Опубликовано в журнале НЛО, номер 5, 2004
Поминание — понимание.
Д. Авалиани (миниграмма)
Этот набросок я написал сразу после выступления на вечере памяти Д. Авалиани; там же выступали Саша Бубнов и другие. Готовясь, я вспоминал различные слова, которые так или иначе связывались для меня с именем Авалиани.
За час я набросал три десятка слов. Выступая, я смотрел на этот словник и вспоминал то или иное событие, связанное с Авалиани. Это хаотическое соединение разных понятий уместно именно для того, чтобы думать об Авалиани, который, как никто другой, занимался упорядочиванием мира.
Связать алфавит, бывший для Дмитрия Евгеньевича “шифром Бога” (так читался один из его листовертней), с его жизнью, возможно, правильнее, чем писать эссе-воспоминания традиционной формы.
Недавно я написал двустишие-гетерограмму, посвященную его памяти (его часто ласково звали Митей):
пой Мите оду шепотом —
поймите, о душе потом…
А
Автомобили
Азартные игры
Арбуз
Помню, Авалиани с удовольствием рассказывал, как в один безумно жаркий московский день к нему явился сияющий Гера Лукомников с огромным арбузом. На арбузе был вырезан палиндром: МИТЯ, ЛЯТИМ!
Б
Бродский
В
Визитные карточки
Вознесенский
Высокопревосходительство
Г
Говно
Д
Двоевзоры
Ж
Жены
И
Историфмы
К
Компостная куча
М
Маяковский
Как-то раз мы договаривались с Авалиани встретиться на станции метро “Маяковская”. Мы собирались в этот день поработать над статьей, посвященной “историфмам”. Авалиани тогда был полностью погружен в коловращение дат и событий, которые вытеснили на время даже его любимые листовертни. Никак не могли договориться о времени встречи. Наконец я сказал:
— Маяковский погиб в 1930 году. 1930 — это 19.30. А в каком году он родился?
Ответ был молниеносным:
— В 1893.
— Ага, — обрадовался я. — 1893 — это 18.93, т.е. 18 часов 93 минуты, что означает 19.33. Значит, мы встречаемся между 19.30 и 19.33 на станции “Маяковская”.
— Это хорошо, — заулыбался классик. — Это хорошо. Давайте так и встретимся.
Оба пришли минута в минуту.
Миниграмма
Н
Надгробие
— А вам не приходило в голову, — спросил я однажды Авалиани, — что листовертни подходят для надгробий? Представляете, на плите написано что-нибудь этакое, обычное, а вверх ногами для Бога, Неба — другое прочтение, недоступное людям.
— Да, я уже думал написать… себе. На надгробие.
Небо
Ночной сторож
О
Окуджава
Отец
П
Палиндром
Р
Робот
С
Самокат
Скука
Смерть
Ф
Фотографии