Опубликовано в журнале НЛО, номер 1, 2004
Особым, весьма своеобразным явлением в литературном процессе второй половины 1990-х — начала 2000-х годов стал всплеск литературного творчества российских художников. Речь идет не только о творчестве Д.А. Пригова, Михаила Гробмана, Юрия Лейдермана, Павла Пепперштейна, Гора Чахала или Александра Бренера — авторов, которые давно “позиционируют” себя в более или менее равной степени как литераторы и авторы изобразительных (пространственных) произведений. В конце 90-х стала интенсивно публиковаться эссеистика и проза Семена Файбисовича, лирические и мемуарные тексты Виктора Пивоварова и Гриши Брускина — авторов, которые до этого воспринимались как “чистые” художники. И, хотя в картинах Пивоварова и Брускина часто использовались текстуальные элементы, поэтика этих текстов и, что важно, их статус в картине принципиально отличались от поэтики и культурного функционирования их же новейших работ, выполненных в форме своеобразных визуально-литературных коллажей [1] (в предлагаемом блоке об этом различии пишут Гриша Брускин и Семен Файбисович). С новыми книгами Брускина и Пивоварова по жанру перекликается вышедшее в 2002 году в Петербурге произведение Ольги и Александра Флоренских “Движение в сторону книги. Тексты с картинками, расставленные строго в хронологической последовательности”.
Два основных направления деятельности художников в литературе 1990-х — лирические мемуары и мифотворчество (следует оговорить, что здесь мы говорим в первую очередь именно о прозе художников). Лирические мемуары Брускина и Пивоварова “пропущены” через опыт соц-арта и концептуализма, что позволяет говорить о них как о явлении постконцептуального (или постэмблематического) искусства, которое и по происхождению, и по культурному смыслу отличается от литературных версий постконцептуализма, описанных ранее. Литературное мифотворчество актуальных художников находится в широком спектре от масштабных эзотерических текстов (“Мифогенная любовь каст” С. Ануфриева и П. Пепперштейна — М., 2002) до качественной массовой беллетристики Макса Фрая. Как теперь известно, многочисленные фантастические романы и эссе об искусстве, выпущенные во второй половине 90-х под псевдонимом Макс Фрай, написаны известной художницей Светланой Мартынчик.
Ранее эти два начала, лирические мемуары и мифотворчество, уже были органически соединены в текстах “митьков”, к кругу которых относятся и Флоренские. “Митьки”, современники концептуалистов и в некоторых отношениях их оппоненты (а в других — напротив, “братья по разуму”), своими текстами и жизнетворческими действиями создали важный прецедент, оказавший влияние и на собственно литературный процесс, и на вовлечение в него авторов изобразительных искусств (а “митьковское” издательство “Красный матрос” в течение некоторого времени способствовало общению актуальных литераторов и художников).
Примеры вовлечения художников в актуальную словесность столь многочисленны, что даже их простое перечисление заняло бы много места: роман Веры Хлебниковой “Доро”, романы и посмертно вышедшие дневники Сергея Шерстюка (1951—1998), арт-критика и журналистика Никиты Алексеева, Константина Звездочетова, Владимира Сальникова, Елены Герчук; к слову, в арт-критике 90-х художники сыграли не меньшую роль, чем профессиональные искусствоведы. Одновременно с описанным “вторжением” началась интенсивная публикация эссеистических и мемуарных текстов художников-нонконформистов более старших поколений, чем Брускин и Пивоваров, — таких, как Дмитрий Плавинский, Анатолий Брусиловский, Владимир Немухин.
В это же время, в конце 1990-х, петербургское издательство “Азбука” открыло новую серию “Наследие”, в которой републикуются или издаются впервые сочинения Делакруа, Ван Гога, Шагала, Филонова, Петрова-Водкина [2], — возродив таким образом советскую традицию публикации собраний текстов художников. Существенное отличие серии “Азбуки” от советской продукции состоит в том, что издаваемые документы позиционированы в большей степени как художественный текст, нежели академическое наследие (хотя и снабжены комментариями). Это позволяет воспринять лирические и мифотворческие опыты современных российских художников как часть единой жанровой традиции, возникшей в эпоху Возрождения, — традиции, у истоков которой находятся трактаты Альберти, “Жизнеописания” Вазари, мифологизирующая автобиография Бенвенуто Челлини.
Блок, предлагаемый вниманию читателей “НЛО”, — попытка продемонстрировать современное состояние этой традиции. Мы обратились к авторам, которые в настоящее время известны и как художники, и как писатели, — Дмитрию Александровичу Пригову, Семену Файбисовичу и Грише Брускину — и попросили каждого из них проанализировать соединение в их работе двух различных видов искусства. В публикуемых далее эссе эти авторы анализируют различные мотивировки, стратегии и возможности такого соединения. Существенно, что двое расходящихся в остальном авторов — Пригов и Файбисович — оказались согласны в том, что такое соединение может иметь смысл для решения жизнетворческих задач. Вероятно, новейшая “проза художников” и ее особое место в российской культуре 1990-х годов заслуживают дальнейшего филологического и искусствоведческого анализа.
1Интересно, что вкус к подобным методам ощутили и авторы, далекие от какого бы то ни было радикализма: так, ностальгический соц-арт использован в дизайне сборника эссе поэта Ларисы Миллер “Сплошные праздники” (М., 2001). Эстетическое происхождение этой книги и названных работ Брускина и Пивоварова совершенно несходно, однако стоит отметить одновременность процессов.
2И, что характерно, Сергея Параджанова, который был не только режиссером, но, несомненно, и очень одаренным художником.