Опубликовано в журнале НЛО, номер 1, 2005
1990-е годы стали в России и за ее пределами временем переосмысления советского опыта — не только в политическом и идеологическом ракурсах. Проблематичность «возвращения» на «столбовую дорогу цивилизации» оказалась связана с немалой устойчивостью сложившихся еще в 1920—1930-е годы социальных механизмов, традиций политического управления, коллективного и индивидуального самосознания и т.д.
Уже начиная с 1940-х годов внимательным наблюдателям, вроде Ханны Арендт, было очевидно, что для осмысления феномена «советской цивилизации» необходимо выйти за пределы двух объяснительных схем — и марксистского и коммунистического проекта/ов, и «российской специфики». В 1970—1980-е годы работы американских историков советского общества «ревизионистского» направления (в особенности Шейлы Фицпатрик) продемонстрировали степень и факторы поддержки «снизу» политики раннего сталинизма. Иными словами, с точки зрения сторонников «ревизионистской» школы, сталинизм не сводился к тотальному государственному принуждению, но представлял собой более сложный феномен, устойчивость которого обеспечивалась социальной динамикой первых лет индустриализации, политической мобильностью руководящих кадров и комплексом разнокачественных культурных легитимаций (от «бури и натиска» рубежа 1920—1930-х до реставрации некоторых черт дореволюционного общества во второй половине 1930-х годов).
Немалый интерес представляет публикуемая в данном разделе статья профессора Лейденского университета Иоахима Клейна о знаменитой поездке писателей на Беломорканал: по мнению исследователя, литературная продукция середины 1930-х годов определялась метафорой «перековки» врагов и «попутчиков» режима. Ставший доступным с начала 1990-х годов огромный массив источников1 по политической и культурной истории межвоенного СССР позволил вновь поставить вопрос о конкретных механизмах идеологической мобилизации и процедурах государственного принуждения2.
Статья Сергея Ушакина о парадигмальной близости сочинений Горького3, Лысенко и Макаренко 1930-х годов связана с новейшими спорами о природе так называемой «сталинской субъективности» и о модернизационной парадигме сталинизма (здесь приоритет принадлежит исследованиям Ст. Коткина). Особенно значимым и одновременно провокативным оказалось развернутое соотнесение в работах И. Халфина и Й. Хеллбека советской действительности 1930-х с тем цивилизационным сдвигом, который пережила Европа двумя-тремя веками ранее, и соответственно, использование при анализе социальных, культурных и идеологических процессов сталинского СССР теоретических моделей дисциплинарной власти М. Фуко и «цивилизационного процесса» Н. Элиаса. Пристальное внимание к этим сюжетам проявил журнал «Ab Imperio», посвященный теории и истории национализма и империи в постсоветском пространстве. Концепт «сталинской субъективности» становится достаточно проблематичным, если речь идет уже не только о вчерашних крестьянах, осваивающих нормы и практики городской «культурной жизни», но и об образованном сословии 1930-х, в которое, наряду с людьми «нового призыва», входили представители предыдущих культурных формаций. Работы Н. Козловой, И. Паперно, Б. Гаспарова о культурно-парадигмальной и «субъектной» специфике 1930-х годов (публиковавшиеся и на страницах «НЛО») — вместе с помещаемыми ниже статьями — задают, как нам представляется, необходимый контекст для такого неностальгического обращения к советскому опыту, которое насущно важно для пояснения наших сегодняшних познавательных практик и инструментов.
М. Майофис, А. Дмитриев
1) В связи с затронутыми в статьях сюжетами укажем такие важные документальные публикации конца 1990-х гг., как: «Счастье литературы». Государство и писатели. 1925—1938. М., 1997; Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б)—ВКП(б), ВЧК— ОГПУ—НКВД о культурной политике. 1917—1953. М., 1999.
2) Укажем здесь важнейшие из работ по этой проблеме: Соцреалистический канон. СПб., 1999; Добренко Е. Формовка советского читателя. СПб., 1997; Он же. Формовка советского писателя. СПб., 1999. См. также библиографический обзор, помещенный в настоящем номере «НЛО» (С. 406—421).
3) Специально о теориях и организаторской роли Горького см.: Примочкина Н. Писатель и власть. М. Горький в литературном движении 1920-х гг. 2-е изд. М., 1998; Па-рамонов Б. Пантеон. Демократия как религиозная проблема // СОЦИО-ЛОГОС. М., 1991. С. 270—276; Надточий Э. Левое между империей и государством (к постановке проблемы) // Синий диван. Вып. 5 (2004); Журавлев С.В. Феномен «Истории фабрик и заводов»: горьковское начинание в контексте эпохи 1930-х годов. М., 1997, и публикацию переписки Горького со Сталиным 1934—1936 годов с вступительной статьей Т. Дубинской-Джалиловой (НЛО. 1999. № 40. С. 223—296).