Опубликовано в журнале НЛО, номер 6, 2003
ИЛИ О ПОЛЬЗЕ ЧТЕНИЯ
УГОЛОВНОГО КОДЕКСА:
Борис Поплавский, Владимир Набоков,
Константин Вагинов и многие другие
Для начала немного дат и событий. В сборнике «Флаги» (1931) Борис Поплавский публикует сонет «Покушение с негодными средствами» (1925). В 1926 году им написано еще одно стихотворение под тем же названием. При публикации одноименного сборника («Покушение с негодными средствами», М.: Гилея, 1997) один из составителей, Режис Гейро, в предисловии упоминает доклад Ильи Зданевича «Покушение Поплавского с негодными средствами» (14 января 1926 года, ассоциация «Канарейка», текст утрачен) и печатает в том же сборнике текст, написанный сразу после смерти поэта в 1935 году, предположительно тот самый доклад «Покушение с негодными средствами», о котором говорится в записных книжках 1935 года (Гейро, 1997: 10). Сонет из сборника «Флаги» посвящен именно Зданевичу, с которым Поплавского связывали дружеские и ученические отношения в парижской эмиграции.
Для объяснения повторения этого выражения Гейро предлагает выйти за пределы собственно литературы и искать его в ритуале поэтической дружбы — «своеобразное “подмигивание” друг другу, точный смысл которого не всегда можно восстановить» (там же: 10—11).
Если дело обстоит именно так, интересно, насколько велик круг, знаком причастности к которому является это mot.
Этот круг включает, как минимум, еще двух участников, а география расширяется за счет еще двух стран.
Первый из участников — берлинский на тот момент житель Владимир Набоков, в одном из первых романов которого «Король, дама, валет» (1928) двое героев — Марта и Франц — уже в течение нескольких глав обдумывают, каким именно способом следует покончить с мешающим их планам мужем, и читают один справочник за другим: «╬неуловимое раздвоение только еще начиналось, когда Марта, забраковав отравление, как покушение на жизнь с негодными средствами (о чем пространно было сказано в многострадальном словаре) и как нечто отжившее, не подходящее к современной жизни, столь “практической” в ее представлении, заговорила об огнестрельном оружии» (Набоков, 1990: 224).
Второй — одна из ключевых фигур литературного Ленинграда 1920—1930-х годов Константин Вагинов. В романе Вагинова «Бамбочада» (1931, начало работы над ним можно отнести к 1929) дама, которую все зовут «Я кланяюсь твоей девственности», решается на объяснение с влюбленной в главного персонажа Евгения Нинон: «Скажите, что такое ваша настоящая жизнь? Одна-единственная, исключительная, все поглотившая ставка на стенографию, покушение с определенными и заведомо негодными средствами, ибо вы сами заявляете, что у вас больная рука, что большой скоростью вы никогда владеть не будете, — словом, что стенография для нее безнадежное дело. <…> Не знаю я, за что я вас полюбила, не знаю, за что я вас люблю и буду любить» (Вагинов, 1999: 316).
Можно было бы предположить, следуя Гейро, что существовало нечто вроде своеобразного поэтического жаргона, который был равно освоен берлинско-парижско-петербургскими модернистами одного поколения.
Однако дело не в модернистах, и не в private joke, а в уголовном кодексе.
Собственно, не кодексе, а царском Уголовном уложении, Отделение пятое которого обсуждает виды виновности при уголовных преступлениях. Статья 49 оговаривает виды покушений и формы ответственности, где и встречается выражение покушение с негодными средствами. Имеет смысл привести этот фрагмент целиком: «49. <…> Покушение учинить преступное деяние очевидно негодным средством, выбранным по крайнему невежеству или суеверию, ненаказуемо» (Уложение, 1903: 16).
Под ненаказуемые покушения, таким образом, подпадают все комические попытки совершить нечто возвышенно-трагическое. Например, всерьез рассчитывать на славу в потомках за поэтический труд. Именно трагикомический ореол выражения из в высшей степени формализованного жанра и пригодился Поплавскому, Набокову и Вагинову. А также, видимо, многим другим, кто еще помнил стилистику общеизвестного царского документа. Среди последних уместно упомянуть хотя бы Зиновия Паперного, в пародии которого на «Секретаря обкома» В. Кочетова читаем: «Интеллигентный хлюпик поэт Василий Птушко, раскинув куриными мозгами, надумал овладеть крутобедрой, ядренистой, с хорошим наваром Юлией. Но… куда там! Это было покушение с явно негодными средствами. Ей мучительно хотелось отдаться славному рабочему классу или, на худой конец, трудовому крестьянству» *.
Вильнюс, 23 октября 2002 года
Вагинов, 1999 — Вагинов К. Бамбочада // Вагинов К. Полн. собр. соч. в прозе. СПб.: Академический проект, 1999.
Гейро, 1997 — Гейро Р. «Твоя дружба ко мне — одно из самых ценных явлений моей жизни…» // Поплавский Б. Покушение с негодными средствами. М.; Дюссельдорф: Гилея; Голубой всадник. С. 9—26.
Набоков, 1990 — Набоков В. Король, дама, валет // Набоков В. Собр. соч.: В 4 т. Т. 1. М.: Прогресс, 1990.
Уложение, 1903 — Уголовное уложение, высочайше утвержденное 22 марта 1903 г. Киев; СПб.; Харьков: Южно-Русское книгоиздательство Ф.А. Иогансона, 1903.
* Цит. по копии с самиздатского списка 1960-х годов, любезно предоставленной Ю.В. Шор.