(Рец. на кн.: The Bakhtin circle. Manchester; N.Y., 2004)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 2, 2006
THE BAKHTIN CIRCLE: In the Master’s Absence / Edited by C. Brandist, D. Shepherd, G. Tihanov. — Manchester; N.Y.: Manchester University Press, 2004. — 286 p.
Коллективная монография “Круг Бахтина: В отсутствие Мастера”, подготовленная в Шеффилдском бахтинском центре, включает материалы конференции (“In the Master’s Absence: The Unknown Bakhtin Circle”), состоявшейся в Великобритании в 1999 г.1
Цель книги — рассмотрение судеб и творчества ученых, входивших в ближайшее окружение М.М. Бахтина (П.Н. Медведев, В.Н. Волошинов, Л.В. Пумпянский, М.И. Каган, И.И. Канаев, И.И. Соллертинский и др.), с тем, надо думать, чтобы развеять миф о Бахтине как единственном генераторе научных идей, становившихся известными публике благодаря трудам его друзей и единомышленников (прежде всего Медведева и Волошинова)2. В аннотации издания, в частности, говорится: “Русский философ и теоретик культуры Михаил Бахтин традиционно рассматривается как ведущая фигура в группе интеллектуалов, именуемой «Круг Бахтина». Труды других членов этого сообщества, если они не приписываются самому Бахтину, считаются значительно менее важными для его творческого становления. Однако достижения Бахтина преувеличены пропорционально умалению мыслителей, с которыми он контактировал в 1920-х гг.”.
Книга состоит из двух частей. В первой содержатся статьи западных и российских ученых о конкретных персоналиях из окружения Бахтина, их трудах: “Научное наследие Павла Медведева в свете его диалога с Бахтиным” (Ю. Медведев, Д. Медведева); “В поисках «третьего пути» советской эстетики: евразийство, марксизм, формализм” (Г. Тиханов); “Круг Бахтина и проблемы лингвистики” (В. Алпатов); “Волошиновская дилемма: о философских корнях диалогической теории высказывания” (К. Брандист); “Лев Пумпянский и Невельская школа философии” (Н. Николаев); “Канаев, витализм и Бахтинский круг” (Б. Тейлор); “Соллертинский и диалогический симфонизм” (П. Ферклаф). Во второй части представлены в переводе на английский язык малоизвестные работы членов кружка — “Дневник Толстого” П.Н. Медведева, “Герман Коген (4 июля 1842 — 4 апреля 1918)” М.И. Кагана, “[О марксизме]” Л.В. Пумпянского; а также наиболее существенные в плане истории создания “спорных текстов” архивные материалы, связанные с учебой В.Н. Волошинова в аспирантуре Института сравнительной истории литератур и языков Запада и Востока (ИЛЯЗВ) при Ленинградском университете, ранее опубликованные на русском языке. Ценным приложением к изданию является указатель “Бахтинский круг: хронограф” (составители Д. Шеппард, К. Брандист, Г. Тиханов).
Книга открывается статьей руководителя Бахтинского исследовательского центра Д. Шеппарда (“Второе открытие круга Бахтина”), в которой автор анализирует теоретические и исторические обстоятельства функционирования научного сообщества (кружка), связанного с лидерством Бахтина. При этом исследователь опирается на разнообразные работы западных и российских ученых по этой теме, демонстрируя широкую научную эрудицию, подкрепленную солидной библиографической базой Шеффилдского бахтинского центра и его предшествующими публикациями 3. Итоговый вывод, к которому склоняется Д. Шеппард, основываясь на предваряемых его статьей исследованиях и материалах, свидетельствует в пользу того, что при всем уважении к научному авторитету Бахтина мы не должны недооценивать потенциал оригинальных идей и работ его ближайших друзей.
Статья петербуржцев Ю.П. Медведева и Д.А. Медведевой ранее была напечатана в журнале “Диалог. Карнавал. Хронотоп” (2001. № 2. С. 73—94), поэтому адресуем читателя непосредственно к русскоязычному источнику. Заметим лишь, в качестве сопутствующего комментария, что Ю.П. Медведев давно известен как преданный сторонник концепции творческой (и авторской) самобытности научных фигур, окружавших Бахтина, в частности рано ушедшего из жизни вследствие репрессий 1930-х гг. П.Н. Медведева.
Исследование Г. Тиханова (г. Ланкастер, Великобритания) посвящено анализу реакции русской эмигрантской критики, в лице малоизвестной ранее Э.Э. Литауэр, на статью П.Н. Медведева “Формализм и история литературы (Фрагменты из книги “Формальный метод в литературоведении”)” (Звезда. 1928. № 9)4. Автор подробно останавливается на личности этой ученицы В.Б. Шкловского, эволюции ее литературно-культурологических взглядов, тонкой полемике с “медведевыми” как представителями марксистской эстетики, нюансах соотнесенности трех мощных ментальных направлений, господствовавших в умах молодых российских интеллектуалов 1920-х гг., — марксизма, формализма и евразийства. Обратим внимание на то, что интерес к последнему феномену особенно заметен именно у западных славистов5.
Статья московского лингвиста В.М. Алпатова, переведенная с русского (Диалог. Карнавал. Хронотоп. 2000. № 2) на английский язык, предшествовала недавно вышедшей обобщающей монографии ученого — “Волошинов, Бахтин и лингвистика” (М., 2005), рецензия на которую помещена в одном из последних номеров “НЛО”6.
В работе К. Брандиста, одного из сотрудников Шеффилдского бахтинского центра, рассматриваются возможные научные истоки оригинальной теории диалогического высказывания, изложенной в книге В.Н. Волошинова “Марксизм и философия языка”. Автор глубоко, со свойственной ему эрудицией, анализирует точки соприкосновения между волошиновской монографией и лингвофилософскими идеями Ф. Брентано, К. Бюлера, Э. Кассирера и других немецких ученых. В более полном и детальном виде взгляд К. Брандиста на становление научных идей бахтинского круга изложен в его книге7.
Статья петербургского литературоведа Н.И. Николаева, переведенная с русского на английский, на языке оригинала, кажется, не печаталась; но точка зрения ее автора на значимость философских бесед участников невельского кружка (М.И. Кагана, Л.В. Пумпянского, М.М. Бахтина, М.В. Юдиной и др.) для последующего развития научных идей бахтинского круга, а также бахтиноцентризм в анализе “спорных текстов” хорошо известны по другим публикациям ученого 8.
Особенно нам хотелось бы выделить в рецензируемом сборнике обстоятельные статьи Б. Тейлора (Ноттингем) и П. Ферклаф (Манчестер), посвященные, соответственно, биографии, творчеству И.И. Канаева и И.И. Соллертинского. Эти участники научных бесед бахтинского круга известны гуманитариям пока в несколько меньшей степени, чем другие (например, М.В. Юдина), отчасти вследствие тяготения их основных научных и культурных интересов к иным областям — естествознанию и теории музыки. Оба автора тонко прослеживают взаимодействие некоторых определяющих научных (в естествознании) и искусствоведческих (в музыке) идей И.И. Канаева и И.И. Соллертинского с общим эвристическим багажом “круга Бахтина”.
Ранние работы членов бахтинского кружка представлены тремя англоязычными переводами — одной из первых публикаций П.Н. Медведева (в газете “Бессарабская жизнь”, 1916 г.), некрологическим очерком об основателе марбургской школы неокантианства, опубликованным М.И. Каганом в 1922 г.9, и не печатавшимся ранее наброском о марксизме Л.В. Пумпянского, датируемым 1924 г., дополняющим представление об ученом-литературоведе 10. Последняя работа показывает пристальный теоретический интерес филолога к прикладным (прежде всего в русле литературоведения) аспектам марксизма, методологию которого Л.В. Пумпянский, кажется, вполне искренне принял в 1927 г.11
Упоминавшиеся выше документы из архивного дела аспиранта В.Н. Волошинова — “Оглавление” (проспект) заявленной книги или диссертации “Проблема передачи чужой речи: Опыт социолингвистического исследования”, “План и некоторые руководящие мысли работы “Марксизм и философия языка” (основы социологического метода в науке о языке”12 — теперь переведены на английский язык, причем впервые с необходимыми, хотя скорее и эскизными, примечаниями К. Брандиста, касающимися прежде всего фигурирующих в них имен философов и филологов. Данные тексты давно уже требуют пристального исследовательского внимания, хотя предварительный их анализ уже делался13. Укажем в данном случае на излишне категоричную характеристику комментатором личности русско-польского лингвиста И.А. Бодуэна де Куртенэ, представленного в качестве польского ученого Яна Нечислава Бодуэна де Куртенэ (с. 244, примеч. 29), несмотря на то что лингвист значительную часть своей научной жизни проработал в Казанском (1875—1883), Юрьевском (1883—1893) и Петербургском (1900—1918) университетах14, а Польша тогда входила в состав Российской империи.
Наиболее оригинальным и значимым по насыщенности фактами и напрашивающимся выводам структурным элементом рецензируемого издания является, на наш взгляд, хронограф (timeline) бахтинского круга, составленный на основе разнообразных источников. Перед нами синхронизированное обобщение “лнний жизни” нескольких лиц, несмотря на их “полифонию” нередко объединявшихся в сотворческом и содружеском “контрапункте”, — М.М. Бахтина, Н.М. Бахтина, М.И. Кагана, Л.В. Пумпянского, П.Н. Медведева, В.Н. Волошинова, Б.М. Зубакина, М.В. Юдиной, И.И. Соллертинского, И.И. Канаева, К.К. Вагинова и др. Хронограф открывается 1889 г. (рождение самого старшего из представителей бахтинского круга — М.И. Кагана) и заканчивается, почти спустя столетие, смертью пережившего всех своих друзей И.И. Канаева (1984), а также сведениями об изданиях избранных трудов участников бахтинского круга (1996, 1999, 2000, 2002), символизирующих их итоговые научные достижения и общественное признание в Большом Времени. Уязвимой, правда, выглядит бессистемная расстановка тех или иных фактов внутри конкретного временного отрезка, что лишает справочник необходимой причинно-следственной логики, связи его звеньев. Так, чрезвычайно насыщенный 1928 г. открывается сведениями об аресте Бахтина и Л.В. Пумпянского, хотя данное событие произошло в самом его конце — 24 декабря. Информация о событиях 1936 г. начинается с указания на возвращение Бахтина из кустанайской ссылки в Москву и Ленинград, его встречах с друзьями; а заканчивается известием о смерти В.Н. Волошинова, последовавшей 13 июня. Между тем в реальности данные события выстраивались обратным образом: сначала умер В.Н. Волошинов, на похороны которого приехали, в частности, Б.М. Зубакин и А.И. Цветаева, а лишь в начале августа в Ленинграде и Москве не вполне легально появились Бахтины 15. Нарушена хронология, связанная не только со смертью В.Н. Волошинова, но и с его рождением: в графе 1895 г. сначала указан факт рождения М.М. Бахтина (16/4 ноября), а затем его ближайшего друга (30/18 июня); между тем хронограф призван отражать биографические и творческие факты “круга Бахтина”, поэтому в нем желательно соблюдать последовательность событий. Противоречиво говорится о невельском периоде жизни В.Н. Волошинова: сначала указывается, что в 1918—1919 гг. он вместе с Бахтиным, М.В. Юдиной, М.И. Каганом, Л.В. Пумпянским и Б.М. Зубакиным участвовал в общих философских дискуссиях (с. 256), а затем сообщается, что он приехал из Петрограда в Невель в 1919 г. (с. 257). Переезд В.Н. Волошинова в Витебск датируется 1921—1922 гг., между тем он поселился там, по нашим сведениям, в 1921 г.16 В графе за 1927 г. неточно заявлено о том, что “ИЛЯЗВ стал частью <…> РАНИОН”, вместо пояснения, что указанный ленинградский научно-исследовательский институт стал, наряду с другими, идеологически и организационно курироваться из Москвы (заметим, что данный факт, как и некоторые другие, например председательство В.А. Десницкого в “литературной секции” ИЛЯЗВа, выглядит малосущественным, по сравнению с некоторыми неучтенными смежными событиями). Пропущено в хронографе важное причинно-следственное звено — приезд П.Н. Медведева в 1936 г. в Саранск для чтения спецкурса в местном пединституте17, в результате чего Бахтин несколько позже оказался на преподавательской работе в столице Мордовии, где в итоге прожил четверть столетия (1936—1937, 1945— 1969). Указывая публикации “круга Бахтина” в 1910—1930-е гг., составители пошли по пути их существенного (и не оговоренного конкретными принципами) сокращения, в отличие от предельно насыщенного данной информацией библиографического указателя, подготовленного в Бахтинском центре18; что, может быть, выглядит рациональным, но обедняет культурный фон, в котором существовали исследователи круга Бахтина; одновременно данные пробелы скрадывают впечатление о красноречивом “молчании” в эти же годы самого Мастера, наталкивающем на размышления, что он, вероятно, работал над чем-то более серьезным, чем порой дежурные отклики его друзей на текущие литературно-музыкальные события эпохи… Этот справочник, несомненно, будет в дальнейшем дополняться и корректироваться. Так, скандинавский исследователь Т. Лайне, опираясь на информацию Д.А. Юнова, исследует контакты В.Н. Волошинова и Б.М. Зубакина с немецкими и финскими философами-мистиками. Можно было бы дополнить хронограф сведениями о том, что в 1950-х гг. в Саранск к Бахтиным приезжала М.В. Юдина, что после выхода на пенсию Бахтин тем не менее официально руководил пятью аспирантами19, привлекался для выполнения других кафедральных учебных поручений, поддерживал связь с университетскими коллегами20.
Обсуждаемая книга издана с разумной сдержанностью внешнего оформления, но в то же время изящно — с использованием различных шрифтов и кеглей, информативными колонтитулами, остроумным коллажем на основе известной фотографии “круга Бахтина” 1924—1925 гг., перекликающимся с названием сборника; содержит удобный справочный аппарат: подробные сведения об авторах сборника, именной указатель, в котором, однако, оказались, пропущенными фамилии исследователей, фигурирующих в источниковедческом предисловии к хронографу “круга Бахтина” (с. 251).
Подведем итог. Рецензируемое издание представляет собой заметный вклад в такую область современного гуманитарного знания, как бахтиноведение (бахтинистика, бахтинология), а также в осмысление научного потенциала и диалога ряда ярких ученых и деятелей культуры, объединившихся в “круг Бах-тина” в Невеле, Витебске, а позже Петрограде (Ленинграде).
Неизвестно, как бы сложилось наше теоретическое и терминологическое восприятие “круга Бахтина”, если бы он, вопреки болезням и репрессиям, не пережил, причем надолго, большинство своих прежних товарищей по Невелю, Витебску и Ленинграду. Напомним, что и В.Н. Волошинов (1895—1936), и П.Н. Медведев (1892—1938), и Л.В. Пумпянский (1891—1940), и М.И. Каган (1889—1937), и Б.М. Зубакин (1894—1938) ушли из жизни достаточно рано. Наше же представление о Бахтине основывается на знании того, что им было написано, напечатано, сказано и недосказано вплоть до 1975 г. Между тем его друзья остановились в своем научном и личностном развитии в годы сталинского режима, мало способствовавшего полноценному научному диалогу и продуктивному исследовательскому дискурсу. Поэтому, оценивая сегодня масштабы личностей участников “круга Бахтина”, мы не должны логически некорректно сравнивать несопоставимые в хронологическом отношении величины — научные потенциалы ученых, едва переживших 40-летний рубеж, еще только набиравших исследовательскую высоту, и почти 80-летнего мудреца, скупо делившегося своими воспоминаниями о творческом содружестве людей, именуемых “бахтинским кругом”. Случись иначе, переживи те же В.Н. Волошинов, П.Н. Медведев, Л.В. Пумпянский своего младшего товарища (тем более, если бы тот ушел из жизни в 1930-х гг.), еще неизвестно, как бы именовался сейчас творческий союз этих людей — круг Волошинова, Медведева, Пумпянского или как-то иначе?.. В литературоведении, как говорил Ю.М. Лотман, чтобы что-то сделать, нужно жить долго. Но и то, что успели сделать эти “люди не нашего времени” (Ю.М. Каган) — независимо от Бахтина или благодаря ему, — впечатляет…
________________________________________________________
1) См. о ней, в частности: Ренфру А. Не все вопросы должны оставаться открытыми: Крайне субъективные заметки о конференции “В отсутствие мастера: неизвестный круг Бахтина” (Шеффилд, 7—9 октября 1999 года) // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 2000. № 2. С. 152—157.
2) См. об этом, например: Васильев Н.Л. История вопроса об авторстве “спорных текстов” в российской бахтинистике (М.М. Бахтин и его соавторы) // Интеграция образования. 2003. № 3. С. 121—129.
3) См., например: The annotated Bakhtin bibliography / Ed. C. Adlam and D. Shepherd. London, 2000. 413 p. 4 См. также: Тиханов Г. Полемика вокруг “формального метода”: Медведев и евразийцы // Бахтинский сборник: IV / Под ред. В.Л. Махлина. Саранск, 2000. С. 116—120. Помимо очерка о Э.Э. Литауэр и комментария к ее творчеству здесь републикован текст рецензии, о которой идет речь, — “Формализм и история литературы” (Евразия: Еженедельник по вопросам культуры и политики. 1929. № 18). 5 См. также: Серио П. Структура и целостность: Об интеллектуальных истоках структурализма в Центральной и Восточной Европе. 1920—30-е гг. / Пер. с фр. Н.С. Автономовой. М., 2001. 6 См.: Фрумкина Р. Наша Geistesgeschihte в лицах и эпизодах // НЛО. 2005. № 73. С. 382—387. См. также нашу рецензию на указанную книгу в изд.: М.М. Бахтин в Саранске: Материалы. Документы. Исследования. Вып. 2 (в печати).
7) Brandist C. The Bakhtin Circle: Philosophy, Culture and Politics. London: Pluto Press, 2002. 221 p.
8) На XII Международной Бахтинской конференции, состоявшейся в июле 2005 г. в Финляндии (г. Ювяскюля), концепция Н.И. Николаева в отношении “Невельской философской школы” как источника будущих научных достижений Бахтина и его ближайших друзей вызвала резкую и, на наш взгляд, справедливую критику со стороны Ю.П. Медведева, подчеркнувшего, что разворот научных интересов Бахтина от философии к литературоведению и искусствознанию произошел уже в условиях витебского периода, не без влияния П.Н. Медведева.
9) См. также: Каган М.И. О ходе истории / Ред.-сост. В.Л. Махлин. М., 2004. С. 33—44.
10) См.: Пумпянский Л.В. Из литературного наследия / Публ. Е.М. Иссерлин и Н.И. Николаева // Философские науки. 1995. № 1. С. 72—86; Он же. Классическая традиция: Собр. тр. по истории рус. лит. / Сост.: Е.М. Иссерлин, Н.И. Николаев. М., 2000.
11) См.: Николаев Н.И. Энциклопедия гипотез // Пумпянский Л.В. Классическая традиция. С. 22.
12) См.: Личное дело В.Н. Волошинова / Публ. Е.А. Панькова // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1995. № 2. С. 79—99; Из “Личного дела В.Н. Волошинова” // Бахтин М.М. (Под маской). Фрейдизм; Формальный метод в литературоведении; Марксизм и философия языка; Статьи / Сост. И.В. Пешков. М., 2000. С. 574—588.
13) См., например: Васильев Н.Л. К истории книги “Марксизм и философия языка” // Бахтин М.М. Тетралогия. М., 1998. С. 533; Алпатов В.М. Кружок М.М. Бахтина и проблемы лингвистики // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 2000. № 2. С. 11—13.
14) См., в частности: Дорошевский В. Об И.А. Бодуэне де Куртенэ // Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию: В 2 т. М., 1963. Т. 1. С. 21— 22; Русский язык: Энциклопедия / Гл. ред. Ф.П. Филин. М., 1979. С. 33.
15) См. об этом, например: Хронограф жизни и деятельности М.М. Бахтина: Основные даты / Сост. С.Г. Бочаров, В.И. Лаптун, Т.Г. Юрченко // М.М. Бахтин: Беседы с В.Д. Дувакиным. М., 2002. С. 378.
16) См.: Васильев Н.Л. В.Н. Волошинов: Биограф. очерк // Волошинов В.Н. Философия и социология гуманитарных наук. СПб., 1995. С. 6.
17) См. об этом: Лаптун В.И. М.М. Бахтин в Саранске (1936—1937 гг.) // Родник: Лит.-худ. сб. Саранск, 1991. С. 291—303; Он же. Первый приезд М.М. Бахтина в Саранск (1936—1937 гг.) // Невельский сборник. Вып. 1. СПБ., 1996. С. 61—75.
18) См.: The annotated Bakhtin bibliography. P. 3—28.
19) См.: Васильев Н.Л. М.М. Бахтин и его аспиранты // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1998. № 4. С. 53—68.
20) См., например: Конкин С.С., Конкина Л.С. Михаил Бахтин: (Страницы жизни и творчества). Саранск, 1993. С. 270; Естифеева В.Б. Воспоминания о М.М. Бахтине: (Второе десятилетие в Саранске) // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 2000. № 2. С. 140—141.