Опубликовано в журнале НЛО, номер 5, 2005
Проработав много лет в гигантской библиотеке (Ленинке), я могла бы ответить на этот вопрос: «Самим библиотекарям!»: слишком часто приходилось наблюдать, как перемещение подсобных фондов, изменение технологических процессов, режима работы, справочно-библиографического аппарата и т.д. производилось для удобства самих сотрудников библиотек (например, чтобы освободить место для размещения нового управленческого отдела). Читательский совет всегда был (если вообще был) «витринной» деталью, а не органом управления, пусть даже совещательным. «Принадлежность» государственного учреждения сотрудникам, а не клиентам, неприязнь к ним характерны в России практически для любой структуры, являющейся частью отделенного от общества и противостоящего ему государственного механизма, будь то библиотека, поликлиника или отдел социального обеспечения.
Однако результаты недавнего исследования Левада-центра свидетельствуют, что библиотеки пока не стали полностью закрытым культурным пространством и «самоконституирующимся» институтом 2. Этому все еще «мешают» те слои общества, которых устраивает именно этот канал или для которых он является единственно доступным, а потому безальтернативным.
И все же — насколько востребованы сегодня библиотеки российской читающей публикой и насколько велика зона их действия?
Поскольку опросы проходили по одной программе и одной и той же выборке, они позволяют увидеть динамику изменений библиотечной публики.
По данным государственной статистики, в 1990-е гг. произошло резкое снижение охвата населения библиотечным обслуживанием: в 2003 г. библиотека-ми всех типов пользовался 41% населения, библиотеками системы Министерства культуры РФ — 39,5%, тогда как в 1985 г. этот показатель составлял 57,7%. Однако известно, что данные государственной статистики завышены из-за несовершенства первичного учета пользователей. (Он сходен с учетом распространения мобильной связи по числу проданных sim-карт, показывающему, что охват населения мобильной связью превышает 100%.)
По данным социологических опросов, в 1994 г. библиотеками всех типов пользовалось 20,7% населения страны, в 1999 г. — 18,0%, в 2003 г. — 17,9%, в 2005 г. — 20,8%. Это значит, что после резкого оттока из библиотек значительной части пользователей, начавшегося примерно в середине 1990-х гг. (после журнального бума, взлета читательской активности и других ярких явлений литературной жизни периода перестройки), объем библиотечной аудитории стабилизировался на уровне 20% взрослого населения.
Один из немногих постоянно растущих показателей библиотечной работы — посещаемость библиотек: в 2003 г. она составила (по библиотечной сети Министерства культуры РФ) 100,7% по отношению к 2002 г. и 102,8% по отношению к 1999 г. Причем особенно интенсивно растет посещаемость центральных универсальных библиотек регионов (республик, краев, областей): в 2003 г. 116,3% по отношению к 2002 г. и 113,1% по отношению к 1999 г. В сельских библиотеках посещаемость также растет, хотя и не столь заметно: 101,8% и 100,7% соответственно. По нашему мнению, это означает, что сильно сократившаяся «библиотечная» часть населения задает высокие показатели использования этого канала, который в ситуации развала системы книгораспространения в регионах остается по-прежнему достаточно стабильным книжным ресурсом.
В сегодняшней аудитории библиотек, по данным опроса, на долю Москвы и Петербурга приходится 11%, других больших городов — 17%, средних городов — 18%, малых городов — 30%, села — 24%. Как видим, 54% пользователей библиотек — это жители малых городов и сел, где книготорговля практически умерла, где проживает наименее материально обеспеченная часть населения и где имеется всего одна библиотека. Можно с достаточной уверенностью поставить знак равенства между читающей публикой в этих поселениях и аудиторией библиотеки3.
Социальный портрет библиотечной публики (в соответствии с заданными в исследовании показателями) может быть представлен следующим образом:
— 71% пользователей библиотек — люди, работающие в государственном секторе экономики;
— 20% — люди, имеющие скромный среднедушевой доход — до 1500 рублей в месяц, 52% — до 4167 рублей;
— 70% этой группы не имеют доступа в Интернет, а 5% ничего не знают о существовании такой сети, хотя сотовый телефон имеется уже в 62% семей;
— самые большие жизненные трудности представителей этой группы связаны с низкими доходами и нехваткой денег (64% пользователей библиотек), плохим здоровьем и трудностями с лечением (18%), усталостью и переутомлением (18%), бытовыми проблемами (17%);
— больше всего они испытывают страх от возможности потерять работу (18%).
Как видим, библиотечный читатель не принадлежит к продвинутому слою россиян. Он остался в государственном секторе с очень скромным уровнем жизни, до него почти не дошли новые электронные средства информации, и он испытывает все страхи и напряжения современного «простого» человека, живущего в России. Но, разумеется, количественные показатели присутствия книги в этом сегменте населения выше, чем в целом по выборке:
Таблица 1
Читательская активность (в %)
|
Показатели |
Среди опрошенных |
Среди абонентов библиотек |
|
Постоянно читают книги |
23 |
46 |
|
Постоянно читают газеты |
38 |
40 |
|
Постоянно читают журналы |
17 |
26 |
|
Тратят на чтение книг более 1 часа в день |
38,5 |
44 |
|
Покупают книги |
48 |
71 |
|
Не имеют дома книг |
34 |
18 |
|
Имеют дома от 100 до 300 книг |
20 |
27 |
Как видим, среди пользователей библиотек в два раза больше тех, кто постоянно читает книги, существенно больше постоянных читателей журналов и покупателей книг, но почти в два раза меньше людей, не имеющих книг дома, хотя число владельцев значительных по объему собраний (до 500 книг) в двух группах одинаково. Последнее означает, что покупка книг в этой группе также носит достаточно ограниченный характер и крупные домашние собрания не формируются — 40% пользователей библиотек ответили, что купили за год не более 5 книг (19% — 6—10 книг), в целом по выборке эти показатели равны 68% и 20% соответственно (в процентах от числа ответивших).
Что касается содержания чтения и читательских запросов пользователей библиотек, то здесь сопоставление с данными по всей выборке свидетельствует о резком смещении запросов библиотечной аудитории в сторону учебной и справочной литературы (русская и советская классика, учебники, энциклопедические и языковые словари, книги по психологии), а также в сторону привлекающих молодежь художественных жанров (любовный роман, книги о Великой Отечественной войне) при уменьшении интереса к «взрослым» проблемам (здоровье, полезные советы, кулинария):
Таблица 2
Читательские предпочтения (в %)
|
Темы, жанры, виды литературы |
Предпочитают среди опрошенных |
Предпочитают среди абонентов библиотек |
|
Российские боевики и детективы |
21 |
13 |
|
«Женский» детектив |
20 |
19 |
|
«Женская» проза, любовный роман |
18 |
29 |
|
Классические историкоприключенческие романы |
17 |
15 |
|
Современные исторические романы |
15 |
14 |
|
Русская классика |
7 |
15 |
|
Советская классика |
11 |
17 |
|
Книги о войне |
9 |
18 |
|
О здоровье, лечении болезней |
22 |
3 |
|
Книги по специальности |
18 |
19 |
|
Издания по кулинарии |
18 |
15 |
|
Учебная литература |
16 |
30 |
|
Полезные советы на все случаи |
10 |
6 |
|
Энциклопедические словари |
6 |
35 |
|
Книги по психологии |
7 |
13 |
|
Языковые словари |
2 |
10 |
Подобный «контур» чтения в библиотеках задан социально-демографическим составом рассматриваемой группы: среди пользователей библиотек на долю женщин приходится 62%, мужчин — 38%; 51% аудитории — это лица в возрасте до 30 лет, 32% — 30—49 лет; 17% — 50 и старше.
Учащиеся давно стали определяющей для библиотек группой читателей. Опрос показал, что они таковой и остаются (31% аудитории). Это объясняется рядом объективных обстоятельств. В их числе — создание новых типов учебных заведений (лицеев, гимназий, коммерческих вузов), не имеющих своих библиотек, и по-прежнему низкий потенциал сети библиотек Министерства образования, хотя это самая многочисленная система — имеется 66 тысяч школьных библиотек и 3 тысячи библиотек средних учебных заведений 4.
Необходимость брать на себя обеспечение учебного процесса (опрос комплектаторов публичных и центральных универсальных библиотек, проведенный Фондом «Пушкинская библиотека» в 2003 г., показал, что 72,6% библиотек приобретают учебники и учебные пособия для школ и средних специальных учебных заведений, 64% — сборники рефератов и типовых сочинений) ведет к примитивизации комплектования и вынужденной трансформации функций универсальных библиотек. Это объективно ограничивает возможности их развития как информационных и гуманитарных центров.
Учащиеся, как правило, покидают библиотеку по завершении учебы, составляя ее временный контингент.
В 1999 г., по данным опроса, доля тех в населении, кто никогда не был записан в библиотеку, составляла 30,5%, в 2003 г. — 32% и в 2005 г. — 32%. Доля же тех, кто сейчас не записан, но был записан раньше, составляла, соответственно, 49,5%, 50% и 47%. Как видим, доля тех, кто никогда не пользовался библиотекой, за два года не изменилась, а доля тех, кто ушел из библиотеки, понизилась на 3%.
Среди покинувших библиотеку преобладают люди со средним и средним специальным образованием — 56,5%; на долю учащихся тоже приходится немало — 32%. Это означает, что библиотека продолжает работать как «перевалочный пункт», обслуживая молодежь, которая не закрепляется в библиотеке и покидает ее, закончив или прервав учебу. На смену им приходят другие группы, повторяющие тот же цикл. Именно так поддерживается баланс. Высокая динамика обновления аудитории означает, что библиотека не успевает реализовать свои долгосрочные цели по привитию навыков пользования книгой и библиотекой у наиболее перспективных социальных групп.
Вторую значительную группу библиотечных пользователей (24%) составляют специалисты, люди с достаточно высоким уровнем образования, которым, так же как и учащимся, больше некуда податься.
Ситуация, в которой оказалась сегодня образованная часть общества, проживающая вдали от столичных книжных богатств, лишает ее возможности читать что бы то ни было, кроме того, что попадает в местные библиотеки. Специализированные научные библиотеки сейчас существуют далеко не во всех республиканских, краевых и областных центрах, не говоря уже о низовом уровне — средних, малых городах, районах, где их никогда не было.
Еще хуже обстоит дело со специализированной книжной торговлей, которая сохранилась, по сути, лишь в столичных и еще нескольких наиболее крупных городах страны.
Удовлетворение библиотеками спроса специалистов, конкретного и «точечного» по своему характеру, невозможно из-за недопустимо слабого ин-формационного обеспечения рынка. Нет единой информационной системы о выходящей и готовящейся к печати продукции, статистики движения этой продукции на рынке. Списки вышедших книг, публикуемые газетой «Книжное обозрение», не дают представления о книге, ее уровне и адресе. Практика «вылавливания» конкретных книг на сайтах специализированных издательств неприемлема ни для читателей, ни для библиотек — доступ в Интернет имеют сегодня 2,7% библиотек, а на селе и вовсе 1% библиотек. Да и о каких интернет-технологиях можно говорить, если только 15% сельских библиотек сегодня телефонизированы?
Однако и при наличии доступа поиск в Интернете необходимой книги среди 90 тысяч выходящих за год названий (плюс издания предшествующих лет) немыслим.
Специализированные посреднические структуры отсутствуют, распад систем книгообмена и МБА из-за высоких почтовых пошлин, налагаемых государством, лишил продвинутых читателей возможности пользоваться фондами крупнейших научных библиотек как регионального уровня, так и федеральных (РГБ, РНБ, ВГБИЛ и др.). Последние фактически превратились в «московские» или «петербургские» библиотеки и окончательно выпали из системы обслуживания населения страны.
Кроме того, вопреки мнению издателей и книготорговцев, сопоставляющих наши цены на книги с мировыми, книги являются для среднего россиянина дорогим товаром, поскольку покупательная способность основной части нестоличного населения в России крайне низка и во много раз уступает покупательной способности жителей развитых стран Запада 5. Тем не менее «обычный» россиянин, в принципе покупающий книги, готов выделить на это из семейного бюджета до 200 рублей в месяц, что соотносится со средним (не таким уж плохим!) объемом книгопокупки — 2—3 книги в месяц. Стоимость пересылки книг составляет 30—40% от ее цены, в результате — даже если книга будет прислана в подарок — библиотекам и читателям не всегда под силу оплата почтовых расходов 6.
Таким образом, именно на безальтернативной, универсальной по составу фондов библиотеке сошлись в последнее десятилетие, в силу обстоятельств, подчас противоположные ориентации и запросы самых разных слоев населения. Полярность двух основных библиотечных групп — учащихся и специалистов (в совокупности это 62% пользователей), предъявляющих разные требования к профилю комплектования и к организации обслуживания, делает неизбежным углубляющийся внутриотраслевой конфликт: колебания между разными полюсами библиотечного социума в условиях ограниченного финансирования ведут к неопределенности стратегии развития как публичных, так и универсальных научных библиотек.
Культурный разрыв между провинцией и центром страны, все увеличивающаяся разница в возможностях доступа к новинкам и необходимой литературе неизбежно сказываются на сфере действия библиотек. В структуре пользователей библиотек страны почти в три раза больше жителей малых городов, чем столиц, и почти в два раза больше, чем больших городов, поскольку в малых городах практически не осталось других источников получения книги.
В дальнейшем рассмотрение институциональной роли библиотек в литературной культуре должно быть дифференцированно. Распад общества, утратившего чувство национальной идентичности, лишил институт библиотек его главной функции — создавать «открытое публичное пространство», «репрезентировать некое чувство общности» и тем самым «конституировать народ»7. Расслоение библиотечной системы, сопровождавшееся обособлением ее сегментов — библиотек федерального значения и региональных библиотек, центральных библиотек регионов и «малых» библиотек, библиотек научных и публичных, — является следствием разрывов в системе социальных и культурных коммуникаций. Институт библиотек утратил свое системное единство — общую идеологию, функции, вертикально-иерархическую организационную структуру, модели, по которым он был скроен (центральные федеральные библиотеки перестали задавать образцы для построения и работы сети), а также внутренние структурные связи (единую систему комплектования, межбиблиотечного абонемента, книгообмена и т.д.). Соответственно, теоретическое и эмпирическое осмысление его роли в новой реальности должно проходить по образовавшимся разрезам и слоям, прежние мостки между которыми сегодня лишь угадываются.
Одним из аспектов такого посегментного анализа библиотечной системы должны стать профессиональные ценности и нормативные представления самих библиотекарей. Пока эта тема остается за пределами социологической, да и библиотековедческой рефлексии, хотя вопрос о готовности самого библиотечного сообщества к саморегулированию, к осмыслению своей роли хранителей и медиаторов все настоятельнее поднимается интеллектуальной частью общества.
Нужно отметить, что уже в постановке такого рода вопросов российские библиотекари сегодня интуитивно угадывают скрытую угрозу. Несмотря на многие очевидные, хотя и очень разноплановые процессы нового времени — будь то равнодушие к положению библиотек со стороны государства и общества, губительность законотворческих инициатив власти или эрозия профессиональных ценностей и все более настойчивые предсказания гибели «обветшалых» традиционных институтов в эпоху Интернета, — библиотечные люди, будучи одной из самых консервативных и ригидных групп хранителей культурных образцов, защищают свои представления о приоритетности и несокрушимости института библиотек. Можно сколько угодно говорить о проблемном состоянии отрасли, но нельзя касаться — даже мимоходом — коллективной веры в ее необходимость. Более того, сообщество прилагает немалые усилия для постоянного поддержания и закрепления этой веры. Показательно, что ни одна другая профессиональная группа в мире не проводит такого количества ежегодных и дорогостоящих масштабных международных и национальных конгрессов, конференций и форумов (в России — более 100 в год), затрачивая на них массу интеллектуальных усилий и средств, — для напоминания о себе и поддержания собственной идентичности. И ни одна другая группа не сражается столь яростно с любыми гипотезами о возможности замены печатной книги электронными текстами, будучи при этом открытой и восприимчивой для практического применения новых технологий.
Поэтому библиотеки, бесспорно, необходимы самим библиотекарям, и не только в обыденном смысле — как «место работы», причем с унизительной зарплатой 8 (эта материальная «самовостребованность» библиотек как раз не представляется наиболее значимой) 9, но как смысловая конструкция, круто замешенная на стереотипах мессианства, высокого служения, подвижничества, обиды, ущербности и постоянного отстаивания своей необходимости.
Очевидно, что, несмотря на издевательски низкую зарплату, тяжелые условия работы, число штатных сотрудников постоянно растет при общем падении числа библиотек и большинства других показателей их деятельности, а в ряде случаев (столичные и крупные города с развитым рынком труда) имеются даже вакансии. В 1999 г. в библиотеках страны работало 128 029 тыс. человек, в 2003 г. — 129 571.
Однако, как рассуждают многие представители культурной элиты, если библиотеки в современной России нужны самим библиотекарям, то и отвечать за их существование и их беды должны они сами. Мы полагаем, что это неверно.
Говорить о полной пассивности библиотекарей было бы не вполне справедливо. В ряде регионов (там, где региональная элита сложилась и нет открытых конфликтов) их голос слышен и значим. Там директор центральной библиотеки входит в местную элиту, члены которой хорошо знают и поддерживают друг друга, в том числе и в общем противостоянии центру. Здесь достаточно оперативно принимаются законодательные акты, если и не полностью защищающие библиотеки, то хотя бы смягчающие разрушительное действие законодательной эквилибристики федерального центра. Эта регионализация общественной активности напоминает, конечно, жизнь на собственной кухне, где принципиальность и смелость совсем не предполагают последующий выход на площадь или трибуну. Обращения к российскому обществу не происходит ни на индивидуальном, ни на групповом уровне. Равнодушие этого общества к своим библиотекам равно неверию библиотекарей в возможность отклика и поддержки, «но эха нет, и леса нету».
Немногочисленные исследования чтения самих библиотекарей свидетельствуют, что они не так много читают, что в библиотеках все меньше «книжных» людей, которые структурируют свой опыт и свою жизнь, опираясь на книги, что они все больше ориентируются на облегченную словесность, «разделяя пристрастие своего народа к красивым сказкам», и что они перестали быть экспертами в области актуальной словесности, «достаточно сложной, пестрой и неприятной им»10.
Но дело не только в утрате библиотекарями своей роли навигаторов чтения. Постепенно размываются и нормативные основания функционирования института, в том числе и те, которые законодательно закреплены. Например:
— расширяется зона платности в библиотеках (начав с платы за ксерокопирование, библиотеки перешли к платному доступу в Интернет, к имеющимся у них базам данных, в том числе текстовым (например, введен платный доступ к текстам диссертаций, хранящихся в РГБ, хотя она не имеет на них авторских прав), к платной выдаче наиболее спрашиваемых книг (сначала это был платный «ночной» абонемент, сейчас — платная выдача новых произведений популярных авторов или книг «горячего» спроса, будь то детектив, учебник или работа по управлению или маркетингу — 1,5—2 рубля за день в крупных городах, 1 рубль — 50 коп. — в районах и селах);
— имеются случаи «переброски» средств из статьи на подписку периодики в фонд зарплаты;
— беспорядочно и неосмысленно размещается коммерческая реклама в библиотеках 11;
— специалисты в области электронных технологий, число которых постоянно растет в крупнейших библиотеках (что естественно), не «встраиваются» в библиотечный социум, как это происходит в мире, но разрушают его, отбрасывая традиционные гуманитарные ценности и нормы и задавая иной — жестко инструментальный и коммерциализированный алгоритм деятельности.
Но есть еще и третья сторона, для которой библиотеки должны быть важны по определению, — государство. Любая власть — демократическая или тоталитарная — и ее государственные структуры всегда (почти всегда!) были внимательны к «своим» библиотекам, осознавая их роль в трансляции собственных ценностей и, соответственно, в консолидации общества и власти 12.
Советская власть неусыпно «пасла» свои библиотеки. Они далеко не были осыпаны милостями и финансировались по остаточному принципу, занимая последнюю строку в последней по обеспечению бюджетной сфере — культуре. Но при этом ни одна книга и ни одна книговыдача не проходили мимо внимания партийно-государственных органов. Схема взаимоотношений была сформулирована четко: «Библиотеки — опорные пункты партийных организаций». Соответственно, сохранялась библиотечная сеть, и ей было гарантированно стабильное комплектование.
Сегодняшняя ситуация в библиотеках свидетельствует, что нынешней российской власти библиотеки не нужны. Это — четкий показатель отсутствия у нее долгого дыхания, которое необходимо бегуну на длинные дистанции. Власть озабочена лишь сиюминутным воздействием на общество для повышения своего рейтинга, политического пиара или рекламы (отсюда — центральная роль оперативных СМИ, прежде всего телевидения), а не фундаментальными формами организации культуры, образующими ее матрицу 13.
Беспамятная власть с сиюминутным внеисторическим сознанием формирует беспамятные библиотеки, предлагающие обществу не упорядоченный фонд культурных образцов (более широкий или более узкий), а случайно собранный набор изданий. В стране, которая по числу выпускаемых ежегодно названий книг (почти 90 тысяч с перспективой преодолеть уже в этом году планку в 100 тысяч) входит в мире в группу лидеров, положение с комплектованием библиотек становится с каждым годом все хуже. Единодушный и не слышимый властью «глас в пустыне» (не требование, ибо библиотекари уже не знают, кому его адресовать, а именно «глас»): «Дайте книг!» Просят не даром, хотя бы за те (небольшие) деньги, которые выделяются на комплектование 14.
Однако государство ушло с регионального книжного рынка, а коммерческие структуры туда не пришли и не придут, ибо незачем — там нет и не может быть оборота. Разрушение в 1992 г. централизованной системы книжной торговли и комплектования библиотек обернулось серьезной бедой и для них, и для населения. Новая литература оседает там, где издается, главным образом в столицах.
В регионах выходит лишь 20% книжной продукции по названиям и 10% по тиражам, причем для этой продукции характерна ограниченность репертуара. На региональном книжном рынке из 90 тыс. названий выходящих в стране книг находится лишь максимум две-три тысячи. Малотиражной научно-технической, художественной и гуманитарной литературы, книг, импортируемых из стран ближнего и дальнего зарубежья, там просто нет. Если говорить о средних и малых городах, то туда не попадает до 90% издаваемых книг. О малых поселениях — район, село — можно и не вспоминать.
Закон «Об обязательном экземпляре документов», столь важный для центральных научных библиотек регионов, предусматривал 50% скидку на пересылку обязательного платного экземпляра в библиотеки, но в 2002 г. действие этой статьи было приостановлено. В результате из 4000 библиотек, комплектовавшихся обязательным платным экземпляром, сегодня осталось только 1200 15.
Таким образом, емкость регионального книжного рынка постоянно сокращается, а библиотечный рынок в такой ситуации вообще не может быть сформирован. В результате поступление новых изданий в публичные библиотеки в 2003 г. сократилось по сравнению с 1999 г. в два раза. При нормативе ЮНЕСКО — ежегодное поступление 250 новых книг на 1000 жителей — разница между регионами России достигает 30 раз: на Чукотке — более 500 книг, в Северной Осетии — менее 25. В половине регионов этот показатель не превышает 100—150 книг. Библиотеки работают с морально и физически устаревшим фондом, оставшимся от советских времен. 40% находящихся в библиотеках книг практически не читаются. Воссоздание крупной книготорговой структуры, способной работать в масштабе всей страны, сегодня под силу только государству, но не похоже, что это входит в планы соответствующих ведомств.
Однако главным по своей разрушительной силе моментом является постепенный развал библиотечной сети. В начале 1990-х гг., когда в регионах денег не было вообще и «лежала» вся инфраструктура, когда стремительно распадалась система управления, когда прекратились, по сути, и комплектование фондов, и выплата зарплаты сотрудникам, директора библиотек из последних сил удерживали сеть. Она сохранилась в целом, хотя и с немалыми потерями, в значительной мере благодаря усилиям самого библиотечного сообщества.
Тогда в первую очередь пострадали публичные библиотеки в малых городах и сельских районах, где (при отсутствии или сложности транспортного сообщения в «глубинке») исчезла даже гипотетическая возможность добраться до районной библиотеки. Именно тогда значительные категории населения были отрезаны от библиотек.
Процесс «съеживания» библиотечной сети замедлился после «пикового» периода середины 1990-х гг., но не прекратился — число библиотек, несмотря на улучшение финансовой ситуации в регионах и улучшение финансирования библиотек по сравнению с началом 1990-х гг., продолжает падать: в 1990 г. в стране было 62,2 тыс. библиотек (всех ведомств), в 2000 г. — 51,2 тыс., в 2002 г. — 50,9 тыс., в 2003 г. — 50,5 тыс.
Конечно, во всех странах нерентабельные стационарные библиотеки, затраты на содержание которых не соответствуют числу посетителей и книговыдаче, переходят на внестационарные формы работы — будь то мобильные библиотеки или «букоматы», которые в ближайшем будущем смогут не только «принимать» книги, но и обменивать их в соответствии с заложенной программой. В России соответствующие инстанции вынуждены сохранять сеть, поскольку предложить населению взамен стационарных библиотек они ничего не могут, а восстановление закрытых библиотек и расформированной сети в нынешней ситуации просто нереально.
Но все же сокращение сети происходило до сих пор в основном за счет закрытия научно-технических и профсоюзных библиотек. Сейчас же введение в действие Федерального закона № 131 «Об общих принципах организации местного самоуправления» «делает угрозу утраты половины сети муниципальных (и, прежде всего, сельских) библиотек реальной»16.
Конечно, преимущества местного самоуправления, при котором библиотеки формируют свои фонды и организуют работу в соответствии с нуждами местной общины, на чьи средства они существуют, дистанцируясь от центральной власти, давно подтверждены мировой практикой. Но в нашем случае этот закон в силу его непродуманности и некомпетентности приведет к невосполнимым потерям и хаосу во всей социальной сфере. Его разрушительная суть заключается в несоответствии новой административной структуры и, следовательно, организационно-правовых и финансовых механизмов сложившейся системе библиотечного обслуживания. Законом предусматриваются три вида муниципальных образований: городские и сельские поселения; муниципальные районы с межпоселенческой инфраструктурой; городские округа. Муниципальные библиотеки сохраняются лишь на уровне поселений и городских округов 17. Районные библиотеки законом не предусмотрены, они должны быть переданы на уровень сельских поселений. Зато появилась загадочная структура — районный коллектор с непонятными функциями, ибо исчезновение районных библиотек автоматически «срезает» почти всю сельскую сеть, поскольку сельские библиотеки юридически несамостоятельны и либо находятся в ведении сельской администрации, либо входят, что чаще, в районную централизованную систему и комплектуются через районную библиотеку. Таким образом, закон разрушает систему централизованного библиотечного обслуживания (ЦБС), являющуюся основным принципом организации библиотечного дела в стране. Районные власти могут искать свой вариант организации библиотечного обслуживания, но в любом случае это будет выполнение не своих функций за свои деньги.
По новому закону государственными останутся лишь те библиотеки, которые отвечают определенным требованиям и финансируются за счет федерального бюджета или бюджетов субъектов федерации. Все остальные становятся муниципальными и содержатся за счет местных бюджетов, их судьбу решают местные органы власти по своему разумению — к их ведению относится формирование бюджетов и фондов развития культуры, принятие местных нормативов библиотечного обслуживания. Закон предоставляет им неограниченные возможности, вплоть до закрытия библиотек. Поэтому где-то уже предлагают слить детские и взрослые библиотеки, где-то объединить библиотеки и клубы, где-то оставить на весь областной центр одну взрослую и одну детскую библиотеку.
На основании мониторинга, проведенного Министерством культуры РФ, прогнозируется разрушение почти 60% существующей сети муниципальных учреждений культуры. Таково разрушительное влияние законотворческой активности государства на культуру.
Закон о местном самоуправлении предполагается ввести в действие с 2006 г. Пока библиотекари добиваются поправок в этот закон, убеждают местные органы власти сохранить сеть, принимаются региональные постановления и законы, призванные защитить ЦБС. Это, безусловно, приносит свои плоды. Но совершенно очевидно, что расслоение библиотечной системы усилится и разрывы между ее отдельными звеньями станут еще глубже. Распад библиотечной системы, ее десинхронизация, при которой отдельные сегменты системы, функционировавшие ранее в едином ритме, обособились, поляризовались и действуют в разных культурных пространствах и в разном культурном режиме, сейчас законодательно закрепляется государством.
На одном из центральных радиоканалов недавно журналисты задали риторический вопрос: «Как заставить власть полюбить свои библиотеки?» Вообще-то библиотекам не нужна любовь власти, им необходимы дистанция от нее, стабильность и условия для выполнения своей основной функции — хранения и трансляции культуры.
Но, как недавно сказала мне рядовой библиотекарь из дальней автономии: «Они нас еще достанут!»
1) Предыдущий номер «НЛО» был целиком посвящен библиотекам и архивам. В данном и последующих номерах мы собираемся продолжить обсуждение этой исключительно актуальной для российского общества темы. Статья В.Д. Стельмах печатается с небольшими сокращениями. Полный текст будет опубликован в журнале «Вестник общественного мнения». (Примеч. редакции.)
2) В статье использованы данные всероссийского репрезентативного опроса взрослого населения, проведенного Левада-центром (совместно с Фондом «Пушкинская библиотека») по заказу Роспечати, «Российской газеты». Этот опрос продолжил аналогичные исследования, осуществленные Левада-центром в 1994 и 1999 гг. совместно с Российской государственной библиотекой и в 2003 г. совместно с Фондом «Пушкинская библиотека», результаты которых также отражены в статье.
3) Низкий охват населения библиотечным обслуживанием в столичных городах не свидетельствует однозначно о неконкурентности библиотеки в ситуации многообразия возможностей и книжных каналов — в мегаполисах миграционные процессы и связанные с этим языковые и адаптационные проблемы понижают «валовые» показатели функционирования культуры. Книга обращается в жестко очерченном и достаточно замкнутом сегменте столичной публики.
4) Нельзя не согласиться с М. Самохиной, что проведение парадных фестивалей школьных библиотек в Кремле («БиблиОбраз») «становится особенно значимым» для признания роли школьной библиотеки (Самохина М. Из жизни сегодняшних российских библиотек: заметки библиотечного социолога // НЛО. 2005. № 74. С. 335). Хотя необходимость добиваться признания давно сложившихся и вошедших в мировую практику институтов образования — еще одно свидетельство «перевернутых» взаимоотношений культуры и власти в современной России.
5) «Издатели серьезно проиграли и тем самым нанесли серьезный ущерб книжному делу, когда в 2002 году согласились с сохранением 10-процентного НДС и введением 5-процентного налога с продаж. В результате произошло удорожание книг на 40—50%, падение продаж и сокращение объемов выпуска в мелких и средних издательствах. Следует обратиться к общепринятой европейской практике, состоящей в полном отсутствии НДС на издание гуманитарной книги, национальной классики, научной, художественной, детской литературы» (Сухоруков К.М. Московское и общенациональное книжное дело: сходство и различия в издательской и книготорговой политике, динамика взаимодействия //Российская книжная палата. М., 2005. С. 139).
6) Сухоруков К.М. Указ. соч. С. 152.
7) Джойс П. Рождение публичных библиотек: политика либерального архива // НЛО. 2005. № 74. С. 125.
8) Средняя зарплата библиотечного работника в стране составляет 2,2 тыс. рублей.
9) Приведем лишь один пример: существует недискутируемое мнение, что причиной «текучести» кадров в библиотеках является исключительно маленькая зарплата. Соответственно, все разговоры по этому поводу явно или неявно подводят к выводу, что решение кадровой проблемы зависит исключительно от повышения зарплаты. Опрос всех сотрудников, увольнявшихся из Российской государственной библиотеки и оформлявшихся туда на работу, проведенный нами в 2003 г., показал, что подавляющее число увольнявшихся (51% из 76% ответивших) действительно назвали причиной ухода маленькую зарплату. Причем этот мотив преобладал во всех возрастных и образовательных группах, за исключением людей старше 55 лет, которые уходили на пенсию. И в то же время немалая часть людей, оформлявшихся на работу в РГБ (27%), заведомо были согласны на меньшую зарплату, чем они получали на предшествующем месте работы. Причем преимущественно это были люди активного возраста (30—50 лет) с достаточно высоким уровнем образования: среди тех, кто ответил «теряю немного при переходе», 61,5% составили люди с высшим образованием и 15% — со средним специальным; среди тех, кто ответил «теряю существенно», людей с высшим образованием было 44% и с незаконченным высшим — 16%. Стремление работать именно здесь, на «высшем этаже культуры», в ее «хранилище», оказывается до определенной степени более значимым, чем материальное вознаграждение. Другое дело, что это «хранилище», уже не в символическом смысле, а в реальности, оказывается совсем не тем и храмовые представления быстро разрушаются под воздействием повседневной рутинной работы и общей атмосферы в библиотеке. И тогда эти люди, которые пришли в библиотеку, согласившись на заведомую потерю в зарплате, покидают ее, объясняя это именно низкой оплатой труда, неадекватной его психологической затратности и объему нагрузки.
10) Мы цитируем отчет сотрудницы Свердловской областной библиотеки В.П. Живаевой по исследованию «Среди книг: библиотекарь как читатель».
11) Яркий пример — реклама на крыше Российской государственной библиотеки, что невозможно ни в одной национальной библиотеке мира, охраняющей свой символический для нации статус.
12) Одно из моих самых сильных «американских» впечатлений — прием в Сенате директоров центральных библиотек штатов, который устраивается ежегодно в День национальной библиотеки (отмечается всей страной!) для выслушивания мнений и претензий руководителей главных научных библиотек к представителям штатов в Сенате.
13) Показательно, что при последней реорганизации Министерства культуры и массовых коммуникаций из его структуры исчез отдел библиотек, а на сайтах администраций некоторых областей, где содержится информация о государственных учреждениях культуры, вообще отсутствуют библиотеки.
14) На пополнение библиотечных фондов в 2003 г. было затрачено 1,2 млрд. рублей, что составляет 8,5 рубля на одного жителя.
15) Сухоруков К.М. Указ. соч. С. 152.
16) Справка к заседанию коллегии Министерства культуры и массовых коммуникаций РФ по вопросу «О государственной политике развития библиотечного дела в Российской Федерации» // Школьная библиотека. 2005. № 4. С. 10.
17) См.: Dura Lex—Sed Lex! Экспертное заключение юриста // Библиотечное дело. 2004. № 10. С. 2—10.