Опубликовано в журнале НЛО, номер 6, 2004
Предлагаемый читателям “НЛО” блок материалов составлен из статей российских и зарубежных ученых. Название этой подборки можно понимать двояко. Во-первых, мы заинтересованы представить современные научные подходы к исследованию викторианской эпохи (1837—1901) и — в более широком смысле — всего XIX века. Для этого были отобраны наиболее репрезентативные работы, отражающие актуальную проблематику в гуманитарном знании сегодня. Во-вторых, все публикуемые статьи так или иначе затрагивают проблематику “модерна” (modernity) как культурной современности [1].
Публикуемые здесь статьи английских и американских исследователей — это переработанные доклады, ранее представленные на конференции “Миры XIX столетия: локальное и глобальное” (Лондон, июль 2003). Конференция была организована американским Университетом Нотр-Дам и проходила под эгидой международного Общества интердисциплинарного изучения XIX века (INCS). По результатам конференции будет выпущен специальный номер журнала “Контексты девятнадцатого века”[2].
В центре внимания на конференции были проблемы “другого”, имперское сознание и колониализм, тематика национальной идентичности (докладчики неоднократно ссылались на труды Эдварда Саида). В ходе дискуссии опровергались стереотипные представления о викторианском обществе как о закрытой системе, как о культуре благопристойной и самодостаточной в своем экономическом расцвете. Присутствие “другого” оказывалось необходимым компонентом, позволяющим конструировать собственную идентичность, расширяя и совмещая глобальное и локальное. Проявления “другого” в культуре бесконечны в своем разнообразии: это и чужеземец в столичном городе, и телесный уродец, карлик, выставленный на потеху толпы, и необычные формы торговли в только-только появившихся тогда супермаркетах, и новые социальные практики — женский спорт, и даже изменения в структуре зрительного восприятия.
Модерн реально является первой эпохой современности именно потому, что в XIX веке были созданы культурные механизмы, помогающие освоить взаимодействие с “другим” на всех уровнях — от городской повседневности до утопических романов. В этот период окончательно оформляются все базовые институты городского общества, которые благополучно функционируют и поныне: массовая культура, глянцевые журналы, реклама, пешие прогулки (фланирование), кафе, универсальные магазины, средства скоростного перемещения и быстрой связи. Напомним, что в 1825 году в Англии была пущена первая линия железной дороги — современная городская цивилизация набирала свой темп. Первоначально дешевые романы были предназначены именно для чтения в дороге — во Франции они даже так и назывались: “железнодорожными” (“de chemin de fer”). Они стоили 3 франка 50 сантимов. Это была упакованная и точно рассчитанная доза читательского удовольствия на определенный отрезок времени в пути.
Стандартизация оказалась удобной в век повышения скорости: повсеместное распространение массовой литературы в Европе совпало с появлением готовой одежды, и это далеко не случайность. Уже в 30-е годы XIX века портные стали оперировать системой костюмных размеров вместо индивидуальных мерок: вычисление стандартных телесных пропорций оказалось удобным и позволяло экономить рабочее время [3]. К тому же в 1850-е годы была изобретена швейная машинка: отныне любая хозяйка могла шить платье на дому. Производство готовой одежды вскоре значительно унифицировало зрелище городской толпы — как представители среднего класса, так и подающие надежды парвеню стали носить стандартные темные костюмы. Понадобились новые способы чтения одежды и внешности, умение замечать тонкие детали — и тут пригодились зрительные приемы, уже наработанные в английском дендизме первых десятилетий XIX века (статья О. Вайнштейн). Городское пространство диктовало свои правила визуальных игр — от скользяще мимолетного взгляда фланера до аффективного созерцания уродливых тел в викторианском паноптикуме (статья Л. Карпенко).
Среди культурных институтов городского модерна особую роль играли всемирные выставки: Лондонская выставка 1851 года, как демонстрирует статья Т. Праша, превратила Лондон в лабораторию современности, столицу “всего мира”. По сути, сам выставочный центр — Хрустальный дворец — ретроспективно стал восприниматься как прообраз гигантского супермаркета. Экзотические товары, представленные в универсальных магазинах, в буквальном виде осуществляли метафору универсума, одновременно демонстрируя коллизии имперского всемогущества. Мегаполис — выставка — магазин: таков путь структурирования городского пространства, очерченный эпохой модерна. Эти перспективы сулили утопию общества потребления, но вот закономерный парадокс: этот путь далеко не всеми приветствовался как беспроблемный триумф. Утопический роман Э. Беллами “Взгляд назад” (1888) рисовал будущее отнюдь не в духе капитализма, а скорее государственного социализма. В том же ключе социалистической утопии предстает идиллия потребления в романе Б. Пека “Мир как универмаг” (1900). Эти утопии, по замечанию М. Бьюмонта, “наделены одновременно и функцией критики, и функцией профилактики” (а происходило все это, заметим, задолго до Бодрийяра и Уэльбека!) Наконец, на городской арене появляется — и в этом несомненное завоевание модерна — тип современной женщины. “Ангел в доме” — становится активным посетителем новых универсальных магазинов, и более того: “невидимая прохожая” вдруг садится на велосипед, скандализируя консервативную публику (статья Л. Алябьевой).
Концептуальное поле материалов нашей подборки можно обозначить емким термином “cultural studies” — “культурные исследования”. В этой широкой рубрике тема модерна наиболее разработана в трудах по городской повседневности: это прежде всего программные книги В. Беньямина [4], З. Кракауэра [5], Р. Сеннета [6] и М. де Серто [7]. Однако современный научный взгляд не может не учитывать также опыт гендерных исследований, культурной географии, штудий по историй телесности и визуальности. И, наконец, нельзя забывать, что XIX век успешно существует в виртуальном измерении: специальный обзор “Викторианская Англия в Интернете”, сделанный Л. Алябьевой, дает представление об электронных ресурсах по викторианской культуре (что, кстати, особенно ценно для отечественных “зарубежников”, зачастую не имеющих доступа к необходимым источникам).
Хотелось бы надеяться, что публикуемый блок статей послужит необходимым материалом для историков европейской культуры XIX века.
1) Термин “модерн” в отечественной науке обычно используется для обозначения периода развития европейского искусства конца XIX — начала XX века. Но мы ориентируемся на более широкое понимание этого термина, как аналог английского термина “modernity”, немецкого “ModernitКt” и французского “modernitО”. Он обозначает эпоху “современности”, когда после завершения основных буржуазных революций в Европе начинала формироваться городская культура, главными ценностями которой выступали Прогресс, Новизна и Мода. Впервые понятие “modernitО” в таком значении стал использовать Бодлер в своих очерках “Художник современной жизни” (1845). Хронология общества “модерна” исчисляется примерно с конца XVIII — начала XIX века. Теория модерна разрабатывалась Г. Зиммелем, Э. Дюркгеймом, В. Беньямином, М. Вебером, Ю. Хабермасом. Подробнее о разных концепциях модерна см.: Frisby D. Fragments of Modernity: Theories of Modernity in the work of Simmel, Kracauer and Benjamin. Cambridge: Polity Press, 1985.
2) Nineteenth-Century Contexts: an Interdisciplinary Journal. Сайт журнала: http://www.nd.edu/~ncc/.
3) Д. Уайатт в 1822 году одним из первых пытался сделать таблицы соответствий между мерками различных частей тела: Wyatt J. The Taylor’s Friendly Instructor. L., 1822, 1830. Р. 47—59 (переиздание в серии “Late Georgian Costume”: R.L. Shep, в 1991 году).
4) Benjamin W. The Arcades project. Cambridge: Belknap, 1999.
5) Kracauer S. The mass ornament. Weimar essays. Harvard U.P., 1995.
6) Sennett R. The fall of public man. N.Y.; L.: Norton, 1974. Русский перевод: Сеннет Р. Падение публичного человека. М.: Логос, 2003.
7) De Certeau M. The practice of everyday life. Minnesota U.P., 1998.