Опубликовано в журнале НЛО, номер 3, 2004
Помещенные в этом разделе статьи так или иначе связаны с задачей, которая становится все более актуальной для современного гуманитарного знания, — пересмотром, ревизией исследовательского багажа минувшего десятилетия, 1990-х годов. Вероятно, диагностировать завершение этого периода можно по очевидной утрате “постструктурализмом” — при всей широте причисляемых к нему течений — былых притязаний на обозначение такого общего теоретического горизонта, относительно которого вынуждены определять себя и все остальные доктрины или отдельные ученые. Невозможность удержать бесконечно умножающися научные стратегии в рамках одного или даже нескольких базовых определений или “ведущих школ” не дает, однако, оснований сетовать по поводу текущей ситуации в гуманитарных науках как “эклектичной” или “анархической”. Точно так же все более призрачной становится надежда на обретение в будущем упорядоченной и эффективной конфигурации знаний о человеке по (очевидно, приукрашенному) образцу структурализма эпохи его расцвета.
Поэтому весьма перспективным и даже необходимым кажется нам сейчас критическое обращение к специфике “национальной” рецепции и переработки — в каждой стране на свой лад — методологических новаций, первоначально сформулированных именно во французской теории начиная с 1960-х годов. В этом смысле российская ситуация 1990-х в гуманитарной мысли не только воспроизводила американский опыт двух предыдущих десятилетий по освоению работ Фуко, Делёза, Деррида и Лакана, но и во многом определялась — в первую очередь в литературоведении — именно американской трансформацией оригинального французского продукта. Дело не только в заслугах американской славистики (в которой значительную роль играют наши бывшие или нынешние соотечественники) перед российской гуманитарией или в укреплении ведущей политической и идеологической роли США с окончанием эпохи “холодной войны”. Достаточно разомкнутый, прагматически ориентированный характер американской культурной и университетской жизни вынуждает исследования литературы становиться там куда более социально ангажированными и “реактивными” — по сравнению с европейской, более комфортной и государственно защищенной академической ситуацией.
Феномен канонизации маргиналов французского философского мира на кафедрах сравнительного литературоведения американских университетов и его следствия уже были проанализированы в критических работах Пьера Бурдьё о поле (преимущественно гуманитарной) науки, прежде всего в “Homo Aсademicus”. В статье петербургской исследовательницы Дины Хапаевой “Герцоги Пятой республики” рассматриваются французские дискуссии 1990-х годов о месте и назначении гуманитарных/социальных наук, в том числе в связи с интернационализацией интеллектуальной жизни Франции последних десятилетий. Важной чертой методологических перемен 1980—1990-х годов стало “возвращение субъекта” — поворот исследователей к смыслам и мотивациям самих агентов, в том числе агентов научной деятельности. В ряду наиболее значимых новаторских концепций Хапаева анализирует и “социологию оправдания” Лорана Тевено и Люка Болтански [1]; эта методология стала основой для компаративного исследования американца Джейсона Дьюелла, также публикуемого в данном разделе. Его статья “Определение литературного: интеллектуальные границы вo французских и американских исследованиях литературы” — часть большого совместного франко-американского проекта по сравнительной социологии культуры, осуществленного под руководством Лорана Тевено и Мишель Ламон в конце 1990-х годов [2]. (Готовящаяся Дьюеллом тогда же докторская диссертация, начатая во многом под влиянием идей Бурдьё, была посвящена литературным и политическим исследованиям во Франции и США в 1980—1990-е годы.) Если статья Дьюелла строится вокруг анализа “одностороннего” французского воздействия, работа Хапаевой добавляет к этому и рассмотрение “обратного” — вернее, вполне самостоятельного — влияния на французских ученых американского опыта (как в социальном, так и методологическом плане). Обращение того и другого автора (наряду с анализом журнальных и газетных споров, а также публичных выступлений) к жанру интервью, дает читателю возможность представить академическое поле Франции и США непосредственно, “из первых рук”. Складывается впечатление, что занятия столь актуальными, “горячими” и идеологически нагруженными темами неявным образом предусматривали и определенную дисциплинарную или инокультурную дистанцированность, вненаходимость исследователя относительно описываемого объекта: вероятно, именно взгляд извне может дать один из ключей к видению ситуации изнутри.
Так или иначе, большинство затронутых здесь сюжетов уже были предметом рассмотрения на страницах “НЛО”, начиная с обсуждения славистики и литературоведения “здесь” и “там” (№ 12, 50), французского влияния в целом и отечественной рецепции постмодернистской философии в частности (№ 13, 17), интеллектуальных дебатов и дисциплинарных трансформаций в американской академии (№№ 50—52) [3]. Для отечественной гуманитарной культуры, оказавшейся в начале нового века “зажатой” между реалиями рыночной конъюнктуры и установками традиционалистской — сугубо националистической или “культурно-охранительной” — идеологии, знакомство с примером франко-американского теоретического взаимодействия является не просто поучительным, а насущно необходимым.
А.Д.
1) См. также важную подборку текстов Болтански, Тевено и Петера Вагнера: Журнал социологии и социальной антропологии. 2000. № 3. С. 66—128.
2) Перевод выполнен по публикации: Duell Jason. Assessing the literary: intellectual boundaries in French and American literary studies // Rethinking comparative cultural sociology: repertoires of evaluation in France and the United States / Ed. by MichПle Lamont and Laurent ThОvenot. Cambridge, UK; New York: Cambridge University Press, 2000. P. 194—224. В качестве оснований для национально-культурных “репертуаров оценки” в ходе исследования для американского общества были определены рыночные категории, для французского — понятия гражданской солидарности
3) Здесь также следует отметить готовящийся в издательстве “НЛО” сборник о влиянии французской мысли и литературы на европейскую и отечественную культуру и науку ХХ века; помещаемый в данном номере теоретический обзор С. Зенкина, прямо связанный с обсуждением темы американо-французских методологических обменов (с. 336—346); а также публикации и дискуссии вокруг текстов Розанваллона, Болтански, Тевено и Латура на страницах “НЗ” (№ 23, 29, 34 и готовящийся № 35).