Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 304, 2021
* * *
как ни хранила речь, как ни берегла,
слово теперь убежище, а не дом,
сущность играет с именем, как река
с облаком, или кот со своим хвостом,
это ли счастье – мочь, и хотеть, и сметь,
всей благодатью мира взахлёб дыша,
прочерки там, где имя, рожденье, смерть,
жизнь так невыносима, так хороша.
ВОЗДУХ
Саше Шестаковой
1
имярек стоит с пустотой в горсти,
говорит пустоте: прости,
потому что здесь остановки нет,
потому что кончился путь вперед,
потому что выключен путь назад,
или всё же вечерний свет,
или, может, высокий свод,
или даже весенний сад,
имярек на миг разожмет ладонь,
в пустоте заблестит огонь.
2
объясни воде, что она – вода,
что она и та, и не та всегда,
что печаль и нежность – ее руда,
то любовь она, то беда,
объясни земле, что она – земля,
что и мысль, и время – ее поля,
что она – то лествица, то петля,
бытие пополам деля,
александра держит зеленый шар,
он снаружи – лед, в сердцевине – жар,
и над ней сквозь жар этот, этот лед
тихо солнце во тьме встает.
3
говорит огонь: ты небо мое, вода,
я в тебя вхожу, остаюсь в тебе навсегда,
растворяясь тайно без имени и следа,
чтобы стать тобой,
говорит вода: ты небо мое, земля,
я тобой дышу, бередя тебя и целя,
обнимаю, как пустоту ободок нуля
или волчий вой,
говорит земля: ты небо мое, огонь,
я в тебя ложусь, как в ладонь другая ладонь,
чтоб сгореть дотла и воскреснуть, ты только тронь,
полнотой любви, не тщетой.
* * *
Искре
я могу тебе не писать годами,
да и что писать, если сердце рядом
и его не взять никакими льдами,
никакой чумой, никаким снарядом,
я могу тебе не писать веками,
потому что слово вне букв сохранней,
потому что времени между нами
нет, а значит, и расстояний,
потому что прочих пустот плачевней
та, что водит мысль по границе круга,
потому что в каждом из воплощений
мы с тобой всегда узнаём друг друга,
ничего, что речь от дождей намокла,
станут звуки каплями перламутра,
не спеши, постой, подожди немного,
посмотри, уже наступает утро.
* * *
и пока ты думаешь, что насовсем один,
что дома ‒ лишь дыры, а люди ‒ пустоты мира,
над землей проходит маленький господин,
колокольчик в левой руке его, в правой ‒ лира,
и ночной его глаз ‒ берилл, а дневной ‒ топаз,
и невидимый свет нисходит из этих глаз,
словно новая в новом небе звезда зажглась,
чтоб не меркнуть впредь,
и листва начинает блестеть и звенеть роса,
что любая жизнь и смерть любая проста,
как волы на пашне, как парные паруса,
и встают гуртом пренатальные голоса,
и земля начинает петь.