Опубликовано в журнале НЛО, номер 2, 2005
О ЧЕМ ПОЮТ ЭТИ ПТИЦЫ?
ПОЭТЫ РУССКОГО РОКА. — СПб.: Азбука-классика, 2004. — Т. 1. 448 с. Т. 2. 416 с. Т. 3. 448 с. Идея Антона Соя. Сост. А. Соя, И. Гудкова, А. Рухловой, И. Цуладзе. Биогр. справки А. Бурлаки, Е. Борисовой и др.
Наш отечественный вариант рок-музыки весьма отличается от англо-американского «прародителя» и аналога. Это факт общепризнанный, но до сих пор неясно, стоит ли испытывать от этого гордость или, напротив, терзаться комплексом неполноценности. Часто при обсуждении национального своеобразия русского рока утверждается, что в русских рок-песнях особое значение имеют тексты (можно подумать, что у Дженис Джоплин, Дэвида Боуи или Ника Кейва тексты являются чистым орнаментом). Только что в Петербурге начат выпуск антологии, где рассмотрение русского рока как в первую очередь литературного феномена закреплено самим подходом составителей: это антология текстов песен, написанных русскими рок-поэтами, они же композиторы и исполнители. Обещано выпустить десять томов.
Смысл издания такого собрания — а не, например, серии компакт-дисков — объясняет известный петербургский рок-критик Андрей Бурлака: в предисловии к первому, «питерскому» тому он утверждает, что в основе русского рока всегда было Слово, что наши рок-музыканты всегда были поющими поэтами, что относились они к поэтическому тексту уважительно и трепетно, ощущая себя «частью поэтической парадигмы русской литературы», и что за их творчеством тянется «неизбежный шлейф» внушительной литературной традиции. Действительно, русская рок-поэзия есть феномен сложный и синкретический, вобравший в себя и опыт англоязычного рока, и бардовскую песню в самых различных ее изводах, и советскую песню, и литературную поэзию (в первую очередь Серебряного века), и городской романс, и самые разные фольклорные формы — от казачьих песен до частушек, заплачек и былин, и еще многое, многое другое1. А сложный феномен требует соответственного к себе отношения — и от издателя, и от читателя.
Другая трудность, с которой сопряжена работа с этим материалом, состоит в том, что рок-тексты принадлежат к особому виду поэзии, а именно к так называемой «поэзии напевного строя». Графическое представление этих текстов неизбежно вызывает у реципиента, привыкшего подобные тексты слушать, а не читать, более или менее ярко выраженный культурный шок. Потому крайне желательно, чтобы эффект от представленного на бумажном листе текста, который по самой своей природе должен быть звучащим, был тщательно просчитан теми, кто решился этот текст напечатать. Наконец, третья неизбежно возникающая проблема — отсутствие опыта и традиций составления антологий такого рода. То есть рок-тексты, безусловно, выходят в напечатанном виде уже далеко не в первый раз, но до сих пор ни разу не получилось выпустить ни одной хорошо изданной антологии, в которой было бы адекватно и репрезентативно отражено творчество сразу нескольких рок-поэтов.
Положительный опыт, накопленный в этой области, относится к созданию авторских сборников: с некоторым, пусть и относительным успехом удавалось создать приличные подборки текстов того или иного поэта, и при этом нередко тексты песен и стихи составляли лишь один из разделов такой книги, в которой также освещалась история рок-группы, приводилась дискография, печатались воспоминания друзей и родных, помещалась подборка статей из периодики. Таким образом был сделан целый ряд изданий — например, несколько сборников поэзии и прозы Бориса Гребенщикова и участников группы «Аквариум», в первую очередь многожды переиздававшийся «14. Полный сборник текстов песен “Аквариума” и БГ» (под ред. Ольги Сагаревой), «Введение в наутилусоведение» (М.: Терра, 1997), «Русское поле экспериментов. Егор Летов. Яна Дягилева. Константин Рябинов» (подготовка текста М. Тимашевой. М.: Дюна, 1994) и сборник Егора Летова «Стихи» (М., 2003)2, «Майк из группы “Зоопарк”» (сост. А. Старцев, А. Липницкий, Тверь: Леан, 1996), «Виктор Цой. Стихи, документы, воспоминания» (сост. М. Цой, А. Житинский, СПб.: Новый Геликон, 1991), «Калинов мост» (М.: Антао, 2001) или недавняя книжная серия «Поэзия русского рока» издательства «ЭКСМО-пресс», в которой в 2001—2002 годы вышли книги Константина Кинчева, Виктора Цоя и Армена Григоряна. Понятно, что все эти проекты затевались как массовые, популярные издания. Пожалуй, единственное исключение на этом фоне — сборник «Александр Башлачев. Стихи» (Тверь, 1997. Сост., ред., подготовка текста А. Рахлиной и А. Каменецкой) — достаточно серьезное издание, включающее, в частности, авторские варианты текстов и комментарии, но, к сожалению, выпущенное малым тиражом. Образец популярной продукции, обращенной, как обычно пишут в аннотациях, «к самой широкой читательской аудитории», являет и предпринятая издательством «Азбука-классика» десятитомная антология поэтов русского рока.
Формат популярного издания сам по себе диктует определенные правила, хотя при этом вовсе не противоречит идее издания качественного. Хотя, к сожалению, в реальной практике современной России хорошо сделанная и при этом популярно изданная книга — почти оксюморон.
При знакомстве с первыми двумя томами рок-антологии возникает сразу целый ряд вопросов. Во-первых, это вопрос о приоритетах. Конечно, проблема «кто выше — Лермонтов или Пушкин?» могла всерьез дебатироваться только в выведенном Куприным мещанском семействе Зиненок. Очень приятно, что в первом томе читателю представлены поэты—«аквариумисты» — Анатолий («Джордж») Гуницкий и Дюша Романов, своеобразное и весьма интересное творчество которых обычно (и совершенно незаслуженно!) терялось в тени исполинской фигуры лидера. Однако все-таки: почему в антологии так непропорционально мало текстов Гребенщикова, который, как известно, является не просто одним из наших рок-«столпов», но и весьма плодовитым автором? Меж тем подборка Гребенщикова в три раза меньше, чем подборка Анатолия Гуницкого, почти в два раза уступает подборке лидера группы «Сплин» Александра Васильева и, что еще любопытнее, уравнена в объеме с текстами Найка Борзова. Не менее удивительное впечатление производят приложенные к книгам справки об авторах. Заметим, кстати, что, вопреки утверждениям издательства, это именно «краткие сведения», но никак не «биографии» поэтов. Про каждого из героев выдается примерно одинаковая порция информации: в одностраничный объем аккуратно укладываются Гребенщиков, Гуницкий, Васильев и Александр Ф. Скляр. Эдмунду Шклярскому и Максиму Леонидову отводится по полторы страницы. Единственное заметное исключение — все тот же Найк Борзов, чьи заслуги перед отечественной культурой перечисляются почти на двух страницах. Информативность этих справок порой оставляет желать лучшего: удивительно, но в статье об Алексее Романове ни слова не сказано о том, что этот человек всерьез пострадал от властей — отсидел в тюрьме, что среди советских рок-музыкантов было редкостью3.
В других случаях приводимые сведения также туманны. Например, о Максиме Леонидове честно сообщается: «…однако времена для России наступили трудные, и в конце 1990-го он покинул страну, перебравшись в Израиль»; дальше искренний тон все-таки сменяется экивоками: «…однако в середине 96-го он неожиданно принял решение вернуться на родину». Очевидно, за границей дела не ладились, а в России вроде бы трудные времена миновали. Словом, вырисовывается портрет, который не слишком вяжется с архетипическим образом «поэта русского рока». Впрочем, далее недоразумение окончательно проясняется: «…его музыка, без сомнений, подпадает под определение “поп”». Итак, если называть вещи своими именами, то сегодня Максим Леонидов — действительно никакой не рок-музыкант, хотя и весьма одаренный поэт-песенник, учитывающий в своем творчестве традицию авторской песни и питерского рока. Но тогда публикация его текстов под одной обложкой с текстами Бориса Гребенщикова и Александра Васильева требует дополнительных объяснений (хотя в принципе все возможно в современной книжной индустрии).
Вопросы, возникающие в связи с выбором авторов для первых двух томов антологии, заставляют задуматься о вещах, быть может, чуть более глубоких, хотя речь и идет, напомним, о популярном издании. Например, вызывает серьезный вопрос употребление в предисловиях к первому и второму томам антологии такого понятия, как «школа». В какую единую «школу» можно объединить обитателей «Аквариума», Максима Леонидова, Эдмунда Шклярского и Александра Васильева? Если судить по композиции двух первых томов антологии, то под «школой» составители имеют в виду просто-напросто место проживания, то есть города Санкт-Петербург или Москву соответственно. В коротеньком и весьма бессодержательном вступительном слове Е. Борисовой к «московскому тому» откровенно сказано, что представленных в нем авторов между собой не объединяет ничего — «только штамп московской прописки. А штампы никогда не вязались с искусством…». Получается, что понятие «школа» употреблено здесь для красного словца, как красивый синоним привычных словосочетаний «питерский рок» или «московский рок». Но тогда по каким же критериям все-таки происходил отбор авторов? Тоже по месту проживания? Если верить издательской аннотации, согласно которой издание позволит проследить эволюцию отечественного рок-слова «от советских времен до наших дней», то не логичнее ли было организовывать антологию, например, по хронологическому принципу? Да и вообще, просто по какому-нибудь принципу, а не «по прописке»?
Открывая том «участников московского рок-движения», читатель, конечно же, рассчитывает найти в нем в первую очередь тексты Алексея Романова («Воскресение»), Андрея Макаревича («Машина времени»), группы «Браво», Василия Шумова, Гарика Сукачева, Константина Кинчева, Умки (Анны Герасимовой), а в «ленинградском» томе встретить, кроме Гребенщикова и Гуницкого («Аквариум»), тексты Майка (Михаила) Науменко, Виктора Цоя, Федора Чистякова, а уж затем, позже, в каком-нибудь седьмом или восьмом выпуске добраться до групп «Сплин», «Ногу свело!» и других «последних героев», вставших в ряды русского рока уже в 1990-е годы4. Поэтому про отбор текстов в этой антологии мы вообще не говорим — задача это труднейшая и деликатнейшая, особенно с такими авторами, как Гребенщиков или Кинчев. Правда, на вопрос, например, «куда вы дели тексты Умки?» — представитель издательства ответил, что недостающие авторы будут в следующих томах.
Кажется, предпринимая подготовку рок-антологий, их издатели никогда не задаются вопросом: для чего нужно их выпускать? На рубеже 1980—1990-х задача была понятна: чтобы, как говорил умудренно-наивный герой фильма «Брат», знать, «а о чем поют-то?». Теперь для этой цели имеются вкладки в CD-альбомы с напечатанными текстами, а также Интернет. Если же издание стремится представить широкому читателю один из видов современной поэзии, то берет на себя миссию не только достойную, но и трудоемкую и весьма ответственную — учитывая тот факт, что для нынешнего молодого поколения классический отечественный рок — уже история. История нашей культуры, история нашего инакомыслия. С некоторых пор — а точнее, с тех самых, когда русская рок-поэзия стала предметом диссертаций и научных конференций, — даже популярно-массовое издание поэтических рок-антологий перестало быть делом легким и безответственным. Для успеха такого издания прежде всего нужна концепция, но именно ее-то, похоже, в новом десятитомном проекте пока не хватает. Впрочем, вполне возможно, что качество будет возмещено количеством и дефицит мысли большая антология искупит обилием и разнообразием представленных в ней авторов и текстов.
Ольга Панова
1) Анализ поэтики русского рока последовательно ведется в сборниках научных статей, издаваемых на протяжении последних нескольких лет при Тверском университете, «Русская рок-поэзия: текст и контекст» (составитель и редактор — Юрий Доманский).
2) См. рецензию: Давыдов Д. Панк-памятник // НЛО. 2004. № 64. С. 313—316.
3) Кроме Романова, отсидели, кажется, только двое: Николай Кунцевич, более известный под именем Ник Рок-н-ролл, возглавлявший на момент ареста группу «Мазохист» (за антисоветскую пропаганду), и Валерий Баринов и Сергей Тимохин, музыканты единственной в конце 1970-х в Советском Союзе «христианской рок-группы» «Трубный зов» (пытавшиеся перейти советско-финскую границу) для записи в Финляндии нового альбома группы). Отсидевший тогда же шесть лет по обвинению в торговле электромузыкальными инструментами собственного изготовления Александр Новиков по характеру своего творчества относится не к рок-музыке, а к поп-эстраде. — Примеч. ред.
4) Именно так, в хронологическом порядке, составлена другая книга: Русский рок. Опыт антологии / Сост. Я.В. Федюшин. М.: Аркаим, 2003. Но это гораздо менее амбициозный проект, чем рецензируемый многотомник: каждый автор в антологии Я.В. Федюшина представлен всего несколькими текстами. — Примеч. ред.