Опубликовано в журнале НЛО, номер 4, 2006
Процессы, происходящие в российской культуре 2000-х, свидетельствуют о том, что эпоха массовых репрессий 1930—1950-х годов начинает восприниматься в общественном сознании как новый героический эпос — совокупность трагических картин, отделенная от современности непроходимым разрывом, а значит, требующий от читателей и зрителей не отношения причастности/соучастия, но объективирующего, отстраненного взгляда. Распространение “эпической” точки зрения в новейших телевизионных сериалах, так или иначе представляющих историю России ХХ века, стало предметом обсуждения в подборке “Возвращение “большого стиля”?”, помещенной в “НЛО” № 781.
Другая, “теневая” (или, во всяком случае, менее заметная) сторона того же социокультурного сдвига — мифологизация массовой литературы сталинского времени: издатели и критики в начале 2000-х говорили о том, что эта литература была якобы меньше, чем “большие” романы сталинской эпохи, заражена идеологическими штампами и что она может рассматриваться как полноценная составная часть европейско-американского масс-культурного контекста. Характерно, что произведения известнейших авторов сталинской массовой беллетристики — Льва Овалова, Николая Шпанова, раннего Александра Казанцева — широко представлены в Интернете: это свидетельствует о том, что они до сих пор являются частью культурной памяти.
В 1990-е — начале 2000-х годов вышло много исследований и публикаций, посвященных биографиям и творчеству писателей советского времени — как печатавшихся, так и неподцензурных. Однако деятельность “столпов” соцреализма 1930 — 1950-х годов (таких, как А. Фадеев, Ф. Панферов или С. Бабаевский) изучена крайне мало. Массовая же литература сталинского общества — детективы, фантастика, приключенческие романы — анализируется преимущественно с “валовой”, “статистической” точки зрения. Однако сегодня очень важны “археологические” (в том смысле, который придал этому слову Мишель Фуко) и персонологические исследования сталинской массовой литературы, показывающие социальную прагматику текстов и культурные ориентиры отдельных авторов — об этом в “НЛО” писал Е. Добренко, приводя в качестве примера монографию Томаса Лахузена о Василии Ажаеве2. Именно “археологическое” исследование дает возможность найти методы интерпретации советской масс-культуры и использовать полученные результаты для анализа общественной жизни и внутреннего мира людей советского времени.
Статьи, предлагаемые вниманию читателей, посвящены диаметрально противоположным авторам, представляющим два полюса в детективе сталинской эпохи. Объединяет эти работы интерес к генеалогии конкретных произведений: Николай Митрохин показывает связь романа Валентина Иванова с неофициальными, почти не зафиксированными в письменных источниках общественными настроениями полукрестьянской, “пригородной России”, Евгений Перемышлев описывает, каким образом Л. Овалов радикально переосмыслил в создававшемся им с конца 1930-х годов цикле романов и рассказов о майоре Пронине повествовательные модели английского детектива и как в этом цикле были “подхвачены” отдельные литературные приемы, использованные Л. Оваловым в его произведениях более раннего, РАППовского периода. Таким образом, произведения В. Иванова и Л. Овалова — это, по сути, “надводные части айсбергов”, свидетельствующие о глубинных конфликтах в советском обществе.
“Археологический” подход, на наш взгляд, предоставляет возможность проследить не только происхождение сталинской масс-культуры, но и дальнейшие судьбы сформировавшихся в ней идеологических мифов и стилей письма, продолжающих подспудно влиять на развитие массовой культуры и в постсоветской России.
И.К.
____________________________________
1) Новейший пример, появившийся уже после публикации этих статей — роман А. Бушкова и А. Константинова “Второе восстание Спартака”, о послевоенном восстании в сталинских лагерях, которое возглавляет бывший военный летчик по имени Спартак; роман снабжен эпиграфом из “Спартака” Р. Джованьоли, а в аннотации указано, что сериал по роману в настоящее время снимает В. Бортко, ранее снявший сериалы по “Идиоту” Достоевского и “Мастеру и Маргарите” Булгакова. Описанный в романе Бушкова и Константинова бунт напоминает знаменитое Кенгирское восстание, о котором А. Солженицын написал киносценарий “Знают истину танки!” (1959), но в предисловии и аннотации обо всем этом не упоминается.
2) Добренко Е. Между литературоведением и детективом // НЛО. 2006. № 79. С. 324.