(Фрагменты трех выступлений)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 6, 2004
1. Смена парадигм, или Царственная наука филология
(Выступление на праздновании 70-летия Г.А. Белой,
19 октября 2001 г.)
Смена парадигм — теоретическая конструкция, означающая то, что должна означать, и с успехом применяемая Галиной Андреевной на своих лекциях. Нужно, однако, усмотреть в этих словах не только инструментальный смысл, но и биографический или экзистенциальный: проще говоря, смену парадигм пережили все мы, и не один раз, в своей жизни и в своей работе. Все люди моего поколения, не уезжая из Москвы, прожили свою жизнь в четырех достаточно разных странах. До 3 марта 1953 года это была одна страна, до 1985 года — другая, до 21 августа 1991 года — третья, а после этой даты — четвертая, сроки которой сегодня кончаются. Соответственно, менялось многое: политический строй, духовная атмосфера, господствующие ценности и установки. Официальную “табель о рангах” дополнял неофициальный “гамбургский счет”, менялись и критерии самого “гамбургского счета”. Самые ловкие сумели сразу занять и официальное, и неофициальное положение, вроде Евтушенко. Когда он гремел в Политехническом, Окуджава пел в маленьком Артистическом кафе против Художественного театра (сейчас этого кафе уже нет), а будущий эмигрант и Нобелевский лауреат читал свои стихи на частных квартирах, перемежая чтение одесскими анекдотами. Менялась и наша литературоведческая судьба. На смену непереводимому ни на какие европейские языки словосочетанию “идейная направленность” приходили загадочные концепты вроде симулякра, но что поразительно: душила идеологическая цензура или нет, коллеги не стремились носить гордое имя филолога, а хранили себя под скромным именем литературоведа. Литературовед похож на товароведа: нечто положительное, конкретное, без всяких претензий, притязаний, прельщений.
Но вот вы попадали на лекции Галины Андреевны — и что вас поражало больше всего? Царственные интонации лектора, царственный тон речи. А ведь в обыденных ситуациях Галина Андреевна на удивление общительна и проста, а в должности декана — внимательна и доступна. Но за кафедрой это совершенно другой человек, олицетворение Царственной Науки. Не филологический симулякр, а филология, какой ей положено быть — неуниженная, неискаженная, живая. Так было всегда. Конечно, смена парадигм как-то коснулась и ее, Галины Белой, филолога московской школы. Но парадигмы меняются, а человек остается, а потому и встречает свой юбилей в окружении благодарных учеников и воодушевленных студентов.
2. Выступление на открытом заседании Ученого совета
Историко-филологического института РГГУ
(Сороковой день, 19 сентября 2004 года)
У меня в руках только что вышедшая книжечка — сборник статей, а точнее, трех лекций, развернутых в большие статьи и посвященных трем критикам 1920-х годов: Н. Берковскому, В. Полонскому и А. Лежневу — двум москвичам и одному ленинградцу [1]. Поскольку книжечка появилась в эти дни, она воспринимается если не как завещание Галины Андреевны, то как совет всем нам, ее коллегам и ее ученикам: не отсиживаться в столичной Москве, а видеть то, что происходит в нестоличной России. Дело в том, что курс лекций на весьма специальную тему читался не у нас, в РГГУ, а в Твери, в местном университете. Насколько мне известно, этот специальный курс вызвал большой интерес, и, насколько я могу судить, Галина Андреевна, с ее обостренным чутьем на общественные события и перемены, раньше многих поняла, что провинциальная Россия, до сих пор равнявшаяся на Москву и ждавшая сигналов оттуда, махнула на столицу рукой и стала выстраивать свою собственную систему культурной самозащиты. Не отказываясь от помощи московских гуманитариев, не утративших профессионального авторитета. Подобное происходит не только в литературоведении, но и в литературе, а также в театре, прежде всего — в музыкальном. Это первое, что я хотел сказать.
Второе — уже по существу книги, то, что касается предмета лекций. Речь там идет о деятельности в конце 20-х — начале 30-х годов трех ведущих критиков различных направлений, враждовавших друг с другом. Сегодня их имена полузабыты, кроме, разумеется, имени моего заочного учителя Наума Яковлевича Берковского, который, в отличие от Полонского и Лежнева, не был репрессирован и в середине 30-х годов предстал в совершенно новом качестве — не как воинственный рапповский активист, а как просвещенный историк литературы. Но Галину Андреевну интересует как раз рапповский эпизод — и вовсе не для того, чтобы обличить Берковского и обнаружить подмену, а для того, чтобы и там, в рапповском черном прошлом, обнаружить нечто неортодоксальное, не вполне рапповское, индивидуальное, а не групповое. Что заставляло ее так поступать? Страстное стремление к объективности и еще более страстное стремление к исторической справедливости, желание воздать всем по заслугам, нежелание всех людей 20-х годов мазать одной черной краской.
3. Из выступления на мемориальном вечере
(19 октября 2004 года)
Сама Галина Андреевна любила называть себя “человеком 60-х годов”, прекрасно зная, насколько двусмысленным стало понятие “шестидесятники”, особенно в глазах молодых людей, студентов-скептиков, аспирантов-постмодернистов. Для нее же верность 60-м годам означала верность своей юности, своему юношескому романтизму и тем нормам профессионального поведения, которым она начала следовать с первых же шагов. Тогда, в послесталинское время, ситуация была парадоксальной: еще были великие отечественные филологи, но не было великой филологии, была лжефилология, а поэтому многое надо было начинать с самого начала. Надо было, помимо всего, вернуться к исходным этическим нормам классической русской филологии, к понятиям профессиональной чести или, по крайней мере, профессиональной порядочности, надо было вновь вспомнить о профессиональной ответственности ученого-филолога за каждую мысль, за каждое слово. И надо было раз навсегда перестать лгать. Вот что одушевляло Галину Белую — исследователя и Галину Андреевну — педагога. Вот почему ей — в поразительно короткое время — удалось создать историко-филологический факультет, самый романтический факультет среди всех московских гуманитарных факультетов.
1) Имеется в виду последняя книга Галины Андреевны: Белая Г.А. История в лицах. Из литературной критики 20-х годов. Тверь: Лилия Принт, 2003 (Сер. “Лекции в Твери”). — Примеч. ред.