(Рец. на кн.: Северянин И. Громокипящий кубок <...>. М., 2004)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 1, 2005
Северянин Игорь. ГРОМОКИПЯЩИЙ КУБОК. АНАНАСЫ В ШАМПАНСКОМ. СОЛОВЕЙ. КЛАССИЧЕСКИЕ РОЗЫ / Издание подготовили В.Н. Терёхина, Н.И. Шубникова-Гусева. — М.: Наука, 2004 — 872 с. — (Литературные памятники).
Книга, вышедшая в авторитетной серии “Литературные памятники”, — по существу, первое научное издание сочинений Игоря Северянина, в 1910-е гг. исключительно популярного в широких кругах российских читателей, но затем полузабытого, многие годы не переиздававшегося и лишь в последние полтора десятилетия вновь привлекшего внимание как читателей, так и исследователей. За прошедшие 15 с небольшим лет появилось свыше двадцати изданий его книг, но даже наиболее полное (Сочинения: В 5 т. СПб.: Логос, 1995—1996), подготовленное В.А. Кошелевым и ныне покойным В.А. Сапоговым, во-первых, не включало ранних стихотворных брошюр Игоря Северянина, с которых начинался его творческий путь, а во-вторых, не содержало полноценных комментариев.
Новая книга включает, пожалуй, наиболее известные сборники стихотворений Игоря Северянина: “Громокипящий кубок” (1913), с которого началась слава поэта, “Ананасы в шампанском” (1915), “Соловей” (1923) и “Классические розы” (1932). В “Дополнениях” приводятся тексты 37 ранних поэтических брошюр Игоря Северянина 1904—1912 гг. и позднейший труд поэта — “Теория версификации” (1933).
Отбор для данного издания именно указанных выше четырех сборников, как раскрывающих “творческую эволюцию поэта на протяжении 20 лет” (с. 645), представляется вполне обоснованным. Некоторые сомнения могут возникнуть лишь в связи со сборником “Соловей”. По крайней мере, не менее важен и значителен как показатель творческой эволюции Игоря Северянина, да и в более широком историко-литературном плане, другой его сборник “новейших поэз” — “Менестрель” (1921), вызвавший несравнимо больше отзывов как в русской зарубежной, так и в советской критике. Но тем не менее вряд ли есть основание оспаривать перепечатку в книге именно сборника “Соловей”. В отборе текстов для такого рода изданий всегда надо учитывать мнение да и вкус составителей.
Особенной же похвалы заслуживает включение в книгу ранних брошюр и листовок Игоря Северянина. Они не представлены полностью ни в одной библиотеке мира и практически — в своей совокупности — были недоступны не только рядовым читателям, но и исследователям. Последние, в сущности, обходили эти издания в своих работах. В рецензируемой книге они впервые собраны вместе. Составители правы, когда пишут, что “публикация всех ранних брошюр в их хронологической последовательности и полноте дает уникальную возможность читателю и исследователю восстановить по ним истинный ход творческой эволюции поэта” (с. 645). Отметим еще, что первые восемь брошюр как крайне раритетные воспроизведены также и репринтным способом.
Единственное замечание. Для полноты следовало бы включить в “Дополнения” текст еще одного, правда, неопубликованного стихотворения Игоря Северянина из цикла “Морская война” — “Сражение при Цусиме”, помеченного “Гатчино, 29-го июня 1905 г.”. Оно сохранилось в рукописи в архиве Игоря Северянина в Эстонском литературном музее (ЭЛМ) в Тарту (Ф. 216. М 2:12. Л. 1—2). Это цензурный экземпляр стихотворения (цензурная помета — 6 июля 1905 г.) с многочисленными следами цензурных “изъятий”, охватывающих значительную часть текста. Без всякого сомнения, стихотворение именно из-за этого и не появилось в печати.
Все сборники публикуются по тексту первого издания, да, собственно, все ранние брошюры и сборники “Соловей” и “Классические розы” издавались только единожды, автографы же их, как правило, не сохранились. Вместе с тем, как отмечается в примечаниях, “тексты сверены со всеми доступными составителям рукописями, авторской правкой на полях сборников” (с. 646). Правда, далее выясняется, что составители использовали лишь материалы фонда Игоря Северянина в РГАЛИ (Ф. 1152) и не обращались к другой части северянинского архива, хранящейся в ЭЛМ. Но к этому вопросу мы еще вернемся далее.
Удачен подбор фотографий, хотя заметим, что современные средства множительной техники позволяют добиться и большей четкости в воспроизведении старых фото.
Большой заслугой В.Н. Терёхиной и Н.И. Шубниковой-Гусевой является и подготовка основательных текстологических, историко-литературных и реальных комментариев к сборникам и к отдельным стихотворениям. Фактически это также сделано впервые, при том, что комментирование стихов Игоря Северянина вообще связано с огромными трудностями. Особенно полновесны примечания к стихотворениям из сборников “Громокипящий кубок” и “Ананасы в шампанском”, принадлежащие Н.И. Шубниковой-Гусевой. Комментарий к этим сборникам демонстрирует прекрасную осведомленность комментатора в литературе, посвященной Игорю Северянину, в том числе и в старых публикациях. В примечаниях можно найти отзывы критиков об отдельных стихотворениях Игоря Северянина. В них приводятся также разночтения с первопубликациями и с другими изданиями тех же текстов.
Книга снабжена обширным послесловием В.Н. Терёхиной и Н.И. Шубниковой-Гусевой ““Согреет всех мое бессмертье…” О жизни и творчестве Игоря Северянина”. Авторы не ставили своей целью всесторонний аналитический обзор творческого пути поэта, его эволюции. Они останавливаются лишь на отдельных моментах, связанных прежде всего с включенными в книгу текстами. В послесловии мы находим немало интересных и тонких наблюдений, без сом-нения, дополняющих и углубляющих наше представление о поэте, об истоках его творчества, о структуре его поэтических книг, о своеобразии его поэтического языка и т. д.
Авторы подчеркивают в облике Северянина-поэта черты “лирического ироника”, самоиронии, “грёзофарса”, видят именно в этом ключ к пониманию творчества, поэтической индивидуальности Игоря Северянина. Такой подход к творчеству поэта вполне возможен, он находит подкрепление в декларациях самого Игоря Северянина, да, собственно, и не нов. Но почему-то этот подход до сих пор не дал удовлетворительных результатов, и его применение ко всему творчеству Игоря Северянина оказывалось затруднительным, оно обычно ограничивалось отдельными примерами. С этим мы сталкиваемся и в послесловии.
При рассмотрении творчества Игоря Северянина эстонского периода его жизни, после 1918 г., авторы послесловия делают акцент на общих чертах, на моментах сходства, внутренней близости его с дореволюционными произведениями поэта, с его эгофутуристскими сборниками 1913—1915 гг. Но все-таки в 1920-е гг. шел процесс формирования нового Игоря Северянина, когда произошли существенные изменения в его поэтике, литературных ориентирах, когда изменились и лирический герой его стихов, и его творческая манера, образная система. Все это отчетливо проявилось в сборнике “Классические розы”. Этому не противоречат отдельные черты его поэтического стиля, восходящие к дореволюционному творчеству. Как нам представляется, авторы послесловия все же прошли мимо тех серьезных изменений в поэзии Игоря Северянина, которые имели место в 1920-е гг.
Важны и, на наш взгляд, верны утверждения авторов послесловия, что искания Игоря Северянина, по существу, шли в русле тех процессов, которые вообще характерны для русской поэзии Серебряного века, и что в них можно найти точки соприкосновения и с Маяковским, и с Пастернаком, и с поэтами-пролеткультовцами, и с обэриутами: “Северянин воплотил одно из главных противоречий поэтической эпохи — стремление к изощренности стихотворных форм и, одновременно, демократизации, расширению лексической базы за счет языка газет, политики, науки, социального жаргона. Его опыт не оставил равнодушными современных ему поэтов и стал для них своеобразной точкой отсчета” (с. 643).
Итак, перед нами солидный труд, открывающий новую страницу в истории публикации творческого наследия Игоря Северянина и немаловажный для будущих исследований его жизни и творчества, которые невозможны без хорошо подготовленной текстологической основы.
И все-таки текстологическая неизученность наследия Игоря Северянина, “первопроходничество” составителей и комментаторов рецензируемой книги не могли не сказаться на ней. Кое-что и сейчас можно было сделать лучше. Это, в первую очередь, касается комментариев к сборникам “Соловей” и “Классические розы”.
Жаль, что составители книги не обратились к материалам тартуской части архива Игоря Северянина. Невольно напрашивается вопрос: неужели установленная в 1991 г. граница между Российской Федерацией и Эстонской Республикой стала таким уж непреодолимым препятствием для исследователей?
Утверждение составителей (на с. 646), что архив поэта погиб во время Великой Отечественной войны, неверно. Основной массив архива сохранился, но он оказался расчлененным на две части. Та, что осталась в Тойла у первой (и единственной!) жены поэта Фелиссы Круут-Лотаревой, в том числе и большая часть библиотеки Игоря Северянина, была после войны передана в ЭЛМ в Тарту, где она ныне и хранится, хотя некоторые автографы поэта за последние годы и были утрачены. Другая часть архива, оставшаяся у Игоря Северянина после его разрыва с Фелиссой Круут, после смерти поэта перешла к последней спутнице его жизни Вере Коренди. Она после войны продала эту часть в Центральный государственный литературный архив СССР (ныне РГАЛИ). В.Н. Терёхина и Н.И. Шубникова-Гусева использовали в своей работе только ее.
Между тем обращение к материалам, хранящимся в ЭЛМ, позволило бы внести кое-какие исправления в текст двух последних сборников и в комментарии к ним. В библиотеке Игоря Северянина хранятся авторские экземпляры сборников “Соловей” и “Классические розы”. Рукой автора в некоторых местах сделаны исправления, хотя их немного. Игорь Северянин в принципе считал невозможным вносить изменения в текст своих произведений, придерживаясь той точки зрения, что он должен оставаться таким, каким впервые явился на свет. Его поправки на полях собственных сборников чаще всего являются исправлениями типографских ошибок, и поэтому их обязательно надо учитывать при переиздании. Так, два первых стиха третьей строфы стихотворения “Рисунок иглой” из сборника “Соловей” представляют собой в рецензируемой книге (как и в первом издании сборника) откровенную бессмыслицу:
Оплывшие чуть жалят свечи,
Как плечи — розу, белый лоб (с. 212).
Как могут плечи жалить розу и белый лоб? Игорь Северянин в тартуском экземпляре сборника “Соловей” исправляет эту явную ошибку:
Оплывшие чуть жалят свечи,
Как пчёлы — розу, белый лоб.
Очень любопытно исправление в четвертой строфе стихотворения “Тайна песни” из того же сборника “Соловей” В этом сборнике текст таков:
Однако же, у всяких вкусов
Излюбленный искусстник с в о й (с. 172).
В.Н. Терёхина исправила стих, исходя из правил современной русской орфографии:
Однако же, у всяких вкусов
Излюбленный искусник с в о й (с. 215).
Между тем исправление, внесенное автором в это двустишие, показывает, что мы имеем тут дело с неологизмом Игоря Северянина:
Однако же, у всяких вкусов
Излюбленный искусствик с в о й.
Ограничимся этими примерами.
В сборнике “Соловей” Игорь Северянин довольно последовательно фиксирует “ё”. Составитель не счел необходимым сохранить эту особенность авторского правописания, превратив почти все “ё” в обычное “е”. Вряд ли это верно.
В сборнике “Классические розы” заглавия многих стихотворений (“Орхидея…”, “Лилия в море…” и др.) даются с многоточием в конце. По-видимому, для поэта это многоточие в конце заглавий стихов было не случайным, значимым. Об этом в числе прочего свидетельствует и тот факт, что никаких исправлений в авторском экземпляре сборника он в этих случаях не сделал. Составительница же этого раздела в книге иногда сохраняет многоточие (обычно в тех случаях, когда заглавие повторяет первую строку стихотворения), а чаще ликвидирует его. Опять же приходится повторить, что вряд ли это верно.
В архиве Игоря Северянина в ЭЛМ (Ф. 216. М 1:5) сохранились автографы ряда произведений поэта, в частности 28 стихотворений из сборника “Классические розы”. Они во многих случаях позволили бы уточнить место и дату написания стихотворений. Если указание места создания стихотворения чаще всего особого интереса не представляет (повторяется Toila), то указание точной даты написания его, конечно, заслуживает внимания и должно было найти отражение в комментариях, как и наличие разночтений в некоторых стихотворениях. Так, стихотворение “Чего-то нет” датируется “1 сент. 1928”, “Любовница” — “Январь 1929” (есть и несколько разночтений с печатным текстом), “Тишь двоякая” — также “Январь 1929”, “Антинэя” — “15 февр. 1929”, “Тяга на юг” — “Октябрь 1929”, “Осенние листья”, “Так создан мир”, “И было странно ее письмо”, “Байкал” — “Ноябрь 1929” (обращение к автографу стихотворения “Байкал” помогло бы уточнить и знаки препинания в последней строфе — сейчас в книге тут явный пропуск их), “Страничка детства” — “4 ноября 1929”, “Всадница” — “9 янв. 1930”. Сохранилось два автографа стихотворения “Поэту”, в одном из них (Ф. 216. М 2:12. Л. 5) есть посвящение “Ф.М. Лотаревой”.
Обращение к “Записной книге” И.В. Лотарева (Ф. 216. М 3:1) помогло бы в отдельных случаях выявить первопубликации некоторых стихотворений, в частности “Madis” и “Ассоциация” из сборника “Соловей” в “Новой русской жизни” (Гельсингфорс. 1920. 31 октября).
Вопрос о первопубликациях стихотворений, включенных в сборники “Соловей” и “Классические розы”, заслуживает особого разговора. Первые публикации многих стихов Игоря Северянина до сих пор не выявлены, и выявление их — дело крайне сложное и трудоемкое, поскольку поэт печатался в эмигрантских газетах многих стран русского зарубежья. Мы, конечно, не вправе требовать от составителей книги просмотра с этой целью десятков, если не сотен, годовых комплектов эмигрантских газет, к тому же порою отсутствующих в библиотеках России. Но имеющиеся библиографические указатели публикаций в периодической печати русского зарубежья должны были быть просмотрены с исчерпывающей полнотой. К сожалению, составители этого не сделали.
Подавляющее большинство стихотворений сборника “Классические розы” первоначально было опубликовано в популярной рижской газете “Сегодня” (или в ее “дочерних” изданиях “Понедельник” и “Сегодня вечером”), в которой Игорь Северянин в 1920-е гг. активно сотрудничал. Некоторые первопубликации в “Сегодня” отмечены в комментариях, но большая их часть — мы насчитали 86 — не указаны. Между тем имеются превосходные, заслуживающие полного доверия библиографические указатели русской печати в Латвии, составленные Ю.И. Абызовым. Это “Русское печатное слово в Латвии, 1917— 1944 гг.: Биобиблиографический справочник” в 4-х частях (Stanford, 1990— 1991) и “Газета “Сегодня” 1919—1940: Роспись” (Рига, 2001). В них с исчерпывающей полнотой и с точными библиографическими данными зафиксированы, в числе прочего, все публикации произведений Игоря Северянина в газете “Сегодня”, т.е. большинство первопубликаций стихотворений из сборника “Классические розы”. Обращение к этим справочникам помогло бы избежать и нескольких ошибок. Так, в комментариях в качестве первопубликаций стихотворений “Моя удочка”, “Не более, чем сон”, “Отличной от других” указан парижский журнал “Числа” (1931. № 5). На самом деле эти стихотворения впервые были помещены в рижских газетах — соответственно в “Сегодня вечером” (1927. 20 октября), “Сегодня” (1927. 30 октября и 28 декабря). Местом первопубликации стихотворения “У лесника” названы “Сегодня” (1928. 25 марта), “Числа” (1931. № 5), но на самом деле это стихотворение впервые было напечатано в “Сегодня” (1928. 25 июля). В комментариях к стихотворению “Десять лет” ошибочно указаны в качестве его первопубликации “Последние известия” (Ревель, 1926. 3—4 апреля); там такой публикации нет. На самом деле это стихотворение впервые появилось в “Сегодня” (1927. 13 ноября).
Не буду приводить всех 86 не указанных в рецензируемой книге первопубликаций в “Сегодня” стихотворений, вошедших позже в сборник “Классические розы”. Отсылаю читателей к указанным выше работам Ю.И. Абызова. Но воспользуюсь предоставившейся возможностью указать еще некоторые публикации, не отмеченные в книге. За предоставление сведений о публикациях в газете “Эхо” (Ковно) и в приложениях к ней приношу искреннюю благодарность П.М. Лавренцу.
Первопубликации стихов из сборника “Соловей”: “Лейтмотив” и “Всеприемлемость” — “Эхо” (1923. 19 апреля); “Вне политики” и “Доказательство рабства” — там же (1923. 22 апреля). Публикации стихов, позже вошедших в сборник “Классические розы”: “Что шепчет парк” — “Эхо” (1924. 7 августа); “Моя Россия” (под названием “Моя безбожная Россия…”) — “Эхо. Иллюстрированное (воскресное) приложение к газете” (Берлин, 1924. № 29. С. 6); “Мудрость идиллии” и “Дым льда” — там же (1924. № 36. С. 7); “Моряна” — “Aidas. Иллюстрированный еженедельник” (Берлин, 1924. № 45. С. 3); “Узор по канве” — “Иллюстрированное приложение к газете “Эхо”” (Берлин, 1925. № 5. С. 7); “Мариинский театр” — там же (1925. № 8. С. 8); “Стихи Москве” — “Последние новости” (Париж, 1925. 5 апреля); “Спящая красавица” — там же (1925. 19 апреля); “Мария” — “Руль” (Берлин, 1925. 3 мая); “Péristeros” — там же (1925. 10 мая); Юрий Словацкий. “Мое завещанье” (Перевод с польского) — “За свободу!” (Варшава, 1928. 10 февраля) (с посвящением Лео Бельмонту). Отмечу еще, что в комментариях к стихотворению “Не устыдись” (с. 790) ошибочно указание, что в газете “Последние известия” (1926. 3—4 апреля) оно приведено без заглавия — на самом деле заглавие там имеется. Стихотворение “Ее питомцы”, конечно, было опубликовано не в газете “Старый Невский листок”, как указано в комментарии (с. 786), а в газете “Старый нарвский листок”.
В примечаниях, естественно, дается и обширный реальный комментарий. В силу ряда причин он особенно сложен, не случайно тут нередки ошибки и неточности, порою они неполны, и многое осталось вообще непрокомментированным. Однако я не склонен винить в этом комментаторов. При нынешнем положении дел с изданием сочинений Игоря Северянина избежать ошибок, неточностей, неполноты сведений в комментариях практически невозможно. Но долг рецензента все же указать на них.
В примечаниях к стихотворению “В березовом коттэдже” из сборника “Громокипящий кубок” названо имя героини — Елена, ей посвящен целый ряд стихов в этом же сборнике. Между тем Мих. Петров выяснил фамилию героини — Новикова — и привел еще ряд немаловажных сведений о ней (см.: Петров Михаил. Дон-Жуанский список Игоря Северянина: История о любви и смерти поэта. Таллинн, 2002. С. 45—48). Это, конечно, следовало отметить в примечаниях, но, по-видимому, книга М. Петрова осталась неизвестной комментатору.
Незнание фамилии героини дало о себе знать и в последующих комментариях. Стихотворение “Морской набросок” в сборнике “Ананасы в шампанском” имеет посвящение Е.А.Л., в первопубликации же — Е.А. Ланиной. Комментатор почему-то считает (см. с. 744), что за аббревиатурой Е.А.Л. скрывается возлюбленная поэта Елена. Зная, что фамилия Елены Новикова, трудно допустить такое предположение. Все же, по всей вероятности, аббревиатура Е.А.Л. принадлежит Е.А. Ланиной, и следовало собрать информацию о ней.
Стихотворение “В кленах раскидистых” из сборника “Громокипящий кубок” помечено: Веймарн. В примечаниях разъясняется: “Написано в городе Веймарне, в Эстляндии (Эстонии)” (с. 664). На самом деле Веймарн — это железнодорожная станция на Балтийской ж. д. в Ямбургском уезде С.-Петербургской губернии.
И эта ошибка имеет свое продолжение. Веймарном помечено также стихотворение “Berceuse томления” в сборнике “Ананасы в шампанском”. В примечаниях к нему указывается: “Стихотворение, написанное в мае 1913 г. в Эстляндии (Эстонии)…” (с. 747).
В комментарии к стихотворению “Ты ко мне не вернешься…” (сб. “Громокипящий кубок”), посвященному Злате, отмечается: “Настоящее имя Златы было раскрыто еще при жизни поэта (см.: Пильский П. Первая любовь Игоря Северянина // Сегодня вечером. Таллин. 1939. 11 дек.)” (с. 672). В этой библиографической помете три ошибки: во-первых, публикация подписана псевдонимом П. Пильского Петроний; во-вторых, газета “Сегодня вечером” выходила не в Таллине, а в Риге; в-третьих, эта статья появилась в “Сегодня вечером” не 11, а 9 декабря. Не многовато ли для одной ссылки? Заметим еще, что фамилия Златы дается только в варианте Гутцан (в замужестве Менеке). Между тем, в современных работах чаще встречается иное написание — Гуцан (в замужестве Меннеке). Это следовало бы отметить в комментариях.
Стихотворение “В госпитале” (сб. “Громокипящий кубок”) имеет посвящение Елене Семеновой. В комментариях утверждается: “Сведений об этом лице не обнаружено” (с. 694). Между тем речь идет о гражданской жене Игоря Северянина в 1912—1915 гг. Елене Яковлевне Семеновой, с которой у него была дочь Валерия (подробнее см.: Петров М. Указ. соч. С. 67—72).
Судя по отсутствию ссылок, комментаторам осталась неизвестной и книга Лазаря Городницкого “О бессмертье своем не забочусь… Рассказы, очерки, эссе об Игоре Северянине” (Hannover, 1999). В ней обосновывается посвящение ряда стихотворений Северянина Евгении Гуцан (Злате) и Е.Я. Семеновой (правда, Л. Городницкий предпочитает пользоваться другой ее фамилией — Золотарева). В комментариях к отдельным стихотворениям Игоря Северянина на основе мемуаров и исследовательской литературы неизменно отмечается, кому они предположительно посвящены, но многочисленные и обоснованные предположения Л. Городницкого оказались в примечаниях не учтенными.
Авторы примечаний столкнулись с трудностями и при комментировании (да и написании) эстонских географических названий, в частности наименований населенных пунктов, часто встречающихся в стихах Игоря Северянина. В стихотворениях “На лыжах” и “В Ревель” (сб. “Соловей”) упоминается Изенгоф. В комментариях разъясняется, что это Пюсси — поселок к западу от Тойла (с. 758). Здесь мы имеем дело со сложным для комментирования случаем: Изенгофом может быть либо Пюсси (Neu-Isenhof), либо Пуртсе (Alt-Isenhof), поселки в нынешнем уезде Ида-Вирумаа в Эстонии. Все же если представить себе местоположение этих двух поселков, то в стихотворении “На лыжах”, скорее, идет речь о Пуртсе.
Странен комментарий к стихотворению “Нарва” (сб. “Соловей”), где разъясняется, что “Гунгербург — пристань на р. Нарве” (с. 760). На самом деле Гунгербург (ныне Нарва-Йыэсуу) — дачный поселок на берегу Финского залива, один из модных курортов России в конце XIX — начале ХХ в., где перед Первой мировой войной летом отдыхало свыше 12 000 россиян. Пристань в поселке тоже была, но не это же главное. Точно так же вызывает недоумение примечание к стихотворению “Лейтенант С.”: “На Нарове / Его именье “Уголок” — на р. Нарве, по соседству с мызой Северянина, находилась дача К.К. Случевского” (с. 758). Здесь прежде всего следовало отметить, что дача К.К. Случевского находилась все в том же Гунгербурге. У Игоря Северянина никогда не было мызы на реке Нарове. Речь может идти лишь о снимаемой им в Гунгербурге в конце 1930-х гг. квартире.
Комментарий к стихотворению “Слава” (сб. “Соловей”) противоречит его датировке. В книге стихотворение датировано: “Январь [1918]. Петроград” (с. 172), в комментарии же указывается, что оно “написано в связи с избранием “королем поэтов” 27 февраля 1918 г. в Москве” (с. 761). В данном случае либо дата под стихотворением неверна, либо стихотворение не связано с избранием Игоря Северянина королем поэтов в феврале 1918 г. Вообще надо заметить, что датировка 25 стихотворений в начале сборника “Соловей” январем 1918 г. с пометой Петроград вызывает большие сомнения. Об этом следовало бы сказать в комментариях.
Стихотворение “Стэлла” (сб. “Соловей”) имеет посвящение “Баронессе С. Р. М—ф”. В комментариях указано: “Адресат посвящения <…> не раскрыт” (с. 763). Адресатом стихотворения, без сомнения, была Стелла Романовна Мейендорф (1884, по другим сведениям 1887—1976), игравшая в 1917—1918 гг. на петроградской сцене, а с 1919 г. ведущая актриса ревельского Русского театра, выступавшая под сценическим псевдонимом Стелла Арбенина. С. Арбенина — одна из любопытнейших и незаслуженно забытых фигур в истории театра ХХ в.; позже она была актрисой театра М. Рейнгардта в Берлине, а затем много лет с успехом выступала на английской сцене.
В примечаниях к стихотворению “Бальмонт” (сб. “Соловей”) отмечается: “К.Д. Бальмонт приезжал к Северянину в Тойла 9—11 июля 1920 г.” (с. 771). Это неверно. На самом деле Игорь Северянин приезжал из Тойла в Ревель для встречи с К.Д. Бальмонтом, находившимся в эти дни в столице Эстонии по пути на Запад.
В комментарии к стихотворению “В деревушке у моря…” сказано, что Игорь Северянин читал это стихотворение в Париже на поэзовечере 21 февраля 1931 г. (с. 790). На самом деле этот поэзовечер состоялся 12 февраля 1931 г.
Как видим, замечаний у нас набралось довольно много. К ним можно было бы добавить еще весьма многочисленные непрокомментированные места. Все это лишь показывает, что работа над комментированием сборников Игоря Северянина, особенно тех, что вышли в свет после 1918 г., еще очень далека от завершения. Ее хватит на целое поколение комментаторов. Но очень важно, что начало этому положено, и издание в серии “Литературные памятники” уже поэтому заслуживает признания и признательности.