Опубликовано в журнале НЛО, номер 3, 2007
ХОРОШО. Нижний Тагил, 2007. № 1—2.
Журнал этот выходит тиражом 999 экз., распространяется по Свердловской и Челябинской областям и в столицы не доходит. В мои руки он попал почти случайно, однако сразу же привлек своим своеобразием. Сейчас есть два типа “общих” журналов (про специальные нужен отдельный разговор): “толстые” (вялые и малоповоротливые, с “рóманами”, адресованные людям в возрасте 40 лет и более) и “глянцевые” (крикливые и броские, агрессивные и выпендрежные, не просто набитые рекламой, но рекламные по типу, по внутреннему смысловому устройству, стремящиеся поразить; аудитория их — 20—30-летние). Конечно, в каждой из этих категорий есть издания получше и похуже, профессиональные и любительские, “самопальные”, но общая логика такова.
И вот появляется журнал хотя и не толстый (не более полусотни страниц), но литературный (дело не столько в том, что тут печатаются литературные произведения и воспоминания о писателях, сколько в самой литературности (а не журналистичности) письма), журнал хотя и глянцевый по технологии и по наличию большого числа фотографий, но решительно не “глянцевый” по содержанию.
Переходя к описанию содержания, я испытываю определенные трудности. Ведь журнал — это не сумма материалов, а конструкция, где материалы должны быть “пригнаны” друг к другу, должны иметь определенный тон, определенное единство. Я не хочу сказать, что эта истина вообще забыта в современной журналистике, но сейчас журналы делают десятки человек, и одного тона, смысловой (а то и стилевой, как у О. Сенковского в “Библиотеке для чтения”) близости добиться трудно. В данном же случае, когда журнал редактирует один человек (писатель Борис Телков; больше никто в качестве члена редакции или редколлегии в выходных данных не обозначен), такую цельность и целостность обеспечить было легче, и редактор с успехом этой возможностью воспользовался.
Главное для меня в этом журнале — это отсутствие истеричности и агрессивности, присущих так называемой “патриотической” прессе, и стеба, которым пропитан “глянец”. В стебе последовательно пародируются и снижаются любые социальные, нравственные, эстетические ценности, для него характерен настрой тотального нигилизма. При этом, как точно отмечает Б. Дубин, “интонация напора и превосходства в себе скрывает — от самого стебующего и слишком значимых для него других — сознание собственной некомпетентности и несостоятельности <…>” (Дубин Б. Слово — письмо — литература. М., 2001. С. 170). Стеб — позиция эпигонская и тупиковая.
В “Хорошо” же читателю предъявлены позитивные ценности. Достаточно узкий круг его авторов — это люди, которые пишут о том, что им интересно, причем с доверительной, открытой интонацией. Они хотят не учить читателя, не заставить его купить что-то или проголосовать за кого-то, а поделиться своей (или рассказать о чужой) любви к профессии, родному городу, родной стране (а через это — и ко всем людям).
Эта линия ярко выражена в повествованиях об увлеченных людях и беседах с ними (см., например, очерки Алексея Корякова о пилоте дельтаплана Андрее Сизове (№ 1) и Варвары Земляникиной о скульпторе Стасе Дерябине (№ 2), интервью Кузьмы Телкова со знатоком и сочинителем электронной музыки, известным под именем Спаз (№ 1)).
Пафос создателей журнала в том, что помимо светской тусовки (“гламурные люди и денежные мешки — обитатели лаковых журналов”) есть в России и другие, “нормальные люди”. Как иронически пишет Б. Телков в заметке “Гламур-р-рный кот Срук” (№ 1), “журналисты (читай: глянцевые и стебовые. — А.Р.), конечно же, за хорошие деньги, пытаются внушить народу, что нынешние “звезды” <…> неповторимы <…>. Они подругому мыслят, ходят, одеваются, едят и, что самое удивительное, чувствуют”. В “Хорошо” же интервьюируют установщика дверей, объехавшего без документов всю Европу и сидевшего в португальской тюрьме (№ 1), или системного администратора цеха (№ 2).
Эта линия нормальной жизни и обретения позитивной идентичности естественным образом выражается в журнале в краеведении, но краеведении не совсем традиционном. Это краеведение не документальных фактографических “раскопок”, а интонации и настроения, как в живо написанных (хотя, конечно, и достаточно информативных) эссе Ольги Шабаршиной (“Тагильская капуста” (№ 1), “Первый самолет в Нижнем Тагиле”, “Тагильская погода сегодня и раньше” (№ 2)). Это тексты о примечательных местных деятелях, взятых в непривычном ракурсе, как в историческом очерке Б. Телкова о первом председателе Тагильского Совета рабочих и солдатских депутатов, большевике Д.Н. Добрынине, покончившем с собой после первых (“кровавых” в Нижнем Тагиле) дней советской власти (№ 2), или в подготовленных тем же Б. Телковым к публикации наивных и трогательных воспоминаниях о довольно известном тагильском писателе А.П. Бондине (1882—1939) его приемной дочери Варвары (№ 1, 2).
Позитивный, я бы сказал, идиллический синтез можно найти в талантливых эссе Федора Телкова (сопровожденных еще более талантливыми его фотографиями) “Карла Маркса души моей” (№ 1, о нижнетагильской улице) и “Шагал с фотоаппаратом и этюдником” (№ 2, о городе Верхотурье). Процитирую весьма выразительный пассаж о Верхотурье, создающем “впечатление “русскости”, такой собирательный образ Руси, России, Советского Союза и Новой России — полотно кисти Шагала. Здесь батюшки ездят на иномарках, козы пасутся в разрушенном храме, коровы караваном прогуливаются по трассе, общественную “русскую баню” содержат люди кавказской национальности, просящие подаяния пристают к красавицам с этюдниками, улицы, ведущие к храмам, имеют классические революционные названия <…>, а напротив мужского монастыря располагается молодежный клуб”.
При поисках идентичности всегда (особенно в России) приобретает особое значение соотношение “мы”/ “они”. И в рецензируемых номерах эта проблема нередко возникает, и решается она в основном вполне корректно, в духе уважительного и объективного рассмотрения достоинств и недостатков разных стран и культур. Отмечу в этом плане важные для журнала любопытные путевые заметки Светланы Слоневской о Германии “Typisch Deutsch” (№ 1, 2), в которых автор признается, что “первая же встреча с этой страной разрушила все мои стереотипы”, и дальше подробно описывает, как в кухне, приветствиях, представлениях о русских проявляются культурные особенности немцев. Автор не лишен элементов национальной самокритики и признает, например, что “приятно, когда тебя обслуживают с улыбкой на лице, пусть искусственной, наигранной… Это во много раз лучше “кислой мины” и впечатления, что тебе делают одолжение, отвечая на твои вопросы или обслуживая тебя…”.
Упоминавшийся уже выше нелегальный путешественник вообще признает, что “у них (за рубежом. — А.Р.) действительно все гораздо интереснее, чем у нас. Люди в основном простые, умеют радоваться жизни, не такие хмурые, плюс ко всему они действительно цивилизованней, чем мы”. Впрочем, есть и более “патриотические” мнения. Системный администратор считает, например, что “наши инженера самые лучшие в мире. Потому как смекалка… У американцев что хорошо, организация труда, а остальное — уж извините…”.
Я упомянул, разумеется, далеко не все материалы в этих двух номерах. Так, я сознательно не писал о чисто литературных произведениях: рассказах, миниатюрах, притчах, одностишиях и т.д.: не являясь литературным критиком, не хочу заниматься не своим делом, а кроме того, полагаю, что этот журнал держится не на них, не случайно же они помещены в конце номеров.
А вот о фотографиях сказать стоит — выразительные, но не агрессивные, не давящие на читателя, они сопровождают каждый материал, представляя собой важный компонент номера. Важно, что они черно-белые; возможно, причина тут в желании уменьшить расходы, но на фоне нынешнего пестрого и цветастого глянца это работает как минус-прием: журнал становится строже, “культурнее”, стильнее.
Редактор журнала Б. Телков, открывая первый номер, пишет, что это “журнал для всех. Как для всех есть хлеб, вода, добрая шутка”. Но мы знаем, что и хлеба пекут разные сорта, и шутки, которые смешат одних, не кажутся смешными другим. Что уж говорить о журналах, если половина населения их вообще в руки не берет, а на вторую половину приходятся их сотни.
Не думаю, что у “Хорошо” будет очень большая аудитория. Но если несколько десятков его авторов найдут несколько тысяч умных и нестандартных читателей — это будет хорошо для “Хорошо”. Трудно ожидать, что подобный журнал может приносить доход. Но можно надеяться, что спонсор (издатель В.В. Гасельник), поддержавший это интересное издание (спасибо ему), не оставит его и в дальнейшем и журнал не только не исчезнет с российской культурной карты, но и найдет дорогу в другие регионы, в том числе и в столицы. Он этого вполне заслуживает.
А. Рейтблат