямба, хорея, амфибрахия как определенных форм русского стихосложения заключается вовсе не в правильности чередования соответствующих стоп, а в некотором музыкальном единстве” (Белый А. Символизм. М.: Мусагет, 1910. С. 565). А в статье “Лирика и эксперимент” о строках Тютчева Как демоны глухонемые, // Ведут беседу меж собой говорит: “Размер этого двустишия ямбический (условно). <…> В сущности же <…> это ни ямб, ни хорей” (Там же. С. 256—257).
6 ) “╖ 1. Стих есть элемент ритмической речи, причем сам по себе может быть ритмичен и не ритмичен” (“Наука о стихе”. С. 9). В этом определении, как легко видеть, говорится лишь об отдельном стихе (стихоряде, строке). Н.В. Недоброво в известной работе “Ритм, метр и их взаимоотношение” (Труды и дни. М., 1912. № 2) ставил под сомнение возможность раз и навсегда установить различительные признаки стиха и прозы как видов речи. Таким образом, слово стих в данном случае употребляется названными авторами в совершенно разных значениях.
7) Рудольф Вестфаль — исследователь древнегреческой, немецкой и индоевропейской метрики, а также истории античных теорий стихосложения. Среди его книг: Westphal R. Harmonik und Melopöie der Griechen. Leipzig, 1863; Westphal R. Theorie der neuhochdeutschen Metrik / 2 Aufl. Jena, 1877; Westphal R. Allgemeine Metrik der indogermanischen und semitischen Völker… Berlin, 1892. В России книги Вестфаля послужили одним из “главных руководств” при составлении наиболее известного учебника античной метрики, см. признания его автора: Денисов А. Основания метрики у древних греков и римлян. М., 1888. С. 4. В свою очередь, учебник Денисова служил основным источником сведений об античном стихосложении для А. Белого (см.: Белый А. Символизм. М., 1910. С. 556— 563), а возможно, и для всего символистского поколения.
8) Роспуском или распущением в метрическом стихосложении называется замена долгого слога “двумя краткими слогами, причем на первый краткий падает ритмическое ударение, если оно лежало на долгом слоге” (Денисов А. Указ. соч. С. 37).
9) Одной из важных особенностей брюсовской системы метрики было как раз то, что стопа в ней вводилась и использовалась как сугубо вспомогательное понятие для исчисления метров (“метрорядов”). Оно является теоретическим конструктом и не предполагает конкретно-языковой интерпретации. Подробнее о статусе стопы в брюсовской теории см.: Гиндин С.И. Трансформационный анализ и метрика: (Из истории проблемы) // Машинный перевод и прикладная лингвистика. М., 1970. Вып. 13. С. 180—183, 191.
10) Определения стиха и метра в “Науке о стихе” не дают основания для подобного вывода. Стих определяется (см. выше примеч. 6) как “элемент”, то есть часть, единица речи, а метр, напротив, как “сочетание стоп” (“Наука о стихе”. С. 15), то есть как составленный из меньших единиц. По-видимому, повод для вывода, сделанного Бриком, дала фраза, следующая за определением стиха: “В стихах, построенных по тонической системе (так Брюсов называл классическую силлаботонику. — С.Г.), стих всегда метричен…”. (“Наука о стихе”. С. 9). Но как раз эта фраза свидетельствует, что Брюсов допускал существование “неметрических” стихов в других системах стихосложения.
11) Характерного для ОПОЯЗа термина “прием” в “Науке о стихе” нет. Различение правильности — неправильности в ней вводится исключительно для одного из выделяемых Брюсовым “элементов метра”, а именно ипостасы, то есть “замены в метре одной стопы другой”. Общее определение “правильности” ипостас (“Наука о стихе”. С. 17) никак не увязано с их частотой или редкостью. Констатация же того, какие ипостасы неправильны для конкретных метров, обычно связана с соотношением словесного и метрического ударений и с величиной межударного интервала, см., например, описание ипостас ямба на с. 30— 32. Признак частоты употребления в этих конкретных квалификациях тоже не используется.
12) В набранном петитом “Примечании” (╖ 29. “Четырехстопный хорей” (“Наука о стихе”. С. 52) действительно говорилось: “Чаще всего встречаются ритмы с ипостасой пиррихием в 1-ой и 3-ей стопе”. Но приводимые далее примеры свидетельствуют, что союз и в этом утверждении употреблен Брюсовым в значении “и/или”. И первой приведена строка Узнаем коней ретивых, относящаяся именно к тому типу, который признает “наиболее частым” сам С.П. Бобров.
13) Спондеической ипостасой называется замена одной из стоп исходного метра (обычно ямба или хорея) двумя ударными словами подряд. Замечание Якобсона об этой ипостасе см.: Якобсон Р.О. Брюсовская стихология и наука о стихе // Научные известия / Академич. Центр Наркомпроса. Сб. 2. М., 1922. С. 229.
14) Поль Верье — один из пионеров экспериментально-фонетического исследования стиха, автор фундаментальных трудов об английском и французском стихосложении: Verrier P. Essai sur les principes de la métrique anglaice. V. 1—3. P., 1909—1910; Verrier P. Le vers français. V. 1—3. P., 1931—1932.
15) Вопросу реальной длительности произнесения стиховой строки посвящены, в частности, следующие публикации Верье: Verrier P. La mesure des durées rythmiques dans les vers // Revue de phonétique. 1912. V. 2. P. 69—75; Verrier P. Les variations temporelles du rythme. P., 1913. Скорее всего, С.П. Бобров был знаком именно с последней работой. Апелляция к авторитету Верье в данном случае использована не столько против Брюсова, сколько против А. Белого, который в статьях книги “Символизм” систематически называл пиррихизованные стопы “замедлениями”.
16) Эдвард У. Скрипчер — фонетист, один из пионеров акустической записи читаемого стиха. Хотя некоторые наблюдения над ритмом он сделал еще в публикациях по фонетике в конце 1880-х гг., основные собственно стиховедческие труды были опубликованы им в 1920-х — начале 1930-х гг. и, в отличие от работ П. Верье, Э. Зиверса или Ф. Сарана, не успели оказать какого-либо воздействия на русских стиховедов классического периода. С.П. Бобров в 1919 г. мог быть знаком с его главным фонетическим трудом: Scripture E.W. The elements of experimental phonetics. L.; N.Y., 1902. Скрипчер считал, что “поэтическая строка представляет собой непрерывный звуковой поток, не разделяющийся на дискретные стопы, но выстраивающийся вокруг больших пиков “энергии””, совпадающих с ударными слогами (Brogan T.V.F. English versification, 1570—1980. Baltimore; L., 1981. P. 229; перевод мой. — С.Г.).
17) С.П. Бобров имеет в виду работу: Корш Ф.Е. О русском народном стихосложении // Известия Отделения руc. яз. и словесности Императ. Акад. Наук. 1896. Т. 1. Кн. 1; 1897. Т. 2. Кн. 2. Окончание изложения выступления Боброва и все изложение выступления Томашевского в публикуемом автографе протокола утрачены.
18) По правилам Кружка протокол позднее подписывался участниками протоколируемого заседания. Отсутствие подписей в данном случае — свидетельство того, что последний лист (или листы) протокола утрачен. В утраченном окончании содержалось изложение выступления Б.В. Томашевского и, возможно, окончание выступления С.П. Боброва.
19) Об А.И. Ромме см. примеч. 1 к первому протоколу. Компаративист и русист Михаил Николаевич Петерсон с 1916 г. являлся приват-доцентом, а с 1919 г. профессором Московского университета, и многие из участников заседания в прошлом или в настоящем (как, например, Г.О. Винокур) были его слушателями и учениками. О М.М. Кенигсберге см.: Чичерин А.В. Давние годы (Главы из воспоминаний) // Чичерин А.В. Сила поэтического слова. М.: Сов. писатель, 1985. С. 239—250. В.И. Нейштадт впоследствии получил известность как поэтпереводчик.
20) В этой книге, изданной в 1894 г., ее автор, дав критический анализ существующих трактовок предмета синтаксиса, предложил понимать синтаксис как учение о словосочетаниях. В России идеи И. Риса вызвали особый интерес ввиду их близости к синтаксическому учению создателя Московской лингвистической школы Ф.Ф. Фортунатова. Наиболее подробное изложение построений Риса на русском языке дано в главе “Предмет синтаксиса” книги: Петерсон М.Н. Очерк синтаксиса русского языка. М.; Пг., 1923. С. 23—28.
21) Ср. в опубликованном варианте рецензии: “Символисты канонизовали Потебню. Они не учли, что большая часть его психологических предпосылок и лингвистических положений давно устарела…” (Якобсон Р.О. Брюсовская стихология и наука о стихе. С. 223.)
22) Этот “недостаток” Якобсон в рецензии отмечает уже у символистов: “Поэзия трактуется в согласии с Потебней не как выражение, а как особый вид мышления” (Там же). Определение поэзии как “высказывания с установкой на выражение” было дано самим Якобсоном в его известной работе о Хлебникове, опубликованной в 1921 г., см.: Якобсон Р.О. Новейшая русская поэзия // Якобсон Р.О. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1975. С. 274—275.
23) Как известно, сам А.А. Потебня предлагал более тонкое, трехчленное разграничение на внешнюю форму, внутреннюю форму и значение, или идею; см., например, главу “Три составные части поэтического произведения” в: Потебня А.А. Из записок по теории словесности (Фрагменты) // Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. С. 308—310. Углубляя и преодолевая названную Якобсоном дихотомию, он, однако, в определенных контекстах считал возможным использовать последнюю и в ее традиционной форме. Так, в тех же “Записках…” двум соседним разделам даны заглавия “Понимание (критика), Формальность поэзии” и “Поэтичность содержания <…>”, см.: Потебня А.А. Указ. соч. С. 330, 333.
24) По-видимому, Р.О. Якобсон подразумевал здесь отрицание многозначности слов, что Потебня выводил из “определения слов как единства членораздельного звука и значения”. См.: Потебня А.А. Из записок по русской грамматике (Извлечения) // Звегинцев В.А. История языкознания ХIХ—ХХ веков в очерках и извлечениях. Ч. 1. М., 1964. С. 142—143.
25) Рецензия В.И. Иванова была внутренней: в качестве научного редактора Госиздата и руководителя Академического подотдела ЛИТО Наркомпроса он непосредственно курировал подготовку тома “Научных известий”, в который представил свою статью Якобсон. Теперь эта внутренняя рецензия опубликована, см.: Три неизданные рецензии В.И. Иванова / Публ. К.Ю. Постоутенко // Новое литературное обозрение. 1994. № 10. С. 243—245. Предположение К.Ю. Постоутенко, что ставшая источником публикации машинописная копия была выполнена, “очевидно, Р.О. Якобсоном” (Там же. С. 246), не вполне убедительно — экземпляр внутреннего отзыва вполне мог быть предоставлен автору рецензируемой работы редакцией издания.
26) “Контррецензией” в протоколе, по-видимому, названо официальное письмо Р.О. Якобсона с возражениями на замечания Вяч. Иванова. Это письмо также сохранилось в архиве Г.О. Винокура. Пространные выдержки из него приведены в комментарии К.Ю. Постоутенко к публикации рецензии Иванова (Там же. С. 246—249).
27) Какие-либо документы этого заседания комментатору неизвестны. В итоге Р.О. Якобсону пришлось смягчить ряд формулировок (см. комментарий К.Ю. Постоутенко к публ., названной в примеч. 25). С этими изменениями статья Якобсона была опубликована во 2-м сборнике “Научных известий” (М., 1922). В этом же сборнике Вяч. Иванов посвятил брюсовской “Науке о стихе” раздел своего обзора “О новейших теоретических исканиях в области художественного слова”. Не полемизируя прямо со статьей Якобсона, Иванов дал книге Брюсова существенно иную и в целом положительную характеристику.
28) Окончание протокола, зафиксировавшее обсуждение данного доклада Боброва, здесь не публикуется. Практически все обсуждение посвящено проблемам истории и методики анализа поэтического языка. Брюсов в нем упоминается лишь походя (в выступлении Р.О. Якобсона), и не как стиховед, а как поэт. Кроме того, все участники обсуждения обильно ссылаются на выслушанный ими доклад С.П. Боброва, и поскольку никакого резюме доклада не сохранилось, понимание и комментирование выступлений потребуют отдельного специального исследования.
29) Леонид, младший брат Г.О. Винокура, филологией в дальнейшем профессионально не занимался.
30) Ватрослав (Игнатий Викентьевич) Ягич, крупнейший славист конца ХIХ — начала ХХ вв. О проблемах синтаксиса Ягич писал начиная с 1860-х годов. С одной из его ранних работ спорил еще Потебня в своем главном грамматическом труде: Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. 1—2. [3-е изд.] М.: Учпедгиз, 1958. С. 3. На каких из его публикаций основывал свой доклад М.Н. Петерсон, в точности неизвестно. Но можно не сомневаться, что среди них была книга: Jagic´ V. Beiträge zur slavischen Syntax. Wien, 1899.
31) И.В. Ягич посвятил А.А. Потебне две работы — статью в сборнике “Памяти А.А. Потебни” (Харьков, 1892) и главу в кн.: Ягич И.В. История славянской филологии. СПб., 1910. О какой из них говорит А.А. Буслаев, не вполне ясно.
32) Перечисленные А.А. Буслаевым проблемы рассмотрены А.А. Потебней в ч. I (“Введении”) труда, названного в примеч. 30. Важнейшие извлечения даны в хрестоматии В.А. Звегинцева (см. примеч. 24).
33) “Смешанный синтаксис” (нем.). О книге И. Риса см. выше в примеч. 20.
34) В позднейшей историографии книга Ягича, названная в примеч. 30, рассматривается как следующая “во многом” именно “синтаксическим выводам Потебни” (Виноградов В.В. Из истории изучения русского синтаксиса. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1958. С. 376). В изданном через четыре года после доклада в Кружке обзоре “Из истории разработки русского синтаксиса” сам М.Н. Петерсон даже не упомянет Ягича, а критику сосредоточит на трудах Ф.И. Буслаева и А.А. Потебни, см.: Петерсон М.Н. Очерк синтаксиса русского языка. М.; Пг., 1923. С. 5—14.
35) Имеется в виду не председатель заседания — его обязанности выполнял сам избираемый, а председатель Кружка, то есть Р.О. Якобсон.