(по поводу Собрания сочинений В.В. Розанова)
Опубликовано в журнале НЛО, номер 3, 2003
Собрание сочинений В.В. Розанова, выходящее в московском издательстве “Республика”, — безусловно заметное культурное событие — не столько потому, что оно качественно подготовлено, сколько потому, что включает в себя тома (!) ранее неизвестного Розанова.
А.Н. Николюкин еще в 1994 г. писал, что “в основу издания положен план-замысел Розанова, составленный в 1917 г. и охватывающий все, даже незаконченные, произведения”[1]. Однако на деле, начиная с первого тома, составители отступили от замысла Розанова. Ведь в указанном авторском плане Собрания сочинений книги, включавшей в себя именно “Среди художников” и “Итальянские впечатления”, нет. Там есть: т. 27—28. “Среди художников”, и т. 29. “Путешествия”, который включал в себя не только Италию, но и “По Германии” и “Русский Нил”. При этом “По Германии” в книгу Собрания “Республики” включено, а “Русский Нил” (то есть — Волга) — нет. Таким образом, авторская воля составителями была нарушена.
В том же, 1994 г. была предпринята попытка издания еще одного собрания сочинений Розанова (под редакцией В.Г. Сукача). И начал он с тех же книг о путешествиях. Однако В.Г. Сукач не обещал читателям следовать точно плану Розанова и собрал в томе ““Иная земля, иное небо…”: Полное собрание путевых очерков 1899—1913” все тексты Розанова на эту тему. Здесь, естественно, нашлось место и “Русскому Нилу”. При этом любой читатель, знающий В.В. Розанова, не может не оценить, что противопоставление или сочетание западной христианской Европы с русским Египтом, незадолго до смерти заявленное автором в плане книги, представляет собой шаг принципиальный.
Вернемся теперь к розановскому плану. Итак, т. 39—41 (“Листва”) должен был включать “Уединенное”, “Опавшие листья”, “Смертное” и не напечатанные при жизни автора книги — “Сахарна”, “Новые опавшие листья” и проч.
Сегодня мы знаем, что и в два современных многосотстраничных тома “Новые опавшие листья” не поместились. Впрочем, сам Розанов часто неверно указывал объем своих текстов в условных томах. Так, например, вполне компактная работа “В темных религиозных лучах”, опубликованная в собрании в авторской версии (и бывшая ранее “Людьми лунного света” и “Темным ликом”), заняла всего лишь один том Собрания “Республики”, а не три (16—18), как в плане Розанова. В то же самое время “Листва” предстала нам уже в четырех томах [2].
Характерно, что в Собрание до сих пор не вошли общеизвестные тексты, с которых и должна была бы начинаться “Листва”. Видимо, для исправления этой ситуации в 2000 г. в томе “Последние листья” в списке подготовленных томов появилось: т. 15. “Листва”. В следующем томе (“Литературные изгнанники”) в 2001 г. под № 15 значился уже “Семейный вопрос в России”, а в самом последнем по времени томе “Возрождающийся Египет” под № 15 фигурировал том “Судьбы русского консерватизма”, отсутствующий среди авторских розановских томов.
Однако, так или иначе, вся отсутствующая, будем надеяться — пока, в Собрании “Листва” хорошо известна и проблемы не представляет. Тем более, что она замечательно издана упомянутым уже здесь В.Г. Сукачем еще в 1990 г. [3] (целиком же “Листва” являет собой тексты общим объемом почти в 2000 страниц (без комментария!), если продолжать их печатать так же, как в Собрании; то есть получилось бы, как минимум, томов шесть).
Другой важной новостью Собрания является публикация полного текста “Апокалипсиса нашего времени” в специальном томе, причем осуществлена она более чем своеобразно. Так, уже во второй раз в Собрании публикуется известный прижизненный текст “Апокалипсиса нашего времени”, причем — в том же самом варианте, что и ранее. Что же касается той части текста, которая не вошла в опубликованные выпуски “Апокалипсиса нашего времени”, то составители избрали вариант, который, по их собственным словам, выглядит следующим образом: “В настоящем издании рукописный материал разделен редакцией на две части. В первую часть включены записи, имеющие даты (расположены по хронологии). Вторую часть составили записи, в которых даты не были указаны Розановым (расположены по алфавиту заглавий или первых строк)” [4]. Такое “текстологическое решение” изумляет. Ведь для Розанова алфавитное расположение первых строк текста — важнейший момент того, что В.Б. Шкловский определил выражением “сюжет как явление стиля”. И он же специально отметил как раз интересующую нас особенность розановской “Листвы”: “Все эти “не хочу” написаны в книге особенной — книге, уравнивающей себя Священному писанию. Обращаю внимание, что алфавитный перечень к “Уединенному”, “Опавшим листьям” (обоим коробам) составлен по образцу “Симфонии”, сборника текстов Нового и Ветхого завета, расположенных в алфавитном порядке”, и чуть далее речь идет о том, что “Великий Розанов, охваченный огнем, как пылающая головня”, пишет Священное писание [5].
Аккуратные публикаторы неизменно воспроизводят этот алфавитный указатель и комментируют его. Поэтому разбиение “Апокалипсиса…” на три группы текстов по трем разным признакам разрушает или, в лучшем случае, искажает авторский замысел. Тем более, что работа над “Апокалипсисом…” продолжалась и после напечатания отдельных выпусков. Следовательно, автор мог до последнего дня решать, что ему включать в книгу и в каком порядке. Эти замечания особенно важны потому, что текст изданного при жизни автора “Апокалипсиса…” уже был опубликован в Собрании. Поэтому в соответствии со всеми законами текстологии публикаторам оставалось предоставить читателю текст в том виде, как он отложился в архиве Розанова. Однако они избрали иную стратегию, которую описали так: “Печатается впервые по рукописи РГАЛИ. Фонд 419. Ед. хр. 234 и 235. Рукопись не была подготовлена Розановым к печати, и в ней встречаются повторы и варианты черновиков, которые нами не публикуются. В указанных единицах хранения (Статьи для сборника “Апокалипсис”) находятся также автографы записей, вошедших в десять опубликованных выпусков “Апокалипсиса нашего времени”. Отдельные записи, включенные в настоящую публикацию, находятся в единицах хранения 230 и 233 (предисловия к “Апокалипсису”) того же фонда РГАЛИ.
В архиве записи В.В. Розанова для “Апокалипсиса нашего времени” расположены по алфавиту заглавий или первых строк” [6].
Вот как мотивируют публикаторы свое текстологическое решение: “В изданных десяти выпусках “Апокалипсиса” Розанов, как известно, перешел от публикации по хронологии записей (как то было в “Мимолетном” 1914 г., “Мимолетном” 1915 г., “Последних листьях” 1916 г. и “Последних листьях” 1917 г.) к заметкам с названиями (?! — Л.К.). Публикуемые записи отчасти отражают этот переход” [7].
Теперь мы видим, что отсутствие в Собрании цикла “Листва” в розановском его понимании совершенно не случайно. Будь он реализован публикаторами в адекватном как раз общей хронологии розановского творчества виде, им было бы более чем сложно заменить алфавитный порядок записей “Апокалипсиса…” из архива Розанова на полупроизвольный.
Однако дело не столько в этом, сколько в том, что Розанов писал свое Священное Писание. А насколько мы знаем, в реальном Священном Писании Откровение Св. Иоанна и по форме, и по жанру принципиально отличается от Четвероевангелия и Деяний с Посланиями Апостолов. Почему же мы должны предполагать, что “Апокалипсис нашего времени” не имеет своего места в “Священном Писании” В.В. Розанова?
Однако если имеет, то текст этот должен был быть противопоставлен всему тому, что написано до наступления Апокалипсиса 1917 г. В этом случае алфавитный указатель к первой “Листве” и должен был привести в итоге к алфавитному расположению “постапокалипсического” текста В.В. Розанова. Ведь, заметим, Св. Иоанн не жил в саму эпоху Апокалипсиса, но лишь провидел ее. Розанов же ощутил свое время именно как реальное наступление Последних времен.
К тому же, кажется, именно алфавитный указатель к “Апокалипсису…” подтверждает правильность отнесения этого текста к “Листве” независимо от наличия или отсутствия названия записей в предыдущих циклах. Тем более, что в “Последних листьях” 1916 г. последний текст озаглавлен “Мировая собака”.
Однако перейдем от “Листвы” (кстати, еще до Собрания А.Н. Николюкин выпустил в том же издательстве сборник произведений Розанова, включавший в себя “Уединенное”, “Опавшие листья” и “Апокалипсис”, но “Симфония” в нем отсутствовала) к тому Собрания, который вышел под названием “Возрождающийся Египет” [8].
Нетрудно увидеть, что, как и в ряде более ранних томов, состав этого тома менее всего тематический. В нем к тексту “Египта” добавлены непереиздававшаяся книга о хлыстах и скопцах 1914 г., довольно известная работа “Библейская поэзия” 1911 г., два текста из серии “Истоки Израиля” — “В соседстве Содома” и ““Ангел Иеговы” у евреев” 1914 г., связанные с делом Бейлиса и книгой того же 1914 г. “Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови”. Здесь Розанов пытался (при активном участии о. Павла Флоренского, чему мы совсем недавно получили документальное подтверждение как раз в томе “Сахарна” Собрания) обосновать реальность применения иудеями христианской крови в религиозных обрядах; далее книга “Европа и Евреи”, включавшая в себя, помимо текстов “Бейлисиады”, и текст 1899 г., касающийся испуга и возмущения Розанова из-за оправдания другого героя антисемитского судебного процесса — А. Дрейфуса. Именно его освобождение связывал Розанов с оправданием М. Бейлиса в Киеве в 1913 г.
Таким образом, розановский “Египет”, выходивший с 1916 г. до перерыва издания на выпуске III, предшествует (в томе) более ранним текстам совершенно иной (за исключением “Библейской поэзии”) направленности.
Заметим, что и книга “Апокалипсическая секта” 1914 г. имеет прямое отношение к делу Бейлиса, ибо в ней деятельность основателя секты Кондратия Селиванова сопоставляется с деятельностью главы хасидов ХаБаДа ребе Шнеерсона. Именно его лицо оказывается, по Розанову, позади Бейлиса.
Таким образом, все эти книги стоило бы поместить в тот же том Собрания, где была републикована скандальная работа Розанова “Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови”, то есть в том “Сахарна”. Кстати, и “Сахарна” куда лучше смотрелась бы в томах “Листвы”. Но что сделано, сделано. И нам остается лишь осмыслить происшедшее.
Осмысление стоит начать с одной странности как раз в томе “Сахарна”. Здесь, в Приложении третьем, вдруг находим иллюстрацию на с. 412, отсутствующую в оригинальном издании “Обонятельного и осязательного отношения евреев к крови” 1914 г. Это изображение православного храма, неожиданное в контексте данной книги. Более никаких внеположных тексту иллюстраций книга не содержит[9].
Можно было бы не касаться здесь этого вопроса, однако именно проблема иллюстраций к книге Розанова “Возрождающийся Египет” станет одной из основных в наших заметках. Вообще говоря, семиотика розановских иллюстраций — проблема куда более важная, чем может показаться на первый взгляд. Еще цитировавшийся выше В.Б. Шкловский обращал специальное внимание на роль фотографий с рамкой и без рамки в коробах “Опавших листьев”, говоря, что как раз отсутствие рамки свидетельствует об особой интимности домашних фотографий семьи Розанова [10].
Этот же вопрос привлек внимание членов Московского лингвистического кружка при обсуждении работы В.Б. Шкловского[11].
Аналогом этой специфически выраженной интимности в книге “Возрождающийся Египет” являются выполненные рукой самого Розанова прорисовки египетских рисунков из многочисленных альбомов различных экспедиций. Таким образом, интимность “Египта” ничуть не меньше, чем интимность “Листвы”. А рукописные и карандашные прорисовки египетских памятников могут быть определены словами из выступления Б. Горнунга, который на упомянутом выше заседании Московского лингвистического кружка сказал о фотографиях из “Опавших листьев”, что “поскольку выражение тех или иных эстетических категорий осуществляется в различном материале, можно говорить об основном и вспомогательном способах выражения”. Таким “вспомогательным способом выражения” категории “интимности” и являются в “Египте” ручные прорисовки Розанова.
Следовательно, вопрос о качестве и количестве иллюстраций в “Египте” становится содержательным, а не чисто текстологическим. Между тем составители Собрания пытаются оправдать отсутствие иллюстративного ряда в новопубликуемых текстах так: “В письме к Мережковским, продиктованном незадолго до смерти, писатель с горечью говорит о неоконченных книгах: “Безумное желание кончить “Апокалипсис”, “Из восточных мотивов” и издать “Опавшие листья”, и все уже готово, сделано, только распределить рисунки “Из восточных мотивов”, но этого никто не может сделать. И рисунки все выбраны. Лихоимка свалила Розанова у порога””. И чуть ниже уже сами комментаторы и составители: “Труд остался незавершенным. Подобранные Розановым рисунки к неопубликованным выпускам № 4—12 только частично были им распределены по тексту. В рукописи во многих случаях имеются лишь авторские названия рисунков (в наст. изд. эти названия даны в угловых скобках)” [12].
Все это выглядело бы вполне убедительно, если бы на той же странице не был приведен список упомянутых Розановым полных названий источников. А среди якобы неопределимых рисунков не оказались названия типа: “План горы Фавора” (с. 289) или вовсе: “Текст из Масперо. 1) Часовня Гат-хор. Масперо. “Египет” Изд. “Проблемы эстетики”. Из серии “Ars Una — Species mille” Стр. 218—219, к рис. 316” [13].
Это прямое указание на то, где найти 5 подряд рисунков для главки “Деталь египетского рисунка”, так как все они из этой самой часовни Гат-хор.
В чем же дело? Что помешало найти эти рисунки в более чем доступном издании и поместить их в книге?
Ответ не так далек, как кажется. Он в самом тексте Розанова, который следует за рисунком: “Приходят худые мысли. Приходят священные мысли. Для нас — “худые”, для египтян — “священные”. Ведь “да” и “нет”. И египтяне нас не приглашают соглашаться с собой.
Но сущность страшнее, чем мы думаем, чем, наверное, уже предположил читатель. Правда, если сравнить бы сцены из той же “Une rue de Sakkarach”, то мы увидели бы, что человек прикасается к быку точь-в-точь так, как жена к мужу в другой сцене. <…>
{Рисунок: человек под быком, вскочившим на него}
Тайна заключается в том, что были Тургенев и Виардо — так себе: но Тургенев чувствовал (его собственные слова, со страстью сказанные в письме кому-то), что он “только туфля, в которую одевает свою ногу Виардо”, и затем бросает и просто забывает о ней.
Дело в том, что египтяне были несравненно нежны… Мы это уже знаем. Нежны как Тургенев, когда он писал “Бежин луг” и “Асю”. Ася — это его дочь. Вот они были так нежны. И — мощны ( пирамиды, сфинксы). И вот этот страшный Самсон, Самсон по силе и Дамаянти по кротости, и нашел в коровах свою “Далилу” и дал ей “остричь себе волосы”” [14].
Комментарии излишни. Тем более, что существует статья того же Розанова “Виардо и Тургенев”, построенная на тех же образах “дочери Аси”, но без Египта. Однако с выводом: “И столько воспев “историй любви”, он ни одной не довел до конца. Все любови бесплотные, без результата” [15].
Таким образом, мы подошли к главной теме В.В. Розанова: теме пола, фалла, любви платонической, любви физической и т.д.
И здесь необходимо обратиться уже к основному тексту “Возрождающегося Египта” (как назвал перед смертью свой текст Розанов и как он публикуется в Собрании) или “Из восточных мотивов” (как назывались три предреволюционных печатных выпуска розановского “Египта”). Мы будем цитировать и печатную и рукописную версии неоконченного главного труда позднего Розанова.
И вот тут-то находится, как представляется, разрешение “тайны” автора “Апокалипсиса нашего времени”.
Приведем два ряда цитат из “Возрождающегося Египта” по порядку их следования. Курсив в цитатах наш.
1. “Язычники допускались к участию в иерусалимском культе, — от них принимали все жертвы по обетам и жертвы доброхотные, так называемые недавот и недрим, т.е. всесожжения, хлебные приношения и возлияния. Не принимались от язычников только специальные еврейские жертвы — как жертва за грех, жертва от гноеточивых и родительниц (смотри все истории Талмуда). Ученые вяло и сонно приводят эти факты, не падая со стула от страха: хотя вся причина упасть — есть. Ибо ведь это в переводе на факты теперешней религиозной жизни говорит о такой близости язычества и иудейства, какой еще нет между католиками и православными, между лютеранами и католиками” (с. 13—14).
2. Говоря об омовении мусульманина перед входом в мечеть и вспомнив об иудейских омовениях, Розанов пишет: “Как у израильтян, только тот “священник”, который без “коросты”, без “болячки”, весь чист телесно. Закон один, одна мысль <…> Когда, лет 20 назад, я увидел этот рисунок у Масперо в “Hist. D’Or.” — я тоже чуть не свалился со стула. Потому что в это именно время у меня замелькала мысль, что наши ноги оканчиваются “головками”, в коих подошва – “лицо”, а “подъем”, где нога “горкой” — затылок” (с. 92; здесь и далее цитаты из впервые опубликованного текста).
Заметим, что именно в не опубликованной при жизни Розанова, но вошедшей в Собрание книге “Во дворе язычников” [16] обсуждается вопрос о приношении язычниками жертв в Иерусалиме.
Характерно, что в 1903 г. в неопубликованном тогда предисловии к этой книге В.В. Розанов утверждал невозможность кровавых жертвоприношений у иудеев, называя подобное обвинение язычеством. Это важно отметить, так как книга “Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови” 1911—1914 гг. займет свое важное место в нашем анализе.
3. “Лучи его (солнца. — Л.К.), все, все, каждый — оканчивается человеческою рукою. Это-то увидев, я упал. Но разве можно устоять” (с. 154; полужирным выделено Розановым).
И здесь Солнце, разумеется, прародитель жизни, “Отец и податель всего сущего”.
4. “И еще посмотрите: солнце все залито кровью. Оно — полнокровно. В нем — жилы и пламень жара. Как и мы наблюдаем в органе, когда он желает. ЕГИПЕТСКОЕ СОЛНЦЕ С РУКАМИ. Первый раз, как в великом “Denkmaler” Lepsius’а, дойдя до соответствующего тома, я увидел это изображение Солнца, — я едва мог удержаться на стуле, чтобы не упасть…” (с. 156).
5. ““Посеял пшеницу — и выросла пшеница”. Все дикари это делали: но египтянин первый упал со стула при этом, и цивилизация как благородное — началась” (с. 158). В этом “египтянине” не трудно узнать самого В.В. Розанова.
6. ““А солнышко-то, — ведь оно вечно”. И нет тревоги и тоски, — однако при условии, если есть дети. У Моисея всюду мелькающая строка в законах, о бесплодных или при угрозах бесплодием за порок, преступление: “душа такого-то истребится из народа своего” — прямо вынесена из Египта. Это сказал ему египтянин, упавший со стула при мысли о растении. Как из Египта и великая его строка, от которой много лет тому назад я тоже чуть не свалился со стула, прочитав после кратких “Историй Ветхого Завета”, полные слова полной Библии…” (с. 159).
Для любого, знакомого с историей русской философии, очевидно, что сквозной мотив “Возрождающегося Египта” связан с одним из знаменитейших фактов из жизни В.В. Розанова. Описание этого случая мы приведем в изложении лучшей на сегодняшний день книги обширнейшей розановианы: “В феврале 1900 года Соловьев решил устроить публичное чтение своей “Повести об Антихристе”. В кульминационный момент повествования, когда зал Городской думы при гробовой тишине внимал полной мистической экзальтации речи философа, похожего на библейского пророка, вдруг раздался страшный грохот: под задремавшим Розановым рухнуло кресло. Неважно, задремал ли он на самом деле (скорее всего, так) или просто разыграл падение со стула — в этом падении по-своему выразилось его равнодушие к соловьевской лекции. На следующий день в “Новом времени” появилась анонимная заметка “Мнимо упавшего со стула”, то есть Розанова, который объяснял свое падение тем, что мебель в Городской думе очень дряхла. Задремал же он потому, что лекция была слишком скучна, “во всяком случае не была гениальной”, так как образ антихриста неправдоподобен и неостроумен: он чересчур подражает Христу. <…>
Той же теме, лекции “странного содержания” (о том, что “в воздухе Антихристом пахнет”), посвящена и заметка Розанова “На лекции Соловьева”, помещенная в “Мире искусства” <…> Неприятие соловьевской лекции является в большей степени отражением антихристианских настроений самого Розанова, чем мотивировано недостатками образа, созданного Соловьевым. <…>
16 мая 1900 года появилась еще одна статья Розанова о Соловьеве, “Что приснилось философу”, в которой он осудил фельетон Соловьева “О поддельном добре”, содержавший, в связи с отрицательной оценкой мыслителем философских взглядов Льва Толстого, маловразумительные обличения какой-то воображаемой секты “дыромоляев”” [17].
Это концентрированное изложение ситуации 1900 г. (с учетом того, что “смысл любви” для Соловьева и Розанова был едва ли не противоположным) позволяет нам продолжить анализ “Возрождающегося Египта” и привести цитаты, которые явно отсылают к упомянутой секте “дыромоляев” (это вторая группа цитат из той же книги Розанова):
1. “Мы — нашли древность. Нашли оправдание древних, которые не напрасно же молились четыре тысячелетия, не “в пустую дыру молились”, а слагали гимны и молитвы, и совершенно истинно слагали, тому же Живому Богу, как и мы” (с. 101).
2. “О, как мы ждем!! Что за тайна в этих вечных “ожиданиях”, которые однако так присущи человечеству и присущи всемирной истории.
— Чего ты, человече, ждешь?
— И стоит человек. Смотрит в море. В угол. Молится “в дыру” (“дырники”, “щельники”, “не моляки” — христианские секты)…” и далее рассуждение о “хочу” и “не хочу” в характерной розановской аранжировке “угасшего желания” или связи “между двумя любовями” (с. 279).
И там же, страницей ранее объяснение, что речь идет об Апокалипсисе Египтян.
Теперь уже безо всякого сомнения можно сказать, что одной из самых существенных линий розановского “Египта” является продолжение полемики с В.С. Соловьевым о его Апокалипсисе — “Краткой повести об Антихристе”. Следовательно, и в “Апокалипсисе…” Розанова мы должны найти подобные следы. Они не заставят себя долго ждать. Так, знаменитая глава “Надавило шкафом” заканчивается возгласом: ““Человека задавило”, и не хочу слушать “Подражание Фомы Кемпийского”” [18].
Имеется в виду работа “Четыре книги о подражании Христу” этого апологета. Таким образом, то, что мы читали в рассказе о падении со стула на лекции В.С. Соловьева, о претензиях Розанова к образу антихриста, слишком напоминающего Христа, да и то, что описывал В.А. Фатеев, говоря об антихристианских настроениях Розанова времен “Апокалипсиса” В.С. Соловьева, повторилось в 1917—1918 гг.
Теперь остается понять, какая связь между “Повестью об Антихристе” и проблемой фалла в “Египте”?
Оказывается, более чем прямая. Ведь основное достоинство Египта — его обрезания и мистерии, унаследованные, по мнению Розанова, евреями. А вот основной момент “Повести об Антихристе”: “Но только что император стал считать себя крепко стоящим на почве религиозной и по настоятельным внушениям тайного “отчего” голоса объявил себя единым истинным воплощением верховного божества, как пришла на него новая беда, откуда никто ее не ожидал: поднялись евреи. Эта нация, которой численность дошла в то время до тридцати миллионов, была не совсем чужда подготовлению и упрочению всемирных успехов сверхчеловека <…> И вдруг они восстали, дыша гневом и местью <…> Дело в том, что евреи, считавшие императора кровным и совершенным израильтянином, случайно обнаружили, что он даже не обрезан. В тот же день весь Иерусалим, а на другой день вся Палестина были объяты восстанием. <…> Все еврейство встало как один человек, и враги его увидели с изумлением, что душа Израиля в глубине своей живет не расчетами и вожделениями Маммона, а силой сердечного чувства — упованием и гневом своей вековечной веры” [19].
Теперь, кажется, понятен ответ на вопрос одной из глав “Апокалипсиса…” В.В. Розанова: “Почему на самом деле нельзя устраивать евреям погромов?”
Да просто потому, что лишь они сами могут определить в соответствии с Апокалипсисом, кто есть истинный Мессия. Ведь первыми спасутся все равно лишь истинные иудеи. Другое дело, что фраза Розанова вполне двойственна и может быть прочитана как “Почему евреям нельзя устраивать погромы другим?”!
Но от этого не меняется смысл сопоставления текстов В.В. Розанова и В.С. Соловьева. От этого, скорее, становится ясно, что русскую революцию В.В. Розанов воспринял как торжество “Возрождающегося Израиля”. А, как мы знаем, все лучшее в Израиле, но утерянное христианством идет из Египта. И это оставалось последней надеждой В.В. Розанова в его закатные дни.
Разумеется, общее сопоставление идей и взглядов двух русских мыслителей не входит в нашу задачу, однако структура их диалога, похоже, благодаря “Возрождающемуся Египту” прояснилась.
Теперь нам стоит вернуться к тому Собрания, где опубликован “Возрождающийся Египет”, и взглянуть на то, что сопровождает этот текст в 14-м томе. Напомним, что это в основном тексты времен дела Бейлиса 1911—1914 гг. Насколько такое соседство, причем даже не до, а после текста “Египта”, отражает взгляды Розанова 1917—1918 гг.? Насколько независимы тексты “Египта” и “Апокалипсиса…”?
Вновь обратимся к текстологическим преамбулам томов Собрания.
“В архиве многие из этих фрагментов [“Последних листьев”] мы находим не только среди рукописей с одноименным названием, но и в материалах “Апокалипсиса нашего времени”. Более того, многие статьи из этих фрагментов Розанов перемещал из “Последних листьев” в “Апокалипсис” или наоборот, из “Апокалипсиса” в “Последние листья”. Об этом говорит и содержимое книг (разные варианты одной статьи можно обнаружить и там, и здесь) <…> Розанов планировал включить их то в “Апокалипсис”, то в “Последние листья”. Наконец, о родстве этих книг говорят и сами рукописи, запечатлевшие процесс работы писателя” [20].
Это — во-первых. А во-вторых, уже в преамбуле к “Возрождающемуся Египту” читаем: “Рукописные варианты нескольких фрагментов, подготовленных Розановым для “Возрождающегося Египта”, сохранились и в других его архивных материалах. Так, в рукописи “Апокалипсиса нашего времени” (РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 234) имеются черновые варианты текстов “Шакал”, “Моисей и Египет”, начало эссе “Вечное Афродизианство” (без даты), вариант очерка “О поклонении аписам у древних Египтян”. В архивных материалах “Последних листьев” (Государственный литературный музей. Ф. 362) имеются черновые варианты записей Розанова “Тайна человеческого рта”, “Тайна Озириса”, “Тайна Дианы Ефесской”, ранняя редакция очерка “Тайна скарабея” (без заглавия). В “Сахарне” (РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 229) сохранилась рукопись очерка “Почему фараоны хоронились не при основании пирамид?”. В настоящем томе Собрания сочинений эти тексты публикуются впервые в соответствующих разделах “Возрождающегося Египта”” [21].
Теперь достаточно суммировать сказанное, чтобы стало ясно: разделить ряд поздних розановских текстов на четко составленные книги даже при наличии “Симфонии”, как в случае с “Апокалипсисом…”, — невозможно. На наш взгляд, все это свидетельствует об одном — в последние месяцы жизни Розанов объединял материал в некое новое единство, которое нам уже никогда не воссоздать, и не обращал внимания на напечатанные ранее куски “Апокалипсиса…” и “Восточных мотивов”.
Косвенно свидетельствуют об этом и умозаключения С.Р. Федякина (именно он, похоже, не без идеологической ангажированности, скомпоновал два важнейших тома Собрания) в послесловиях к “Египту” и “Апокалипсису…” [22].
О том же сообщала дочь В.В. Розанова в письме к Э. Голлербаху, описывая кончину своего отца, как “светлую осанну Христу”. И в том же письме дочь протестовала против, как она говорила, некоей еврейской легенды: “Перед смертью (Розанов. — Л.К.) действительно причастился, но после этого сказал: “Дайте мне изображение Иеговы”. Его не оказалось. “Тогда дайте мне статую Озириса”. Ему подали и он поклонился Озирису… Это — евреи — Гершензон, Эфрос и др. Буквально всюду эта легенда. Из самых разнородных кружков. И так быстро все облетело. Испугались, что папа во Христе умер, и перед смертью принял Его. И поклонился Ему” [23].
Нам, естественно, и в голову не может прийти, что евреи Гершензон или Эфрос представляют себе, как выглядит (!) Иегова. Поэтому и приурочение легенды им вызывает сомнение. Тем более, что кончина Розанова могла быть вполне христианской. Это, однако, ничего не меняет в смысле его публицистических писаний. И вряд ли стоит приурочивать их к моменту кончины, писались они явно раньше.
А вот состав тома “Возрождающийся Египет” Собрания с приложением текстов времен дела Бейлиса явно противоречит желанию самого Розанова. Здесь достаточно просто открыть тот самый “Апокалипсис…” и прочесть: “Живите, евреи. Я благословляю вас во всем, как было время отступничества (пора Бейлиса несчастная), когда проклинал во всем. На самом же деле в вас, конечно, “цимес” всемирной истории: т.е. есть такое “зернышко” мира, которое — “мы сохранили одни”. Им живите. И я верю, “о них благословятся все народы”. — Я нисколько не верю во вражду евреев ко всем народам. В темноте, в ночи, не знаем — я часто наблюдал удивительную, рачительную любовь евреев к русскому человеку и к русской земле.
Да будет благословлен еврей.
Да будет благословлен и русский” [24].
А ведь это из опубликованной части… Это вновь ответ на вопрос о том, почему же все-таки нельзя устраивать евреям погромов.
Да и смена названий поздних книг Розанова с “Сергиевых березок” на “Апокалипсис…” и с “Восточных мотивов” на “Возрождающийся Египет” была связана с тем, что Розанов, как он сам писал, увидел “возрождающийся Израиль”. И это уже прямая апокалиптика.
С ней менее всего связываются тексты Розанова о деле Бейлиса; зато легко связывается имя о. Павла Флоренского, сенсационная публикация писем которого о соавторстве в “Обонятельном и осязательном отношении евреев к крови” опубликована в томе “Сахарна” [25]. То, что эта переписка до сих пор не опубликована, существенно затрудняет анализ отношений двух соратников да и структуры полемики В.В. Розанова с В.С. Соловьевым по еврейскому вопросу. Той самой полемики, суть которой приоткрывает для нас публикация неизвестных частей “Египта” и “Апокалипсиса”.
Наконец, в плане Собрания сочинений, составленном Розановым, на который мы ссылались в самом начале наших заметок, сказано о двух разных сериях этого планировавшегося издания. Так, т. 38 должен был стать “Восточными мотивами”, а часть Б 2-й серии “Религия” должна была содержать тексты на тему “Иудейство”. Т. 9 1-й серии — “Иудаизм (статьи, выражающие положительное отношение к иудейству) <…> [в том числе] “О библейской поэзии”, “Сущность иудаизма” и проч.”, и т. 10—11. “Иудей (статьи с отрицательным отношением к иудейству)”.
Следовательно, сам Розанов не собирался “разбавлять” свои “еврейские” тексты египетскими и прочими. К тому же он сам ясно указал здесь место статьи “О библейской поэзии”, да и “Тайны Израиля”. Все эти тексты и “Египет” относятся к трем разным разделам единого розановского замысла.
В любом случае, вольно или невольно, составители Собрания существенно исказили картину творчества русского публициста и мыслителя, когда совместили в одной книге “Египет” с “Тайной Израиля”.
В следующем томе Собрания, который должен выйти вслед за “Египтом”(1915—1918 гг.), обещан наконец “Семейный вопрос в России” (1902—1903 гг.!), однако в нем составители легко могли бы найти уже сейчас массу нужных иллюстраций для публикации “Египта”, тем более что все они даны к текстам, близким к этой книге Розанова.
И наконец — об отсутствии иллюстраций в томе “Египта”, иллюстраций “поднимающегося Озириса”. Об этом писал сам Розанов в конце “Египта”: “Порок и просто, можно сказать, преступление (ученое преступление), что, например, передавая “воскресение Озириса” в специальном филологическом журнале в Харькове, где уже можно “все поместить”, так как и читает этот журнал почти что один человек, наш прекрасный и серьезный египтолог, однако, передал (рисунок) неверно “воскресающего Озириса”. И когда я его спросил по телефону (прочитав подаренный им мне оттиск его статьи), “почему он передал изображение неверно”, он мне ответил: “Откинутая мною часть изображения Озириса не имеет значения”” [25].
Мы уже упоминали, что в книгу Розанова “Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови” в Собрании составителями была по неизвестным причинам вставлена фотография православного храма, а в “Египте”, в свою очередь, отсутствуют предусмотренные самим Розановым иллюстрации.
По этому поводу сам Розанов писал, реагируя на поступок харьковского коллеги: “Но ведь Египту судить, его жрецам судить, — “как изображать Озириса в миг его воскресения”, а не Петрограду судить и не Тураеву судить. Не правда ли? Не ясно ли? Тайну “воскресения” — египтяне разгадали. Первые. Как же не передать точь-в-точь то самое, что нарисовали, изображая “воскресение своего бога”? Боже, Боже… Но это именно – “вынуть мозг из-под глаз”” [26].
Мы считаем необходимым сопроводить наш текст о розановском “Возрождающемся Египте” “верным” изображением Озириса, многократное и многовариантное повторение которого в тексте книги привело бы к большим проблемам для тех, кому дорог благостный и примиренный Розанов.
А вот как он сам хотел показать свой Египет:
“1) Сцена Озириса с fall., коему приносят девушки цветы.
2) Сцена Озир. С фалл., коему жрец совершает курение.
3) Сцена Озир. С фалл., коему приносят в жертву 6 телят.
— Ну, вы видели, читатели, ЧЕМУ поклонялись египтяне?
— Неужели?!.. Да… Но…
— Дело не в “неужели”, а вы ВИДЕЛИ?..
— Трудно поверить… Однако же… Но…
— С “но” мы потом будем говорить. Но ВЫ ВИДЕЛИ?” [27]
Итак, чтобы понять не оскопленного публикаторами розановского Озириса, а розановский Египет, надо увидеть не фальсифицированную версию “Обонятельного и осязательного отношения евреев к крови” с неуместной церковью, а то, что мы приведем здесь из современной книги, посвященной памяти Ивана Баркова [28].
Ведь, право, несколько слов Э.Ф. Голлербаха о Розанове говорят нам больше, чем многотомье, стыдливо прикрывающее “неприличие”: “Почитатели розановского иудаизма утверждают, что православное настроение Розанова было всецело подготовлено свящ. Флоренским. П.А. Флоренский действительно имел большое влияние на Розанова и старался укрепить его в православии, но я не допускаю и мысли, чтобы Флоренский мог бы “инсценировать христианскую кончину”. Повторяю, бессмысленных легенд не существует. Поэтому не станем отвергать “гипотезу Гершензона—Эфроса”, если она даже и лишена фактического основания. Но противоречие с самим собою (выразившееся в “христианской кончине”) несравненно более похоже на Розанова, чем идейная последовательность” [29].
Это действительно так. Однако именно публикация “Апокалипсиса…” и “Египта” в полном виде позволяет теперь говорить о последовательном, едва ли не монистическом Розанове от “Юдаизма”, “Семейного вопроса в России”, “Во дворе язычников” через “Людей лунного света”, “Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови”, “Листву” к “Апокалипсису нашего времени” и “Возрождающемуся Египту”. Эпоха 1897—1918 гг. в русской мысли вполне может быть обозначена как переход от “Краткой повести об Антихристе” В.С. Соловьева к “Апокалипсису нашего времени” В.В. Розанова; от Апокалипсиса рубежа веков к Апокалипсису русских революций 1917 г. Но, чтобы увидеть это, не стоит произвольно тасовать сочинения русского мыслителя в праздной надежде, что кто-то будет их читать том за томом в порядке, предложенном составителями Собрания.
Адепты умиротворенного христианского Розанова с упорством, достойным лучшего применения, заботятся о нравственности читателей своего кумира. Особенно преуспел в этом С. Федякин, чьими статьями сопровождаются тома “Египта” и “Апокалипсиса…”. Как раз отсутствие “Уединенного” и “Опавших листьев” позволило составителям Собрания проделать с поздним Розановым свою “операцию”. Ведь в “Уединенном” без труда находим: “У христиан все “неприличное” — и по мере того, как “неприличие” увеличивается — уходит в “грех”, в “дурное”, в “скверну”, “гадкое”; так что уже само собою и без комментарий, указаний и доказательств, без теории, сфера половой жизни и половых органов, — этот отдел мировой застенчивости, мировой скрываемости, пала в преисподнюю “исчадия сатанизма”, “дьявольщины”, в основе же — “ужасной, невыносимой мерзости”, “мировой вони”” [30].
Ведь именно против подобной “кастрации” Древнего Египта выступал Розанов всю свою жизнь. Именно это было его духовным завещанием. Именно об этом спорил он с В.С. Соловьевым. Пришли же мы к ситуации, когда составители Собрания выбросили важнейший иллюстративный материал из книг Розанова (даже тот, который четко указал с номерами страниц в конкретных изданиях сам автор). Проект издания Собрания несколько раз претерпевал изменения и в своем следовании замыслу Розанова, и в составе, и в степени полноты, и в степени идеологической ангажированности, которая стала увеличиваться в последние годы после выхода “Обонятельного и осязательного отношения евреев к крови” в составе тома “Сахарна”. В итоге теперь надо, пользуясь техническими достижениями компьютерной эры, просканировать вышедшие тома Собрания, расположить тексты так, как их хотел видеть сам Розанов (или на худой конец — по возможности хронологически), распечатать их и переплести заново в строгий коленкор без игривых финтифлюшек цветных меняющихся суперов. Тогда можно будет прочесть Розанова адекватно, без чужого идеологического диктата, без, постмодернистски говоря, террора составителей.
Таково происшествие с Розановым в “Республике”. Не стоило ли издать Розанова в какой-нибудь “Монархии”?! Впрочем, здесь могут возникнуть совсем другие — новые проблемы. Похоже, что для полного Розанова вновь нет места на интеллектуальном небосклоне России.
1) Николюкин А.Н. Живописец русской души // Розанов В. Собр. соч. Итальянские впечатления. Среди художников. М., 1994. С. 15.
2) Розанов В.В. Сахарна. Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови. М., 1998. С. 7—275; Он же. Когда начальство ушло… 1905—1906 гг. Мимолетное. 1914 год. М., 1997. С. 193—596; Он же. Мимолетное. 1915 год. Черный огонь. 1917 год. Апокалипсис нашего времени. М., 1994. С. 5—335; Он же. Последние листья. 1916 год. Последние листья. 1917 год. Война 1914 года и русское возрождение. М., 2000. С. 5—253.
3) См.: Розанов В.В. О себе и жизни своей. Уединенное. Смертное. Опавшие листья. Апокалипсис нашего времени. М., 1990. С. 37—576.
4) Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. Вып. 1—10. Текст “Апокалипсиса”, публикуемый впервые. М., 2000. С. 393.
5) Шкловский В.Б. Розанов // Шкловский В.Б. Гамбургский счет. Статьи — воспоминания — эссе (1914—1933). М., 1990. С. 128—129.
6) Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. С. 393 (Комментарии).
7) Там же (курсив мой).
8) См.: Розанов В.В. Возрождающийся Египет. Апокалиптическая секта (Хлысты и скопцы). Малые произведения 1909—1914 годов. М., 2002.
9) Содержит она, однако, одну поразительную опечатку в тексте письма еврея Э.Л. Беренса, причем в тексте основной иудейской молитвы: “Шоа (так! — Л.К.) Исраэль!”
Обратим внимание, что вместо возгласа “Шма Исраэль!” (“Слушай, Израиль!”) здесь напечатано слово “Шоа”, означающее всесожжение. Применительно к еврейскому народу слово это стало применяться после Второй мировой войны как синоним слов “Катастрофа”, “Холокост”. Не хотелось бы думать, что все описанное сделано по чьей-то злой воле как грубая издевка над читателем.
10) Шкловский В.Б. Указ. соч. С. 126—127.
11) Протокол заседания Московского лингвистического кружка 3 апреля 1921 года // Кацис Л.Ф. Владимир Маяковский. Поэт в интеллектуальном контексте эпохи. М., 2000. С. 196—198.
12) Розанов В.В. Возрождающийся Египет. С. 501—502.
13) Там же. С. 262.
14) Там же. С. 262—263.
15) Розанов В.В. Виардо и Тургенев // Розанов В.В. О писателях и писательстве. М., 1995. С. 440.
16) См.: Розанов В.В. Во дворе язычников. М., 1999.
17) Фатеев В.А. С русской бездной в душе: Жизнеописание Василия Розанова. СПб.; Кострома, 2002. С. 262—263.
18) Розанов В.В. Апокалипсис… С. 50.
19) Соловьев В.С. Краткая повесть об Антихристе // Соловьев В.С. Соч.: В 2 т. М., 1988. Т. 2. С. 760.
20) Федякин С.Р. О последней книге Василия Розанова // Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. М, 2000. С. 381.
21) Тем не менее текст “Тайна Озириса” опубликован и в томе “Последние листья” (с. 161—162) и в “Возрождающемся Египте” (с. 210—211). Похоже, что публикаторы не стремились к связке вышедших и новых томов, употребляя слово “впервые” безответственно.
22) См.: Федякин С.Р. Указ. соч. С. 384; Он же. Сокровенный труд Розанова // Розанов В.В. Возрождающийся Египет. М., 2002. С. 498—499.
23) Голлербах Э.Ф. Последние дни Розанова // Розанов: Pro et Contra. Антология. СПб., 1995. Т. 2. С. 313.
24) Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. М., 2000. С. 58.
25) Эта публикация сразу же привлекла внимание серьезных ученых и стала основой отдельного выпуска немецкоязычного собрания сочинений Флоренского “Materialen zu Pavel Florenskij” / Berlin und Zepernik, 2001 (Pavel Florenskij: Werke in zehn Lieferungen. Appendix 2), с содержательными комментариями об отношении о. Павла к проблеме “ритуального убийства” и кровавого навета. Мы благодарим проф. М. Хагемайстера, который познакомил нас с этой книгой.
26) Розанов В.В. Возрождающийся Египет. С. 321.
26) Там же. С. 322.
27) Там же. С. 222.
28) Ил. взяты из книги: Князькин Н.В. Русский Приап Иван Барков. СПб., 2002. С. 13—14 (тут они воспроизведены по: Gilles NОret. Erotica Universalis. KЪln, 1994).
29) Голлербах Э.Ф. Последние дни Розанова // Розанов: Pro et Contra. Антология. СПб., 1995. Т. 2. С. 314.
30) Розанов В. Уединенное // Розанов В. О себе и жизни своей. Сост. В. Сукача. М., 1990. С. 64.