Опубликовано в журнале НЛО, номер 4, 2005
Еще раз повторю: архив — это не проблема нашего прошлого, не проблема концептуализации еще нам доступного или уже не-доступного прошлого, т.е. архивирующей концепции архива, но проблема нашего будущего, пожалуй, центральный вопрос будущего, вопрос об ответе, обещании и ответственности за будущее.
Жак Деррида. Архивная лихорадка
Прошлое не вырастает естественным путем, оно является продуктом культурного творчества.
Я. Ассман. Культурная память
За последние год-полтора в России стал очевиден рост “спроса на память” как в общественном дискурсе, так и в академической среде. Свидетельством тому — целая серия переводов актуальных западных работ по этой проблематике (их обзор представлен в данном выпуске), а также всплеск внимания к этому сюжету в гуманитарной периодике. Тема “Археология памяти империи и наций” стала сквозной для всех четырех номеров журнала “Ab Imperio” в прошедшем году; один из последних выпусков “Отечественных записок” (№ 5 за 2004 год) целиком посвящен проблеме “Присвоения прошлого”, а сдвоенный номер “Неприкосновенного запаса” (№ 2/3 за 2005 год), выпущенный совместно с берлинским журналом “Osteuropa”, детально рассматривает “Память о войне 60 лет спустя” в российском, немецком и общеевропейском контекстах. Феномен культурной и исторической памяти анализируется в этих изданиях на разных уровнях — от религиозных доктрин, местных и общенациональных “изобретенных традиций” до устных преданий и биографических нарративов. Отрадно отметить, что для нынешней рефлексии состояния исторической памяти все более характерными становятся широкий теоретический горизонт и развертывание компаративных практик.
Высоко оценивая достижения коллег и во многом отталкиваясь от их наработок, “НЛО”, тем не менее, избрало иной путь в исследовании этой проблематики. Наиболее существенным и в то же время непроговоренным ее аспектом нам представляется институциональная организация коллективной памяти. Главными ее институциями, которые при этом имеют принципиальное значение для самосознания общества в целом, являются архивы, библиотеки, музеи и эквивалентные им мемориальные и информационные структуры. Именно они и составляют те сложные системы институционального опосредования, связывающие человека с прошлым социума, к которому он принадлежит. Ведь сама возможность постановки вопроса об исторической памяти уже является проблемой, так как она несет совершенно иной смысл, нежели индивидуальная, личная память. Насколько к последней каждый имеет — или думает, что имеет, — непосредственный доступ в форме воспоминания, иллюзии подлинности пережитого прошлого, настолько первая отчуждена от нас. Отчужденное от нас, прошлое переприсваивается через эти культурные институты, которые организуют пространство исторической памяти. Способы организации данного пространства имеют принципиальное значение, так как от того, каким образом архивировано, то есть структурировано, институциализировано, прошлое, непосредственно зависит настоящее и будущее. Не случайно понятие архива стало центральным для философской системы Мишеля Фуко: архив у него управляет системой высказываний, их продуцированием, позволяет не “сохранить” или “воскресить” традицию, а выявить ограничения нашего собственного мышления: “…это кромка времени, окружающая наше настоящее, нависающая над ним и указывающая на него в его изменчивости, это то, что, находясь вне нас, нас ограничивает”.
В центре внимания данного специального выпуска — две главные институции, ответственные за формирование и структурирование нашей коллективной памяти: архивы и библиотеки. Наш пристальный интерес к этим фундаментальным институтам цивилизованного социума обусловлен прежде всего их плачевным физическим состоянием в современной России. Мы открываем наш номер “Хроникой текущих событий”, которая наглядно показывает, как с середины 1990-х годов нарастало число техногенных и рукотворных катастроф в этой сфере (пожары, затопления, разграбления, закрытия, отсутствие финансирования, выселения из зданий). Кроме того, в 1990—2000-е годы, несмотря на изменение режимов хранения (частичное открытие спецхранов, рассекречивание ряда документов), архивы и библиотеки во многом продолжали и продолжают работать по советским моделям, которые все менее соответствуют изменившемуся обществу. В последние годы наблюдается процесс повторного засекречивания документов, нового ограничения доступа к информации. Все это происходит на фоне бурной вспышки социокультурного мифотворчества и ностальгических фантазмов, метастазами распространяющихся на все сферы жизни: политику, массовую культуру, академический мир. На наш взгляд, все эти процессы являются звеньями одной цепи и свидетельствуют о системном кризисе институций памяти.
Парадоксально, что кризис архивов и библиотек, вопросы их реформирования и становления новых институций социокультурной памяти находятся на периферии российского общественного сознания. И это при том, что со всех сторон слышатся жалобы на слабость гражданского общества в современной России, на отсутствие в стране сколько-нибудь серьезных публичных дискуссий. Ведь осознанные как институции общественной (а не государственной!) памяти, архивы и библиотеки становятся основой гражданского общества — в частности, потому, что каждый из них является потенциальным центром организации микросообществ, способных к “горизонтальной” коммуникации с другими подобными ассоциациями. Одной из важных функций архивов и библиотек в таком случае должно быть обеспечение коммуникации и в обществе в целом, и — особенно — внутри гуманитарного сообщества. Насколько можно судить, в России архивы и библиотеки эту функцию выполняют пока слабо.
Поэтому нам представляется, что исследование институций исторической памяти, их социального значения, связанной с ними рефлексии (или причин ее отсутствия) — необходимая часть дискуссий о памяти. Особенно остро этот вопрос стоит именно в России, где слабость и маргинальность общественных институций и подмена их деятельности работой государственного аппарата — давняя проблема. Поэтому одним из магистральных сюжетов нашего номера избрана историческая социология библиотек и архивов: мы стремились показать принципиальное различие их функционирования в либеральном и тоталитарном обществах, представить обзор полемики по данным вопросам в разных странах.
Не менее парадоксально и тревожно, что публикаторский “бум” конца 1980-х — начала 1990-х годов, открывший огромный массив архивных материалов, произведений самиздата и “тамиздата”, так и не стал основой для полноценных общественных дискуссий и этического осмысления истории России ХХ века. Не вызвал он и рефлексии научного сообщества о том, какая картина истории страны и истории ее культуры складывается благодаря новообретенным именам, фактам и текстам, какие “болевые точки” они открывают в сознании различных профессиональных корпораций и гуманитарного сообщества в целом.
Именно в отсутствии масштабной рефлексии о связи архивов и библиотек с развитием науки мы видим одну из главных причин того, что кризис институций памяти, ставший в последние годы очевидным, сопровождается крайне апатичной реакцией научно-гуманитарного сообщества. Таким образом, этот тематический номер имеет для “НЛО” не только социальное, но и не в меньшей степени методологическое значение: анализируя изменения в работе и в общественном восприятии архивов и библиотек, мы тем самым исследуем условия производства гуманитарного знания как такового.
Для того чтобы сформировать полноценное дискуссионное поле по проблеме институций исторической памяти, “НЛО”, верное своим основным принципам: готовности к открытому диалогу и уважительному отношению к различным точкам зрения, — пригласило к участию в этом спецвыпуске лучших представителей профессиональных корпораций: архивистов, библиотекарей, историков, филологов, социологов, издателей, независимых экспертов, менеджеров культуры. Мы признательны всем коллегам, откликнувшимся на наше предложение, и надеемся, что те, кто по разным обстоятельствам не смог прислать тексты в этот номер, смогут высказать свои суждения в последующих выпусках журнала.
Одна из необходимых методологических предпосылок исследования институций исторической памяти — их контекстуализация в ряду других структур социальной памяти. Поэтому мы сочли необходимым поместить в этом номере публикации по проблематике музеев, устной передачи исторической традиции, архивных “измерений” и функций Интернета, документального кино и т.д.
Наше обращение к социальным механизмам памяти продиктовано и вполне понятным этическим императивом, поскольку перед российским гуманитарным сообществом, еще не забывшим эпоху тотальной манипуляции исторической памятью, подавления и репрессий со стороны советского режима, встает реальная угроза стать жертвой или невольным агентом новых форм манипулирования историей, инициируемых частью нового властного истеблишмента. Мы полагаем, что молодое поколение исследователей, которые объективно не могут вспомнить прошлые примеры манипуляций, обязательно должны их помнить, сохранить в памяти. Не только потому, что интеллектуалы участвуют в формировании коллективного опыта, но и потому, что альтернативой произвольной манипуляции прошлым может быть только ответственность за него, забота об исторической справедливости, которую берет на себя общество. Ведь коллективная память — это огромное зеркало культуры, и именно в бликах его отражений в действительности возникает память индивидуальная — та, о которой мы думаем, что она наша.
* * *
Оформление этого номера заключает в себе два — совершенно различных по подходу — проекта. Первый любезно предоставила нам немецкая художница Лиза Шмитц: кратко его можно охарактеризовать как эстетический анализ материальности самого феномена книги и библиотеки. Автор второго проекта — московский художник и фотограф Андрей Сен-Сеньков: серия его работ выполнена в музее и архиве историко-просветительского общества “Мемориал”. Мы приносим им свою искреннюю благодарность, равно как и С.Я. Фадеевой и Н.В. Петрову (“Мемориал”) за помощь в организации съемок.
Приношу особую благодарность А.И. Рейтблату, инициировавшему создание этого специального выпуска журнала, и всей редакции “НЛО” за героический труд и неиссякаемую креативность.
Ирина Прохорова