Опубликовано в журнале НЛО, номер 5, 2003
В истории науки и литературы немало, к сожалению, случаев, когда подделки, мнимое авторство и вообще фальсификации всякого рода, однажды разоблаченные усилиями ученых, через некоторое время снова всплывают и, несмотря на уже установленные в науке факты, продолжают проникать в сознание новых поколений читателей.
Классическим примером такой ситуации является история «Записок» дочери А.О. Смирновой-Россет Ольги Николаевны Смирновой, которые она издала в России, незадолго до смерти в 1893 г., выдав их за мемуары матери. Даже не зная, что сохранились подлинные мемуары и дневник Александры Осиповны, Л.В. Крестова еще в 1929 г. убедительно доказала, что текст, изданный О.Н. Смирновой, не принадлежит ее матери, и тем положила конец долгому научному спору вокруг этой проблемы. Впоследствии были обнаружены и изданы (М.: Наука, 1989) подлинные мемуары А.О. Смирновой-Россет, и вопрос, казалось бы, вообще был закрыт.
Однако еще через десять лет, в 1999 г., издательство «Московский рабочий» снова напечатало «Записки» О.Н. Смирновой под именем ее матери. И результаты уже налицо. Так, в недавно вышедшей в свет монографии О. Киянской о Павле Пестеле из них приводится цитата в качестве достоверного источника.
Стоит ли тратить столько сил на разоблачение неправды? Думается все-таки, что стоит. Такую попытку — совсем по другому поводу — считаю нужным предпринять и я.
Публикуя небольшой фрагмент своих мемуаров, касающийся истории поступления архива М.А. Булгакова в Отдел рукописей бывшей Ленинки (теперь Российской государственной библиотеки), истории его описания там, публикации в 1976 г. его обзора, где были точно зафиксированы состав и содержание архива, а также последовавших событий (Конец сюжета // НЛО. 1999. № 38), я уже упоминала о неблаговидной роли в этих событиях литературоведа Л.М. Яновской, ее письменных и устных утверждениях о будто бы имевшей место пропаже части рукописей писателя.
Однако это был именно фрагмент воспоминаний архивиста, а не рецензия на «булгаковские труды» неутомимой исследовательницы, и поэтому тогда не показалось нужным останавливаться на ее утверждениях подробнее. Но теперь я понимаю, что была не права. Следовало тогда же познакомить читателей с результатами предпринятой нами документальной проверки утверждений Л.М. Яновской, чтобы исключить их дальнейшее распространение. Приходится заняться этим теперь — тем более, что книга Яновской «Записки о Михаиле Булгакове», вышедшая в Израиле в 1997 г., только что переиздана в России.
Разумеется, мы и сейчас не имеем намерения заниматься критическим анализом всей булгаковской археографии и текстологии, вышедшей из-под пера этого автора. Достаточно показать ей цену на одном-двух примерах.
Л.М. Яновская в своих книгах неоднократно настаивала на факте утраты в Отделе рукописей части материалов к «Мастеру и Маргарите», переданных туда Е.С. Булгаковой в 1966—1967 гг. Как правило, настаивала без всяких доказательств, просто как на чем-то несомненном и общеизвестном. Так, в книге «Записки о Михаиле Булгакове» говорится: «Уже в 1970-е годы в государственном хранилище России — в Отделе рукописей Библиотеки имени Ленина были утрачены <…> драгоценные страницы последней редакции “Мастера и Маргариты”» (с. 448); там же в другом месте: «В архиве отсутствуют не просто ценные, а самые ценные материалы: последние рукописи романа “Мастер и Маргарита”» (с. 436; в данной цитате курсив автора, далее везде мой. — С.Ж.). В приведенных цитатах обратим пока внимание лишь на то, что, по мнению автора, утрачены рукописи последней редакции романа, — значит, не одна, а как минимум несколько рукописей.
Но у Яновской есть и более развернутое утверждение по этому поводу. Вот что сказано на с. 58 ее книги «Треугольник Воланда» (Киев, 1992) об относящихся к 1938—1939 гг. тетрадях с материалами к роману: «Таких тетрадей было две, и в конце 1966 г. Елена Сергеевна сдала в Отдел рукописей Библиотеки имени Ленина обе. Документы в “деле фонда”, а именно “Заключение” от 10 декабря 1966 года, подписанное заведующей Отделом рукописей С.В. Житомирской, академиком В. Виноградовым, В. Кавериным, И. Андрониковым, К. Симоновым, С. Бонди, С. Макашиным и др., и Протокол решения дирекции от 23 декабря того же года, зафиксировали, что Библиотекой приняты от Е.С.Б., помимо других рукописей “Мастера и Маргариты” — “две тетради 1938 г. с материалами к роману”. В настоящее время в описях ОР ГБЛ значится только одна такая тетрадь. Судьба второй тетради неизвестна».
Это единственная в сочинениях Яновской попытка документально подтвердить пропажу части рукописей романа «Мастер и Маргарита».
Присмотримся же к этой попытке внимательнее. Во-первых, здесь речь идет о пропаже только одной тетради с материалами к роману. Поэтому употребляемое Яновской в других случаях множественное число дезавуируется ею самой. Во-вторых, — и это главное — из приведенных только что ее утверждений остается неясным, о какой из редакций романа она говорит — действительно о последней, восьмой, или о предшествующей, седьмой.
От работы Булгакова над седьмой редакцией, помимо машинописного текста, сохранились две тетради с материалами к роману. В описи, составлявшейся в 1966 г. дома у Е.С. Булгаковой сотрудницами Отдела рукописей К.И. Бутиной и А.Л. Паниной для будущего приобретения архива, они датированы 1938 годом. При научном описании архива работавшая над ним М.О. Чудакова датировала их точнее: 1938—1939 гг. Именно эту дату повторила в книге «Треугольник Воланда» (не ссылаясь, конечно, на Чудакову) Л.М. Яновская, заявляя о пропаже одной из этих двух тетрадей и пытаясь опереться на документацию в деле фонда. Значит, не к последней, а к предпоследней, седьмой редакции романа относится утраченная, по мнению Яновской, тетрадь? Как может спутать такие факты специалист?
Но действительно ли одной из упомянутых двух тетрадей в архиве теперь недостает?
В книге «Треугольник Воланда» Яновская начинает с обвинения Отдела рукописей в неудовлетворительном хранении документов, проливающих свет на состав архива Булгакова. Она пишет: «Обрывки описей 1956 года, как и отдельные уцелевшие листы описей архива, составленных Е.С. Булгаковой в середине 60-х, хранятся в ОР ГБЛ, но не в фонде Михаила Булгакова, где им, как ценнейшему документу, надлежит быть, а в канцелярском “деле фонда” — в беспорядке небрежной нумерации, вместе с другими бумагами, нужными и не очень нужными. Обнаружены мною случайно в августе 1988 года╬»
Начнем и мы с дела фонда. Придется преподать человеку, считающему себя опытным исследователем и, в особенности, текстологом, некоторые азы архивного дела. Этот документальный комплекс не следовало бы ему так пренебрежительно называть «канцелярским» и изображать его хаосом «нужных и не очень нужных бумаг», обнаруженных «случайно».
В действительности дело архивного фонда — это ценнейший источник для изучения его истории до поступления в данное хранилище, обстоятельств его поступления, состава его документов на всех этапах. В каком-то смысле документация, входящая в состав дела фонда, — источник столь же ценный, как сам фонд, и столь же неприкосновенный. Просто она отвечает на другие вопросы исследователей. При этом каждый вид документа в деле фонда имеет свою функцию и, соответственно, отвечает на тот или иной вопрос. Так, Заключение является общей характеристикой предложенных для приобретения материалов, обоснованием их ценности и денежной оценки. Другое дело — приемо-сдаточная опись, где фиксируется каждый документ, принимаемый хранилищем. Но и она всегда отличается по степени глубины от окончательной описи, являющейся результатом научного описания приобретенного фонда. Можно только удивляться, что эти элементарные понятия остались неведомыми автору приведенного текста, к тому времени уже несколько десятилетий занимавшемуся текстологией художественной литературы.
Только благодаря железному порядку, заведенному в Отделе рукописей почти полвека назад (см. «Инструкцию по учету»: Сборник инструкций Отдела рукописей. М., 1955), он и сегодня располагает хранящимися в полном порядке делами фондов.
В отличие от Яновской, мы закономерно сочли исходным пунктом нашей проверки именно дело фонда М.А. Булгакова в ОР РГБ (ф. 562). Оно в полной сохранности. В нем, помимо прочего, находятся не «обрывки» и не «уцелевшие листы», а три полные описи архива писателя, составленные в 1956, 1966 и 1976 гг.
Первая из них составлена задолго до того, как Е.С. Булгакова начала передавать архив мужа в Ленинскую библиотеку. На ней есть подпись составителя (М.Г. Ватолиной) и дата — апрель 1956 г. Материалы, относящиеся к роману «Мастер и Маргарита», значатся в ней под номерами 329—353. К счастью, оказалось возможным выяснить обстоятельства составления этой описи: Марина Георгиевна Ватолина, когда-то работавшая в ЦГАЛИ, а впоследствии много лет заведовавшая рукописным отделом Литературного музея, не только побеседовала с нами, но и согласилась рассказать о своей работе над этим документом письменно. Приведем интересующую нас в данном случае часть ее подробного свидетельства.
Я познакомилась с Еленой Сергеевной в апреле 1956 г. Меня в этот дом рекомендовала Татьяна Алексеевна Тургенева — она работала в Гос. Литмузее зав. сектором рукописей <…>. У Ел. Серг. мне предложили сделать первичную разборку архива М.А. Булгакова <…>.
Для работы мне отвели спальню, где стоял большой письменный стол. В гостиной стояло «Александровское бюро», в нем хранились книги. Однажды Ел. Серг. сказала мне, что часть архива, которую она оставила себе, хранится в бюро. Это были ее дневники и переписка с Мих. Афан. Я знала про эти материалы, но не видела их. В опись они не вошли <…>.
В комнате, где я работала, стояла огромная плетеная бельевая корзина, в ней-то и находился архив писателя. Архив М.А. Булгакова представлял собой россыпь. Были отдельные небольшие перевязанные свертки и скрепленные листы машинописи. Отдельно лежали большие альбомы, в которые Мих. Аф. вклеивал газетные вырезки <…>. Часть вырезок осталась неподклеенной — они лежали в корзине <…>.
Когда я начинала свою работу по разборке архива Мих. Афан. <…>, в нем находились рукописи неопубликованных романов «Мастер и Маргарита», «Театрального романа» и др. Рукопись «Мастера и Маргариты» представляла собой автографические листы, машинопись с правками и вставками, варианты отдельных эпизодов, разрозненные листы. Чтобы разложить эти листы, требовалось хорошее знание всего текста. В мою работу это не входило. Роман был известен очень узкому кругу лиц, и мое знакомство с ним не входило в планы Ел. Серг. <…> Я не могла даже составить как следует заголовки, так как не было обложек. Приходилось делать их из чего попало. Я проработала там 3—4 месяца. Мною была составлена первичная опись архива.
Однако М.Г. Ватолина слишком принижает результаты своей работы. Даже при этом первоначальном разборе ей удалось почти правильно определить состав материалов и расположить редакции романа «Мастер и Маргарита» в последовательности, соответствующей ходу работы писателя.
Не зная, конечно, ничего о том, как составлялась в 1956 году первая опись архива, Л.М. Яновская в своих книгах рисует дело совершенно иначе. Она уверена, что Е.С. Булгакова сама составляла не то в 1950-х, не то в 1960-х гг. опись архива, и все формулировки, вроде «Первый черновик, уничтоженный наполовину автором», приписывает ей (см.: Треугольник Воланда, с. 15). (В другой книге, противореча самой себе, Яновская сетует, наоборот, на отсутствие в деле фонда составленных Еленой Сергеевной описей: Записки о Михаиле Булгакове, с. 436.)
М.Г. Ватолина в беседе со мной все это решительно опровергла. По ее словам, Е.С. Булгакова участия в работе не принимала, а все формулировки и определения в описи 1956 г. принадлежат ей, Ватолиной. Мы знаем теперь, что до того, как она начала работать над архивом, он представлял собой неразобранную россыпь.
Письма к Булгакову, как известно, Елена Сергеевна в начале 1960-х гг. передала в Пушкинский дом. Вероятно, именно в связи с этим составлялась еще одна краткая машинописная опись, тоже сохранившаяся в деле фонда. Но она представляет собой выжимку из описи Ватолиной и для дальнейших наших рассуждений значения не имеет.
Как видим, уже сама опись 1956 года и свидетельства ее составительницы демонстрируют ту «легкость в мыслях необыкновенную», с какой выдвигает Л.М. Яновская свои утверждения. Но пойдем далее.
Новое, довольно подробное описание творческих рукописей Булгакова началось лишь при подготовке передачи их в Библиотеку имени Ленина — в 1966 г.
Опись, составленная в 1966 г. сотрудницами Отдела рукописей ГБЛ К.И. Бутиной и А.Л. Паниной, гораздо ближе к правилам научного описания. Хотя, конечно, и они не могли предложить ни окончательных текстологических выводов, ни точных датировок, требовавших специального исследования в будущем. Покажу разницу между характером ранней и позднейшей описей, сравнив их на одном, произвольно выбранном примере.
|
Опись 1956 г. |
Опись 1966 г. |
|
340. «Мастер и Маогарита». Черновые варианты отдельных глав. [1936] Автограф. 45 л. |
13. «Михаил Булгаков. Роман». «Глава 1. Никогда не разговаривайте с незнакомцами». Автограф. 24 стр. Рукой Е.С. Булгаковой 7 стр. «Глава 2. Золотое копье». Автограф. 10 стр. Рукой Е.С. Булгаковой 28 стр. «Глава 3. Седьмое доказательство». Рукой Е.С. Булгаковой 10 стр. «Глава 4. Погоня». Рукой Е.С. Булгаковой 1 стр. «Глава 5. Дело было в Грибоедове». Автограф. 12 стр. В коленкоровом переплете. Дата [1929 — 1936] указана составителями на следующей единице хранения с главами 6 и следующими |
По количеству единиц хранения описи 1956 и 1966 гг. почти не расходятся между собой. Но расхождения все же есть. Во-первых, в число материалов, относящихся к роману «Мастер и Маргарита», опись 1966 г. включает неоконченную повесть «Тайному другу» — в описи 1956 г. она указана в другом месте. Поэтому первому номеру интересующей нас части архива по описи 1956 г. (№ 329) в описи 1966 г. соответствует второй номер, далее последовательность одинаковая. Второе расхождение касается номеров 25 и 26 по описи 1966 г., в описи 1956 г. не отраженных вообще. Это машинописный текст последней прижизненной перепечатки романа в 2 томах, на котором автор сделал надпись: «Черновой неправленый экземпляр. М. Булгаков. 21 августа 1938». Отсутствие этих двух томов в описи 1956 г. объясняется просто: мы теперь знаем, что Е.С. Булгакова не нашла нужным познакомить М.Г. Ватолину с полным текстом романа и этот неисправленный экземпляр ей не показывала.
Следовательно, никаких утрат сохранившихся рукописей «Мастера и Маргариты» в архиве Булгакова, пока он находился дома у Е.С. Булгаковой, не было. О соотношении их описания в описях 1966 и 1976 годов речь пойдет ниже.
Пока же вернемся к приведенной выше цитате из книги Л.М. Яновской «Треугольник Воланда» и, главное, к документам, на которые она ссылается, утверждая, что «Библиотекой приняты у Е.С. Булгаковой <…> две тетради 1938 г. с материалами к роману», а одна из них в архиве отсутствует. Заключение от 10 декабря 1966 г. и Протокол решения дирекции от 23 декабря того же года, действительно, имеются в деле фонда Булгакова, но вся штука в том, что они не могут служить подтверждением ни того, что «в конце 1966 г. Елена Сергеевна сдала в Отдел рукописей Библиотеки имени Ленина», ни того, что приняла тогда библиотека. Эти документы составлены до обращения библиотеки в Министерство культуры СССР с просьбой разрешить приобрести архив Булгакова, а министерство (конкретно — Е.А. Фурцева), сперва разрешив это библиотеке, отказало потом в письменном подтверждении своего согласия и предложило приобретать архив тремя частями (см. подробнее: НЛО. 1999. №. 38. С. 216—217). Если бы Л.М. Яновская ознакомилась со всеми относящимися к приобретению архива документами в деле фонда Булгакова, она бы узнала, что интересующие ее тетради 1938 г. вообще не были приняты библиотекой в 1966 г. В докладной записке заведующей отделом директору библиотеки от 3 июня 1967 г., служившей Заключением при приобретении уже третьей части архива, указано, что в первую часть, поступившую в декабре 1966 г., вошли «рукописи всех прозаических произведений, кроме романа “Мастер и Маргарита”, и драматургии». В том же легко убедиться, открыв 30-й выпуск «Записок Отдела рукописей», где и было описано это первое поступление материалов из архива Булгакова (с. 202). Во второе поступление входили «первые редакции романа “Мастер и Маргарита”», и лишь в третье, которое было принято отделом только в конце 1967 года, вошла «основная часть рукописей романа (5 редакций)». По описи К.И. Бутиной и А.Л. Паниной 1966 года это соответствовало № 13—28 (по описи приобретавшейся в 1967 году третьей части архива № 1—16).
В приложенной к докладной записке описи третьей части архива (поступление 51 за 1967 г.) под номерами 13 и 14 значатся те самые две тетради, которые в заключении 1966 г. были описаны под номерами 23 и 24 как «две тетради 1938 года с материалами к роману». По окончательной описи архива 1976 года их номера 8.1 и 9.1. На первой из них есть надпись рукою М.А. Булгакова «Роман. Материалы», на второй — «Роман. Отделка».
Обе они, таким образом, входили в третью часть архива, приобретенную в 1967 г., находились на месте в 1976 г., когда было закончено научное описание архива, и в 1979 году, когда он был окончательно принят у М.О. Чудаковой тогдашним главным хранителем отдела Г.Ф. Сафроновой. Благополучно, надеемся, хранятся они там и сегодня.
На каком же основании возникла у Л.М. Яновской мысль об утрате одной из этих тетрадей? Будем, в конце концов, снисходительны к ней и предположим, что, стремясь доказать свою идею об исчезновении части материалов к роману «Мастер и Маргарита», она запуталась в соотношении тетрадей и редакций романа и, рассуждая об утраченной тетради 1938 года, то есть седьмой редакции, на самом деле имела в виду тетрадь, относящуюся к последней, восьмой редакции. Рассмотрим, как вообще обстоит дело в архиве с материалами, относящимися к двум последним редакциям «Мастера и Маргариты», то есть к седьмой редакции 1938—1939 гг. и восьмой, создававшейся во время предсмертной болезни писателя в 1939—1940 гг.
Опись 1976 г., полностью сопоставленная с двумя предшествующими полными описями 1956 и 1966 гг., а также с описью третьей части архива, составленной перед ее приобретением в 1967 году, отвечает на этот вопрос. Во-первых, имеются три экземпляра последней прижизненной перепечатки романа, сделанной в 1938 г. Первый из них, переплетенный в двух томах (окончательные номера единиц хранения 8.2. и 8.3, по описи 1966 г. — № 25 и 26), содержит седьмую редакцию без каких бы то ни было последующих изменений. Об этом свидетельствуют надписи самого писателя на каждом из томов: «Черновой неправленый экземпляр. М. Булгаков. 21 августа 1938». К седьмой редакции относятся также те две тетради с материалами к роману, о которых уже сказано нами.
В архиве есть еще два экземпляра этой перепечатки. На одном из них (9.2) есть правка — но явно более поздняя, рукой неустановленного лица. Для наших рассуждений, касающихся только авторской работы над текстом, этот экземпляр значения не имеет.
Но третий экземпляр с правкой рукою Е.С. Булгаковой (рукою самого писателя на нем проставлена лишь дата перепечатки «24.VI.38 г.» и тем же карандашом зачеркнут эпиграф) и является текстом самой последней, восьмой редакции романа (10.2, по описи 1966 г. № 28, по описи третьей части архива 1967 г. — № 15). На нем есть надпись: «Экземпляр с поправками во время болезни (с 1939—1940) под диктовку М.А. Булгакова мне. Е.С. Булгакова». Текст этой редакции отчасти отражен, кроме того, в тетради, содержащей новые варианты отдельных страниц романа (10.1, по описи 1966 г. — № 22, по описи поступления 51 за 1967 г. — № 10). Здесь тоже есть надпись: «Писано мною под диктовку Михаила Афанасьевича во время его болезни 1939 года. Окончательный текст. Начата 4 октября 1939 г. Елена Булгакова».
Однако, сличив при научном описании архива оба эти текста с полным печатным текстом романа, М.О. Чудакова установила, что должна была существовать еще одна тетрадь (или отдельные листы) с вариантами, вошедшими в окончательный текст, но отсутствующими и в исправлениях машинописного экземпляра, и в тетради 10.1.
Ничто подобное не фигурировало ни в описи 1956 г., ни в описи 1966 г., ни в описи третьей части архива, составлявшейся в 1967 г. Значит, ни М.Г. Ватолина, ни К.И. Бутина и А.Л. Панина такой тетради или листков не видели. Именно об отсутствии в архиве некоторой части новых вариантов текста, вошедших в восьмую редакцию, М.О. Чудакова и сделала особое примечание при публикации своей работы «Архив М.А. Булгакова. Материалы для творческой биографии писателя», законченной в 1974 г., но из-за цензурных препятствий напечатанной только в 37-м выпуске «Записок Отдела рукописей» в 1976 г.: «Текст тетради был ею <Е.С. Булгаковой> использован при посмертной перепечатке романа, а также при подготовке его журнального варианта и зарубежных изданий, но тетрадь не была передана в ГБЛ вместе с другими рукописями романа» (с. 143).
Очевидно, таким образом, что какая-то тетрадь (или листы), куда Е.С. Булгакова вносила новые варианты текста осенью или зимой 1939—1940 гг. при создании последней редакции романа «Мастер и Маргарита», отсутствовала уже среди того, что было ею представлено М.Г. Ватолиной в 1956 году. Отделу рукописей такая тетрадь тоже никогда не предлагалась и туда не поступала. Почему эта тетрадь или листы отсутствовали уже в россыпи (бельевой корзине), которую разбирала М.Г. Ватолина, нам неизвестно.
Этим можно было бы ограничиться, проиллюстрировав квалификацию ученой дамы, оказавшейся неспособной проверить (или уклонившейся от проверки) версию, пришедшую ей в голову. Или, быть может, сознательно сочинившей все это с целью оклеветать людей, некогда уличивших ее в неблаговидных поступках (см.: НЛО. 1999. № 38. С. 218, 224, 228)?
Но приведу все-таки еще один пример выдумки, касающейся уже другого романа Булгакова — «Белая гвардия». В «Записках…» Л.М. Яновская среди прочего упоминает о виденной ею будто бы у Е.С. Булгаковой дома «2-й корректуре 3-й части романа» (той части, которая должна была печататься в № 6 журнала «Россия», не вышедшем в свет вследствие закрытия журнала). Но эта корректура, обнаруживает пытливый текстолог, не отражена в окончательной описи архива в ОР ГБЛ. Понятное дело: такая корректура не значится не только в ней, но и ни в одной из существующих описей архива, составлявшихся дома у Е.С. Булгаковой в 1956 и 1966 гг.
Проследим и это по сохранившимся документам. 3-я часть романа содержала главы ХIV—ХIХ (в № 4 журнала были напечатаны гл. I—VII, в № 5 — VIII—ХIII). В печатном тексте объем ее — 72 страницы. В описи, составленной М.Г. Ватолиной в 1956 г., значится под № 109 только одна корректура этой части. Она описана следующим образом:
«“Белая гвардия”. Роман. Часть 3-я. Верстка. 1925. Печатное с правкой автора».
Под № 110 в этой описи указана машинописная перепечатка с верстки, куда Елена Сергеевна перенесла авторскую правку из корректуры № 109.
В следующей описи архива, составлявшейся сотрудницами Отдела рукописей дома у Е.С. Булгаковой, тоже нет указания на 2-ю корректуру 3-й части «Белой гвардии». Нет его и в Заключении от 10 декабря 1966 г., где указана та же верстка.
Я уже упоминала, что архив приобретался не весь сразу, а тремя порциями. Рукописи к «Белой гвардии», в отличие от «Мастера и Маргариты», были куплены отделом в составе первого же поступления архива в 1966 г. В приемо-сдаточной описи этого поступления (поступление № 142 за 1966 год), составленной тоже К.И. Бутиной и А.Л. Паниной, о корректуре не вышедшей в свет части сказано так:
«65. Верстка невышедшего номера журнала “Россия”, содержащая 4 (на самом деле 3-ю. — С.Ж.) часть (окончание) романа. 80 лл. Со значительной правкой автора».
Именно по этой описи отдел принимал у Е.С. Булгаковой все материалы к «Белой гвардии». В описях двух последующих поступлений 1967 года об этом романе вообще уже речи не было.
Наконец, в окончательном научном описании архива, принятом главным хранителем у М.О. Чудаковой в 1979 г., интересующая нас часть романа значится под № 2.9 и описана так:
«2.9 “Белая гвардия” — роман. (Главы XIV—XIX). После 11 окт. 1925 г., не позже 1929 г. Корректурный экземпляр из 6-го (невышедшего) номера журнала “Россия” (1925 г.) с обширной правкой и сокращениями. 80 стр. журнальной публикации».
А под № 57.3 описана машинописная копия той же части романа, сделанная, по предположению составительницы, в 1950-х гг., на тех же 214 л., что указаны в описи 1956 г. В эту машинопись, как уже сказано, Е.С. Булгакова перенесла авторскую правку с корректурного экземпляра (верстки).
Очевидно: если даже предположить, что в реальной жизни журнал успел бы до своего закрытия предоставить писателю еще одну корректуру — сверку, то в архиве последнего она не сохранилась. Во всяком случае, ее не было там уже в 1956 году, и ее не могла видеть у Е.С. Булгаковой Яновская.
Может быть, закончим все же на этом надоевший сюжет?