(К 130-летию Н.И.Ашмарина). Marginalia
АЛЕКСАНДР ФУРСОВ
Опубликовано в журнале Новый ЛИК, номер 3, 2000
АЛЕКСАНДР ФУРСОВ
МЕТАФИЗИКА ЯЗЫКА
Маргиналии к “Thesaurus Linguae Tschuva — Schorum”
Для меня язык — способ постижения истины. В слове скрыты законы бытия, тайны мироздания. Слово – живое. Оно светится от радости, когда его используют в речи, его читают, особенно — когда произносят – ясно, интонационно четко, когда им наслаждаются, его изучают. Чем весомее внимание к нему, тем живее его реакция, его отклик. Так, светясь, наполняясь им же порождаемым светом, вдруг взрывается и расширяется в самом себе, открывается до сокровенных глубин своих, которые есть уже иное. Иные координаты, иные пространства, иная перспектива бытия.
Тогда понимаешь, что всякое слово дано нам в проекции “вид снизу”. Мы взираем на него, как взирали бы из толщи земной на корни деревьев. Нам открыт только корень его, в своей вывороченности напоминающий по форме человеческий мозг, а ствол его, ветви, листья, крона, плоды – это все скрыто от нас, ибо действительно существует в иных координатах, иных пространствах, иной перспективе бытия. Корень в дереве не есть самое гармоничное в его организме, ибо весь в переплетениях, узлах, изломах. Этим и неприятен взору, привыкшему любоваться строгой геометрией ствола, листьев, плодов. Нам явленное слово есть только корень его, но мы любуемся и наслаждаемся им, как будто оно есть верх гармонии и красоты. В нашем земном мире корни небесные видятся как исполненные высшей гармонии кроны. А каковы тогда сами кроны – там?.. Ствол, крона – не здесь. Слово здесь – низ верха, указатель верха, подножие трона, первая ступень к трону-небу. Слово здесь – в переплетениях, в узлах, изломах – то есть в своих языковых ипостасях (как и все в этом материальном мире – и в первую очередь жизнь, судьба). Здесь оно не едино. “ Тот, о ком священная традиция наставляет как о едином, служит опорой различных сил; он, будучи не раздельным, проявляется как раздробленный из-за этих сил. Хотя и единое, оно многообразно разделяется толкованиями разных традиций” (Бхартрихари “Трактат о речении и слове”, V- VI в.в.). Но в нем особая энергия, пробуждающая, зовущая, влекущая к истине – созидающая человека во всей полноте. “В языкознании давно уже существует два основных, несогласных между собой течения: в первом на первом плане – логика, во втором – психология. Собственно язык как созидающая энергия” (А.Ветухов.“Начатки русской грамматики”, ХХ в.). Слово — в земном, материальном мире– корень самого себя, и потому в нем — корни всех вещей, ибо нет вещи не названной, не отраженной в слове. “В языке содержится ряд механизмов, связанных с познавательной способностью человека, раскрывающих корни вещей” (П.Флоренский. Письма к А. Ветухову, ХХ в.).
Меня интересует язык как опора различных сил Бхартрихари, созидающая энергия Ветухова, раскрывающая энергия Флоренского. Помощниками в таком рассмотрении языка служат словари. Но редко какой из них составлен для решения трехипостасной задачи – опорной, созидающей, раскрывающей. В ряду подобных трудов “Словарь живого великорусского языка” В. И. Даля, “Полный церковно-славянский словарь” священника Гр. Дьяченко, “Японско-русский учебный словарь иероглифов” Н. Конрад, “Тибетско-русско-английский словарь с санскритскими параллелями” Ю. Рериха. Открытием последнего времени для меня стал 17-томный “Словарь чувашского языка” Н. И. Ашмарина. “Каждое слово языка в его первоначальном значении это отражение первобытной мысли, воспоминание о старом обычае, обломок старого быта, отзвук забытой мелодии, памятник старого мировоззрения, отпечаток древнего понимания природы” ( Н. Ашмарин, ХХ в.). Чувашский ученый, как и Флоренский, стремится к постижению первоначальности, корневости, духовной объемности слова. Его “Словарь…” устройством всего своего духовного организма (выбор фразеологии, связанной с мировоззрением народа, его мифологией и философией) служит мысли — ее пробуждению, росту, расцвету. Он – как свет, скрыто пребывающий в огниве. Коснись его духовным сознанием, и заблещут молнии познания. “Точно так же, как свет, сокрыто пребывающий в огниве, служит причиной другого света, так и слово, пребывающее в сознании, становится причиной других, звучащих по отдельности слов” (Бхартрихари).
Откроем один из томов “Словаря…”.
Й.п игла. Искали как иголку (внимательно). Когда я была беременна Андреем, то во сне брала иголку с ниткой – Андрей остался жив; когда была беременна Степанидой – брала иголку без нитки – Степанида через две недели по рождении умерла.
Й.пл.-хулё шиповник. (Не велят есть его ягод, говоря, что из него был сделан венец Христа.)
Й.пл.-хорлёхан крыжовник.
Й.п ку= игольные уши. Как шелк в ушке иглы (о девушках; сравнение).
Й.п-тёрёшш. длина иглы = ничтожная величина.
Й.пк.н слово, точное значение которого неизвестно. Название черного узора, вышитого по белому полю.
Й.пк.нле шётёкла название узора. Извилистая линия – шитье шелком, блестящего темно-малинового цвета.
Сорпан й.пк.н туас (предварительный узор черными нитками, после которых шьют шелком).
Новым светом освещаются слова “шиповник”, “крыжовник” в их сочетании с Христовым венцом. Шиповник — Христос – крест. Благодаря “кресту” возможно очень интересное духовно- этимологическое понимание слова “крыжовник”.Ведь “крыж” в славянских языках означает “крест” – в церковно-славянском, белорусском, чешском. (На польском – кржиж.) Шиповник – Христос – крест – крыж – крыжовник. В русском языке слова шиповник и крыжовник этимологически не связаны. В чувашском языке — они родственны благодаря слову й.пл.: игла, шип. Существует и межъязыковая этимология. “Великие мудрецы провозгласили, что слова, их значения, а также связь между ними вечны” (Бхартрихари). Благодаря ей выясняем, что в состав этих слов входит составляющая “крест”. Значит, слово “крест” равно слову “игла” (“шип”). И то, и другое растение известно своими иглами-шипами. Впрочем, как и своими плодами, которые, когда поспеют, — очень душисты и полезны для здоровья. Плод зреет среди игл-шипов. Духовное существо человека зреет среди игл-шипов мира. Скажу иначе. Плод зреет среди крестов. Среди кладбищенских крестов мира зреет новое духовное существо человечества – Богочеловечество. В своих метафизических глубинах слова “игла” и “крест” совершенно совпадают.
Давайте воспользуемся этим знанием (игла есть крест) и прочитаем отрывки из двух чувашских народных сказок “Как крестьянский сын за солнце работал” и “Земля поглотила”:
“Вернулся крестьянский сын вместе с невестой в царский дворец. Царь спрашивает у дочери:
— Видят ли теперь глаза твои?
— Когда мы подходили к городу, я за семнадцать верст увидела тебя на балконе, — ответила дочь.
Отец не поверил. Он вышел с дочерью на подворье, нарочно уронил среди щепок и сенной трухи иголку (крест) и принялся ее искать. Дочь спросила:
— Что ищешь, отец?
— Иголку обронил и вот никак не найду, — сказал царь.
— Да вот же она лежит! – сказала дочь, еще издали увидев иголку. Она тут же подняла ее и протянула отцу. – Эта?”
“Дочь успела превратить подругу в иголку (крест) и приколоть ее к платью.
— Что за иголку ты там прикалываешь? – заметила старуха. – Давай я хоть ее проглочу.
— Где же я достану другую иголку и чем буду шить? – и на этот раз отговорилась дочь”.
Человек должен обладать духовным зрением. Оно подобно игле в своей остроте. Быть подобным игле в нашем случае – значит обладать способностью к объемному взгляду на событие – в его обыденном (горизонталь) и метафизическом (вертикаль) значении. Этой способностью обладают сказочные герои. ( Ею обладал русский поэт и философ Даниил Андреев. В своей книге “Роза мира” он рассмотрел мировую историю в ее земной и небесной ипостасях.)
Быть духовно внимательным – значит не проходить мимо себя, то есть ценить каждое мгновение своей жизни, внутренне осваивая его, тем самым его увеличивая и делая возможным его большее рассмотрение и познавание. В этой духовной остроте, этой духовной идентификации – преображении “я есть игла”, возможно, и заключено спасение каждого из нас. (В сказке девушка спасает свою подругу, превращая ее в иголку, чтобы колдунья — мать не погубила ее, а потом возвращает подруге ее прежний вид.) Так, видимо, и Господь призывает каждого из нас к сужению себя, к духовному преображению “я – игла – крест” при жизни и успокаивает под крестом в смерти для того, чтобы спасти от опасности, о которой знает только Он, и когда она минует, возродить к новой, просветленной, преображенной, вне горя и слез жизни.
Слово есть реакция человека на мир – его отклик. Мир настроен на общение с человеком. Мир каждое мгновение обращается к нему, обращает его внимание на то или иное событие. Ничто не случайно, во всем есть смысл, все события связаны друг с другом. Будьте в связи с миром. Отвечайте ему взаимностью. Мир – великая и дорогая вещь, чтобы его завоевать или купить. Но его возможно духовно копировать, духовно подражать ему. Надо “уметь слышать внутреннее звучание природы и воспринимать внутреннее звучание людей… Не стоит задумываться о будущем…Будущее само сложится неожиданно для тебя и вопреки расчетам “кует крепчайшее звено сцепленье косвенных событий”. Вот, к косвенным событиям и надо быть внимательным, они часто оказываются более значительными, чем те прямые, на которых строятся наши расчеты” (Флоренский. Письма с Дальнего Востока и Соловков). Для чуваша естественно подобное внимание к косвенным событиям, реакция на всякое малое незначительное бытийное событие. То есть, для него нет малых и незначительных событий. Он духовно внимателен. Его духовный взор просветлен и готов разыскать иголку смысла в горе трухи бытия. Эта реакция выражается в многочисленных словах-подражаниях.
Йёшт подражание короткому, оборванному, скользящему движению.
Й.ппи аллине йёшт к.рсе кар. (“вхождение иголки в мягкое”).
Й.п.л подражание быстрым и мелким движениям мягкого слизистого тела, напр. хвостика рыбки.
Вашшён подражание сильному дуновению ветра.
Вожж подражание шуму жита, вскидываемого лопатой при веянии.
Вёкёлт подражание быстрому выпаданию или спрыгиванию.
Вёл подражание более или менее мощному колебанию.
В.р подражание движениям быстро разлетающихся или шумно кишащих насекомых.
И др.
Чуваш замечает все – как входит игла в мягкое или твердое, как дует ветер, как плывет рыба, как колеблется воздух, как ведут себя насекомые и т.д. И все у него находит отражение в слове.
У чуваша развит тот духовный механизм восприятия мира, который Даниил Андреев называл “боковым осязанием”: “Чтобы развить в себе способность постоянной фиксации осязательных восприятий и углубленного их осмысления, не требуется ни обременительных медитаций, ни сухой умственной гимнастики. Я никому не собираюсь навязывать эту методику, но и не считаю нужным скрывать те способы, которые давали мне проникать в природу глубже обычного, а силу радости от общения с нею и с жизненной силой человечества увеличивали во много раз. Для этого следует развить в себе способность “бокового осязания”. Сосредоточивая сознание на чем угодно и в то же время воспринимая осязанием различные предметы, к которым прикасаешься, надо фиксировать их определенным уголком сознания, время от времени как бы обращая на них взор мысли и осмысляя их. Это – первое. Второе – связать “боковое осязание” с тем общим отношением к физическому слою, которое я бы назвал готовностью к восприятию его сквожения. Мир заговорит с нами тысячами голосов, и каждый будет полон своеобразия, выразительности и неожиданно глубокого смысла” ( Даниил Андреев. “Роза мира”. ХХ в.). Способность внимания к косвенным событиям и “бокового осязания” дана чувашскому народу от Бога изначально. То есть чуваш потенциально духовно сильная личность. “Словарь…” Н. Ашмарина есть гениальная попытка проникнуть в “то средостение, где язык связан с формированием духовной силы нации” (Вильгельм Гумбольдт, ХIХ в).
Рассмотрим еще один метафизический (потенциально) ряд слов. Игла – нить – узор. Здесь слово “игла” корень того духовного существа, которое в нашем материальном мире явлено корнем, а всем остальным своим организмом (нить, узор) развернуто в иных координатах бытия. Узор – это крона, корона нашего бытийного дерева, высшая точка, апофеоз бытия.
Как рождается узор? В сотрудничестве иглы и нити. В связке иглы и нити. У каждого своя земная судьба, свой земной узор. Но земной узор есть именно узор предварительный, шитый черными нитками (сорпан й.пк.н туас). Шить его больно. Ибо по себе самому шьешь, себя самого шьешь. Но как же иначе? Иголка с ниткой – жизнь, сила, жизненная энергия, крепость, мощь, бессмертие. ( Вёй-хакёл, вёй-т.рек, вил.мс.рл.х). Иголка без нитки – бессилие, смерть. (Вёйсёрлёх). Вот почему жизнь в этом материальном мире предстает перед нами как драма, как трагедия.
Трагедийность жизни мнима. Мы по причине неразвитости органов своего духовного зрения воспринимаем ее трагедийною. Легкое нежное касание Господа воспринимается нами как удар, как трагедия. Именно воспринимается, но на самом деле таковой не является и не может являться. Господь милует, а нам кажется, что карает. Что здесь горько, там будет воспринято, понято, прочувствовано как сладкое. Чего здесь стыдимся как слабости, там, когда завершится наш земной полет, станет нашей силой. Так, полет пчелы завершается обретением пчелою силы – меда: В.=екеннин хёвач., – сила летающей пчелы, т. е. мед.
Всякая личная трагедия в земном мире суть предварительный, шитый черными нитками узор на ткани нашего бытия. Там, в духовном мире, уже обладая духовным зрением, ты увидишь этот черный земной узор как нечто великолепное, сверкающее, шитое шелковыми небесными нитями. Ты поймешь духовный смысл земного трагедийного события. Ты узришь, ты прозреешь, ты сам будешь свое зрение, свое узрение, свой узор.
Так, в духовном рассмотрении связи слов по-другому воспринимаешь земное страдание – ищешь в его мнимом безличном бессмыслии реальный личный смысл.
Пиво и мед
В доме священника соты медовые.
Пиво и мед – его угощение.
К райскому меду Богом ведомые,
Знаем ли горечь и сладость спасения?
Все, что Им для нас предназначено,
Нами должно быть по счету оплачено:
Вдох каждый – выдохом, радость – страданием,
Гордость – смирением, грех – покаянием.
Горек к янтарным Божиим сотам
Путь по земным нашим горам и долам.
…Славятся издавна пивом и медом
Эти чувашские скромные села.
Сентябрь, 2000.