Опубликовано в журнале НЛО, номер 6, 2003
Многостороннее исследование темы «литература и террор» оказалось по очевидным причинам возможным только в последнее десятилетие. Из недавних публикаций наиболее значимой в методологическом отношении работой на эту тему стала книга Марины Могильнер «Мифология “подпольного человека”» (М., 1999). В ней показано, что вокруг террора как особого феномена социально-политической жизни России начала ХХ века возникла своя мифология и именно эта мифология стала опосредующей семиотической средой между деятельностью террористических группировок и работой литераторов, стремившихся отразить в своих произведениях болезненные общественные процессы.
В продолжение исследований М. Могильнер можно предположить, что такая мифология террора свойственна не только России начала ХХ века, но и другим странам и культурам, в которых использование насильственных методов политической борьбы оказывает влияние на все общество. Однако взаимодействие литературы и мифологии террора в каждой культуре имеет особые черты. В трех материалах, публикуемых в этом блоке, представлены три типа такого взаимодействия.
В насыщенной новыми архивными материалами работе, посвященной легендарному эмигрантскому Братству Русской Правды, Олег Будницкий демонстрирует, как литература становится субститутом террора: террор превращается из вооруженной борьбы в художественную имитацию событий, «fiction». Мария Завьялова рассматривает механизмы культурной легитимизации афроамериканских экстремистских организаций 1960-х годов и влияние их идеологов на формирование афроамериканских писателей, дебютировавших в конце 1960-х – 1970-е годы. Кажется, эта статья – одно из первых в России исследований по теме, которая до сих пор была известна в основном из материалов, размещенных на левых и крайне левых политических сайтах в Интернете. Известный израильский прозаик Этгар Керет представляет в своих рассказах третий вариант взаимодействия. Керет пишет об обществе, для которого террор, к сожалению, является фактом повседневной жизни; в подобном обществе террор может стать одной из главных экзистенциальных координат литературы и философии – такой же, как пространство, время или событие.