(Научно-практическая конференция «…Мир, называемый Львовым» к 250-летию со дня рождения и 200-летию со дня смерти Н.А. Львова, Тверь — Торжок, 5—8 мая 2003 г.)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 3, 2003
Конференций, посвященных двойным круглым датам, проводится не так уж мало: совмещение двух дат позволяет и расширить тематические рамки, и встроить программу в более широкий контекст. Но в данном случае обе даты взаимосвязаны теснее некуда: в 2003 году исполняется 250 лет со дня рождения Н.А. Львова и 200 лет со дня его смерти.
Тут прогрессивное научное сообщество припоминает, что Львова — архитектора, музыканта, литератора и проч. и проч. — уже вроде бы чествовали. И повод назывался уже тот же самый. Действительно, до 2001 года годом рождения Львова считали 1751-й, поэтому первые, предварительные юбилейные торжества состоялись в 2001 году, и в процессе подготовки к ним выяснилось, что Львов родился все-таки в 1753-м. Та конференция прошла, а необходимость нового праздника осталась. Поэтому нынешнее мероприятие носило характер в известной мере итоговый.
Обе (не побоимся этого слова!) тусовки построены были по одному типу: предварительная публикация материалов, присланных участниками (“Гений вкуса” и “Гений вкуса. Сборник 2”. Тверь, 2001, — материалы первой; “Гений вкуса. Сборник 3” — материалы второй); более или менее торжественное открытие в Твери (в первом случае очень торжественное — в бывшем дворянском собрании — с докладами, во втором — в музее М.Е. Салтыкова-Щедрина, где открыта выставка Львова, — без докладов, но зато с представлением “Парисова суда” народным фольклорным ансамблем Тверского государственного университета “Славяночка”); проживание в Торжке (во втором случае — в пригородном Митино) и трехдневное экскурсирование по городу и окрестным усадьбам — Никольское-Черенчицы, Арпачево, Яконово, Знаменское-Раек, Митино, Василево (от посещения Прямухина и Больших Борков пришлось отказаться по “идеологическим” соображениям: не львовские это постройки; в Василеве восстанавливается система прудов; в Митино идет ремонт пирамиды); финальное заседание (в первом случае это были доклады, во втором — подведение “итогов” мероприятия); возвращение в Тверь с экскурсиями: Грузины, Берново, Успенский монастырь в Старице; разъезд.
В первом и особенно во втором случае мы ушли от докладов. Т. Тихменева и Э. Пеуранен (Ювяскюля, Финляндия), не успевшие попасть в сборник, распространили среди коллег письменный текст своего выступления “Несуществующий храм в городе Фридрихсгамме и чухонские мотивы в лирике Н.А. Львова” как приложение к сборнику. Этот уход от докладов можно было бы оправдать только тем, что мы при этом не ушли от дела.
Тут есть две причины. Одна — внутренняя: традиционные чтения с докладами надоели. “Я не настолько Деррида, чтобы испытывать удовольствие от говорения”, — сказал один тонкий человек. Впрочем, среди всех представленных материалов только три и можно было вообразить прочитанными в виде настоящих докладов: Ю.М. Никишов (Тверь) — “Любовные признания Николая Львова”, Н.И. Николаев (Северодвинск) — ““Фортуна” Н.А. Львова в контексте русских этических исканий конца XVIII — начала XIX веков”, С.Ю. Николаева (Тверь) — “От Николая Львова до Николая Гумилева: эволюция скальдических мотивов в русской поэзии”.
Другая причина — внешняя: традиционная форма — доклады и их обсуждение — невозможна на конференции, в центре которой находится репрезентация материала, а не его интерпретация, надоевшая, пожалуй, еще больше. Тот же тонкий человек любит приговаривать: “Хорошо бы поставить свою пирамидку рядом со львовской, которая в сравнении с пирамидой Хеопса просто ничто!” Экскурсий как таковых (готовых, заранее обдуманных текстов) не было, поездки сопровождались краткими экскурсами не профессиональных музейщиков, а самих участников конференции. Е. Путянин (Москва) получил возможность “на натуре” села Никольское-Черенчицы подтвердить свои культурологические изыскания, связанные с происхождением львовских пирамид (“От гробниц древности к Просвещению”). С Никольским связаны и два других материала: И. Калугина (Москва) — “Погреб-пирамида в усадьбе Никольское-Черенчицы”, О. Лебедева (Тверь) — “Из народных рассказов о Львове, или Львовская народная мемуаристика”. С. Денисенко (Санкт-Петербург) так же “натурально” продемонстрировал в Митино и Грузинах, почему ошибочно мнение, будто Пушкин изображал львовские постройки на своих рисунках (“Постройки Н.А. Львова в рисунках Пушкина: мифологема, превращенная в locus”). Так что, скажем себе в оправдание, конференция не сводилась к простым переездам из усадьбы в усадьбу. И если мы возвращались из Митино в Тверь через Берново, то с научной целью: это была наглядная иллюстрация к материалу Л. Росси (Милан, Италия) “М.Н. Муравьев и Н.А. Львов в 1770-е гг. К характеристике кружковых объединений в последней четверти XVIII века”. Не собраться ли нам в таком же формате через четыре года, чтобы отпраздновать аналогичный двойной юбилей М.Н. Муравьева?
Участникам конференции пришлось пройтись и “вокруг Львова”, иногда в непосредственной близости от него: И. Бочкарева (Торжок) — “Из львовского окружения. А.С. Ярцов”, Е. Жарова (Тверь) — “Формулярный список Ф.П. Львова” (в Арпачево мы ездили не зря), а подчас заходя достаточно далеко: А. Ананьева (Казань) — ““Услада мысли и зренья”. Поэтическое описание Александровой дачи в контексте дискуссии о рациональном и сенсуальном восприятии пейзажного сада”, В. Рак (Санкт-Петербург) — “Две редакции тверского (?) анонимного “Недоросля”. Публикация” (но все-таки по тверской земле ходили).
Не вполне традиционным был и “круглый стол”, проведенный в завершение конференции в музее А.С. Пушкина в Торжке, за которым собрались краеведы, сотрудники Всероссийского историко-этнографического музея, представившие подготовленную книгу “Род Львовых”, и потомки Львова, создатели благотворительного фонда его имени. На “круглом столе” была предпринята не вполне удавшаяся, к сожалению, попытка обсудить материалы сборника. Участники отмалчивались, как студенты, памятуя, видимо, любимые присловья нашего тонкого человека.
На “круглом столе”, как и на первой конференции, вырабатывался план дальнейших действий. Правда, аналогичные меры, предпринятые в 2001 году с целью привлечь внимание властей к судьбе наследия Львова (письмо вице-премьеру и министру культуры), результата не дали (настоящая конференция состоялась при финансовой поддержке только Администрации Тверской области). Это несколько снизило энтузиазм участников нынешнего “круглого стола”, которые имели возможность наблюдать, в каком состоянии находится львовское наследие. Создание в Никольском музея-заповедника, которое представляется единственно грамотным решением проблемы, нереально: на него никогда ни у какого российского правительства денег не будет; создание школы ремесел, которые разрабатывал Львов, и вручение ей на охрану львовского наследия — не многим реальнее. Но именно об этом и шел разговор на “круглом столе”. Потому что, как сказано в Писании, толцытеся…
Конечно, не были забыты и перспективы издания собрания трудов. Изучение жизни и творчества Н.А. Львова находится “в рабочем состоянии”, что и продемонстрировала конференция. Значит, и собрание сочинений не за горами? Хотелось бы надеяться, поскольку с момента издания однотомника Львова, подготовленного К.Ю. Лаппо-Данилевским, прошло уже почти 10 лет. Материалы данной конференции демонстрируют смещение интереса устроителей и участников от исследований к публикациям.
Здесь опубликованы большие блоки писем Львова: Л. Агамалян (Санкт-Петербург) — “Н.А. Львов — А.Н. Оленину: послания в прозе и стихах”, А. Никитина (Санкт-Петербург) — “Страницы жизни и деятельности Н.А. Львова на Тверской земле (по архивным документам)”, Е. Строганова, М. Строганов (Тверь) — “Из писем Н.А. Львова. Публикация и комментарии”. Здесь в ряде републикаций подготавливаются материалы к собранию сочинений: С. Васильева (Тверь), Н. Коковина (Курск) — “Н.А. Львов в воспоминаниях современников. Публикация, сопроводительный текст”, Е. Милюгина (Тверь) — ““Подражатель не есть художник”: Н.А. Львов и “Русский Палладий”. Вступительная статья, публикация и комментарии”, А. Сорочан (Тверь) — “Н.А. Львов — историк и текстолог. Вступительная статья, публикация и комментарии”. Бесценным приобретением стало описание рукописного свода сочинений Львова, хранящегося в РНБ: Т. Китанина (Санкт-Петербург) — “”Что в сей книге находится“. Рукописное собрание сочинений Н.А. Львова”. Для комментариев к новому собранию очень пригодятся заметки К.Ю. Лаппо-Данилевского (Санкт-Петербург) — “Miscellanea Lvoviana”. Архиважной задачей обеих конференций было разоблачение мифов, прежде всего ложной атрибуции Львову огромного количества архитектурных сооружений, парков и усадеб. Этому посвящена работа: А. Веселова (Санкт-Петербург) — “Атрибуции архитектурных памятников Н.А. Львова (предварительный свод)”.
Литературные тексты Львова чаще всего локально маркированы и связаны с именами обитателей и хозяев многих усадеб; “дружеский”, “частный” характер его творчества позволял говорить о людях, тем самым проясняя судьбу текстов. Визуальный ряд сопровождал напечатанный материал. Хотя иллюстраций немало и в книгах, но посещение реальных мест очередной раз дало исследователям комплексное, единое видение тех частных проблем, которыми они занимались.
* * *
Мы, организаторы, не можем оценить удачность или неудачность данного опыта. Впрочем, должны сказать, что в таком же точно формате мы устраивали не только две Львовские конференции, но и еще одну — “провинциальную” — конференцию в том же, 2001 году, которая родила книжку “Провинция как реальность и объект осмысления: Материалы научной конференции” (Тверь, 2001).
Писать отчет о такой конференции в “НЛО”, где совсем недавно (№ 59’1/ 2003) был дан бой тусовке в пользу конференции как “пиру духа”, где четко разграничивались “конференции “высшего света”” и “обычные конференции, доступные каждому филологу”, — не является ли этот вызов ученому сообществу какой-то детской и ненужной бравадой? В своей правоте мы сами, разумеется, уверены, но для стороннего наблюдателя, которому трудно взглянуть на нас изнутри, попробуем объясниться.
В связи с этим хотелось бы напомнить и единомышленникам, и оппонентам слова фернейского мудреца, что все жанры хороши, кроме скучного. И дело не в том, в каком формате устраивать конференции; дело в том, кто и как их устраивает. Иной и по всем правилам пойдет, а все без толку. А другой нарушит все правила, и получится славная, умная конференция из тех людей, кто участвует в тусовке. И если мы расскажем, как, живя в Митино, ходили на могилку Анны Петровны Керн (Марковой-Виноградской) — так написано на могилке, а должно быть без Керн и без скобочек — и там поминали славную мемуаристку на берегу быстрой Тверцы под вечереющим небом, а вдали — за сосновым бором — белел наш санаторий… вы думаете, мы бравируем? Но какой Сальери не позавидует нам, “счастливцам праздным”? И какой Сальери не скажет гордо: “Источник умертвив, тусовку я разъял, как труп”? С него станется.
Александр Сорочан,
Михаил Строганов
(Тверь)