Опубликовано в журнале НЛО, номер 5, 2003
ЗАЯВКА [В ФОНД «КУЛЬТУРНАЯ ИНИЦИАТИВА»]
Общая область исследования — теория и история русской литературы, эстетика, философская и общественно-политическая мысль XIX—ХХ вв.
Конкретно — поиски новых методологических подходов к истории и теории русской общественной мысли в некоторых из ее важнейших «сквозных» идей и тем.
Название проекта — «Русская идея». Опыты анализа ее исторических применений. Ретроспекция и прогноз.
Автор проекта — Лебедев Александр Александрович.
Кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института проблем рабочего движения и сравнительной политологии РАН (ИП РАН).
Закончил филологический факультет (русское отделение) и аспирантуру МГУ (1954 г.). Сразу после окончания аспирантуры принят на работу в редакцию «Литературной газеты», сначала в должности литсотрудника, затем — зав. отделом теории и истории литературы. Освобожден при реорганизации редакции после назначения главным редактором газеты В. Кочетова. После перерыва — младший научный сотрудник Института философии АН СССР (сектор эстетики). Затем (с 1959 г.) — член редколлегии журнала «Молодая гвардия» (зав. отделом критики). Освобожден в связи с решением Секретариата ЦК ВЛКСМ. В 1960—1963 гг. — старший научный редактор в издательстве «Советская энциклопедия» (редакция литературы и языка, ответственный за раздел теории и эстетики). Освобожден вследствие вмешательства Отдела ЦК КПСС (т. Поликарпов*). В 1964—1967 гг. — старший научный сотрудник Института художественного воспитания АПН СССР. С 1967 г. по настоящее время — старший научный сотрудник ИМРД АН СССР, ныне — Институт проблем рабочего движения и сравнительной политологии РАН. С 1962 г. член Союза писателей.
В 1967 г. по приглашению устроителей мемориального Конгресса, посвященного А. Грамши, участвовал в этом Конгрессе в Италии (г. Кальяри), представив доклад «А. Грамши о катарсисе», позже опубликованный в материалах конгресса. Участвовал (в порядке плановой работы в институте) в международных и иных научных конференциях, симпозиумах, конгрессах и т.п.
Основные публикации: книги «Герои Чернышевского» (М., 1962); «Эстетические взгляды Луначарского» (М., 1962, второе издание — М., 1970); «Чаадаев» (М., 1965); «А. Грамши о культуре и искусстве» (М., 1965); «Драматург перед лицом критики. Вокруг А.Н. Островского и по поводу его» (М., 1974); «Мыслящий пролетариат Писарева» (М., 1977); «Грибоедов. Факты и гипотезы» (М., 1980); «Честь. Духовная судьба и жизненная участь И.Д. Якушкина» (М., 1989) и др. Всего опубликовано 16 книг (последняя по времени — книга статей «Вчерашние уроки на завтра. Литературная полемика» — вышла в 1991 г.) и сборников литературно-критических и теоретических статей и несколько сот работ в периодических («Новый мир», «Вопросы литературы», «Дружба народов», «Вопросы философии», «Литературное обозрение», «Вопросы экономики», «Русская литература», «Знамя», «Литературная газета», «Известия» и др.) и иных («Литературная энциклопедия», сборники научных трудов различных институтов и др.) изданиях.
По теме предлагаемого проекта прочитаны два доклада в институте по месту работы, непосредственно к теме проекта относятся некоторые журнальные публикации (из последних по времени см. «Любовь без радости. Опыты посильных прочтений Чаадаева» — Вопросы философии. 1992. № 7).
Изложение сути проекта. Цели исследования. Суть проекта и его цель заключаются в попытке теоретико-исторического рассмотрения эволюции, череды перевоплощений и гипотетической перспективы развития одной из основных мифологем российской общественной мысли XIX—ХХ вв. Новая жизнь (горы публикаций, прямо посвященных или непосредственно отсылающих к предмету), обретенная ныне старой «Русской идеей», сделавшейся предметом самых разноречивых оценок и толкований и в известном смысле обретшей смысл некоего ключевого знакового выражения идейно-политического водораздела в столкновении разнонаправленных мнений относительно выбора дальнейших путей развития страны, определяет для автора необходимость и нового взгляда на предмет исследования. Можно сказать, что значение попытки раскрыть смысл метафоры «Русской идеи» в нынешних условиях выявляется тем обстоятельством, что мифологема «Русской идеи» сегодня как бы тестирует наше общественное сознание и психологию в достаточно широком диапазоне их конкретных политических и социокультурных применений — от национал-патриотических и неославянофильских до либерально-западнических и радикально-демократических. Идеологи всех означенных позиций проявляют выраженный интерес к истолкованию феномена «Русской идеи». При этом она сегодня предлагается и как контрреформистская, и как мессианская, и как «истинно православная», как панславистская или как та «сверхценная идея», «уступив» которую неоимперским, авторитарно-шовинистическим и «государственническим» силам «демократы» сделали ошибку чрезвычайной стратегической значимости, упустив возможность применить эту идею в соответствии с ожидаемыми изменениями в геополитическом статусе России. Именно с точки зрения необходимости выяснения историко-культурного генезиса и направления возможного последующего переосмысления «Русской идеи» предметом настоящего исследования должен явиться и тот напряженный диалог, который в этой связи вели в XIX в. крупнейшие отечественные мыслители (от Чаадаева, детонировавшего этот диалог, ранних славянофилов и западников, остававшихся в споре вокруг «Русской идеи» на почве поисков ее убедительного методологического и культурно-исторического обоснования, до «веховцев», выступавших в этом случае с позиций зеркальной антитезы русскому марксизму, позже — большевистскому мессианству). В задачу исследования входит и обращение к тому обстоятельству, что в дальнейшем диалог по поводу и вокруг «Русской идеи» по сути дела утратил необходимый теоретико-методологический уровень поисков истинного понимания вещей и обратился в некую схватку мнений, почти не выходящую уже за пределы запросов политического популизма и едва ли вообще связанную с какими бы то ни было собственно познавательными интересами «сторон».
Особую остроту ситуации, сложившейся к сегодняшнему дню в истолковании феномена «Русской идеи», придает то обстоятельство, что именно «Русская идея» — в том или ином ее истолковании — как бы «сама собой напрашивается» в качестве своеобразного «наполнения» той идеологической ниши, которая открылась после устранения господства и разложения марксистской идеологии. Похоже, что подобной функции «Русской идеи» способствует то, что она сама является своеобразной «нишей», ее собственная «пустотелость» и объясняет тот факт, что она способна вмещать в себя идеологемы самого разного рода — и, скажем, евразийство, панславизм, «веховство» и «сменовеховство», и, скажем, большевистское «государственничество», и уваровскую триединую формулу. Самые разномастные идеологические «наполнители» вмещались в «Русскую идею» в различных ее истолкованиях, самые разные идеологемы «одевались» и способны одеваться впредь в ее форму.
В связи с интересующей нас задачей и предметом исследования не может остаться, естественно, без внимания тот факт, что в спорах вокруг мифологемы «Русской идеи» различные «стороны» едва ли не с равным успехом стараются опереться на самые высокие литературные авторитеты. Хотя тут, наверное, не надо было упускать из виду тот кардинальный довод, что искусство, в отличие от мифологии, не выдает себя за действительность и по этой причине способно оказаться в антиномическом соотношении с какими бы то ни было мифологемами и идеологемами вообще, пусть даже и интегрируя их или принимая их в качестве своего предмета. (Если, конечно, не уравнивать с собственно искусством факты частной переписки, публицистических выступлений и т.п. авторов художественных произведений.) В связи с интересующей автора предлагаемого исследования темой нельзя обойти, к примеру, ту традицию искусства сатиры-предупреждения в русской литературе, которая ближайшим образом может быть означена «линией», идущей, скажем, от «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина до «Города Градова» Андрея Платонова. Вообще говоря, демифологизация «Русской идеи» смогла бы вернуть борьбу мнений вокруг этой метафоры на уровень (утраченный ныне) длящегося диалога по весьма существенным проблемам национально-культурного и социально-психологического и даже геополитического характера, что, в свою очередь, смогло бы послужить важным импульсом в деле раскрепощения и формирования нового личностного образа самосознания и мировосприятия в нашем обществе.
Подводя итог всему изложенному выше, автор предлагаемого проекта исследования полагает нужным подчеркнуть, что не считает ни возможным, ни желательным загодя декларировать какие-либо итоговые выводы, которые он мог бы предусмотреть до завершения работы — в этом случае сам процесс исследования терял бы всякий смысл и за дело просто излишне было бы и браться. В общем же и целом прогноз относительно «судьбы» феномена «Русской идеи» связан, думается, с культурно-историческими предпосылками и условиями изживания в нашем общественном сознании того комплекса неполноценности национального самосознания, заместить который и оказалась ныне вновь призвана старая мифологема «Русской идеи». В этом отношении перспектива представляется исполненной драматизма, культурно-исторический уровень которого вообще вряд ли поддается априорному суждению.
При всем том автор проекта, как следует, надеюсь, из всего сказанного уже выше, и не думает подвести дело к тому, что «Русская идея» — просто некая пустышка, пригодная лишь для того, чтобы греметь ею, производя некий шум по всякому поводу, кажущемуся подходящим. Нет, «Русская идея» — подчеркну еще раз — должна быть рассмотрена и как метафорически-образное обозначение некоего реального проблемного узла, в котором стягиваются и переплетаются весьма существенные интересы разнонаправленных и даже взаимоисключающих общественных тенденций и сил. Можно, как видно, даже сказать, что «Русская идея» мифологизирует и в известном смысле мистифицирует эти тенденции, интересы и силы, не находящие по тем или иным причинам или не ищущие форм для своего прямого, буквального, а не условно-символического выражения. И с этой точки зрения «Русская идея» может быть переосмыслена как своего рода «рабочая модель» и одновременно образ-символ некоего мучения общественного сознания, попытка избавиться от этого действительного мучения, «заговорив» действительную боль и страдание духа. Надо добавить, что подобного рода «заговор» способен оказать достаточно сильное влияние на умы, особенно на область общественного подсознания и фантомных чувств.
Автор вполне отдает себе отчет в том, что осуществление замысла, заявленного в предлагаемом проекте, требует большого труда. Кое-что из предварительной работы сделано, кое к чему автор, как ему кажется, подошел в ранее уже опубликованных выступлениях. В дальнейшем возможны публикации ряда последовательно связанных фрагментов, из которых в итоге и может сложиться некое целостное исследовательское повествование…
В надлежащем месте я не упомянул, как то определялось предложенной формой заявки, об откликах и печатных рецензиях на мои книги и статьи. В этой связи мне остается посетовать на то, что я не собираю такого рода материалы. За 40 лет, прошедших с начала моих публикаций, такого рода материалов накопилось, конечно, много. По памяти могу сказать лишь о некоторых. Острой критике в свое время была подвергнута моя книга о Чаадаеве в «Коммунисте» и тогдашнем «Огоньке», положительную рецензию на нее поместил тогда «Новый мир», разного рода упоминания о книге и отсылки к ней содержатся во многих печатных работах. Последнее относится и к иным моим книгам и статьям в периодической прессе и специальных научных изданиях. Вместе с тем по поводу некоторых моих книг и статей я не припомню сколько-нибудь существенных печатных откликов. Достаточно широкую дискуссию вызвала книга о Грибоедове. Помню весьма положительный отклик в «Известиях» на книгу о Якушкине. Не столь давно весьма лестно отозвался о моей деятельности журнал «Наука и жизнь»…
О «других источниках финансирования» — зарплата (72 000 р. в месяц) и пенсия (69 599 р. в месяц). Грантов российских и зарубежных фондов не имею, не имею и чего-либо «прочего».
В случае получения гранта обязуюсь в любой публикации по данному проекту ссылаться на фонд «Культурная инициатива» как на источник финансирования, а также представить в фонд полугодовой и итоговый отчеты о ходе и результатах исследования.
28 февраля 1994 г.
* Д.А. Поликарпов — заведующий отделом культуры ЦК КПСС. (Примеч. публикатора.)