Опубликовано в журнале НЛО, номер 1, 2007
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СЛОВА КАК ВЕЩИ,
ИЛИ
ОПЫТ ЧТЕНИЯ ОДНОЙ СТЕНОГРАММЫ [1]
Чтобы понять, что волновало образованное общество в таком-то году, можно обратиться к так называемой качественной прессе и серьезным книгам с коротким издательским циклом. Главные, ключевые слова найдутся в заголовках статей, передовицах, названиях книг. Чтобы понять, какие слова были главными для политического класса2, можно выбрать более короткий путь и найти место, где представители этого класса высказываются на значимые темы. В частично свободной стране, какой был СССР образца 1990 года, корректным источником сведений могут быть стенограммы публичных заседаний с преобладанием именно этой группы людей. Для того чтобы судить о ключевых словах политического языка3, эти тексты вполне подходят. Конечно, так можно узнать только дозволенные (государственной и общественной цензурой) слова. В стенограммы4, например, обычно не попадают обороты из "языка крепких хозяйственников" (он же "русский матерный") и разнообразный профессиональный жаргон.
В качестве площадки, на которой представители политического класса демонстрировали свой словарный запас, выбран Первый съезд народных депутатов России. Почему съезд народных депутатов России, а не СССР? Съезд народных депутатов СССР собрал сливки советского общества, среди союзных депутатов были блестящие интеллектуалы, моральные лидеры и выдающиеся ораторы. С другой стороны, большинство этого съезда составляли "агрессивно-послушные" жертвы советской идеологической машины. На долю безвластного "парламента" РСФСР остались, за очень небольшим исключением5, "крепкие середняки": с типичными для своей социально-профессиональной группы интересами, без претензий на введение в оборот новых идей и терминов. В то же время среди российских депутатов (во всяком случае, среди выступавших) было на удивление мало "органчиков" — возможно, потому, что только 33 человека из 1060 были избраны на безальтернативной (когда баллотировался лишь один кандидат) основе. К сожалению, большинство депутатов зачитывало заранее подготовленные тексты выступлений6, и спонтанной речью можно смело считать только реплики. Тем не менее тексты, в том числе не написанные самими ораторами, безусловно, отражают моды политического сезона-1990.
Первый съезд народных депутатов России проходил с 16 мая по 22 июня 1990 года. На первых прямых выборах было избрано 1060 депутатов. Главные события съезда: избрание Бориса Ельцина председателем Верховного Совета РСФСР и принятие Декларации о суверенитете. Если 1990 год — это год рождения новой российской государственности, то день ее рождения — это, вероятно, 29 мая, когда лидер национально-демократической оппозиции советскому руководству занял высший государственный пост в еще не существовавшей стране. Победа Ельцина, избранного большинством в 4 голоса, последовала в результате изматывающей позиционной борьбы, в ходе которой его сторонникам, составлявшим первоначально 20-30% депутатов7, удалось привлечь на свою сторону большинство съезда. КПСС потерпела историческое поражение, от которого она уже не оправилась. Голосуя за Ельцина, депутаты проголосовали против КПСС и против сохранения СССР как единого государства8.
В 1990 году я с большим интересом следила по газетам за ходом съезда и сохранила о нем живые воспоминания. Приступая к чтению стенограмм, я ожидала, что мои нынешние впечатления будут отличаться от тогдашних, но не ожидала, что до такой степени. То, что не замечалось и составляло общий фон политической жизни, сегодня выступает на первый план и оказывается на удивление современным. Разговоры с коллегами-наблюдателями подтверждают, что мое восприятие не уникально. Если рассматривать происходившее на рубеже 1980-1990-х как историческую мелодраму, то первый съезд российского представительного органа был эпизодом борьбы титанов — Ельцина и Горбачева — на фоне катаклизмов, сотрясавших окраины СССР, и стремительно развивавшегося политико-экономического кризиса. Соответственно, многим запомнились демонстративный уход Горбачева из правительственной ложи и не менее демонстративный уход группы демократов из зала заседаний во время обсуждения телеграммы Ландсбергиса, поверженный Ельциным Иван Кузьмич Полозков, пикеты беженцев и первые российские флажки, контрабандно протащенные в Большой Кремлевский дворец9. То, что эти картинки — лишь малая часть съездовской рутины, осознаешь сейчас с некоторым трудом. Именно рутина — бесконечные жалобы областных бюрократов, фантазии старших научных сотрудников, рассказы "не по делу" слесаря-краснобая или директора совхоза10 — демонстрирует становление того политического языка, которым политики и говорящие о политике пользуются и сегодня.
Разумеется, мои наблюдения по ходу "пристального чтения" остаются довольно поверхностными; тем не менее я очень надеюсь, что мои скромные заметки подвигнут исследователей на изучение замечательного свода памятников русского политического языка, которым являются стенограммы заседаний позднесоветского и российского парламентов11.
СУВЕРЕНИТЕТ (И ДЕМОКРАТИЯ)
Самым модным словом на заседаниях съезда было слово "суверенитет". Трудно поверить, но оно звучало в выступлениях чаще, чем фамилия Ельцин (а про Горбачева — напомню, на тот момент президента СССР и генсека КПСС — депутаты вообще вспоминали редко). Понятно, что по ходу прений по докладу Виталия Воротникова (член Политбюро ЦК КПСС, председатель президиума ВС РСФСР — органа, до 1990 года имитировавшего в Российской Советской Федеративной Социалистической Республике высшую власть), который так и назывался "О суверенитете России", этого слова было трудно избежать12. То же самое относится и к обсуждению Декларации о суверенитете России13. Однако депутаты вставляли в свои речи слово "суверенитет" и тогда, когда тема к этому не обязывала. Может даже возникнуть впечатление, что им "спустили" это слово сверху, как ранее "ускорение" (благополучно почило) и "перестройка" (сохранилось, как правило, для обозначения короткого периода истории позднего СССР). Однако, с учетом специфики того времени, более вероятное объяснение — не прямое выполнение указаний начальства, а желание провинциальных хоздеятелей приобщиться к московским политическим модам.
Было бы резонно ожидать, что депутаты относятся к суверенитету по-разному. Ничего подобного; для всех народных представителей это слово обозначает нечто позитивное. Разгадка, разумеется, в том, что значение слова "суверенитет" в 1990 году отличалось от интуитивного представления носителя языка о том, что такое суверенитет (например, уже совсем скоро, суверенитет Чечни). Суверенитет — это идея, будущее желательное состояние, и депутаты это отлично осознают. Например, председатель исполкома Тамбовского горсовета Павел Горбунов: "Идея суверенитета России присутствует в выступлениях и программах, наверно, всех сидящих в этом зале депутатов. И каждый вкладывает в нее свой смысл, свое содержание"14. Именно поэтому суверенитет в устах депутатов стал понятием весьма широким15.
Несколько примеров того, какой разнообразный, но всегда позитивный смысл вкладывали депутаты в понятие "суверенитет":
Сергей Бабурин (декан юридического факультета Омского государственного университета, ныне — вице-спикер Госдумы, лидер партии "Народная воля"): "единственный шанс вывести страну из кризиса — это обеспечить реальный суверенитет союзных республик"; суверенитет невозможен в рамках действующей Конституции16.
Александр Власов (председатель Совета министров РСФСР): "радикальное17 решение стоящих перед республикой проблем может быть найдено только в ее полноценном экономическом и политическом суверенитете"; главные принципы суверенитета — самоуправление и самофинансирование; экономический суверенитет предшествует политическому, или государственному18.
Александр Гранберг (директор Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения Академии наук СССР, Новосибирск): Россия опаздывает с объявлением государственного суверенитета; "главное в концепции суверенитета — принцип распределения прав между гражданами, предприятиями, местными органами власти"; то, что одновременно с российским съездом Верховный Совет СССР принимает концепцию перехода к регулируемой рыночной экономике, нарушает российский суверенитет19.
Анатолий Грешневиков (заведующий отделом Борисоглебской районной газеты "Новое время"; сейчас — депутат Госдумы, фракция "Народная воля")20: вопрос суверенитета — вопрос о степени участия России в Союзном договоре; с суверенитетом связаны "общественно-национальная цель России", ресурсы, механизмы народовластия.
Борис Ельцин (председатель Комитета Верховного Совета СССР по вопросам строительства и архитектуры, ныне — пенсионер): ключевой вопрос — это полнокровный политический суверенитет (он же — "полнокровный и реальный государственный суверенитет"), без него невозможна гармонизация "отношений внутри России и Союза, между автономными территориями внутри России"; для реального суверенитета необходимо принять новую Конституцию21; экономический суверенитет следует из государственного суверенитета; экономический и политический суверенитет позволят обеспечить "социальный суверенитет человека, его права, защищенность от государственного и местного диктата и бюрократизма"22.
Ирина Залевская (редактор газеты "Молодая гвардия", г. Пермь): надо "прорабатывать параллельно" экономический и политический суверенитет; "пока Россия находится в составе СССР, полный ее суверенитет невозможен"; максимальный суверенитет возможен в конфедерации; суверенитет народа23 — часть политического суверенитета; самая сложная часть проблемы суверенитета — суверенитет народов России24.
Борис Немцов (старший научный сотрудник теоретического отдела Горьковского научно-исследовательского радиофизического института, в дальнейшем — губернатор Нижегородской области, первый вице-премьер, ныне — член политсовета партии СПС): суверенитет — это советская власть (в смысле парламентской республики и разделения властей), "без сильных Советов нам не избавиться от диктата ведомств и министерств. Не избавиться от партийного диктата"25.
Владимир Фомин (директор завода Белинсксельмаш, г. Каменка Пензенской области): понятие суверенитета "трудно даже представить в самом большом, широком смысле этого слова, но всегда основой этого понятия была экономика"26.
Валерий Чаптынов (председатель Совета народных депутатов Горно-Алтайской автономной области, первый секретарь Горно-Алтайского обкома КПСС, позже — глава Республики Алтай, умер в августе 1997-го): принятие акта об экономическом и политическом суверенитете России нужно, чтобы жить в "цивилизованном обществе"; основа суверенитета — "в том, чтобы народы России стали полновластными и ответственными хозяевами своей республики". Для этого требуется "передать реальную власть от центральных министерств и ведомств" Советам (то есть парламентское устройство) и… вывести Горно-Алтайскую АО из состава Алтайского края27.
В одном ряду с суверенитетом упоминали "правовое государство" (Юрий Слободкин), "новую Конституцию" (Казбек Доев), "самостоятельность регионов" (Юрий Макаров), народовластие как "механизм практического осуществления суверенитета" (Илья Константинов), "экономическую самостоятельность" (Валерий Кирпичников), "возрождение национального самосознания" (Федор Поленов), национальное достоинство и свободное национальное самоопределение (Рамазан Абдулатипов). Суверенитет следует "возродить" (Владимир Вознесенский), он может быть даже у предприятия (Юрий Гехт). На глаз кажется, что для большинства депутатов суверенитет — это понятие в первую очередь экономическое (когда не отбирают в пользу Союза/центра/главка). Преобладает мнение, что суверенитет бывает в составе Союза ССР (правда, "обновленного"); суверенитет вне Союза — это не совсем ортодоксальное представление, но его можно высказывать, шока эта мысль не вызывает.
Рассуждения о суверенитете довольно часто сопровождались рассуждениями о конструкции будущего российского государства (слово "государство" при этом употреблялось не очень часто). В этом контексте возникало слово "Советы" и лозунг "власти Советов"28. Имелась в виду, судя по всему, парламентская республика, часто — с сильным местным самоуправлением и значительными элементами прямой демократии. Выражение "местное самоуправление" было популярно и означало, в отличие от "суверенитета", именно реальное "местное самоуправление" (люди "с мест", выдвигавшие это требование, довольно хорошо понимали, чего именно они хотят). Впоследствии в России был реализован вариант президентско-парламентской республики, а реальное (то есть имеющее собственные финансовые источники) местное самоуправление так и не появилось.
Относительно полномочий парламента ясного представления не было (с одной стороны, было естественное желание расширить их по сравнению с бесправным ВС РСФСР, с другой — часто упоминался принцип разделения властей, ограничивающий полномочия представительного органа), не осознавалась и разница между Советами и парламентом. Было распространено мнение, что парламент отличается от Совета тем, что он профессиональный. Некоторые депутаты (среди них Револьт Пименов) обращали внимание на процедуру, в смысле следования явно установленным правилам игры. Первое заседание съезда было 19 мая 1990 года. Временный регламент был принят только 7 июня29. До принятия регламента временный ведущий Василий Казаков (представитель аппарата)30 ориентировался на собственный здравый смысл (и, возможно, на указания ЦК), самолично решая, кому, на сколько и в каком порядке дать слово. После того как регламент был принят, новый ведущий, Борис Ельцин, немедленно начал его нарушать. Револьт Пименов писал: "И тут Ельцин проявил свое мастерство, а также известное пренебрежение к процедурным нормам. Он незаметно протолкнул новый вариант Декрета <…>. С точки зрения регламента, творилось невероятное: например, один вопрос решался КАК ПРОЦЕДУРНЫЙ (т.е. не большинством в 50%, которого он не собрал, а относительным большинством от фактически голосовавших), но в то же время ПОИМЕННЫМ ГОЛОСОВАНИЕМ! Иначе — ничего бы не получилось"31. Таким образом, практика подстройки института под конкретного человека уже существовала в протопарламентскую эпоху Первого съезда.
"Суверенитет" чрезвычайно тесно связан в документах съезда с "демократией" (также — с употребляемым в качестве синонима "народовластием"32) и "демократическим" — во всяком случае, во многих выступлениях на съезде эти слова стоят рядом. Под "демократией" и "демократическим" российские нардепы понимают обязательно что-то хорошее (часто — так же, как в случае суверенитета, — неопределенно-хорошее). При этом, если суверенитет — идея, которой только предстоит воплотиться, то "демократические" практики (в том числе "выборы на демократической основе") уже имеются. "Демократизация" уже идет, и ее необходимость никто не подвергает сомнению, требуется "дальнейший рост демократии". О "социалистической демократии" иногда вспоминают, но редко; "антидемократом" не хочется быть никому33. Депутат Игорь Смирнов (ректор Красноярского института цветных металлов), рекомендующий себя коммунистом, объясняет: "Рынок — это не капитализм, а демократия в экономике"34. Даже коммунист в узком смысле слова Юрий Слободкин, обращаясь к оппонентам, демагогически воскликнул: "Давайте следовать лучшим образцам западной демократии, если хотим быть демократами"35. "Демократии" противопоставляется "демократическая анархия" (Анатолий Манохин), "партократия" (и то и другое — редко), "административно-командная система" (постоянно).
Часто термин "демократический" употребляется применительно к выборам, а конкретно — к тем самым выборам, на которых были избраны участники съезда, поскольку других демократических выборов в России с 1917 года (в Учредительное собрание) не проводилось. "По новому, более демократическому закону <…> количество кандидатов не ограничивалось, не проводились прямые выборы от общественных организаций и окружные предвыборные собрания, которые раньше являлись своеобразным фильтром", — отметил председатель ЦИК по выборам народных депутатов РСФСР Василий Казаков36. Уже в ходе первых демократических выборов ЦИК очень волновало то, что "из-за большого количества кандидатов и плохого знания их платформ" только 11% депутатов удалось избрать в первом туре. "Видимо, следует подумать, как помочь избирателям сделать более осознанный выбор", — беспокоился тогда председатель ЦИК РСФСР37. Нельзя не увидеть, что беспокойство о недостаточно просвещенных избирателях унаследовали и современные российские избирательные инстанции.
В дальнейшем слово "демократия" стало употребляться по-разному в зависимости от политических взглядов говорящего. Для одних оно стало более строгим термином, а не просто обозначением всего хорошего и светлого; для других "демократия" и "демократ" превратились в бранные слова. Судьба "суверенитета" иная: его значение сузилось до словарного, но отрицательного "хвоста" к нему не прилипло.
Совершенно неудивительно, что в ходе новейшего строительства политического языка "суверенитет" оказался востребован администрацией для "локализации" понятия "демократии". Это слово никогда не означало ничего неприятного, в то время как демократия может ассоциироваться с беспорядком, анархией и пр.38; у него почтенная документированная история; наконец, у него нет советской традиции употребления, что немаловажно для организатора его возвращения в активный словарный запас39. Что касается смысла, то "суверенная демократия" не более и не менее абсурдна, чем "суверенитет России в составе СССР", и точно так же является термином скорее промежуточного политического использования.
КОНСТИТУЦИЯ
Горячий вопрос для Первого съезда — это внесение изменений в Конституцию. На момент съезда Конституция РСФСР представляла собой текст 1978 года (клон брежневской Конституции СССР). В него 27 декабря 1989 года были внесены поправки о новой структуре власти (съезд народных депутатов, комитет конституционного надзора и т.п.). Сделал это — в порядке выполнения решений XIX партконференции о политической реформе — старый Верховный Совет РСФСР, "избранный" по принципу "один кандидат — один округ" за неделю до прихода Горбачева к власти в марте 1985 года. Политической реальности весны 1990 года текст уже мало соответствовал.
Насчет Конституции — в отличие от суверенитета — среди депутатов существовало значительное разномыслие. Правда, разномыслие было не по вопросу "менять — не менять". Часть депутатов считала, что менять надо немедленно и с голоса (в крайнем случае — быстро создать комиссию, которая за пару дней подготовит поправки), часть придерживалась мнения, что нужно сначала тщательно проработать изменения. Во вторую группу входили и те, кто считал, что Конституцию менять надо, но без излишней поспешности, и те, кто стремился попросту "замотать" вопрос.
Вот примеры, отражающие характерные мнения:
Неизвестный депутат: "Я еще раз вас призываю: не нападать на Конституцию, такая она есть на сегодняшний день, и мы ею должны руководствоваться"40.
Валентин Герасимов (председатель исполкома Курганского облсовета): "некоторые депутаты очень просто как-то обращаются с Конституцией"; менять Конституцию "походя" — неприемлемо41.
Илья Константинов (оператор газовой котельной, лидер Ленинградского народного фронта, г. Ленинград, ныне — секретарь по идеологии Партии социальной справедливости): принятие декларации о суверенитете определяет "характер и направление необходимых конституционных изменений"42.
Виктор Степанов (председатель Президиума Верховного Совета Карельской АССР, руководил Карелией до 1998 года, ныне — в Российской партии жизни): "изменение статей Конституции на данном съезде представляется несвоевременным и поспешным"43, потому что при этом "игнорируются конституционные права автономных республик"; новый состав Верховного Совета и Конституционной комиссии должен выработать проект новой Конституции и вынести ее на внеочередной съезд44.
Владимир Селезнев (полковник, заместитель начальника кафедры Высшего военного автомобильного инженерного училища, г. Челябинск): "у нас есть право изменить Конституцию, но давайте не будем относиться к этому праву как к абсолютному"; представители автономий "против немедленного изменения Конституции"45. Один из аргументов: "все-таки избраны мы по старой Конституции" (тут характерная "проговорка": если человек называет действующую Конституцию "старой", значит, он уже признает неизбежность "новой").
Сергей Самойлов (директор детского дома № 1, г. Чита): "Бесспорно, что сегодняшняя Конституция устарела. Но избрание Комитета конституционного надзора было бы сегодня преждевременным"46.
Олег Басилашвили (актер): "Для России ее Священное писание — это ее Конституция", но старая Конституция — часть "системы, удушающей человека", поэтому нужно создать Конституционную комиссию для подготовки новой Конституции47.
Николай Рябов (заместитель директора Сальского сельскохозяйственного техникума, рабочий поселок "Гигант", в 1993-1996 годы председатель Центризбиркома РФ): "необходимость изменения и дополнения Конституции очевидна", в спринтерском принятии поправок "нет стремления толкнуть съезд на антиконституционный путь"48. В той же реплике встречается (по другому поводу) выражение "рецидив сталинско-брежневской Конституции".
Олег Румянцев (научный сотрудник Института экономики мировой социалистической системы Академии наук СССР, ныне — директор по развитию газового бизнеса ТНК-BP): чтобы "сделать шаг в сторону истинного суверенитета", Россия должна отойти от "прокрустова ложа союзной Конституции"49.
Леонид Волков (старший научный сотрудник ИНИОН Академии наук СССР): если не решить принципиальный вопрос о "государственном" суверенитете России, бессмысленно "рассматривать вопрос о конституционных изменениях"; изменения Конституции, связанные с обретением Россией государственного суверенитета, уже проработаны "группой депутатов", и нет необходимости откладывать их "в долгий ящик"50.
Федор Шелов-Коведяев (старший научный сотрудник Института истории СССР Академии наук СССР, в дальнейшем — замминистра иностранных дел РФ) убеждал коллег внести "микроскопические" изменения в действующую Конституцию51.
Обсуждая изменения Конституции, депутаты обычно упоминали Верховный Совет, который мыслился как профессиональный парламент суверенной (в широком смысле) России — парламентской республики. Они не утверждали прямо, что новую Конституцию должен принять Верховный Совет (а не съезд и не референдум), но при чтении возникает именно такое странное впечатление.
Другой "сосед" Конституции — новый Союзный договор, но он фигурирует гораздо реже. Это вполне понятно, поскольку те, кто еще чего-то ожидал от Союзного договора, представляли себе новый Союз в виде конфедерации. Мнение о том, что Конституция священна и незыблема, вроде бы преобладало над мнением, что Конституция — это технический документ. При этом одни депутаты приписывали сакральные свойства "российско-советской" Конституции, а другие — еще не существовавшей российской.
На съезде в Конституцию РСФСР были внесены лишь те изменения, которые приводили ее в соответствие с "горбачевской" Конституцией СССР (отмена 6-й статьи — о руководящей и направляющей роли КПСС). В дальнейшем возобладало мнение, что Конституция должна быть устроена так, чтобы в нее нельзя было внести поправки "походя". Отношение к Конституции как к чему-то, что нельзя трогать, привело, например, к тому, что сегодняшнее де-факто унитарное российское государство должно внешне соответствовать федеративной системе, описанной в Конституции 1993 года.
РОССИЯ
Территориальное образование, от которого депутаты избирались на съезд, носило название Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР). Только так, и никак иначе, они обозначали эту территорию во всех официальных документах, анкетах и прочих бумагах, которые им приходилось заполнять в их советской жизни52. Тем не менее на съезде исключительно редко можно было услышать звукосочетание "РСФСР", иногда — "Российская Федерация" и непрерывно — "Россия", "российский". Слово "российский" имело по преимуществу четкое значение: относящийся к России в целом и входящим в нее автономиям. Однако иногда оно употреблялось в качестве синонима слова "русский" — например, при обсуждении вопроса о том, могут ли в зале заседаний находиться трехцветные (бело-сине-красные) флаги: "Я человек русский, и мне, например, неприятно сидеть в чужом зале. Этот зал для меня непонятно чей. Он для всего Союза. Я рад, что меня сюда пригласили, но я бы хотел, чтобы здесь была какая-то атрибутика русского направления. <…>. Если этот съезд все-таки российский, то это как-то должно быть отражено"53.
В документах съезда Россию называют "республика"; "страна" — это обычно (но уже не всегда) Советский Союз. Про "родину" обычно говорят коммунисты, имея в виду СССР. Демократ Олег Басилашвили торжественно объявил, что "свободная, богатая, многонациональная Россия" — это бог, который есть в душе любого человека, а наместником такого бога на российской земле должно быть "Российское государство, провозгласившее ценность каждой личности <…> право человека"54. Другие менее выспренно, но с не меньшим энтузиазмом говорили о будущей "российской республике", "российской государственности", "российском государстве".
Про "русский народ" на съезде тоже вспоминали. Депутат Юрий Храмченков: "Русский народ издавна славится терпением и верой. <…> Я твердо убежден в силе единства нашего народа, в его борьбе за свободу <…> за благородство и чистоту души русской"55. Депутат Михаил Малей (директор Всесоюзного научно-исследовательского института "Информэлектро", г. Москва, будущий вице-премьер РФ и глава Госкомимущества, затем — советник президента по ВПК, умер в 1996 году) призывал "представителей русского народа" не поддерживать схему, обеспечивающую автономиям непропорционально большое представительство в Совете Национальностей56. В своем выступлении он подробно объяснил, в чем он видит проблему: "Отрадно видеть <…> что среди депутатского корпуса набирает силу здоровый национализм наших автономных образований. <…> Товарищи, я хочу напомнить об одном народе, который мы забыли в этом зале. У этого народа нет своего Верховного Совета автономной республики, как нет и русской автономной республики, нет своего Совмина, но есть своя территория. Я говорю: русский народ. Это не только русская нация, это люди смешанной нации. Это евреи, немцы, греки, турки, татары, которые живут и на территории моего избирательного округа. <…> Разве виноват русский народ в том, что он большой? Разве он должен до бесконечности уступать место другим, разве он не имеет таких же прав, как остальные нации нашей республики?" Малея поддержал Андрей Дунаев (начальник специальной средней школы милиции, г. Калининград, будущий глава МВД РФ, сегодняшний председатель совета директоров банка "Глобэкс"): "Связывать напрямую назначение на должность с национальностью я считаю несправедливым. <…> Я мог бы показать неравноправие (имеется в виду представительство областей и автономий. — Е.М.) русских в сравнении с любой другой нацией. <…> Будущее решение национальной проблемы <…> в создании <…> базы для равноправного развития всех наций, а не в различных <…> уступках"57. Решение того, что Дунаев называл "национальной проблемой"58, по-прежнему находится в будущем. Политический язык обогатился словами вроде "ксенофобия", но так и не вышел из заколдованного круга, очерченного словами "русский" и "российский".
Рядом со словом "Россия" часто возникало другое — "развал". Развал России — один из самых больших страхов депутатов (о самом большом см. раздел "Продовольствие"). Как известно, этот страх дожил до наших дней, причем контуры предполагаемого развала ровно те же: (бывшие) автономии и крупные восточные регионы. Развал России занимает несколько меньшее место в речах депутатов, чем развал Союза, о котором говорят обычно как о свершившемся факте, особенно после того, как большинство съезда поддержало Ельцина. Уверенность депутатов в том, что СССР нежизнеспособен, проявляется в том, что в их конкретных расчетах на будущее Союз как единое экономическое пространство не учитывается. Не заходит речь — даже у хозяйственников — о других республиках тогдашнего СССР как об экономических партнерах; в качестве таковых говорят о загранице (Япония, Китай) или о соседних, российских же, регионах. Характерно выступление на съезде геолога, директора Нижневолжского НИИ Дмитрия Федорова, в котором он предложил "нащупать те звенья в экономике, ухватившись за которые можно попытаться вытащить всю цепь". Это звено — недра, "богатейшие топливно-энергетические ресурсы, которыми Россия сама до сих пор не распоряжалась". Директор института геофизики, конечно, понимал, что без нефти и газа Советский Союз окажется в крайне тяжелой ситуации: "Торгуя нефтью и газом, наше государство получает только от капиталистических стран — Советский Союз, а не Россия — не менее 20 млрд. долларов в год. Нетрудно представить, в каком положении оказалась бы наша экономика без этой доли твердой валюты". Однако положение Союза не очень волновало оратора. Его главный вывод: "Недра России перенапрягаются во имя интересов союзного государства", а предложение — в рамках обретения экономического суверенитета принять "Закон о первоочередном сбережении недр России", то есть передать недра (неясно — в распоряжение или в собственность) российским добывающим предприятиям59.
На Первом съезде депутаты от автономий (до подсчетов кажется, что все без исключения) требовали специального статуса для своих регионов (то есть реализовавшейся в скором времени "асимметричной федерации"). Как аргумент они использовали обсуждение — в качестве нежелательного варианта — распада не только СССР, но и России. Например, лидер Горно-Алтайской автономной области Валерий Чаптынов рассуждал так: "Пребывание в составе России — это не только наше историческое прошлое, но и наше будущее. Другой судьбы у нас нет. В Российской Федерации мы видим гаранта не только социально-экономического прогресса, но и политического равноправия. <…> Мы ставим вопрос об изменении статьи 82 Конституции РСФСР, где категорически записано о том, что автономная область находится в составе РСФСР и входит в край". Предложение Чаптынова — заменить действовавшую редакцию ст. 82 формулировкой "Автономная область входит в состав РСФСР на основе свободного самоопределения" — было встречено аплодисментами60.
Самый молодой депутат, студент Дагестанского университета Мурад Заргишиев, пользуясь статусом "самого маленького", потребовал расширения прав автономий в очень резких выражениях: "Центральный вопрос — что есть сегодня РСФСР? На мой взгляд, будучи республикой де-юре, она остается Империей61, являясь, в свою очередь, частью другой Империи. В силу сложившегося устройства РСФСР входящие в нее национально-государственные образования <…> не имеют хоть сколько-нибудь существенного влияния на формирование политики Федерации. <…> Мы довольствуемся дарованными "сверху" свободами и конституциями <…> природные ресурсы и сокровища Дагестана давно стали жертвой имперской политики московских министерств и ведомств <…>. Я предлагаю поручить Верховному Совету выработать предложения <…> о новом статусе государственных образований в составе или вне обновленной Федерации"62. Речь депутата несколько раз прерывалась сочувственными аплодисментами.
Депутат Зоя Корнилова (заведующая сектором Института экономики комплексного освоения природных ресурсов Севера Сибирского отделения Академии наук СССР) призывала учесть, что "автономные республики — это государства, которые имеют свои государственные аппараты"63, что в перспективе звучало вполне угрожающе. Рамазан Абдулатипов (заведующий сектором отдела ЦК КПСС) неуклюже, но довольно точно сформулировал то свойство РФ, которое продолжает мучать российские власти и по сей день: "Российская Федерация состоит из унитарного и федеративного устройства, то есть совмещает в себе два признака"64. Его вывод состоял в том, что для автономий Россия должна быть федеративным государством.
Причину того, что он назвал "беспокойством национальностей", объяснил депутат Виктор Богданов (первый секретарь Сортавальского горкома КПСС): "Они [автономии] боятся, как бы на определенном, очень близком этапе у нас диктат не родной, союзной Москвы не превратился в диктат родной, республиканской Москвы"65. А вот Револьту Пименову тогда казалось, что "силами нацменьшинств", как он называл представителей автономий, манипулировал "аппарат"66.
Не только автономные республики хотели особых прав. На съезде прозвучало требование предоставить "особый экономический статус" Дальнему Востоку (например, об этом говорил депутат Чапковский). Статус включал освобождение Дальнего Востока67 от всех налогов68, кроме местных, и предоставление региону внешнеэкономической автономии.
Из стенограмм съезда видно, как представители автономий ведут торг — сначала с кандидатами на пост председателя Верховного Совета, а потом — с избранным председателем. Предмет торга — степень "суверенитета" автономий (или "субъектов федерации" — это выражение уже употреблялось в 1990 году). Рудольф Пихоя в своей книге передает рассказ участников съезда о том, что победу Ельцину принесли переметнувшиеся от Полозкова представители Ингушетии69. В дальнейшей истории России торг между центральной властью и субъектами по поводу распределения полномочий стал циклическим процессом. Даже сейчас, в унитарной фазе цикла, для некоторых автономий Россия продолжает оставаться федеративным государством.
"БРАННЫЕ СЛОВА"
Из выступлений российских депутатов ясно, что у них был общий враг: центр (вариант: "диктат союзных министерств и ведомств"). Подавляющее большинство (в том числе председатели облисполкомов) использовало в негативном контексте (например, определяя причину экономического кризиса) выражения "административно-командная система", "централизованная командно-административная система" и другие вариации на ту же тему. Были отдельные люди (не обязательно — горячие сторонники "бюрократов"), которые возражали против этого обозначения. Безымянный депутат сказал, что административно-командная система — это инструмент, а не причина проведения определенной политики, и предложил заменить этот термин в тексте документа на "проведение порочной политики, следование догмам, насильственное построение в стране социализма и коммунизма"70. О том, что не следует "валить всю тяжесть ответственности" на административно-командную систему, говорил Юрий Рыжов (ректор МАИ, в 1992-1999 годы — посол РФ во Франции, с 1994 года — президент Международного инженерного университета): "Тот способ производства и распределения, который существовал в стране, неизбежным образом вызвал к жизни тоталитарный режим и административно-командное управление"71.
Депутат Иван Алтухов (декан экономического факультета Горьковского сельскохозяйственного института) убеждал коллег, что в постановлении съезда "не следует применять выражения из художественной литературы и публицистики: ""административно-командная система" и тому подобные"72. Против этого возразил заведующий отделом Института международной экономики и политических исследований АН СССР и будущий посол РФ в Мексике73 Евгений Амбарцумов: "Оно [это выражение] не публицистическое и не литературное. Оно наиболее емко, коротко и точно определяет всеми понимаемый характер этой системы". Сегодня представляется, что дело как раз в том, что характер системы тогда понимали все — именно поэтому не так уж было важно, как ее назвать74.
Слово "аппарат" в 1990 году, как и в 2006-м, не было нейтральным и обозначало "бюрократов-узурпаторов", даже без определения "партийно-бюрократический аппарат". Тогда, как и сейчас, представители аппарата пытались реабилитировать это понятие, но неудачно. Слово "аппаратчик" было крайне популярным "внутренним" парламентским ругательством. "Аппаратчики", в свою очередь, обзывали оппонентов "митинговой стихией", что тоже считалось обидным: митинги не вызывали у депутатов большого энтузиазма. К бранным относились также слова "партократы" и "бюрократы"75, но они употреблялись реже. Пускали их в ход вовсе не обязательно сторонники Ельцина. Например, неидентифицированный приверженец Полозкова агитировал за него таким образом: "Иван Кузьмич имеет огромный опыт борьбы с бюрократией". Тот же полозковец, обозначенный в стенограмме "с места", сказал, что "основным тормозом перестройки и кризиса в стране является <…> командно-бюрократическая система, во главе которой была партократия"76. В то же время один из агитировавших за Ельцина критиковал "митинговую часть народа" (то есть "ДемРоссию"); это, кстати, был тот самый Петр Карпов, который прославился фразой: "Я не левый и не правый, я председатель колхоза"77. Важно то, что сторонники двух антагонистов — Полозкова и Ельцина — говорили на общем (и при этом новом) политическом языке и с легкостью имитировали друг друга для того, чтобы воздействовать на колеблющееся большинство съезда (стихийных "центристов"). Позже эту тактику особенно ловко использовал лидер коммунистов Геннадий Зюганов в ходе президентских выборов 1996 года, когда он виртуозно приспосабливал лексику своих речей к ожиданиям аудитории, выступая то как ортодоксальный ленинец, то как национал-патриот, то как умеренный социал-демократ.
Словом "коммунист" тогда не ругались, но коммунисты, "стоявшие на демократической платформе", жаловались на то, что их путают с "коммунистами России" из одноименной группы. Представитель "обыкновенных" коммунистов78 обвинял "коммунистов России" в "деструктивном" поведении и тайных связях с аппаратом ЦК КПСС. По этому поводу было даже обнародовано заявление от имени "основной массы коммунистов", под которым подписался 61 человек79. На этом фоне уже не удивительно, что представитель большинства съезда, сторонник Ельцина называет другую сторону ("аппаратчиков") "агрессивным большинством"80, которым они действительно были на съезде народных депутатов, но — СССР.
Слово "бюрократ" в качестве бранного, но парламентского выражения уцелело до нынешних времен. А вот слова "коррупционер" тогда в обороте не было. Другим ныне модным словом — "экстремист" — на съезде называли Ельцина, но редко; гораздо чаще его упрекали в наличии личных амбиций.
ПРОДОВОЛЬСТВИЕ
Страх перед угрозой голода отразился в стенограммах косвенно. Например, депутат Юрий Макаров, зампредисполкома Горьковского облсовета, цитировал материал с первой полосы газеты "Рабочая трибуна": "Ажиотаж и паника царят в эти дни у продовольственных магазинов г. Горького. Дежурят длинные очереди из возбужденных, сердитых людей. Время от времени, будто по чьей-то команде, разгоряченные толпы перемещаются с одной улицы на другую, а точнее, от одних продмагов к другим"81. Само слово "голод" оставалось табуированным, поэтому депутаты говорили о "продовольствии". Была даже целая группа, которая на этом специализировалась. Она так и называлась: "Продовольствие и здоровье"82. В отличие от "неспециалистов", они не только боялись и выражали вслух ужас от невозможности "решить продовольственную проблему" (дать гражданам возможность обменять деньги на еду), но и занимались классическим аграрным лоббизмом, совершенно в духе будущих Государственных Дум.
Вот отрывок из речи Александра Анипкина, первого секретаря Волгоградского горкома КПСС: "Проблемы продовольствия непосредственно связаны с развитием нашего сельского хозяйства. У нас было очень много попыток поднять его, но все оказались безуспешными. <…> Причем сложилась порочная практика все только брать от сельского хозяйства и мало что давать ему взамен. <…> В основе программы [развития сельского хозяйства] должны быть обоснованные экономические отношения и решение важнейшего вопроса — о соотношении цен. Сегодня нет равенства цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию83. <…> Карл Маркс <…> приводил пример, что одна овца равна примерно одному топору. Но сегодня далеко не за каждую овцу можно купить топор, а палец трака гусеницы, весящий три фунта, стоит столько, сколько шесть пудов пшеницы"84. О том же говорил директор совхоза "Аврора" в Вологодской области (будущий губернатор), депутат Николай Подгорнов: "Мы дожили до того, что литр молока мы продаем дешевле пол-литра воды. Буханку хлеба мы продаем дешевле кирпича, который сделан из глины"85.
Голос обиженных аграриев (тогда было больше принято говорить "аграрник") звучал не менее громко, чем голос "автономий". По степени смелости и откровенности их можно сравнить, пожалуй, лишь с экологами и некоторыми людьми из ядра "ДемРоссии". Например, Подгорнов публично рассказал такую историю из жизни: "За счет манипулирования <…> так называемой государственной ценой товара мы создали бездонную кормушку для мафии. Я приведу пример: 7-8 человек, произведя 100 тонн молока, привозят его на завод, затем перерабатывают в масло — 5 тонн себестоимостью 9-10 рублей. За счет государственных денег, т.е. за счет бюджета, снижают цену до 3 руб. 50 коп. и везут в магазин, где покупают уже государственное масло и везут его обратно на завод. "Переводим" все это в 100 тонн молока и затем по той же схеме получаем из несуществующего молока 20 тонн масла, опять снижаем цену и т.д."86.
Те депутаты, которые не имеют отношения к аграрному лобби, просто выражают свои эмоции: "острый недостаток продовольствия" (депутат Владимир Агалов), "пустые прилавки" (депутат Виталий Сыроватко) и т.п. Когда эмоции достигают высокого градуса, слово "продовольствие" пропадает, и в текстах появляются названия конкретных продуктов. Например, 21 мая депутат И. Рогачева (помощник начальника управления "Севрыбхолодфлот" по экономическим вопросам, г. Мурманск) попросила коллег об экстренной помощи. История была такая: "Многодетные семьи в нашей [Мурманской] области получают в качестве помощи праздничные наборы на всю семью: две банки сгущенного молока, 1 кг колбасы, полкилограмма конфет. Многодетные семьи получили эти наборы к 8 марта и 1 мая. 9 мая не получили, потому что, как им объяснили, 1 и 9 мая совмещены"87. В истории фигурируют сакральные предметы жизни рядового советского человека: сгущенка и колбаса. Выступая с трибуны, депутат вводит их — две банки сгущенки и килограмм колбасы — в область политического.
Аман Тулеев, председатель Кемеровского областного Совета народных депутатов (ныне — губернатор), посвятив свою речь доказательству того, что продовольствие — политический вопрос (и политическое слово), почти договорился до слов "голод" и "голодная смерть": "Мяса нет. Рыба, яйца <…>. А шахтер идет в забой. <…> Если опять поднимется Кузбасс, то поднимется вся страна. <…> Вместо единения сил — в республике анархия. <…> Мы все отдали, а Краснодар нам не дал, Волгоград нам не дал, Ростов не дал, Саратов не дал, даже соседний Алтай, и тот мяса не дал. Это что, нарочно, что ли? Так, конечно, можно шутить, но только не с продовольствием. <…> Отдай, умри — но отдай, особенно если дело касается продовольственных поставок. Не решим, не объединим усилия — никто не выживет"88.
Следует отметить, что после 1991 года из всех слов, связанных с продуктами, в политическом языке активно использовался уже только "хлеб" (цена на хлеб как социальный индикатор; хлеб как сверхблаго). Аграрные лоббисты пугают администрацию не "пустыми прилавками", а "угрозой продовольственной безопасности" и разорением отечественных производителей. Продукты как таковые — вино, шпроты и рис — вернулись в политический язык недавно, но уже не в контексте угрозы массового голода.
ЭКОЛОГИЯ
В 1990 году страна находилась в состоянии острого экономического и политического кризиса89. Парадоксально, но именно на это время приходится пик общественного интереса к проблемам окружающей среды. Конечно, чернобыльская катастрофа сыграла роль катализатора — тем не менее, глядя из 2006 года, трудно понять, почему людей так волновали именно эти, гораздо менее осязаемые, чем рост цен и отсутствие продуктов, угрозы. Возможно, дело отчасти в том, что люди были подготовлены к восприятию этой проблематики разрешенными в советское время "ужастиками" об экологических катастрофах во внешнем мире и чтением дозволенных авторов-"почвенников" вроде Владимира Солоухина и Валентина Распутина, а также дискуссией вокруг так называемого "поворота северных рек". Так или иначе, депутаты много говорили об экологических угрозах.
Депутаты из затронутых чернобыльской аварией областей, разумеется, выступали по этому поводу. Юрий Храмченков (слесарь Калужского завода радиотехнической аппаратуры): "Российскую зону Чернобыля следует объявить зоной бедствия в сердце России"90. Примерно в том же духе высказывался Юрий Лодкин (секретарь Брянского обкома КПСС, будущий губернатор). Но часто тема экологии звучала и вне связи с узкими лоббистскими интересами. Владимир Оноприев, врач из Краснодарского края, говорил о ядохимикатном ударе, который принимает на себя сельское население, и о загрязнении курортных зон91. Депутат Виталий Соловьев (первый заместитель председателя Совета министров Удмуртской АССР), выступая в жанре пространной жалобы, на одно из первых мест в списке проблем ставит "хищническое истребление лесов"92. После 1991 года тема экологии ушла на периферию, и попытки использовать ее для политической мобилизации граждан (избирательные кампании "зеленых") пока оказываются безуспешными.
БЕЖЕНЦЫ
В 1990 году беженцы были частью московского пейзажа93 и грозным напоминанием о возможных перспективах развития политического процесса. Это слово звучало, без преувеличения, на каждом заседании. Что с этой проблемой делать, не понимал никто. "Трагедия", "сломанные судьбы" — вот что говорили по поводу беженцев. Такие слова, как "вина", "преступление", "расследование", на российском съезде не звучали.
Депутат Булыгин, первый зампредисполкома Белгородского облсовета, упомянув о размещенных в области беженцах — турках-месхетинцах, немедленно переходит (что сегодня выглядит вполне актуально) к "русскоязычному населению" стран Балтии94. Сергей Шустов (ведущий инженер научно-производственного объединения машиностроения, г. Реутов), человек совершенно иных взглядов, предупреждал, что горбачевские санкции против прибалтийских республик "провоцируют новую волну беженцев"95.
Во время съезда депутаты организовали экстренный сбор средств для помощи беженцам. Помянутый выше Шустов назвал этот жест "святой наивностью" и предложил… дать поручение предсовмина образовать комиссию по делам беженцев. Также депутаты уповали на то, что ситуацию смягчит закон о статусе беженцев, а некоторые чиновники (в частности, зампредсовмина России Л. Горшков) — на то, что беженцы вернутся обратно (в первую очередь — в Баку).
Главным адвокатом беженцев на съезде был депутат Михаил Арутюнов (начальник отдела Московского НИИ счетного машиностроения"), глава депутатской группы по проблемам беженцев и защите прав российских соотечественников96. Он саркастически утверждал, что проблема беженцев "является невероятной для нашего социалистического государства, в течение более 70 лет провозглашающего дружбу народов", и уже серьезно рассуждал о том, что этот вопрос "проявляет те межнациональные конфликтные отношения, о которых долгие годы у нас не принято было говорить". В его списке: беженцы из Баку97, из Закавказья, из Душанбе и потенциальные беженцы из Прибалтики и других республик. Он предполагал, что счет беженцев может пойти на сотни тысяч и миллионы, и требовал, кроме закона о статусе и комиссии Верховного Совета, создать российское представительство в союзных республиках и предоставить двойное гражданство98 "нашим россиянам", чтобы они "могли чувствовать Россию своим домом, куда они могли бы всегда вернуться и от которой они могли бы получить защиту". Слово "соотечественники" тогда уже было, но Арутюнов расшифровал: "Я к россиянам отношу всех жителей русскоязычных — и русских, и армян, и евреев, и других национальностей". Подход, сформулированный тогда, не был реализован. Россия не стала домом для "русскоязычных". Слово "беженцы" ушло на периферию лексикона политиков, но в 2006 году и общество, и власть продолжают сталкиваться с "другой стороной проблемы", о которой предупреждал депутат Владимир Силаев (главный инженер Физико-энергетического института, г. Обнинск). "Там, где сейчас разместились беженцы, зреет напряженность. Коренные жители при таком отношении правительства боятся, что проблемы будут решены только за их счет"99, — говорил он в мае 1990 года.
НОВОЕ
В 1990 году "новое" означало "хорошее". Про то новое, что, безусловно, хорошим не было (например, про инфляцию или про беженцев), нечасто говорили, что оно новое. Это мнение разделяли все: коммунисты, демократы, националисты и хозяйственники.
"Старое" в 1990 году — это, во-первых, советское (а не относящееся к периоду до 1917 года, как в классическом СССР), во-вторых, неправильное. Например, депутат Анатолий Макеев (первый секретарь Ленинского райкома КПСС г. Магнитогорска) осуждает манеру ведения съезда в таких выражениях: "съезд пошел по руслу собрания партийно-хозяйственного актива старого порядка"100.
Впоследствии политики выяснили, что "старое" бывает хорошим (например, традиции), а новое — в глазах определенной части избирателей — может быть плохим уже потому, что оно — новое. "Новое" к тому же было связано с дискредитировавшим себя словом "реформа". Кстати, в самое последнее время ветер, похоже, вновь переменился. В ноябре 2006 года в программной статье "Национализация будущего"101, подписанной Владиславом Сурковым, "новое" вновь становится синонимом "лучшего". "Создать новое общество, новую экономику, новую армию, новую веру", — цитата из самого начала текста.
ТО, ЧЕГО УЖЕ/ЕЩЕ НЕ БЫЛО
Формально Советский Союз перестал существовать в декабре 1991 года. От вторых секретарей обкомов и председателей горисполкомов ожидаешь густопсовой советскости, известного набора цитат и клише, специфической риторики, имитация которой однозначно опознается бывшими советскими гражданами, например, в некоторых выступлениях Владимира Путина. Ожидания не оправдываются; если опустить некоторые бытовые детали (в основном относящиеся к экономическому быту), то тексты звучат вполне современно 102. Это, в общем, тот же язык, на котором политики разговаривают сегодня. В нем, разумеется, есть советский субстрат (как и сегодня), но основной набор слов — тот же, что и сейчас, и не тот, что в советскую эпоху103.
Для людей, не знакомых вживе с советским каноном, привожу пространный пример из перестроечного, но глубоко "советского" по словоупотреблению выступления: "Я — представитель малочисленных народов Севера. <…> Опираясь на братскую помощь страны, они [народы Севера] добились значительного прогресса в своем развитии, неизмеримо вырос экономический, культурный и кадровый потенциал. "Растет гражданская активность северян, умножается их вклад в решение общегосударственных задач", — говорится в приветствии Михаила Сергеевича Горбачева I cъезду народов Сибири и Дальнего Востока. <…> Одной из ключевых задач обновления советского общества является существенное расширение прав, повышение ответственности местных Советов за состояние экономического развития на основе самоуправления и самофинансирования. <…> Мы все видим, как разрушается Союз ССР, как хотят оставить на задворках истории КПСС, принизить роль возрождения других народов и русского народа, а нашу перестройку, задуманную как революционное обновление общества, осуществить по западной модели. Под влиянием длительной политической нестабильности во всех регионах страны усиливается действие буржуазных и мелкобуржуазных элементов, преступной мафии, включая действия спекулянтов и тех, кто превозносит жизнь капиталистического запада. <…> Трудящиеся эвенки никогда не забывают, что они частица нашего замечательного Красноярского края, гордятся его революционным прошлым. И никто больше для народов Севера не сделал, кроме Российского родного правительства, родного крайисполкома. <…> У нас одна родина — СССР, консолидирующая сила нашего общества — КПСС"104. Такого рода тексты в общем корпусе стенограмм встречаются очень редко и представляют собой явный анахронизм. По содержанию, кстати, процитированная речь вполне современна: группа, которую представляет говорящий, желает бюджетной самостоятельности при сохранении традиционных "северных льгот"105.
коммуниста" или любое другое массовое издание, предназначенное для подготовки партийных/советских активистов среднего звена. О природе и функциях советского политического языка см. работы Гасана Гусейнова, в которых он подробно анализирует семантические единицы постсоветского русского дискурса в контексте советского культурно-идеологического наследства (в его терминах, "идеологического", или "деревянного", языка): Гусейнов Г.Ч. Д.С.П. Советские идеологемы в русском дискурсе 1990-x. М.: Три квадрата, 2004; Он же. Д.С.П.: Материалы к Русскому словарю общественнополитического языка конца XX века. М.: Три квадрата, 2003.
Из ожидаемых ключевых слов не находим, например, "реформы" и "граждан". Не то чтобы депутаты их совсем не употребляют, но это явно не первые слова, которые приходят им (или их спичрайтерам) на ум. В контекстах, в которых сейчас обычно говорят "гражданин", несравненно чаще встречается "человек". Вместо "реформа" говорят "изменения", "план выхода из кризиса" и даже "упорядочение экономических отношений"106. Уже редко звучало слово "привилегии" (спецпривилегии), которое было чрезвычайно актуально в ходе кампании по выборам народных депутатов СССР в недавнем 1989 году. "Горбачевские" слова — перестройка, ускорение, гласность, хозрасчет — постепенно выходят из употребления; это заметно. Новейшие экономические моды еще не достигли депутатов. Редко-редко кто-нибудь заговорит о приватизации107, которую уже начинают активно обсуждать в газетах. Я не сомневаюсь, что сравнительный количественный анализ позволит выявить массу других казусов, и очень надеюсь на то, что кто-нибудь такой анализ обязательно проделает.
* * *
Эссеистический, нестрогий подход к изложению материала и узкая исходная база не позволяют сделать достаточно репрезентативных и общезначимых выводов о языке политического в "том самом", 1990 году. Тем не менее хочется поделиться двумя предположениями, нуждающимися в проверке. Во-первых, представляется, что политический язык 1990 года уже есть "современный российский политический язык" и не есть "советский политический язык". На май 1990-го, во всяком случае, разрыв уже произошел: и радикальные демократы (в основном — выходцы из советской интеллигенции), и многочисленные советские хозяйственники уже говорили на новом языке108. Российский политический язык уже существовал до появления Российской Федерации как государственного образования, что лишний раз подтверждает тезис о том, что идеи успешно рождают вещи109. Одно из частных следствий того, что мы пользуемся тем же языком, что и 15 лет назад, состоит в том, что слова (и концепты), входившие в политический лексикон 1990 года, могут перейти из пассива в актив, как это недавно случилось с "империей" (с переменой знака). Например, советские слова подобному переосмыслению все-таки не поддаются; см. комические попытки "Единой России" возродить "руководящую и управляющую роль партии" или выступления идеологов в рамках современной "политучебы".
Во-вторых, исходя из личного опыта наблюдения политического процесса, я полагаю, что локальные вариации политического языка, а именно ПЯ-90 и ПЯ-06, находятся ближе друг к другу, чем, скажем, ПЯ-90 и ПЯ-96. И 1990-й, и 2006-й — это время, когда все политические агенты употребляют одни и те же слова, тогда как 1996-й — это время открытой и проговоренной конкуренции "красного" и "трехцветного" дискурсов в контексте электорального столкновения Ельцина и Зюганова. Иначе говоря, в 1996 году в газете "Завтра" или на съезде КПРФ был один набор слов, а в газете "Сегодня" и на съезде "Нашего дома — России" — совершено другой. Например, если листовка зовет на предвыборный "митинг-концерт в поддержку реформ"110, то ее выпустил штаб Ельцина (или кандидата из ельцинского блока на губернаторских выборах)111. Если в позитивном контексте употребляется прилагательное "народно-патриотический", то текст, разумеется, писали зюгановцы или им сочувствующие. "Президент всех россиян"112 — это Ельцин. "Россия, Родина, Народ" — Зюганов113. "Мы в Программе выдвигали в качестве основной цели приоритет ценностей гражданского общества, прав и свобод личности, институтов и инструментов рыночной экономики", — это Александр Шохин выступает на съезде НДР114. "На наших глазах совершается еще один акт национального предательства…" — так начинается заявление президиума зюгановского НПСР 115. Перепутать "красный" текст с "трехцветным" сложно: разный набор лексики, разные форматы. Что было бы в 1990 году, если бы пресса была совсем свободна, мы не знаем, но сегодня совершенно нельзя угадать, из какого — либерального или верноподданнического — издания взята цитата, при условии, что там не упомянуты конкретные лица. В 1990 году и демократ, и бюрократ, и коммунист, и русопят — все говорили о суверенитете, с придыханием произносили слово "Россия" и предпочитали "новое" "старому", так же как сегодня практически все говорят о патриотизме и консолидации. Если переводить в термины политической борьбы, то 1996 год был временем борьбы за фланги (за мобилизацию всех "своих" политических сторонников, в том числе латентных), тогда как в 1990-м (и 2006-м) главный вопрос — позиция конформистского "внеполитического" большинства. Остается обратиться к скользкой области прогностики: если в условиях хотя бы неполной свободы "общий язык" на главных политплощадках побеждает "партийный жаргон", это свидетельствует о вероятности переформирования в будущем самого политического мейнстрима и его языковых форматов, что и произошло в России в 1990-1991 годах.
_____________________________________
1 Я благодарю за помощь Григория Белонучкина, который любезно согласился прочитать рукопись этой статьи и исправил ряд неточностей.
2 Старомодный термин Г. Моска "политический класс" (т.е. управляющее меньшинство), при всей его приблизительности, вполне точно описывает круг людей, который имеется в виду. В нашем случае, если несколько огрублять картину, это те люди, которые через полтора года будут претендовать на политическое влияние и высшие бюрократические посты в новом российском государстве. Источники рекрутирования избираемых должностных лиц и высшего чиновничества были весьма разнообразны и не сводились к кадровому резерву ЦК.
3 Выражение "политический язык" в данном случае понимается как "язык, на котором политики говорят друг с другом или с аудиторией о политическом"; функциональное описание этого явления см.: Левкин Андрей. Протоколы российских мудрецов. Ключевые слова: политика, язык политики; место и формы существования, назначение // Апология. 2006. № 9 (12) (http://www. journal-apologia.ru/rnews.html?id=485&id_issue=161).
4 Мною использованы стенограммы Первого съезда народных депутатов России (издание Верховного Совета РСФСР), далее ссылки даются в формате "номер бюллетеня — дата заседания — номер страницы"). Стенограммы I и II съездов народных депутатов РСФСР публиковались в "Советской России", Второго и последующих (до Девятого) — в "Российской газете", Десятого (сентябрь-октябрь 1993 года) — в материалах уголовного дела об "октябрьском мятеже". Для депутатов, парламентских журналистов и ограниченного круга библиотек издавались небольшим, но оперативным тиражом (ежедневно) бюллетени заседаний. Стенограммы съездов выпускались затем отдельными книгами.
5 Таким исключением была, например, народный депутат РСФСР Галина Старовойтова, получившая известность после избрания народным депутатом СССР от Армении (по 393-му Ереванскому национально-территориальному округу).
6 См.: Пименов Р.И. Отчет народного депутата о работе Первого съезда народных депутатов РСФСР. Сыктывкар, 1990. Как вспомогательный источник мной использован данный отчет, в котором выражена точка зрения демократа, интеллектуала и носителя здравого смысла. Револьт Иванович Пименов (1931-1990) — математик и диссидент. Закончил матмех ЛГУ. В 1957 году был арестован по статье 58 (10-11): распространял перед выборами листовку: "На один депутатский мандат — несколько кандидатов". Получил 10 лет, в 1963 году был освобожден по ходатайству президента АН СССР М.В. Келдыша и главного редактора "Нового мира" А.Т. Твардовского. В 1969 году защитил докторскую диссертацию. В 1970 году был арестован по статье 190-1: обвинялся в распространении письма Петра Якира в ЦК КПСС и редакцию журнала "Коммунист" (Якир был возмущен появившимися в журнале апологетическими статьями о Сталине). Был приговорен к ссылке на 5 лет. В 1988 году был избран членом правления общества "Мемориал". В 1990 году был избран народным депутатом РСФСР. "Отчет" Пименова был издан летом 1990 года в Сыктывкаре тиражом 2500 экземпляров, в нем были опубликованы ежедневные записи, которые вел автор: "Дневник съезда". В сокращенном виде "Дневник" выходил в газете "Советский цирк" (1990. № 22-27). "Советский цирк" — ведомственная газета, привлекавшая в качестве внештатных авторов деятелей неформального движения.
7 По оценке члена Политбюро ЦК КПСС В. Воротникова, которую приводит Р.Г. Пихоя в книге: Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945-1991. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. С. 517.
8 Отвечая на вопросы депутатов перед голосованием 28 мая 1990 года, Борис Ельцин жестко сказал, что он против отделения России от Союза и за самостоятельность республик. В своем основном выступлении он очень подробно (в тринадцати пунктах с добавлениями) объяснил, что он понимает под "самостоятельностью". Главные пункты: "отношения России с другими союзными республиками регулируются отдельными договорами, отношения с Союзом также регулируются специальным отдельным договором"; "акты, принимаемые Союзом, не должны противоречить новой Конституции России и Договору с Союзом"; "вне делегируемых Союзу полномочий республика самостоятельно осуществляет внутреннюю и внешнюю политику" (№ 10. 22.05.1990. С. 35). Поэтому те, кто голосовал за Ельцина, могли быть сторонниками "обновленного Союза" (конфедерации бывших советских республик), но должны были понимать, что они хоронят Советский Союз в его старом, "брежневском" виде.
9 Флажки поставили на откидных столиках перед своими креслами в зале заседаний лидеры трех (еще не зарегистрированных) политических партий — Олег Румянцев (Социал-демократическая партия России), Михаил Астафьев (Конституционно-демократическая партия), Виктор Аксючиц (Российское христианско-демократическое движение).
10 Как пишет Револьт Пименов, через депутатов "высказывалась намолчавшаяся за 70 лет страна".
11 Важные наблюдения содержит также итоговая книга одного из делегатов съезда: Шейнис Виктор. Взлет и падение парламента. Переломные годы в российской политике (1985-1993): В 2 т. М.: Московский Центр Карнеги; Фонд ИНДЕМ, 2005. Т. 1. С. 286-330.
12 Тот факт, что "суверенитет" очутился даже в названии официозного доклада, свидетельствует, что слово было уже санкционировано.
13 Полное название — "Декларация о государственном суверенитете РСФСР".
14 № 12. 23.05.1990. С. 31.
15 При этом понятие "суверенитет" входило, по крайней мере, в позднесоветские учебники обществоведения для средней школы и означало дословно — верховенство, а терминологически — "главное свойство государственной власти, предполагающее, во-первых, ее независимость от каких-либо внешних сил и, во-вторых, ее абсолютное право распоряжаться на всей территории данного государства" (Обществоведение. Учебник для выпускного класса средней школы и средних специальных учебных заведений / Под ред. Г.Х. Шахназарова. 19-е изд. М.: Политиздат, 1981. С. 198).
16 № 11. 22.05.1990. С. 9.
17 Власов, один из главных республиканских бюрократов, употребляет слово "радикальный" в позитивном значении; в этом он не отличается от самых "радикальных" демократов.
18 № 6. 18.05.1990. С. 5, 9, 17.
19 № 11. 22.05.1990. С. 5.
20 № 2. 16.05.1990. С. 20.
21 Ельцинский список принципиальных положений новой Конституции начинается с пункта 1: "Российская республика — суверенное демократическое правовое государство свободно объединившихся в нем равноправных народов". (Пункт 1 статьи 1 ныне действующей Конституции РФ: "Российская Федерация — Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления".) Про суверенитет в Конституции 1993 года упомянуто чуть ниже, в связи с его носителем — "многонациональным народом".
22 № 10. 22.05.1990. С. 36-38.
23 "Суверенитет народа", с точки зрения Залевской, подразумевает отсутствие "авангардной партии" типа КПСС, запрет на партийную деятельность в армии, государственных органах и для журналистов, разрушение "гипертрофии законодательной и исполнительной власти" (вероятно, имеется в виду гражданское общество).
24 № 11. 22.05.1990. С. 17.
25 № 11. 22.05.1990. С. 7.
26 № 11. 22.05.1990. С. 13.
27 № 7. 19.05.1990. С. 19.
28 Или в формулировке депутата В. Кирпичникова: "Власть всем Советам!"
29 См.: Постановление от 7 июня 1990 года "О Временном регламенте Съезда народных депутатов Российской Федерации".
30 Председатель Центральной избирательной комиссии РСФСР Василий Иванович Казаков (отставной вице-премьер российского Совмина (1976-1989), в 1971- 1981 годы — член ЦК КПСС, с 1981 года — кандидат в члены ЦК КПСС) председательствовал на съезде первые две недели, до избрания Ельцина спикером.
31 Пименов Р.И. Отчет… С. 47.
32 Слово "народовластие" — более привычное, чем "демократия" (в советском политическом языке была "социалистическая демократия", "народная демократия", "буржуазная демократия", а просто "демократии" не было, разве что в Древней Греции), потому что оно "ленинское". Важно, что это слово, которое в ленинском понимании означает авторитарно-популистский (с провозглашением принципа прямого вовлечения "простых" граждан в государственные дела) характер правления, употребляется в значении "демократии" (или "буржуазной демократии" в советском смысле). См., например, выступление Юрия Рыжова 16 мая 1990 года.
33 "Недемократ" во фракционном отношении, депутат Юрий Чапковский (директор прииска), даже сделал специальное заявление по этому поводу: "…приверженцы [депутатской группы "Демократическая Россия"] присвоили себе имя — демократы, и ставят всех в какое-то неудобное положение, вроде бы антидемократов. По крайней мере я чувствую себя неприятно" (№ 7. 19.05.1990. С. 26).
34 № 9. 21.05.1990. С. 4.
35 № 2. 16.05.1990. С. 24.
36 № 1. 16.05.1990. С. 3.
37 Там же.
38 См.: Колтон Тимоти, Макфолл Майкл. Верно ли, что русские не демократы? // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2001. № 4 (54). С. 13-26.
39 Там, где "советское", всегда рядом "коммунистическое", а бренд "коммунистическое" принадлежит пусть ручным, но противникам нынешней кремлевской администрации. Поэтому, даже когда текущая власть пытается имитировать советские практики, она предпочитает выуживать слова или из "старороссийского" (до 1917 года), или из новейшего российского лексикона. К сожалению, людям старше определенного возраста "суверенная д." все-таки напоминает "социалистическую д.", но теми, кого это от Кремля отвращает, Кремль вполне может пренебречь.
40 № 6. 18.05.1990. С. 22.
41 № 9. 21.05.1990. С. 10.
42 № 4. 17.05.1990. С. 5.
43 За исключением приведения в соответствие с Конституцией СССР.
44 № 3. 17.05.1990. С. 12.
45 № 3. 17.05.1990. С. 23.
46 № 4. 17.05.1990. С. 15.
47 № 9. 21.05.1990. С. 15.
48 № 3. 17.05.1990. С. 19.
49 № 2. 16.05.1990. С. 34.
50 № 4. 17.05.1990. С. 8.
51 № 2. 16.05.1990. С. 31.
52 Слово "Россия" не было запрещено, но в автобиографии для отдела кадров, например, нельзя было написать "родился в России", только в РСФСР.
53 № 2. 16.05.1990. С. 14; автор реплики обозначен как "голос из зала".
54 № 9. 21.05.1990. С. 15.
55 № 8. 21.05.1990. С. 25.
56 № 31. 6.05.1990. С. 38.
57 № 31. 6.05.1990. С. 45-46.
58 Ораторы Первого съезда — региональные хозяйственники, генералы, председатели колхозов, сторонники и противники Ельцина — производят впечатление раскованных и освободившихся от партийной цензуры людей. Между тем именно национальный вопрос — одна из немногих тем, где депутаты предпочитают выражаться эвфемизмами (например, "межнациональная напряженность" — говоря о погромах, и т.п.).
59 № 12. 23.05.1990. С. 19.
60 № 7. 19.05.1990. С. 21.
61 В 1990 году "империя" — это, конечно, вовсе не термин, а бранное слово.
62 № 8. 21.05.1990. С. 19.
63 № 31. 6.06.1990. С. 6.
64 № 31. 6.06.1990. С. 7.
65 № 31. 6.05.1990. С. 60.
66 Пименов Р.И. Отчет… С. 33.
67 Формулировка Чапковского: "освободить дальневосточную экономику и ее граждан".
68 Союзных и российских.
69 Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. С. 523. Можно предположить, что ингушам был обещан статус субъекта федерации.
70 № 32. 6.06.1990. С. 12.
71 № 32. 6.06.1990. С. 14.
72 № 32. 6.06.1990. С. 4.
73 В 1994-1999 годах.
74 Когда депутаты-хозяйственники жаловались на конкретные проблемы, они описывали не устраивавшую их систему торга за ресурсы. Подробно об административном торге см.: Кордонский С.Г. Рынки власти: Административные рынки СССР и России. М.: ОГИ, 2000.
75 Когда про бюрократа хотели сказать, что он хороший, его называли технократом. Например, учитель Олег Плотников, выдвигая Валентина Цоя в председатели Верховного Совета, объяснял: "Мне кажется, нам нужен сейчас человек прагматичный, я бы даже сказал, технократ" (№ 20. 28.05.1990. С. 14).
76 № 20. 28.05.1990. С. 20.
77 № 20. 28.05.1990. С. 12.
78 В КПСС состояли 86% депутатов, в том числе, конечно, Ельцин.
79 № 32. 6.06.1990. С. 35.
80 № 17. 25.05.1990. С. 19.
81 № 7. 19.05.1990. С. 58.
82 В группу входило около 200 депутатов. Один из ее лидеров, Александр Назарчук (будущий министр сельского хозяйства, ныне — спикер алтайского парламента), говорил тогда, что в группу вошли "аграрники и те, кто их поддерживает в стремлении накормить советских людей" (№ 31. 6.05.1990. С. 4). На Пятом съезде народных депутатов РФ группа была переименована в Аграрный союз России. В наше время мне пришлось встретиться с догадкой, что депутаты из группы "Продовольствие и здоровье" пытались лоббировать экологически чистые продукты.
83 Аграрное лобби до сих пор использует этот аргумент. Например, в 2003 году депутаты-аграрии вносили в Государственную Думу проект закона "О порядке компенсации потерь сельскохозяйственным товаропроизводителям в связи с нарушением паритета цен" (внесен 22 января 2003 года, отозван авторами в феврале 2004 года).
84 № 7. 19.05.1990. С. 24-25.
85 № 7. 19.05.1990. С. 50.
86 Там же. С. 51.
87 № 8. 21.05.1990. С. 4.
88 № 8. 21.05.1990. С. 36-37.
89 Об экономическом положении СССР в это время см., например, главу "Развитие кризиса социалистической экономико-политической системы" в: Гайдар Е.Т. Гибель империи. Уроки для современной России. М.: РОССПЭН, 2006. С. 281-345. О политическом кризисе см.: Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. С. 496-540.
90 № 8. 21.05.1990. С. 22.
91 № 9. 21.05.1990. С. 11.
92 № 13. 23.05.1990. С 10.
93 Револьт Пименов отмечает: самые активные среди пикетчиков — беженцы из Азербайджана.
94 № 7. 19.05.1990. С. 43-44.
95 № 13. 23.05.1990. С. 3-4.
96 Выступление Арутюнова по этой проблеме см.: № 11.22.05.1990. С. 22.
97 "Русские и русскоязычные", — отмечал Арутюнов.
98 Арутюнов говорил именно о "гражданстве Российской республики".
99 № 11. 22.05.1990. С. 24.
100 № 8. 21.05.1990. С. 4.
101 Эксперт. № 43 (537). 2006. 20 ноября.
102 Если взять, скажем, речь депутата от автономий и заменить в ней имена собственные, то на выходе получим выступление Владимира Рыжкова. С речами союзных нардепов такой трюк не проходит: их волновал глобальный исторический процесс, а не относительно частные вопросы федерализма и местного самоуправления. С тех пор глобальная повестка поменялась радикально, а вопросы местного самоуправления обсуждаются примерно в той же плоскости. Не устарели и те, кто вообще находился вне времени, например "патриоты" (в узком смысле слова — печальники о судьбе угнетаемого русского большинства) — они вообще не изменились никак.
103 Чтобы ознакомиться с советским политическим языком и его ключевыми словами, достаточно взять какой-нибудь "Краткий справочник политинформатора и коммуниста", "Краткий политический словарь", "Календарь Аппарат не всегда успевал приспособиться к стремительному выходу из употребления "старых" слов. В списке замеченных опечаток, к примеру, есть такая: "В бюллетене № 7 в выступлении народного депутата РСФСР т. Кауфмана М.М. следует читать: стр. 62, абзац 5, в пятой строке вместо "чужд антисоветизм" — "чужд антисемитизм"".
104 № 7. 19.05.1990. С. 13-16; Оратор — В.В. Увачан, первый секретарь Эвенкийского окружкома КПСС, Илимпийский район, рабочий поселок Тура (Тунгусский национально-территориальный избирательный округ, Эвенкийская автономный округ).
105 Ровно о том же ежегодно при рассмотрении бюджета говорит "северное" лобби в Государственной Думе; разница состоит в том, что лоббисты не используют выражений типа "трудящиеся эвенки".
106 Зато слово "концепция" употребляли в 1990 году так же лихо, как и сейчас; и сочетаемость была та же самая. Концепция бывает "общая" и чаще фигурирует в виде "проекта", у нее есть "варианты", ее "реализуют" и пр.
107 И то — москвич вроде Георгия Задонского (№ 31. 6.06.1990. С. 33).
108 При этом первые в основном сознавали это, а вторые — нет.
109 См.: Ин. 1:1-3.
110 См., например, листовку "Народы Поволжья в поддержку реформ Б.Н. Ельцина" в книге: Все на выборы президента России! (1991, 1996, 2000): альбом предвыборных агитационных материалов. М.: ГПИБ России, 2006. С. 31.
111 Отдельный сюжет — дискредитирующие кандидата агитационные материалы, выпущенные якобы от его имени.
112 Все на выборы президента России! С. 36.
113 Там же. С. 58 (календарь "Г. Зюганов. Россия! Родина! Народ!").
114 Цит. по: Представительная власть: мониторинг, анализ, информация. М.: НИИСС, 1997. № 4 (21).
115 Завтра. 1996. № 48 (156). 26 ноября. С. 1. Заявление было посвящено подписанию мирного соглашения с Асланом Масхадовым и носило название: ""НЕТ" — ПРЕДАТЕЛЬСКИМ ПЛАНАМ РАЗВАЛА РОДИНЫ!"