Опубликовано в журнале НЛО, номер 5, 2004
ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ НЕВОЗМОЖНОСТЕЙ[1]
Говорят, постмодернизм — это когда в искусстве невозможно что-нибудь новое, все уже было. И тут приходит Авалиани — и оказывается, что все наоборот: нет ничего невозможного, посильно любое чудо. Р-раз! — и палиндром из экзотического штукарства становится живой речью, сверкающей на все лады: то афоризмом, то метафорой, то игрой стиля (а ведь бился над этим еще Хлебников — и ни в какую). Два! — и какая-нибудь невинная детская словесная игрушка, вроде памятного с начальной школы “умножить = умно жить”, читаем то так, то этак, — дает жизнь новому поэтическому жанру, тавтограмме (палиндром и тавтограмма — крайние приложения двух фундаментальных принципов художественной философии Авалиани: всеобщей обратимости — конец и начало относительны, условны, охотно меняются местами, — и всеобщей дву- и многозначности — никакое чтение не может быть единственным, всегда есть второй смысл). Три! — и конструктивный принцип стиха (речевой поток сплошь пронизывается новой мерой) прикладывается к потоку истории: перед нами историфмы Авалиани, — последовательность событий и дат, разделенных одним и тем же сроком. Это подлинная поэзия по классической формуле Ломоносова — то есть сближение понятий далековатых, высекающее из них новый смысл.
Листовертни Авалиани — может быть, самое его из всех его чудес. К обратимости и двузначности прибавляется еще одна идея: в искусстве не может быть ничего незначительного, художник использует в качестве материала все, что может идти в дело и, в конечном счете, волновать ум и душу, вызывать подлинное восхищение. В данном случае материал Авалиани — форма буквы (в сущности, даже футуристы так глубоко не копали). Авалиани не просто создал новый жанр — который еще и непонятно, куда относить: то ли это визуальная поэзия, то ли — невиданная вещица — визуальный палиндром, то ли просто маленькие мультики, герои которых — слова… Авалиани создал новый способ видеть слово — как одновременно часть и целое, статику и динамику, картинку и текст (в отличие от футуристической линии Крученых/Чичерин — Никонова/Сигей, где текст превращается в картинку и вытесняется ею).
И что особенно любопытно — все это не мешает Авалиани писать просто стихи. Или, вернее: просто писать стихи (потому что и “просто стихи” Авалиани не так просты). Пропорции игры, исследования, эксперимента и прямого лирического высказывания различны у него в разных жанрах — для того жанров и много, чтобы можно было и так, и этак. И вот это мирное сосуществование почти пассеистического (в диапазоне от Хлебникова и Мандельштама до ранних Пастернака и Заболоцкого) и сугубо инновационного в одном поэте Авалиани — знак особого творческого темперамента и вместе с тем знак эпохи.
20 февраля 2000 г.
1) Впервые опубликовано на сайте “Литературный дневник”: http://www.vavilon.ru/diary/000220.html.