Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 301, 2020
Владимир Батшев. 1948. Роман. Часть первая. – Франкфурт-на- Майне: Изд-во «Литературный европеец». 2020.
Владимир Батшев – писатель, поэт, публицист и издатель; в 1960-х годах он создает вместе с Леонидом Губановым (1946–1983) андеграудное поэтическоое объединение СМОГ (в расшифровке – Смелость, Мысль, Образ, Глубина), но у «Старшего брата» не «забалуешь» – и писатель был на пять лет отправлен в ссылку в село Большой Улуй Красноярского края – «за тунеядство», о чем, выйдя на свободу, написал «Записки тунеядца» (возможно, почтительный кивок-реминисценция в сторону автора «Записок из Мертвого дома»)… В «оттепельные хрущевские» годы В. Батшев вступил в НТС, в «перестроечные» времена, с 1989 по 1991 гг., был представителем издательства «Посев» в России. В январе 1995 года писатель эмигрировал в Германию. В числе задуманных им и воплощенных изданий – русско-язычный ежемесячник «Литературный европеец», основанный более 20 лет назад, а с 2004 года выход ежеквартальный журнал «Мосты» (отметим, что издания эти – бумажные, а ведь «бумажная» периодика – редкость, почти реликт в наше виртуальное время!).
У писателя Владимира Батшева на «текущем счету» более 25 книг. В их числе – вышеупомянутые «Записки тунеядца», «Франк-фуртский поток», «Мой французский дядюшка» и другие, а также жизнеописания генерала А. Власова (три тома) и Александра Галича. Из недавних произведений – сборник «Один день Дениса Ивановича» (титул-перевертыш, который, конечно же, немедленно отправляет в сторону летописца ГУЛага).
И вот перед читателем новый роман В. Батшева – и снова с зеркальным заголовком-перевертышем «1948» – узнаваемым эхом провидческой антиутопии «1984». Обе эти даты окаймляют действие как бы двумя дугами. Первая вогнута в прошлое, вторая прогнулась в будущее. «…А дальше дуги не видно ни зги!».
«1948» – роман исторический. В нем, по закону жанра, на фоне реальных событий и исторических лиц существуют персонажи вымышленные. Это «белый» эмигрант Мишель, ныне – портье в парижской гостинице; русский аристократ Джордж Олонецкий – сержант американской армии; узница концлагеря Берген-Бельзен Рашель, режиссер Московского еврейского театра, а с ними рядом – гэбисты, ставшие гестаповцами, и т. д. Здесь же лица исторические: Сталин, однозначно названный автором «людоедом», сподвижник Тито политик Милован Джилас, израильский полководец Бен-Гурион, Михоэлс, Молотов и многие-многие другие. И тут же – «под дугой» – изгой, народ простой, брошенный войной и судьбой в мир иной, дипийцы. Российский тренд клеймит их как предателей, подавшихся на сторогу врага. А они, оказавшиеся во время войны на немецкой стороне, – потерянные, оглушенные – скитаются по чужим послевоенным градам и весям.
…Через послевоенную Австрию и Германию движется старенький возок. Там казак Тимофей Лукич и бывший советский журналист, сотрудничавший в газетах на оккупированной территории, Кирилл Проталин. Их соединила судьба. На родине их, само собой, по головке не погладят, а снесут, наоборот, с плеч долой. Вот и движутся они вникуда, заплутавшись меж двух миров, забыв, кто они, и не ведая, куда идут.
Кого же назначил автор в главные Герои? – Время.
А что есть Время? И есть ли оно? Настоящего времени нет – оно уходит мгновенно из будущего, которого еще нет, – в прошлое, которого уже нет… А мир существует между этими двумя временными пропастями, балансируя на несуществующем настоящем. И единственное средство остановить время – Книга.
Как гласит Книга: всему свое время. И есть время эпопей, исторических полотен широкими мазками – а есть время мозаичное, «пазл» из отдельных частиц-сцен, событий, лиц, эпизодов, подобных кинораскадровке (стоит напомнить, что автор – выпускник сценарного факультета ВГИКа). Время в романе нелинейно. Его действие то устремляется вперед галопом, то поворачивает вспять, параллельно разворачивается в разных странах – Германия, Франция, СССР. Пожалуй, персонажи в романе не могут претендовать на трехмерность. Они, что называется, не просматриваются, их не видишь, не слышишь – это просто символы, «матрицы», то белые, то черные.
Что за матрицы? Попробую объяснить. Когда-то мне попала в руки старая газетная фотография. Изображение в газете состояло, если приглядеться, из шестигранных «шайбочек»: одни виднелись яснее, другие же исчезали то в черном, то в светлом. Но были ли «шайбочки» видимы или нет, они существовали и составляли изображение. И мне вдруг стало ясно: и наш мир сотворен по единой матрице; матрица есть даже там, где ее не видно – включая и кажущуюся пустоту.
Так и в романе «1948» эти матрицы составляют некий гигантский лик – Лик Времени. Писатель Владимир Батшев – летописец прошедшего смутного послевоенного времени, полемист и «антикоммунист в законе». При этом он видит в большевизме еще большее зло, нежели в нацизме.
Его кредо может показаться рискованным. Но его постулаты базируются на уникальных исторических документах, неопровержимых фактах, а факты, как известно, – упрямая вещь. И Владимиру Батшеву важно сознание, что он выполняет свой долг, восстанавливая подлинный лик прошедшего, не ставшего прошлым, – которое сегодня так старается затемнить мировое «Министерство правды».