Опубликовано в журнале НЛО, номер 2, 2005
ТЕАТР ТАНЦА ВМЕСТО ТЕАТРА ЖЕСТОКОСТИ
Подушкин А. Танец Четверга. — М.: б.и., 2003. — 96 с.
Первое, что бросается в глаза при чтении, — легкость и динамичность стихотворений, в большинстве своем коротких и настолько мастерски сделанных, что каждое прочитывается как одно слово — разом.
На перроне было
склизко.
Мы пошли, и ты сказала:
«У меня квартира близко —
Возле Курского вокзала».
(«На перроне было скользко…»)
По стилистике «Танец Четверга» напоминает поэзию Олега Григорьева. Во-первых, сюжеты Подушкина, как и сюжеты григорьевских стихотворений, часто описывают парадоксальную, странную ситуацию — или, если сама ситуация привычна, тем более парадоксальным оказывается ее развитие.
Девочка красивая
В кустах лежит нагой.
Другой бы изнасиловал,
А я — лишь пнул ногой
(О. Григорьев. «Девочка красивая…»5)
А вот как использован этот прием в стихах Подушкина, который чаще обращается ко второму варианту — неожиданному разрешению, казалось бы, сугубо бытового сюжета:
Дразнил сосед жильцов,
Мохнатый словно гризли,
Садился на крыльцо
И радовался жизни.
(«Дразнил сосед жильцов…»)
Осаждавшие гудели
И неистово осаждали.
Им на прошлой уже неделе
Повручали уже медали
«За взятие…»
(«Осаждавшие гудели…»)
Подушкин, как и Григорьев, уделяет много внимания отбору слов. У обоих часто встречается игра, восходящая, возможно, к футуристическим стихотворениям Пастернака:
Дверь мы ломали-ломали,
Насилу выломали.
Мы Олю скрутили, мы Олю связали,
Насилу ее изнасиловали.
(«Дверь мы ломали-ломали…»)
Это у Григорьева, а вот вариант Подушкина:
Маляра Васильева
Просили вежливо:
«Поменьше синего,
Побольше бежевого».
Вот вам элемент насилия,
Увы, неизбежного —
Маляр был приверженец синего
И ярый противник бежевого.
(«Маляра Васильева…»)
Вообще это стихотворение очень четко передает всю стилистику Подушкина: оно короткое, достаточно простое, не перегружено ни образностью, ни пафосом, но финал — внезапный поворот странноватой ситуации в сторону серьезной жизненной проблемы.
Но есть в «Танце Четверга» одна черта, заметно отличающая его поэтику от поэтики Григорьева: нет в нем такого радикально черного юмора, как у петербургского поэта. В поэзии Григорьева за иронией и смешными ситуациями даже в детских стихотворениях отчетливо виден жестокий пессимизм человека, прошедшего через «Кресты». О лирическом герое Григорьева М. Яснов сказал: «…детоненавистник, алкаш, коммуналь-ный скандалист, хулиган»6. Ирония Григорьева — резкая и жесткая:
Бомба упала, и город упал.
Над городом гриб поднимается.
Бежит ребенок, спотыкаясь о черепа,
Которые ему улыбаются.
(«Бомба упала, и город упал…»)
Ирония Подушкина не столь ужасна. И у него есть стихотворения со страшноватым финалом («Помаши рукою дяде…», «Ополчение» и т.д.), однако в основном в «Танце Четверга» юмор — не шокирующий и не пугающий. И это отличает новую книгу Андрея Подушкина от его же более ранних стихотворений. В произведениях середины 1990-х годов (в книгах: «Общепит», «Сквозная тема», сборнике «Среда») описание мира много ближе григорьевскому, а сами тексты — значительно более тяжелые и явственно отсылающие к стилизованной декадентской эстетике (есть даже стихотворение под названием «Из Бодлера»). Характерно для этого периода творчества Подушкина стихотворение «Мухи» из книги «Сквозная тема»7:
Жужжат большие мухи,
Я их не отгоняю,
Лежу, бинты на брюхе,
Покойником воняю.
И жрут большие мухи
Покров гниющий кожный,
Моя спина и руки
Для них как корм подножный.
(С. 16)
Раннее творчество Подушкина характеризуется частыми обращениями к мотивам смерти и увечий (например, стихотворение «Отнюдь не Горгоной Медузой…» из «Сквозной темы»). Впрочем, большое количество смертей присутствует у всех поэтов челябинской группы «Среда», членом и одним из лидеров которой являлся Подушкин. Один из сборников стихотворений группы открывается произведением А. Самойлова «Река Миасс»:
Река Миасс хранит всех нас
От злых поводырей,
По ней поплывших в стиле брасс
И утонувших в ней.
Лишь по ночам они, бренча
Костяшками судьбы,
Выходят строем на причал,
Как будто по грибы.
Как тридцать три богатыря,
Сочащиеся мглой,
Идут и тень нетопыря
Несут перед собой.
Такие сюжеты есть и у других членов группы: «В братской могиле, третий от края…», «Сулил восточный гороскоп…» и т.д. Ильи Асина, «К международному женскому дню» Софьи Поповой. Однако в стихах Подушкина давят и пугают не просто сами факты смертей и увечий, претерпеваемых героями, но грязная и детальная жестокость (или жестокая детальность, как, наверное, добавил бы Эрик Эрикссон) их описания.
Возьму руками, злостно я,
Тебя за край лица
И станешь ты безносая
Моя красавица
Но пожалею родную —
Ведь я же добрый весь.
Тебя не изуродую —
Живи, какая есть.
(«Возьму руками, злостно я…»)
Подводя итоги, можно сказать, что от прежнего творчества «Танец Четверга» отличается более сильной техникой и смещением акцентов с тяжелого черного юмора на непретенциозную иронию. Эта книга очень динамичная и просто веселая. Вследствие чего читается на одном дыхании — и никакого насилия, якобы неизбежного.
Григорий Смолицкий
__________________________________________________________________
5) Стихи Григорьева цитируются по книге: Григорьев О. Птица в клетке. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2001.
6) Яснов М. Вослед уходящей эпохе // Григорьев О. Птица в клетке. С. 12.
7) Подушкин А. Сквозная тема. Челябинск, 1996.