Опубликовано в журнале НЛО, номер 3, 2003
(Жорж Батай о Морисе Бланшо)
Происхождение публикуемого ниже текста Жоржа Батая (1897—1962) о Морисе Бланшо (1907—2003) до сих пор окончательно не выяснено. Впервые он был напечатан в посвященном Морису Бланшо специальном выпуске журнала “Грамма” (Gramma, 1976, № 3/4, Lire Blanchot), где уточнялось, что в хранящемся в Национальной библиотеке архиве Жоржа Батая эта рукопись находится в коробке 14 Q, в которой собраны в основном заметки писателя о Бланшо.
Говоря о его возможных источниках, следует прежде всего заметить, что в письме к своему издателю Гастону Галлимару от 29 декабря 1948 года Батай сообщал о замысле книги о Бланшо: “Как бы то ни было, вы можете рассчитывать на сочинение с “рабочим” названием “Морис Бланшо и экзистенциализм”” (Georges Bataille. Choix de lettres. 1917—1962. Paris: Gallimard, 1997. P. 391—392). Этого замысла, как и многих других (например, замысла книги о Камю или религии сюрреализма), Батай не осуществил. Его следы разбросаны по целому ряду статей конца 1940-х — середины 1950-х годов, направленных на осмысление феномена французского экзистенциализма, его связи с сюрреализмом, философией Хайдеггера и капиталистической экономикой. Лейтмотивом этих работ является мысль о том, что Сартр узурпировал философию экзистенциализма, тогда как подлинными экзистенциалистами следует считать Левинаса, Бланшо и╬ самого Батая. Наиболее характерные свидетельства замысла сосредоточены в черновых заметках, относящихся к лекции “Сюрреалистическая религия”, прочитанной Батаем в Париже 24 февраля 1948-го. В связи с Бланшо среди них выделяется следующий фрагмент: “Оппозиция Сартра всякому экзистенциализму. Запущение восстановления утраченной близости. Кьеркегор, Ницше, Хайдеггер. Поиск близости – вот что важнее всего для Бланшо. Речь идет о методе, пути поиска. Не решение, а изложение проблемы. Позиция Бланшо: нет спасения слову, тишина. Характер Бланшо: простота. Отошедший от мира” (Georges Bataille. Oeuvres complПtes. T. VII. Paris: Gallimard, 1976. P. 610). Наконец, с этим замыслом можно связать статью “Этот мир, где мы умираем”, которой Батай откликнулся на появление “рассказа” Бланшо “Последний человек”. Наряду с нижеследующим текстом это самая развернутая попытка истолкования Батаем какой-либо книги того, кто с начала 40-х годов стал его ближайшим другом и сопутствовал ему своим существованием, но главное — творчеством вплоть до последних мгновений его и своей жизни. В этой статье Батай — в свойственной ему манере ставить прямые вопросы и давать на них уклончивые, “скользящие” ответы — противопоставляет мир жизни и мир смерти, противопоставляя тем самым литературу, повествующую о первом и посему доступную всем и каждому, и творчество, неотвратимо, как впадающие в моря реки, устремляющееся к этой бездне, коей оборачивается “The world we die in”; умозрительный доступ к нему приоткрывает проза Бланшо, остающаяся мало кому доступной.
Тем не менее, принимая во внимание слегка пропедевтический характер текста, особенно очевидный в сравнении с несколько вымученной философичностью статьи “Этот мир, где мы умираем”, можно согласиться с Мишелем Сюриа, французским писателем, биографом и исследователем творчества Батая, который высказывает предположение, что речь идет не столько о фрагменте задуманной книги, сколько о биобиблиографической заметке, написанной Батаем для какого-нибудь английского или американского журнала (Georges Bataille. Une libertО souverraine. Paris: Farrago, 2000. P. 65). Лишним подтверждением этого может служить имеющаяся в тексте ссылка на английский перевод одного из этюдов Бланшо, а также статья “Французская литература в 1952 г.”, написанная Батаем для “The American People Encyclopedia”. Уже в этой относительно ранней статье Батай, ставя Бланшо в один ряд с сюрреалистами Элюаром и Кено (что сейчас не может не показаться анахронизмом, хотя в момент написания статьи имена последних были у всех на устах, тогда как о Бланшо мало кто слышал), но также и Беккетом (незадолго до этого Батай опубликовал статью “Молчание Моллоя”, которая стала одним из первых и самых ярких откликов критики на вступление во французскую литературу “чужака” Беккета), называет Бланшо “одним из величайших писателей” своего времени, хотя и признается, что такое ощущение, разделяемое “небольшим кружком посвященных”, остается “окутанным тайной”. Сделан в этой статье и робкий шаг в сторону разграничения художественных систем Бланшо и Кафки, зачастую сближавшихся тогда в критике (с легкой руки Сартра, заговорившего об этой близости в рецензии на роман “Аминадав”): “…Кафка выражает непостижимую виновность, тогда как кропотливые описания Бланшо обнаруживают тревожные богатства мира одиночества” (Georges Bataille. Oeuvres complПtes. T. XII. Paris: Gallimard, 1988. P. 238—239).
Перевод сделан по книге “Жорж Батай. Самовластная свобода”, в которой Мишель Сюриа собрал не вошедшие в Полное собрание сочинений тексты и беседы писателя: Bataille Georges. Une libertО souverraine. Paris: Farrago, 2000. P. 65—73.