(«Круглый стол» «Академические издания и массовая литература». Москва, магазин-клуб «Билингва», 16 марта 2004 г.)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 2, 2004
Даже не обращаясь к подробным отчетам о международных научных контактах, можно предположить, что текстологи реже общаются с коллегами из других стран, чем представители иных областей филологической науки. Текстология — дело кропотливое, требующее многолетних архивных и иных изысканий, так что текстолог часто (как говорили в XIX веке) силою вещей оказывается замкнут в “своей” узкой проблематике. Тем не менее недавно в Москве произошли два события, которые отчетливо показали: текстологам общаться с иноязычными коллегами не менее полезно и не менее интересно, чем другим ученым. Такими событиями стали выход российско-французского сборника статей “Проблемы текстологии и эдиционной практики” (М.: ОГИ, 2003) и презентация этой книги, прошедшая в форме “круглого стола” 16 марта 2004 года в московском магазине-клубе “Билингва”. Тема сборника — современные проблемы академических, текстологически выверенных, комментированных изданий (во Франции их называют критическими), а “круглого стола” — общественная значимость таких изданий, вопрос о том, для кого эти книги предназначены и каковы границы между изданиями для специалистов и изданиями “для широкой публики”.
Название презентации первоначально несколько сбивало с толку: “Академические издания и массовая литература”. Уже на самом собрании выяснилось, что под “массовой литературой” подразумевались массовые издания классики. Участники реагировали на это несовпадение по-разному: А.Д. Михайлов, С.А. Коваленко и большинство других просто приняли дихотомию “академическое — массовое” в качестве рабочей системы координат, а С.Н. Зенкин в самом деле говорил о том, как можно издавать массовую литературу прежних эпох.
И книгу, и “круглый стол” подготовили два человека, которые, будучи признанными авторитетами в текстологии, занимаются не только ею: старший научный сотрудник гоголевской группы ИМЛИ Екатерина Дмитриева и профессор университета Париж IV (Сорбонна) Мишель Делон. Е. Дмитриева участвовала в подготовке 1-го тома академического собрания сочинений Гоголя, недавно в соавторстве с О. Купцовой опубликовала книгу “Жизнь усадебного мифа” (М.: ОГИ, 2003) и подготовила вместе с коллегами ряд сборников по итогам российско-французских филологических конференций (книга “Проблемы текстологии и эдиционной практики” — тоже результат “круглого стола”, переросшего в небольшую конференцию). К слову, ей довелось внести свой вклад в работу над такими известными изданиями, как, например, “С.Д.П.” В.Э. Вацуро (для этой книги ею были подготовлены письма и дневники О. Сомова) [1]. М. Делон был издателем собраний сочинений Дидро, Вольтера, маркиза де Сада [2] и является автором книг о французской культуре XVIII века: “Представление об энергии на исходе Просвещения”, “Изобретение будуара”, “Искусство жить либертенов” и др.
Открывая “круглый стол” в “Билингве”, Е. Дмитриева заметила, что пафос нового сборника можно было бы определить как “бунт на корабле”, хотя участвовали в книге самые что ни на есть академические ученые из двух почтенных институтов — ИМЛИ и ИРЛИ. Все они так или иначе “пытаются найти новый путь по отношению к русской текстологической школе”; дискуссии, происходящие в России и во Франции, заставляют пересмотреть традиционные представления, в частности идею существования единой школы в текстологии. (Забегая вперед, скажем: кажется, ни у кого из участников презентации не вызвал возражений тезис Е. Дмитриевой о том, что разные авторы требуют различных текстологических и эдиционных подходов; однако — и это другой результат совместной работы российских и французских ученых — публикации авторов непохожих эпох парадоксальным образом могут ставить перед издателем сходные проблемы: так, публикация вполне благополучного французского автора Клода Проспера Кребийона (1707—1777) наталкивает текстолога на решение, сходные с теми, что принимаются при издании, например, Алексея Ремизова).
М. Делон в своем выступлении говорил как о научных, так и о социальных проблемах академического книгоиздания. Вкратце напомнив об основном, всегда стоящем перед публикатором вопросе о том, что считать подлинным текстом (и, как следствие — сохранять ли при публикации орфографические и пунктуационные особенности авторского письма и т.п.), Делон рассказал далее о том, что во Франции издатели часто настаивают, чтобы комментарий составлял не более 30% публикуемого текста, и что вообще количество издательств, которые могут себе позволить подготовку текстологически выверенных книг с комментариями, неуклонно сокращается. Постоянно звучат призывы к тому, чтобы комментарии, равно как и разные редакции одного текста, были представлены в виде электронной книги с внутренними гиперссылками разных уровней — большим энтузиастом такого подхода является известный историк Роберт Дарнтон [3]. Как считает Делон, в дальнейшем могут потребоваться три типа изданий классики: полный свод всех черновых редакций и вариантов с большими комментариями на CD, “рабочее” издание “на бумаге” с облегченным текстологическим аппаратом и популярное издание, где текстологический аппарат сведен к минимуму.
Сейчас во Франции успешно действуют два больших публикаторских проекта: рассчитанное только на специалистов “Оноре Шартьон” (книги в этой серии выходят тиражом 100—200 экземпляров) и “Библиотека Плеяды” издательства “Галлимар”, где тираж книг с текстологическим аппаратом и комментариями доходит до 10 000 экземпляров — и эти тиражи находят своего читателя.
В качестве главного оппонента-“стародума” выступил известный специалист по истории французской литературы Андрей Дмитриевич Михайлов. По его мнению, никакие пересечения между “академическим” и “массовым” книгоизданием невозможны и не нужны — это нанесет ущерб и академической науке, и массовому потреблению. Академические издания должны быть адресованы только специалистам, и печатать их следует маленьким тиражом; Михайлов неодобрительно отозвался о таком советском феномене, как миллионные тиражи “полных собраний сочинений” писателей-классиков (заметим от себя: отдельного изучения требует вопрос, сколько подписчиков хотя бы бегло знакомились с их справочным аппаратом). Понятие “академическое издание”, по словам Михайлова, имеет два неслучайно сближенных значения: “самое лучшее” и “подготовленное в стенах Академии наук”. В качестве главных признаков подлинно академического издания Михайлов выделил полноту (и привел несколько примеров, когда наследие значительных авторов — Вольтера, Толстого, Горького — выходит тематическими многотомными сериями: художественные произведения, письма, публицистика и др.), научную подготовку текстов и публикацию всех существующих вариантов. Михайлов напомнил о лозунге, выдвинутом Л.Д. Опульской, главным редактором Собрания сочинений Л.Н. Толстого: “Мы напечатаем каждое слово, написанное Толстым”.
А.Д. Михайлов обратился к классической проблеме контекстуализирующего комментария. Самый парадоксальный из проанализированных им примеров связан с романом М. Пруста “Пленница”: его герой разговаривает с Альбертиной о Достоевском и упоминает персонажа по имени Сегрев, однако у Достоевского такого героя нет. Эта прустовская описка или аберрация памяти не зафиксирована в комментариях к французскому “академическому” изданию Пруста, однако проанализирована в комментариях А.А. Долинина к 15-му тому Собрания сочинений Достоевского: по мнению Долинина (к которому присоединился и Михайлов), Пруст имел в виду Снегирева, героя романа “Братья Карамазовы”. Как пояснил Михайлов, важно знать, на каком этапе произошло это искажение: во французском издании Достоевского, которым пользовался Пруст, в инсценировке “Карамазовых”, которую Пруст мог видеть в театре, или просто фамилия была неразборчиво написана в манускрипте (“Пленница” была издана посмертно)? История этого искажения — неотъемлемая часть истории текста.
Светлана Алексеевна Коваленко в своем выступлении доказывала, что большие собрания сочинений таких авторов ХХ века, как Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Василий Розанов, Андрей Платонов, с неизбежностью должны быть “научно-массовыми”: так как многотомные собрания сочинений этих писателей в России до конца 1980-х годов не выходили, требуется удовлетворить спрос многочисленных читателей-неспециалистов, но в то же время — готовить эти издания с соблюдением научных эдиционных принципов [4]. Говорилось и о том, что многие тексты русских классиков ХХ века не имеют окончательной редакции (А.Д. Михайлов в качестве примеров назвал “Ариоста” О. Мандельштама и “Вакханалию” Б. Пастернака, а также книгу Пастернака “Сестра моя — жизнь” — все они имеют по две равноправные редакции).
Юрий Львович Фрейдин обратил внимание на то, что комментируемые тексты — это как раз и есть то, что мы привыкли воспринимать как классику. Поэтому произведения, требующие комментария, но традиционно относимые не к классике, а, например, к детской литературе, так и не удостаиваются академического издания: таковы в России “Робинзон Крузо” или свифтовские “Приключения Гулливера”. Что же касается классики в общепринятом смысле слова, то стоит задуматься над вопросами: вкладываем ли мы в комментирование и текстологическую работу просветительские интенции, а если да, то какие именно? По словам Фрейдина, академические издания должны “давать эталонный текст”, на который потом ориентируются издания массовые — вот первая и основная точка пересечения “академического” и “массового”.
С другой стороны, Фрейдин напомнил, что в 1970—1980-е годы филологический комментарий был предметом спроса не только в академической среде — комментарий к “Евгению Онегину”, подготовленный Ю.М. Лотманом, как известно, вышел большим тиражом и пользовался огромным успехом, и возрождение на новом уровне интереса к комментированным изданиям также вполне возможно.
Мысль о том, что оживление интереса к комментарию может быть вызвано новым пониманием его просветительских задач, продолжила главный редактор издательства “ОГИ” Елена Свердлова: по ее словам, работа “ОГИ” — наглядный пример того, как в наше время можно публиковать научно значимые и в то же время коммерчески выгодные издания. Книга Жермены де Сталь “Десять лет в изгнании” (предисловие, перевод и комментарии В.А. Мильчиной), снабженная огромным справочным аппаратом, пользуется постоянным спросом: 3000 экземпляров этой книги разошлись за полгода. Однако для того, чтобы подобные книги были успешными, издатель всегда должен думать, как “подать” и сам публикуемый текст, и сопровождающие его комментарий. Так, подготовленное в “ОГИ” издание мадам де Сталь начинается с хронологии ее жизни и творчества — и эта вроде бы сухая биографическая справка читается как психологический авантюрный роман (на который и была похожа жизнь мадам де Сталь) и показывает, почему книга “Десять лет в изгнании” стала политической “бомбой” для читателей-современников. По словам Свердловой, в подобных случаях необходима совместная работа редактора, текстолога-комментатора и дизайнера книги: например, различия между редакциями одного текста возможно показать с помощью визуальных средств. Комментарии могут быть как подстрочными, так и затекстовыми (этой мыслью Е. Свердлова ответила на замечание М. Делона о том, что 1-м томом Полного собрания сочинений Н.В. Гоголя, вышедшим в 2003 году, очень трудно пользоваться из-за многочисленных ссылок на черновые редакции, выполненных в виде подстрочных примечаний), но при этом в постраничные примечания стоит выносить самые важные сведения, без которых текст понять невозможно, а в концевые — “контекстуализирующий” исторический комментарий. Свердлова остроумно сравнила биографический комментарий с подробностями из личной жизни актеров и поп-звезд, о которых пишут глянцевые журналы, и заметила, что биографические комментарии можно читать и отдельно от текста, как своего рода non-fiction.
Вера Аркадьевна Мильчина поблагодарила издательство “ОГИ” за издание подготовленной ею книги Жермены де Сталь (из выступления Свердловой, как уже сказано, было понятно, что публикация издания с аппаратом, превышающим по размеру комментируемый текст, — не проявление абстрактной издательской щедрости, а следствие продуманной стратегии). Комментарии В.А. Мильчина считает полем применения междисциплинарного подхода: в них могут быть включены сведения из истории, лингвистики, экономики (таблицы перевода денежных единиц) и других областей. Мильчина напомнила, что, кроме академических изданий, есть также издания некорректные (например, с цензурными или другими лакунами), но исторически важные: так, Пушкин читал “Десять лет в изгнании” по изданию 1821 года, которое не вполне соответствовало авторскому тексту (аутентичное издание этой книги вышло только в 1996 году), — но хвалил он мадам де Сталь на основании именно этого издания, а не рукописи.
Тамара Владимировна Балашова поддержала мысль С.А. Коваленко: должны существовать издания, располагающиеся между академическими и массовыми. В качестве примера подобного промежуточного издания она привела подготовленный ею для коммерческого издательства “ЭКСМО” сборник Аполлинера, где около каждого стихотворения были помещены биографические сведения, помогающие понять этот текст, или “параллельные места” из других стихотворений.
Особняком на этом “круглом столе” стояло выступление Сергея Николаевича Зенкина, который проблематизировал понятие “полное собрание сочинений классика N.”. По его словам, тот факт, что в истории авторского права победили интересы автора, а не издателя, следует признать реализацией только одной из нескольких возможностей. Если бы ситуация сложилась иначе, сейчас переиздавали бы не собрания сочинений определенных авторов, а свод публикаций того или иного издателя; издавая ПСС, мы увековечиваем институт авторского права в его нынешнем виде.
Далее С.Н. Зенкин говорил о массовой литературе прошлого. Мы публикуем черновики Флобера не столько для того, чтобы читатель (пусть даже квалифицированный) ими восхищался, сколько для того, чтобы понять контекст произведения Флобера. Однако сочинения Поля де Кока тоже задают контекст произведения Флобера (а также других авторов “большой” литературы, и не только французской) — и их, возможно, тоже стоило бы переиздавать. При переиздании же образцов массовой беллетристики (кроме П. де Кока, С.Н. Зенкин упомянул Эжена Сю) встают совершенно иные проблемы: комментировать приходится не только реалии, но и клише и общие места. По его мнению, полезно было бы издавать “словари стереотипов” массовой культуры определенных эпох. Филология не должна заниматься только увековечиванием классиков; правда, тут С.Н. Зенкину справедливо возразила Е. Дмитриева, заметившая, что академического собрания сочинений Пушкина, сколько бы о нем ни говорили, не существует до сих пор, поэтому и с “увековечением” не все обстоит так благополучно.
В кратком выступлении Марии Майофис была поставлена важная проблема: если комментатору не все равно, будут читать его работу неспециалисты или нет, — следует научить современного массового читателя пользоваться комментарием. Вероятно, единственный способ это сделать — особым образом организовать школьное преподавание. Для нынешних школьников не только Пушкин и Блок, но и Мандельштам написаны как бы на иностранном языке, и освоить этот язык можно в том числе и через комментированные издания. Однако необходимо понять, что у школьников нужно вырабатывать саму потребность пользоваться справочным аппаратом, поскольку это действие отнюдь не является “безусловным рефлексом”.
Эту мысль поддержала Е. Свердлова: по ее словам, современные дети воспринимают книгу на основе трех критериев: “учительно, занимательно, удобно”.
В заключительном слове М. Делон заметил, что во французском авторском праве защищены не только права автора, но и права комментатора, хотя и редактор наделен большими полномочиями — например, он может потребовать от комментатора сократить справочный аппарат вдвое. Делон признался, что, хотя эти требования всегда приводят его в ярость, впоследствии он часто убеждается, что сокращения пошли комментарию на пользу и стимулировали научную мысль.
Далее М. Делон обратился к уже прозвучавшей ранее мысли о том, что в нынешней ситуации нужно специально учить пользоваться комментарием: так, он сталкивался со случаями, когда студенты, читая “Монахиню” Дидро, не могут отличить предисловие комментатора-текстолога от предисловия самого Дидро.
Подводя итог, скажем: в ходе “круглого стола” в “Билингве” удалось обсудить вопрос об адресате и социальном смысле комментария и выверенного текста, — вопрос, от которого так упорно уходили участники XI Лотмановских чтений. Дискуссия получилась менее драматичной, но, как ни странно, более плодотворной. Возможно, одной из причин этого стал выход разговора за цеховые и предметные границы: пригласив к обсуждению специалистов по французской литературе с ее иным, нежели в России, статусом классики, организаторы “круглого стола” предоставили аудитории возможность сопоставить различные текстологические и комментаторские системы координат.
Несмотря на постоянные — и, скорее всего, справедливые — уверения Мишеля Делона в том, что между текстологами и комментаторами двух стран есть многочисленные точки соприкосновения, — можно заподозрить, что изначально российская текстология была для него “другим миром”. Однако в ходе совместной работы он как раз и сумел обнаружить эти “точки соприкосновения”, будучи готов принять все ценное, что есть в российской научной практике, — пусть методология его коллег и не совпадала с его собственными установками. Наконец, стоит выразить глубокую благодарность Е. Дмитриевой, которая на протяжении многих лет стремится “навести мосты” между французскими и российскими текстологами и литературоведами — и добилась в организации этого диалога ощутимых результатов.
1) Вацуро В.Э. С.Д.П. Из истории литературного быта пушкинской поры. М.: Книга, 1989.
2) Собрание сочинений де Сада Делон редактировал для “Библиотеки Плеяды”, и это событие — публикация шокирующего писателя в серии безусловных классиков — и самим Делоном воспринималось как несколько вызывающее, хотя, по его мнению, и необходимое для культурного читателя, который должен себе представлять целостную картину истории французской литературы (проблемам и ограничениям “популярного” издания де Сада посвящена статья М. Делона в книге “Проблемы текстологии и эдиционной практики”).
3) См. его статью-манифест: Дарнтон Р. Прыжок в киберпространство / Пер. с англ. Я. Токаревой // Известия. 2002. 26 ноября. — http://www.izvestia.ru/day/
article26884.
4) Подготовка таких изданий методологически сложна и регулярно сопровождается теоретическими спорами, в том числе и на страницах “НЛО”. См., например, рецензию Н.А. Богомолова на первые два тома подготовленного С.А. Коваленко и Н.В. Королевой Собрания сочинений А.А. Ахматовой (М.: Эллис Лак, 1998—1999): НЛО. 2000. № 42. С. 398—400.