(Москва, 17-18 ноября 2006 г.)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 3, 2007
Третья ежегодная конференция, приуроченная ко дню рождения русского поэта Генриха Сапгира (1928—1999), была организована, как и две предыдущие, Ю.Б. Орлицким при поддержке журнала “Вестник гуманитарной науки”[1]. Конференция, короткое название которой — “Сапгировские чтения”, посвящена не столько Генриху Сапгиру, сколько большому кругу филологических проблем, связанных с изучением поэтики современной литературы. Третья конференция отличается от двух прошедших тем, что она не только собрала доклады, посвященные анализу текстов и постановке филологических проблем на современном материале[2], но и вышла на уровень модерации проблем, связанных с развитием сиюминутного (present-day) литературного процесса и описанием бытования литературы в недавнем прошлом.
Такое расширение отражает явную нехватку в пределах России и русскоязычного пространства дискуссионного поля для разговора о современной литературе, в первую очередь — о современной поэзии: здесь и кризис критики, и недостатки системы книгораспространения, и неготовность людей, вовлеченных в филологическую жизнь, ставить филологические задачи на материале современной литературы, неверие, что ли, в этот материал, глобальное к нему недоверие. Естественно, проходят специальные конференции, секционные заседания в рамках крупных конференций и узкие проблемные семинары, посвященные современной литературе, существующие как исключение из этого правила, но регулярными из них можно признать только два события — проходящую весной раз в два года конференцию в Институте русского языка им. В.В. Виноградова и ежегодные ноябрьские Сапгировские чтения в РГГУ.
Хотя формальная рамка конференции ограничивалась ХХ веком, некоторые из заявленных тем и привлеченный материал отражали положение дел в литературе первых шести лет наступившего века. Не было и обычного для сапгировских конференций единодушия выводов о свойствах поэтического текста[3], к которым приходили исследователи из разных регионов, представители разных научных школ, разбиравшие в своих работах непохожие друг на друга литературные явления на двух прошлых конференциях.
Первое заседание первого дня было традиционно посвящено памяти Генриха Сапгира и исследованиям его творчества. Не заявленное в программе сообщение московского поэта Владимира Ломазова “Отношение Генриха Сапгира к власти и месту поэта в государстве, социуме”, основанное на личных воспоминаниях, открыло работу конференции. Традиционный участник Сапгировских чтений композитор Юрий Евграфов кратко представил историю общения с Генрихом и сочинения музыки на его стихи. Кроме того, наконец-то появилась техническая возможность прямо на конференции прослушать отрывки хоровой “Сапгир-симфонии № 2”. Сочинение Евграфовым музыки на произведения Сапгира продолжается, и через несколько дней после конференции в Москве состоялась премьера “Сапгир-симфонии № 4”.
Собственно научную часть Сапгировского заседания открыл доклад Веры Калмыковой (Москва) “Вещество мироздания в поэзии Г. Сапгира”; она же показывала иллюстрированный альбом “Лианозовская группа: истоки и судьбы”. Следующий докладчик, Массимо Маурицио, наконец-то перебравшийся из Турина в Москву на ощутимое время, показал Москву в поэзии Сапгира как московский (под)текст, отталкиваясь в своих наблюдениях от концепции петербургского текста, выдвинутой В.Н. Топоровым. Мария Двойнишникова из Челябинска кратко рассмотрела элементы карнавальной культуры в сборнике Сапгира “Московские мифы” — гиперболизацию, гротеск, мотивы пьянства и карнавального поведения. Юрий Орлицкий сделал сообщение о пустотных текстах Сапгира — как о слове “пустота”, одном из ключевых в рамках сапгировской поэтики в целом, так и о значимом отсутствии текста, которое в поэтике Сапгира имеет свою структуру. Хотя пустой текст в поэтике Сапгира чаще — белое пятно на странице (а не строфоид, состоящий из многоточий), структура угадывается благодаря повторению структуры пустотного текста — четверостишию или сонету, вынесенному в комментарий.
Второе заседание первого дня, посвященное общим тенденциям литературного процесса, открыл доклад Дарьи Суховей “Новая рукопись (о влиянии компьютеризации на вид поэтического текста)”. Были представлены результаты опроса современных поэтов о частотных способах текстовыделения и ограничениях со стороны компьютера, влияющих на внешний вид поэтического текста, а также примеры расшатывания типографического и орфографического стандартов в поэзии начала XXI века. Анна Голубкова (Москва) в докладе “Поэзия на страницах журналов “Новый мир” и “Знамя” 1985—2000 годов” представила подсчеты количества поэтических публикаций разных авторов на страницах журналов и пришла к выводу, что публиковался там практически один и тот же круг авторов — в видимой / кажущейся конкуренции эстетик наблюдается момент синтеза.
Кураторы московских клубных литературных программ Юрий Цветков и Данил Файзов (известные также как группа “Культурная инициатива”) представили совместный доклад “Проблемы актуального поэтического книгоиздания”. Наиболее важными из их доклада представляются следующие вещи: в России есть ряд издательств, делающих качественные поэтические серии, имеющие свою серийную стратегию (были названы “Время”, “ОГИ”, “АРГОРИСК”, “НЛО”, “Пушкинский фонд”). При этом не все издательства заботятся о том, чтобы внесерийные издания отличались по оформлению от серийных. Таким образом, читатель / исследователь может быть введен в заблуждение, когда берет в руки некоторые книги. Еще ряд проблем: кризис поэтической критики (несколько лет в этой сфере не появляются новые имена), сложности книгораспространения (книги означенных издательств трудно раздобыть вне Москвы, а “Пушкинского фонда”, соответственно, вне Петербурга).
Говорят, что Массимо Маурицио пометил в программке третьего содокладчика на эту тему — Дарью Суховей (также куратора литературных программ — но в Петербурге), которая в рамках дискуссии предложила провести конкурс критиков поэзии среди студенчества и, кроме того, внесла ряд существенных добавлений в ход доклада, касающихся, в основном, некоторых издательских марок, тоже славных вниманием к современной поэзии, хотя еще не имеющих долгой истории.
Проблематика книгоиздания как такового нова, хотя и, безусловно, важна для научных конференций, посвященных современной словесности. Как правило, речь о книгоиздании начинает идти на несколько иной ступени — при текстологическом анализе и сопоставлениях рукописной и книжной версии текста. В пяти названных издательствах редактирование поэтического текста осуществляется в соответствии с авторским замыслом, и выходят издания почти без ошибок — как материал для филологических исследований книги вполне достойные. В аспекте же изучения литературного процесса проговаривание в среде филологов, что нечто издается не в силу самодостаточной ценности явления, а в силу тех или иных конвенций и договоренностей, представляется важным.
Далее прозвучал доклад Евгении Князевой (Пермь) “Анаграмма в повести Сапгира “Армагеддон””. Князева известна своим интересом к анаграмме — на двух предыдущих Сапгировских чтениях она делала доклады об анаграмме в поэзии группы “ДООС” и об анаграммах в романе Сапгира “Сингапур”. На материале “Армагеддона” были рассмотрены имена персонажей как анаграммы реальных имен, а мир романа — как вывернутое пространство, требующее разгадывания.
Из заявленного блока докладов, посвященного явлениям и персоналиям литературной ситуации регионов России[4], прозвучал только доклад Евгения Прощина (Нижний Новгород) “Радикальная эстетика нижегородской группы “Действительная поэзия” (Депо)”, повествовавший о творчестве Сергея Проворова (р. 1970). Рассмотрению была подвергнута середина 1990-х годов, когда поэзия в понимании Проворова функционировала в качестве набора радикальных акций, жестов и манифестов[5]. Такое понимание поэзии было вызвано тем, что поэт пытался отказаться от традиционных способов выражения поэзии, в первую очередь от слова, и было спровоцировано визитом в 1991 году в Нижний Новгород Ры Никоновой. До периода экспериментов Проворов писал стихи[6], а после — стал известным медиахудожником — членом арт-группы “Провмыза”.
В этот же день прозвучал доклад астраханского исследователя (и поэта) Ивана Чудасова “Крайние формы аллитерации в творчестве Бориса Гринберга”. Борис Гринберг (р. 1962, живет в Новосибирске) — поэт, специализирующийся именно на тех формах ограничительных и комбинаторных поэтик, которые интересны Чудасову как исследователю и как поэту (рассматривавшиеся в докладе гиперлипограммы, а также концевые тавтограммы, палиндромы и т.п.).
Второй день конференции открыл доклад Данилы Давыдова (Москва) “Переходная поэтика 1930—1950-х гг. как историко-литературная проблема”. Были освещены разные представления: “слом традиции”, полное прерывание (и тогда обэриуты выступают в роли тотальных завершителей) и представление о “сломе”, но с подспудным “тлением” живого слова (в рамках концепции Айзенберга). По мнению Давыдова, наблюдается не “слом”, но “переход”, так как не существует целостной, единой исторической линейности. В рамках каждой сублитературы выстраивались своя линейность и “переход”, наследование эстетического опыта происходило различными способами.
Далее программа была сформирована “блоками”, посвященными отдельным поэтам второй половины ХХ века. Блок, посвященный поэтике Геннадия Айги, включал сообщение Арсена Мирзаева (Санкт-Петербург) о чтении Геннадием Айги книги афоризмов Кафки (анализ пометок поэта на полях книги в сопоставлении с поэтическим творчеством того же времени) и доклад Наталии Азаровой (Москва) “Запись: на границе философского и поэтического текста (работая над архивами Г. Айги)”. В докладе Азаровой было продемонстрировано, что ограниченная в употреблении в обыденной речи форма страдательного причастия настоящего времени (например, “чувствуемый”) является употребительной и неизбежной в языке философском и, видимо, как пришедшая из этого жанра оказывается важной в идиостиле Айги. Но не столько присутствие этой грамматической формы свидетельствует о жанре “записи”[7], сколько общая многоплановость и расположение слов на листе, который представляет собой не поэтический черновик, а просто лист размышлений, находящихся на грани философского и поэтического языка. В завершение блока, посвященного Айги, Татьяна Грауз (Москва) прочитала эссе “Мы читаем не слова, а пространства между словами” (Елена Гуро — Геннадий Айги).
Наталья Фатеева (Москва) в докладе “Современный поэтический текст и интерпретация языковых изменений” рассмотрела некоторые актуальные способы трансформации слова в современной поэзии и семантизацию таких явлений на материале текстов В. Павловой, С. Бирюкова, Е. Мнацакановой, У. Заворотинской, М. Степановой, Н. Азаровой, Н. Скандиаки. Особое место в конце доклада было уделено внесению в филологический оборот, наряду с уже имеющейся ризомой, сифонофоры — как живого существа, имеющего точную структуру. Существо пришло в филологический оборот не по произволу исследователя, а из рассматриваемого материала: “а в сотах (странах) моря есть солёный мёд — / солёный мёд огней — сифонофора. / Но если кто (_ /?) в банку соберёт, / то это будет словоформа” (Н. Скандиака). После доклада Фатеевой был поставлен небольшой эксперимент: присутствовавшую на конференции Наталию Азарову попросили прочитать вслух стихотворение “БУКВЫ МОРЯ”, часть слов которого записана побуквенно через дефис. Азарова читала эти сочетания нараспев, а несколько ранее Фатеева в докладе пыталась озвучить этот же текст, автономизируя буквы, произнося их по одной (из чего еще раз следует, что запись текста не универсальна).
Отдельный блок докладов был посвящен поэтике Всеволода Некрасова, коллеги Генриха Сапгира по Лианозовской группе. Доклад Дарьи Новиковой (Минск) ““Чужое слово” как элемент поэтической системы Всеволода Некрасова” был посвящен проекциям Пушкина и Лермонтова в структуру минималистского текста Некрасова. Новосибирский исследователь Олег Бурков в докладе “Повтор как элемент поэтики Всеволода Некрасова” проанализировал несколько общеизвестных стихотворений: “Свобода есть…”, “Утро…”, “Стихи про всякую воду”, “Весна…”, предложив рассматривать эти стихи как метатексты, моделирующие процесс собственного возникновения, и в то же время как проверку каждого слова в тексте на сохранение значения в контексте повтора.
Вечернее заседание второго дня, посвященное исследованиям идиостилей разных современных поэтов, открылось докладом псковской исследовательницы Светланы Константиновой ““Больная Р.” В. Строчкова. Опыт комментария”. В докладе текст поэмы Владимира Строчкова[8] (р. 1946) был сопоставлен со стихотворением Михаила Кузмина “Конец второго тома” (“Я шел дорожкой Павловского парка…”), ранее неизвестным Строчкову, который присутствовал на заседании, а также были выявлены общие тематико-стилистические пласты языка, важные для авторов обоих произведений. Были сопоставлены некоторые синтаксические обороты у Кузмина и у Строчкова, общая тема поворотного момента истории России, шифровательные жаргоны, “оговорочные” повторы и т.п.
Алексей Прокопьев (Москва) начал доклад “Тема света в поэтике Дмитрия Веденяпина” с краткого обзора темы света в русской поэзии — со стихотворений М.Н. Муравьева, Ф. Тютчева, Б. Пастернака, И. Анненского. Для стихотворений Веденяпина (р. 1959; рассматривалась книга 2002 года “Трава и дым”) свет и оптические явления являются главной темой поэзии и полем для сквозных образов поэтики. В завершение доклада Прокопьев разобрал одну из рецензий на анализируемую книгу[9], где рецензент не уловил главной связующей темы поэтики Веденяпина — света — и воспринимает его эстетику как фрагментарную. Это соотносится и с общей характеристикой света как физического явления, который обладает свойствами волны и частицы, и если в представлении Прокопьева это волна, то в представлении рецензента книги — набор частиц.
Доклад Татьяны Нешумовой (Москва) “О лирическом субъекте в поэзии Григория Дашевского” был посвящен анализу двух шестистрочных стихотворений, “Близнецы” и “Марсиане в застенках генштаба…”, в аспекте поиска субъекта говорения во фрагментах, маркированных как прямая речь. Для Нешумовой при подходе к такого рода текстам оказываются важны не столько внутренние свойства текста и смысл, заключенный собственно в нем, сколько макроконтекст — ряд языковых, историко-литературных и культурно-цивилизационных условностей. Проблема понимания текста на фоне макроконтекста и одновременно на поле сражения разных художественных языков (здесь Нешумова ссылается на А. Скидана) выглядит гораздо актуальнее, чем проблема границ художественного языка и функционирования слова в художественном тексте, а уж тем более выдвинутого в название “лирического субъекта”.
В докладе Татьяны Алешки (Минск) “Тема счастья в цикле Д. Воденникова “Черновик”” анализировался скорее лексико-семантический, чем структурный, потенциал новейших текстов Воденникова. Доклад Натальи Клюевой (Москва) “Пятисложник “Егоркиной былины” А. Башлачева: скрещение традиций” был посвящен рассмотрению разных тенденций — кольцовского пятисложника и романса “Очи черные”, — сходящихся в одном масштабном произведении русского рок-поэта. Татьяна Данильянц (Москва) рассказала об образе Москвы конца 1990-х — начала 2000-х годов на материале поэтическо-дневникового творчества Бориса Юхананова. Соредактор альманаха “Хайкумена” Дмитрий Кудря представил ряд наблюдений, связанных с функционированием поэтики хайку в современном мире, проиллюстрировав свои соображения несколькими хайку Софии Русиновой (1965—2005). Завершил конференцию доклад Юрия Орлицкого, посвященный истории фестивалей свободного стиха.
В заключение можно еще раз сказать, что многообразие подходов к разнородному современному материалу представляется плодотворным, особенно если в совместной работе участвуют молодые исследователи, что и показали Сапгировские чтения 2006 года.
Дарья Суховей
_________________________________________________
1) Статья-отчет о конференции 2004 года: Делекторская И. Международная научная конференция “Творчество Генриха Сапгира и русская поэзия конца ХХ века” (Москва, РГГУ, 2004 г.) // НЛО. № 72. С. 440—444.
2) Тезисы и полные тексты некоторых сообщений, прозвучавших или заявленных на Сапгировских чтениях прошлых лет, доступны на сайте РГГУ: http://www.rsuh.ru/ section.html?id=2047 (2004 г.); http://www.rsuh.ru/section. html?id=2048 (2005 г.).
3) Зато было иного рода единодушие, скорее на уровне общности помыслов и замыслов: на одном из заседаний было упомянуто несколько книг, которые были, оказывается, принесены другими участниками с собой на заседание: как вполне очевидный и тиражный 79-й номер “НЛО”, так и экземпляр книги афоризмов Кафки на немецком языке, принадлежавший ранее Геннадию Айги, с пометками поэта.
4) Этот блок вырос из прозвучавшего на Сапгировских чтениях — 2005 доклада Евгения Прощина “Неоавангард Сергея Кузьмина: черты поэтики”, посвященного анализу поэтики нижегородского поэта, более известного в литературной среде под именем Сергей Кынчев. В блок должны были войти (но, увы, не прозвучали) доклады Елены Власовой (Пермь) “Феномен городского поэта в литературной жизни Перми”, Зои Антипиной (Пермь) “А. Иванов и В. Каменский в геопоэтике Урала” и совместный доклад Владимира Шадурского и Станислава Тихонова (Новгород) “Молодая поэзия Новгорода”.
5) Часть манифестов опубликована: Ров Проворов. Избранные манифесты, приказы, постановления и т.д. // Urbi. Вып. 8.: Новый Сизиф. СПб., 1996. С. 117—119.
6) Проворов С. // Вавилон. 1993. № 2. С. 24—28.
7) Любопытно терминологическое совпадение с матрицей онлайн-дневников, где слово “запись” подразумевает отдельный фрагмент любого содержания — от дневникового фрагмента до картинки, отсылки и т.п. Естественно, и поэтический, и философский текст входят в эти широкие рамки. Геннадий Айги не пользовался компьютером. Обозначение “запись” — его термин.
8) Строчков В. Больная Р. Хронический склерофимоз. Из истории болезни. Широкоформатное многофигурное историко-эпическое полотно во вкусе Ильи Глазунова // Строчков В. Глаголы несовершенного времени. М., 1994. С. 308—319.
9) Имеется в виду: Ермакова А. Еще не там, уже не тут. [Рец. на кн.: Дмитрий Веденяпин. Трава и дым. М.: ОГИ, 2002] // Знамя. 2003. № 7.