Опубликовано в журнале НЛО, номер 1, 2004
Михаил Файнерман родился в Москве в 1946 г. Окончил Московский полиграфический институт по специальности “инженер-механик”. Работал инженером, лаборантом и киномехаником в техникуме и ПТУ, экскурсоводом в музее М.И. Калинина, переводил для ЦНИИПИ.
С начала 1970-х разрабатывает новаторский поэтический стиль, учитывающий достижения американской (У.К. Уильямс, А. Гинзберг, С. Плат, “битники”, рок-поэты и др.) и английской поэзии ХХ века. Увлекался дзен-буддизмом, самостоятельно изучал западную философию.
В начале 1980-х входил в литературную группу “Список действующих лиц”.
Умер после длительной, тяжелой болезни в 2003 году.
Михаил Файнерман
ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
* * *
Звери не хоронят своих мертвецов,
и зима им не ведома.
А мы дрожим, мерзнем,
жмемся друг к другу.
— Ну что там теперь?
расскажи.
* * *
Соловушка!
…………………..
Что замолчал?
* * *
Небо, полное птиц —
я позабыл его имя:
небо,
полное птиц
* * *
Есть люди,
которые
умеют плавать в воде.
Они просто плывут и не тонут.
Смотрите — зеленые рыбы.
Смотрите — зеленые волны.
Они просто плывут и не тонут.
* * *
Басё велик, и Исса велик.
Все же Исса, кажется, помягче характером
* * *
А потом мы катались на велосипеде и говорили глупости.
Марина так и записала:
“Канавы, лужи, закатные облака,
вечер.
Мы идем и болтаем глупости”.
* * *
Моя собака
не знает покоя,
ходит из комнаты в кухню:
“Ину га катэ мо” —
“Ину га китэ мо”, —
поправляет она меня,
я ошибся.
Все трехстишие звучит так:
Ину га китэ мо
доната зо то мосу
фусума кана
и значит примерно вот что:
Кто там? — спрашиваю я
из-под своего одеяла,
даже когда наша собака входит.
Кобаяси Исса
* * *
Когда я был молод и не знал Дао,
многое приводило меня в изумление.
Теперь я жду день за днем
старушку в нашей библиотеке
с кошелкой
со стопкой книг.
* * *
After Jesus died and was buried, the rumours
began to spread of various manifestations:
a page was turned, a new strange chapter begun.
Mary, however, spent most of her time at home…
Frederick Morgan. “Mary”
Когда Иисус умер, ходили слухи,
люди спрашивали, кто он был,
знавший,
что будет после.
Сын Бога?
Бог?
И почему он умер страдая?
И почему учил так недолго?
Разматывая
то, что связано с ним, в обратном порядке,
люди спрашивали: можно ли
вообще
знать, что такое время?
Люди спрашивали – вправду ли он чувствовал боль?
Ученые задавались вопросом о том,
что стало с его душой, —
если душа была у него
в привычном смысле.
Все говорили,
что было чудо.
Но что оно?
И что мы такое, после всего, что было?
Так, как будто бы он висел еще на гвоздях:
утро, день, ночь…
…что стало с ним.
Как мы не знаем.
Его тело
было так же хрупко, как наши,
душа так же нежна.
Он стал каждым из нас —
мы говорим его словами.
Может быть,
он вернется?
Мария ждала. Чудо, в конце концов, живет среди нас.
Где ему быть иначе?
* * *
In memory of Ezra Pound
И вот, сквозь туман головной боли,
легкой, почти незаметной, но заполняющей череп и outwards,
дымное вне,
едва покрытое дымкой снега,
напоминающее о глине,
избах, колодце, ведрах,
о воде, конечно, темной от холода
(впрочем, и руки темнеют, очень),
а первые заморозки греют воспоминания
прошлых зим: afterwards,
all that had to happen afterwards,
но снег — сегодня
и голова — желтый грипп,
желтая лихорадка,
желтый песок под снегом, желтый снег —
и непрекращающиеся рассуждения о лучшем инстинкте:
St. James Infirmary,
long white table,
as white as
cold and dead.
Составители: Б. Колымагин и И. Кукулин [1]
1) Стихотворения “Басё велик, и Исса велик…”, “А потом мы катались на велосипеде и говорили глупости…”, “Когда я был молод и не знал Дао…”, “Когда Иисус умер…” публикуются впервые. Стихотворение “Моя собака…” публиковалось только в Интернете (журнал “TextOnly”). Остальные публиковались в книге “Зяблик перелетный”.